Декабрь, 1927 год
Себастьян припарковал свою машину около центральных ворот кладбища. Немного нервозно пребывать в подобном месте в столь позднее время. Но Себастьян знал, почему Татьяна здесь. Именно на этом кладбище был похоронен Эрван Джефф. После всего случившегося девушку вообще нельзя было оставлять без присмотра, и детектив это четко уяснил. У него было огромное желание быть с ней рядом круглые сутки, но та не подпускала мужчину к себе настолько близко, противилась его присутствию, закрывала от него внутренний мир и не давала доступ туда ни при каких условиях. Некогда теплые дружественные отношения между ними едва ли не полностью прекратили свое существование. Иногда казалось, что он знает ее всего лишь день — настолько таинственной и скрытой она была все эти годы. Было невозможно угадать, о чем она думает, что переживает в своей израненной душе. Но Себастьян хотел помочь ей, защитить от себя самой. Долгие годы они не работали вместе, их пути после завершения расследования дела «Призрачного фотографа» разошлись. И Себастьян длительное время мучился, со стыдливостью осознавал, что скучает по Татьяне, хочет увидеть ее вновь. Этот период был самым невыносимым за всю его жизнь. Сначала девушка уехала в Германию, где раскрыла некое дело, связанное с призраками и прочей нечистью. И вновь выяснилось, что все приведения были обычными шарлатанами, чьи актерские таланты оставляли желать лучшего. После работа привезла девушку в Бельгию, где та провела целый год. Будучи замужней женщиной, Татьяна имела неограниченную свободу. Она никогда не говорила кому-то из знакомых, куда едет. Поэтому почту ей всегда приносили в ее лондонскую квартиру. Себастьян и по сей день корит себя за то, что осмелился читать присланные ей письма. Он надеялся хотя бы таким образом узнать, что творилось у девушки внутри, мечтал познакомиться с ней поближе, хотя та явно не желала этого. Среди писем он ни разу не нашел послания от мужа. Тот не написал жене ни строчки. Вряд ли девушка переживала из-за этого. Детектив догадывался о том, что ее брак с Петром был лишь формальностью, некой сделкой. Но почему-то смутно надеялся, что она хотя бы немного счастлива с этим человеком, что в ее жизни после событий прошлого все наладилось. Но ничего… Он не нашел ничего, что могло бы рассказать ему о Татьяне больше. Себастьян совершенно случайно узнал, что Татьяна вернулась в Англию. Увидел ее в коридоре полицейского участка. На ней в тот день был утонченный костюм, выделявший все достоинства ее фигуры. Он почему-то надеялся, что она поздоровается с ним, заглянет к нему в кабинет, расскажет о том, как прошли ее «каникулы» в Бельгии. Но та не навестила Себастьяна, ни разу не заметила его, хотя знала, что тот находился совсем рядом. Мужчину этот факт очень обеспокоил и даже задел. Он заставлял себя подойти к ней самостоятельно, но что-то не давало ему это сделать. Возможно, обида или гордость. Себастьян уже не помнил. Но именно тогда он взялся за дело «Доктора Ломана». Этот момент отточился в голове до мельчайших подробностей. И некая сила столкнула его и Татьяну лбами, кинула в один и тот же котел, будто желая, чтобы они снова работали вместе. Себастьян не знал, что девушка тоже вовлечена в расследование тех убийств, но был в курсе, что она пыталась что-то выяснить про своего бывшего возлюбленного, умершего восемь лет назад. Этот факт весьма удивил его тогда, ведь именно этот молодой человек в свое время познакомил их, причем в самом необычном месте, в обувной мастерской. А теперь Эрван вновь сблизил их, заставил работать вместе. От этого возникло приятное чувство ностальгии, которое каждый раз мурашками пробегало по его телу. Татьяну найти было не так уж и трудно. Среди затененных надгробий, коих было около тысячи, если не больше, виднелся слабый свет от зажженных свечей, а рядом неподвижно стояла женская фигура в длинном черном плаще. Себастьян сразу же признал свою напарницу, ее он не смог спутать с кем-нибудь еще. Мужчина осторожно приблизился к девушке и остановился в паре шагов от нее, не зная, как более аккуратно дать о себе знать. Но Татьяна будто почувствовала его присутствие. Она зажгла еще одну свечу и поставила около надгробия. Свет от тусклого огня осветил вырезанную надпись на мраморе, называвшую имя человека, что лежит здесь, под землей. «Эрван Джефф. Родился 14 апреля 1899 года — Умер 20 декабря 1919 года». Себастьян с печальным выражением лица снял с себя шляпу и ненавязчиво поправил свои сильно отросшие волосы цвета смоли. — Спасибо, что пришел, — промолвила Татьяна и, повернувшись к мужчине, нежно улыбнулась. — Я так давно не была здесь, целых три года… — Что же заставило тебя навестить его? — Возможно, внезапное озарение. Или чувство приближения чего-то неминуемого и ужасного, — Татьяна вздохнула и села на корточки, глядя на надгробие завороженными глазами. — Знаешь, его странность заключалась в том, что он не любил жизнь. Он заговаривал о смерти невзначай, будто был знаком с ней лично. Мне кажется, что он чувствовал, что умрет совсем скоро. И заранее готовил меня к этому. — Ты засомневалась. — Да… Впервые в своей жизни. Я дотошно была уверена в своей правоте, боролась за нее до последнего издыхания. А сейчас не верю себе, не верю во все то, что так долго пыталась доказать. — Рано или поздно это случается со всеми. Помнишь, как ты спасла меня, в тот самый день? Ты бросилась за мной, не побоялась холодной воды, огромных волн. Ты могла погибнуть, но рискнула жизнью ради меня. И тогда в тебе не было сомнений. Ты четко знала, на что идешь, понимала, что поступить по-другому не получится, иначе рискуешь все потерять. — Я на самом деле очень боюсь воды. Часто стесняюсь в этом признаться. Каждый раз мне кажется, что она вот-вот задушит меня, поглотит и утянет на дно. И это странное чувство возникло не из-за того случая у Скалы Самоубийц, намного раньше. — Что произошло? — Помнишь, я тебе рассказывала о девочке, которая погибла из-за падения автобуса с моста? — Да, — с непониманием посмотрел на нее Себастьян и подошел к девушке поближе. — Я изменила историю, не сказав самого главного, — Татьяна осторожно провела ладонью по надписи с именем Эрвана. — Та девочка… Это была я… — Что? — удивленно взглянул на нее тот. — Ведь она… — Да, я сказала, что девочка умерла. Возможно, так оно и было… — как-то вяло улыбнулась девушка и вздохнула, будто не хотела продолжать свой рассказ дальше. Но пытливый взгляд Себастьяна заставил Татьяну вновь заговорить. — Эти воспоминания долгое время возвращались ко мне отрывками. Мне тогда было четырнадцать… Но поняла, что те события произошли со мной на самом деле только спустя десять лет. Мне сказали, что у меня была амнезия, приведшая к потере существенной части воспоминаний. Я забыла многие моменты из детства. Эта девочка, похожая на куклу, возвращалась ко мне каждую ночь. Я вновь и вновь видела ее обмороженное израненное лицо, чувствовала вместе с ней боль, страх… И все это наблюдалось со стороны, я стояла где-то рядом, но не была той девочкой, не ощущала себя ею. — Клиническая смерть? — прошептал Себастьян. — Мне сказали, что я целых две недели не приходила в сознание. Возможно, моя душа на самом деле отделилась от тела, но не смогла улететь, так как была крепкими цепями привязана к этой кудрявой девочке. Я вернулась. Но все забыла. Все… — Твои родители рассказали тебе об этом? — Да. Я поведала им о своем сне, описывала его в мельчайших подробностях. И они сознались… — Татьяна тяжело сглотнула и посмотрела на небо, на короткое время замолчав. — Меня удочерили… Мои родители погибли, пытаясь спасти меня. Я не помню их лиц, даже голоса. Знаю об их существовании только со слов своих новых опекунов. Когда мне все стало известно, я не знала, как мне жить. Возможно, после этого во мне начинала просыпаться обида на приютивших меня людей. Они контролировали каждый мой шаг, пытались сделать частью высшего общества. А мне все это было чуждо. Кровь была иная. Не светская. — Они спасли тебя, подарили новую жизнь. Ты должна быть благодарна им за все. За каждый день, что ты прожила с ними. Ведь они желали тебе только счастья. Возможно, им не удавалось что-то сделать, но их любовь от этого не стала меньше. Ведь эти люди не просто так впустили тебя в свою семью. — Я знаю. Сейчас у меня только теплые воспоминания о них. Обида исчезла… Себастьян приблизился к Татьяне еще немного и, пересилив свою неуверенность, нежно провел шершавой рукой по щеке девушки, убрав с ее лица прядь волос. Мужчина впервые смог так близко рассмотреть ее большие выразительные глаза темно-синего цвета с длинными ресницами, слегка подкрашенными тушью. Он мечтал смотреть на них вечность, окунуться в их поразительную красоту и больше никогда не выныривать. Девушка смущенно отвела взгляд и посмотрела на подсвеченное тусклыми свечами надгробие, будто желала запомнить каждую деталь могилы Эрвана перед уходом. — Татьяна, знаю, что это не то место, чтобы говорить такие вещи, — нарушил воцарившуюся между ними тишину Себастьян и снова коснулся рукой ее щеки, уже более уверенно и настойчивее. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. По-настоящему. Давай все бросим, все наши дела, оборвем все связи с нынешней жизнью и начнем все заново. Уедем. Куда-нибудь, где нас не найдут, — мужчина нежно и с долей страсти сжал ее холодные пальцы в своих руках и пронзил девушку полным нежности взглядом. — Это глупо, Себастьян, — улыбнулась Татьяна и смущенно опустила голову вниз. — Такое провернуть невозможно. — Но ты ведь хочешь этого. Я знаю. — Мое прошлое не отпустит меня, не позволит сбежать. Я не смогу, — отрицательно замотала головой она и высвободила свои руки, после чего немного отошла в сторону. — Татьяна, я люблю тебя. И хочу, чтобы ты стала моей, обрела со мной истинное счастье. Здесь мы обречены. Необходимо все забыть. Раз и навсегда. — Прости меня, — грустно улыбнулась Татьяна и положила свою холодную ладонь ему на плечо. — Мне нужно возвращаться домой. Спасибо, что приехал… Спокойной ночи. Татьяна направилась в сторону ворот и больше не осмелилась взглянуть в сторону Себастьяна. Мужчина неподвижно наблюдал, как ее прекрасный силуэт медленно растворялся во тьме, и впервые за столь долгое время почувствовал внутри себя опустошение — невероятно мерзкое и удушающее чувство. Себ немного покрутился на месте и неожиданно почувствовал лютую злобу на все, что его окружало. Его нога самовольно ударила по еще не успевшим потухнуть свечам и откинула их в сторону, вновь погрузив надгробие Эрвана во тьму.***
Она впускала в бой с запертой дверью практически каждый предмет, что попадался ей под руку. Это были и стулья, и медицинские приборы, и металлическая посуда. Кристина пыталась привлечь внимание хотя бы кого-нибудь, но никто так и не пришел вызволять несчастного патологоанатома. Тем временем мутная темно-красная жидкость продолжала прибывать. Практически вся легкая мебель, предметы из дерева, бумага уже спокойно плавали на поверхности, а все остальное скрылось под кровавой водой. Морозильные камеры, где лежали трупы, одна за другой принялись открываться, и мертвецы стали спокойно барахтаться среди прочего мусора. Кристина уже не знала, как долго ее голос надрывал себя. Ей казалось, что стены вокруг сжимаются и готовы раздавить женщину, как под прессом. Еще немного, и она окончательно лишится чувств от нахлынувшего ее безумия. Красная вода уже находилась на уровне груди и не собиралась останавливаться на этой отметке. Кристина посчитала, что минут через пять-шесть жидкость доберется до уровня рта, и тогда уже придется мириться со своей погибелью. Подняться выше не удастся — не за что зацепиться. Стены слишком гладкие, а трубы проведены аж под самым потолком. — Господи, умоляю. Помоги мне. Помоги… — зашептала она. Кажется, Кристина окончательно смирилась со своей участью и устала бороться. Женщина со слезами на глазах прижалась щекой к двери и стала слушать шелест прибывавшей мутной воды, как некую похоронную мелодию. Ее не пугала смерть, даже самая мучительная. Она боялась не увидеть сына, единственного родного человечка на всем белом свете. Без нее он не справится, хотя тот и пытается доказать свою самостоятельность. Но этот маленький мужчина такой хрупкий, уязвимый после всего произошедшего с ним, что Кристина начала бояться еще больше и стала гораздо сильнее колотить по двери. — Эй! Слышит меня кто-нибудь?! На помощь! — Ты стала плохо выполнять свою работу, — раздался хриплый мужской голос за ее спиной. Женщина обернулась и увидела перед собой молодого человека, чье лицо было скрыто под толстым слоем бинтов. Кристина успела заметить небольшие кусочки открытой кожи и поняла, что этот мужчина с ног до головы украшен сильнейшими шрамами от ожогов. — Как вы здесь оказались? — прошептала она и прижалась спиной к двери. — Кто вы такой? — Ты не должна бояться. У нас с тобой похожие цели, — улыбнулся тот и немного приблизился к женщине. Кристина заметила, что передвижение этого странного мужчины совершенно не оставляет на поверхности воды никаких следов, будто он был бесформенным телом, проходящим сквозь любой объект. — Неужели ты думала, что все так просто, что тебя окружают люди, честность которых не оставляет сомнений? Ты ведь не просто так взялась за все эти вскрытия. Тебе удалось раньше всех понять, что убийцы твоего мужа тесно связаны с этими преступлениями. Ты знала, но никому так и не осмелилась сказать. — Откуда вы знаете? Объясните… Что происходит? Почему все вокруг стало таким?.. — Мы видим то, что хотим видеть, даже если это что-то противно и чуждо нам, вызывает ужас и парализует тело. Вокруг тебя совершенно ничего нет. Ты это видишь, потому что желаешь. — Чего вы хотите? — Они убили меня, лишили контроля. И я хочу вернуть этот контроль, вновь взять всю ситуацию в свои руки. От тебя требуется лишь одно. Береги Эмми. Она очень важна для реализации моих планов. Девочка нужна им. Не допусти того, чтобы они забрали ее. Кристина испугалась, увидев, как мужчина буквально растворился перед ней, превратившись в едва заметное облако пыли, которое быстро разлетелось вокруг. В это время дверь внезапно застонала и начала медленно открываться без чьей-либо помощи. Поток красной жидкости ворвался в открывшееся помещение, увлекая за собой напуганную женщину.***
Татьяна добралась до своей квартиры уже под утро. Еще никогда она не видела таких пустынных улиц, без машин, людей, даже обыкновенных бездомных собак. Лондон словно вымер, вся живность в одночасье покинула свои дома и пустилась наутек. Повесив сумку на плечо, она вошла в подъезд. Татьяна стряхнула со своего пальто мокрый снег и медленно начала подниматься по лестнице, не пожелав воспользоваться лифтом. Сейчас ей захотелось немного нагрузить свой организм, взбодрить после этого дня, который был до безумия богат громкими событиями. Прошлой ночью она обнаружила у входа в свою спальню труп собаки, потом бывшего возлюбленного Сьюзен они нашли повесившимся, еще через пару минут сама Сьюзен оказывается при смерти. А на десерт Татьяна узнала об измене мужа и познакомилась с его родной дочерью. Женщина была удивлена, как смогла так стойко выстоять перед такой автоматной очередью, не сошла с ума и была в силах владеть ситуацией. В этот список можно также включить донельзя странные откровения Анны и Себастьяна, но Татьяна почему-то не приняла их слова близко к сердцу, забыла, как мимолетный сон, совершенно не думала об этом и даже не пыталась это сделать, не видела смысла тратить на подобное силы и нервы. Анна продолжала придумывать байки, чтобы хоть как-то защитить настоящего убийцу, а Себастьян… Татьяна была готова услышать от него признание в любви, знала, что он это скажет рано или поздно. Но его слова почему-то не повлияли на нее, совершенно никак. Женщина ничего не почувствовала, даже малейшего смущения. Ей уже начинало казаться, что после всех событий прошлого она разучилась чувствовать что-то к людям, испытывать адекватные эмоции. В ее голове творился хаос. Она понятия не имела, как во всем этом навести порядок. На это не было сил и времени. Татьяна поднялась на последний этаж и в удивленной позе остановилась, увидев перед собой мужа, который терпеливо сидел на лестнице и наблюдал, как его жена подходит к двери квартиры. — Ты что здесь делаешь? — окинула его взглядом та. — Где ты была? — поднялся на ноги Петр и открыл перед Татьяной входную дверь. — Я ждал тебя. — Извини, была занята. Много работы. — Татьяна без слов прошла в квартиру и сняла в прихожей пальто. — Я звонил в офис. Тебя сегодня там не было, — каким-то грозным тоном произнес Петр и вопросительно взглянул на жену, явно ожидая объяснений. — Я не офисная крыса, если ты не знал, — недовольным голосом сказала она и с презрением посмотрела на Петра. — И с каких пор ты стал контролировать меня? Все эти годы тебе было плевать, а тут внезапно включил роль любящего мужа. Поздно спохватился, — девушка прошла в гостиную и обессилено плюхнулась на диван. — Я свободная женщина и не потерплю, чтобы мне указывали, что делать, а что нет. Я не твоя рабыня. — То есть теперь у тебя есть полное право забирать мою дочь и увозить ее в неизвестном направлении, даже не удосужившись предупредить меня?! — внезапно прокричал Петр и стал беспорядочно расхаживать по гостиной. — Так вот оно что, — усмехнулась Татьяна и скрестила руки на груди. — О дочке забеспокоился… Какой же ты ублюдок. Я только сейчас это заметила. — Где моя дочь? — прорычал Петр и пронзил женщину взглядом, ненавистным до предела. — А ты не хотел бы хотя бы немножечко извиниться перед все еще законной супругой, которая уличила тебя в измене? — презренно хмыкнула Татьяна и отвела взгляд в сторону. — Измена?.. — Петр почти вплотную приблизился к девушке и оперся руками о край дивана. — А как же ты? За свои измены ты не собираешься извиняться? — За все эти восемь лет я тебе ни разу не изменила, — отрезала Татьяна. — А как же Стив, Себастьян?.. Джордж?.. Что ты скажешь про них? Про Эрвана я даже и слова не скажу, его надо обсуждать отдельной темой. — Ты ничего не знаешь. Совершенно ничего. И не надо меня обвинять в том, что я не совершала. В этом браке я была тебе верна! В отличие от тебя! Как ты мог? Сьюзен была моей подругой. Ты растоптал честь нас обеих. Эмми не заслужила такого отца, как ты. Думаю, будет лучше, если девочка вообще забудет о твоем существовании. — Не смей за меня решать судьбу моей дочери, — отстранился от нее Петр и снова стал ходить по гостиной туда-сюда. — У тебя нет никакого права — Я обещаю, что свою дочь ты никогда в своей жизни не увидишь. Даже не мечтай об этом. Татьяна не сразу осознала, что ее щека получила мощнейший удар его тяжелой руки, затем еще один, уже более сильный. Девушка от неожиданности попятилась назад, пытаясь удержать равновесие, но не смогла успеть это сделать, так как последовал еще один болезненный толчок, на этот раз в область виска. Женщина рухнула на диван и в полусознательном состоянии поняла, что крепкие мужские руки придавили ее тело своим весом, полностью обездвижив. — Петр! Хватит! — Татьяна сквозь туман услышала еще один мужской голос, до боли знакомый. Но она не знала, кому он принадлежал, не могла вспомнить. — Да остановись ты! Это не стоит того! Петр послушался вошедшего в гостиную мужчину и прекратил свои насильственные действия, затем резко поднялся, что-то тихо произнес и, судя по шагам, быстро направился с невидимым знакомым в сторону входной двери. — Где она, Ларри? — перед выходом произнес Петр, но ответа девушка так и не услышала. Татьяна дождалась, пока за ними закроется входная дверь, затем попыталась подняться с дивана, но силы полностью покинули ее организм, она не могла даже сделать элементарного движения рукой. Чувствовалась только боль и солоноватый вкус крови. — Господи, — сквозь слезы прошептала она и с большим трудом заплакала, прижав ладонь к губам.***
Эмми медленно высунула голову из-под одеяла и начала быстро оглядываться по сторонам, тихо всхлипывая при каждом повороте головы. Адам поморщился сквозь сон и с непониманием взглянул на мешавшую ему спать девочку. — Эмми, ты чего? — он вылез из-под одеяла и подошел к ее кровати, заботливо окинув девочку взглядом. — Дурной сон? — Ты ведь тоже видишь их? — прошептала она. — Кого? — удивленно спросил ее тот и сел рядом. — Их. Тени, что прячутся в ночи. Они наблюдают за мной каждую ночь. Из-за этого мне страшно подходить к окну. Тени плачут, воют. Их вой похож на волчий. Он очень страшный. Я их боюсь, — девочка вылезла из-под одеяла и сжала двумя руками запястье Адама, все так же испуганно глядя на него. — Мой друг говорил, что они меня не тронут. Он защищал меня от них. Но сегодня его здесь не оказалось, он не пришел. Что-то случилось, нечто ужасное. — Эмми, это всего лишь плохой сон, — Адам погладил девочку по голове и улыбнулся. — Я боюсь его больше никогда не увидеть, — девочка положила свою кудрявую голову на его плечо и прикрыла глаза. — Он очень хороший. Если ты его увидишь, то сразу же это поймешь. Адам вздохнул и еще раз взглянул на девочку, которая успела за этот короткий промежуток времени вновь заснуть, на этот раз крепко и умиротворенно, о чем говорила ее легкая полуулыбка. Мальчик уложил Эмми обратно на кровать и накрыл ее худое тельце одеялом, после чего направился обратно к своей постели, но не дошел до нее, а остановился около окна и посмотрел в сторону заснеженной улицы. Он тоже видел их. Тени, что живут среди ночи. Они были здесь. И наблюдали за ним, заполнили всю улицу, взяв друг друга за руки. Адам слышал их вой, тихий и протяжный. И от одного лишь их вида у мальчика застывала кровь в жилах, но былой ужас исчез, ему удалось привыкнуть к их присутствию. Пока в комнате горит свет, они не осмелятся сюда войти, ни за что не тронут их.***
Татьяна дрожащими из-за стресса руками включила воду в раковине и умыла заплаканное лицо, испачканное кровью. С первого раза очистить кожу не получилось, даже мыло не было столь эффективным в данной ситуации. Но после нескольких попыток женщине все же удалось отмыть лицо от кровяной маски. Петр разбил ей нос. К счастью, сильных синяков на лице не было видно. Женщина больше не желала находиться в этой квартире. Его квартире. Это место стало для нее опасным, чуждым, отвратительным. Каждая вещь, принадлежавшая Петру, вызывала чувство тошноты. Она люто ненавидела здесь все, даже обычные стены. Женщина открыла платяной шкаф в их спальне, нашла там давно забытый всеми чемодан, бросила его на кровать и резким движением открыла, взглянув внутрь. Чемодан снаружи и изнутри был покрыт пылью и паутиной. Но Татьяна была не в том состоянии, чтобы обращать внимание на подобные пустяки. Девушка скинула всю свою одежду, что смогла взять за раз, в чемодан. Она решила уйти из этого места, навсегда. Вылететь из золотой клетки и больше никогда не возвращаться, ни при каких условиях. Женщина открыла сейф и взяла оттуда большую часть денег. Немного отложила в кошелек, а остальное спрятала глубоко в чемодане, чтобы никто не нашел. Расправившись со всем этим, она направилась в прихожую, взяла пальто, накинула на плечи и покинула эту квартиру, поклявшись, что никогда не вернется сюда, даже если Петр будет на коленях просить прощения. Этот человек умер для нее, больше не существовал. Выйдя из подъезда, Татьяна на короткий миг остановилась около их семейной машины, но, вздохнув, прошла мимо, так и не осмелившись подойти к транспортному средству. Эта железная малышка принадлежала ее мужу, уже бывшему и не существовавшему. И теперь Татьяна не имела права прикасаться к ней, хотя желание было большое. Перехватив чемодан покрепче, она медленно пошла вперед вдоль заснеженной улицы, так и не взглянув назад.***
Себастьян не пожелал возвращаться в свою квартиру. Даже в таком сонном и подавленном состоянии он не смог заставить себя повернуть машину в сторону дома. Вместо этого он решил отправиться в полицейский участок. Себастьян сам не до конца понимал, почему сделал такой выбор, но он казался ему самым правильным. Этот ритуал стал для него способом справляться с эмоциональными трудностями в жизни. Запираясь в своем кабинете, включая радио и сидя на стуле, с ногами на письменном столе, он безучастно смотрел в потолок. Это было его способом духовной терапии. Сейчас он снова почувствовал необходимость в этом. В его голове до сих пор маячил образ Татьяны, ее равнодушное лицо после его признания в любви. Он вспоминал каждую деталь их встречи, каждое слово, каждый жест. Чувствовал, как боль пронзает его сердце снова и снова. Он мечтал обнять ее, почувствовать вкус ее губ, но знал, что это недостижимо. Она отвергла его, и он понял, что ее сердце навсегда принадлежало другому. Он чувствовал себя одиноким и понимал, что никогда не сможет заменить этого человека в ее жизни. Татьяна была верна себе и своим чувствам, и он не мог винить ее за это. Мужчине оставалось принять это как должное и идти дальше, несмотря на боль и разочарование. Себастьян припарковал машину у полицейского участка и направился к входу, крутя ключи на пальце. Он ощутил тяжесть одиночества и неопределенности, и почувствовал желание как можно скорее уединиться в своем кабинете, чтобы внимательно обдумать все, что происходило в его голове. Пройдя в здание, он заметил, что в участке никого не было. Пытаясь включить свет, он обнаружил, что холл был полностью обесточен. Это показалось ему странным, ведь обычно в это время здесь должно быть дежурство. Никогда раньше не было случая, чтобы ночью выключали свет. Себастьян достал из кармана фонарик и пронзил им мрак ночи, освещая свой путь вперед. Неожиданно гробовую тишину участка прорезал звонок телефона, звучавший как пронзительный крик в пустоте. Волна тревоги тут же затруднила его дыхание. Себастьян понял, что шум доносился из коридора напротив. Пройдя туда, мужчина остановился возле двери собственного кабинета. Телефон звонил именно оттуда. Что бы это могло значить? Звонивший будто почувствовал, что детектив вошел в здание и сразу набрал его номер. Мужчина открыл дверь и вошел внутрь. Себастьян подошел к своему столу и взглянул на телефонный аппарат. Тот не переставал звонить уже в течение минуты. И звук от него будто становился с каждым разом все громче и громче. Мужчина почувствовал, как сердце начало биться сильнее. Он вздохнул и медленно приложил к уху трубку. На другом конце провода послышалось странное шуршание, будто кто-то мял листы бумаги. — Я вас слушаю. Говорите, — с недовольством сказал детектив, но собеседник продолжал молчать, задышал в трубку громко и тяжело, будто задыхался и пытался наполнить легкие воздухом. — Помогите, — Себастьян наконец-то дождался ответа и был удивлен, так как голос принадлежал молодому мужчине. — Что произошло? Почему вы позвонили сюда? — Это трудно объяснить, сэр. Все очень сложно… Мне нужна помощь. — Послушайте, я не смогу вам помочь, ведь даже не знаю, где вы находитесь. — Я бы и сам хотел объяснить вам, но не могу. Мне неизвестно, где я… Здесь очень темно. И холодно… У меня был только этот номер. Больше мне некуда звонить. — Как вас зовут? Можете назвать свое имя? Я постараюсь помочь вам, чем смогу. — Кто-то идет, — в панике прошептал тот и снова тяжело задышал, словно бежал вниз по склону. — Я не могу говорить… Пожалуйста, найдите меня… Они хотят убить… Убить Татьяну. Она в опасности. Только я могу ей помочь. Себастьян ойкнул и отбросил трубку в сторону, почувствовав, как его кожа буквально начала плавиться под металлическим предметом. Телефонный аппарат стал настолько горячим, что над ним образовался пар, который мог быть разве что у кипящей воды. — Что за хрень здесь творится? — прошептал Себастьян и взглянул на облезшую кожу на месте ожога. — До конца ли ты осознаешь, с кем работаешь, Себ? — позади него внезапно раздался хриплый голос. Себастьян обернулся и наставил фонарь на мужчину. — Джордж? — удивленно взглянул на него детектив, узнавая коллегу с первого взгляда. Появившийся мужчина был покрыт бинтами, лицо было усеяно ранами от ожогов, на теле висела рваная больничная рубаха. Глаза были переполнены гневом, покраснели, лишились всякого живого блеска. Шея была тонкой, отчего ее можно было сжать одной рукой. Себастьян изучил его тело и с ужасом обнаружил, что свет фонаря проходил сквозь мужчину, не отбрасывая тени. — Ты еще многого не знаешь, — вздохнул тот и опустил глаза. — Джордж? Что с тобой? Почему твои ожоги вернулись? — Себастьян попытался подойти, но мужчина движением руки остановил его. — Погибнет слишком много невинных. У тебя есть шанс спасти их. Только сможешь ли ты это сделать, Себ? — посмотрел на него тот. Неожиданно стены задрожали с такой силой, будто началось самое настоящее землетрясение. Картины на стенах начали раскачиваться, а предметы на полках дрожали и падали на пол с грохотом. С Себастьян чудом удержался на ногах, цепляясь за стол, чтобы не упасть. Он вновь взглянул на Джорджа и понял, что тот бесследно исчез.***
Кристина немного пришла в себя после болезненного падения на ледяной пол. Все вокруг превратилось в кровяную реку, устремившуюся вдаль по коридору, создавая ужасающий хор от шелеста воды. Она медленно встала, ощущая неприятную боль при малейшем движении. Водный поток вытолкнул ее из морга, как тряпичную куклу, ударяя обо все, что попадалось на пути. Кристина, дрожа внутри, осознала, что чудом осталась жива. Вместе с водой в коридор протиснулась сломанная мебель, хирургические приборы, осколки стекла, создавая хаос, который едва не поглотил ее. Прижавшись к стене, она украдкой взглянула в дверной проем, где виднелось разрушенное помещение морга. — Боже милостивый, — прошептала она, не в силах поверить в увиденное. Морозильные камеры были открыты, а трупы, что находились в них, теперь валялись в каждом углу, разнося смердящий запах разложения. Кристина зажала нос рукой и с неуверенностью переступила через порог, надеясь выяснить причину всего происходящего. Но понять, что послужило причиной этого потопа, было невозможно. Почему вода имела оттенок крови? Вряд ли это ржавчина, цвет был именно что выразительно-бардовый. Но запаха она не имела, пахла обыкновенной трубопроводной водой. Доктор Ломан лежал на полу около двери в подсобное помещение. Женщина приблизилась к нему, склонилась над посиневшим телом пожилого мужчины и дрожащей рукой прикоснулась к его влажной коже, чтобы оценить состояние трупа. Вода могла смыть многие внешние улики, но пока патологоанатом не заметила каких-либо серьезных изменений. Основную информацию она получит только после самого вскрытия. Кристина вздохнула и отстранила руку от тела, пытаясь подняться на ноги. Внезапно нечто ледяное и крепкое впилось в ее тонкую шею, перекрывая дыхательные пути. Женщина попыталась закричать, но смогла лишь издать едва заметный хрип. Рука Доктора Ломана с каждым мгновением сжимала ее горло все сильнее. Глаза мужчины были распахнуты, и Кристина увидела, что у него отсутствуют глазные яблоки, а из их мест вытекала вязкая маслянистая жидкость черного цвета. Кристина пыталась вырваться, но хватка Чарльза Ломана была настолько сильной, что ей не удалось даже пошевелиться. Рядом раздались звуки шагов. Женщина краем глаза заметила силуэты справа от себя. К ним, покачиваясь, шли ожившие мертвецы. Из их рта текла та же вязкая черная жидкость, что и из глаз господина Ломана. Они рычали, кряхтели, клацали зубами и тянули к Кристине свои руки. Через пару секунд один из них разбежался и, как хищное животное, прыгнул в сторону женщины. Но когда тот находился в воздухе, его голова резко дернулась, словно получила мощный удар в область затылка. С явным запозданием раздался громкий хлопок, и женщина поняла, что это были выстрелы из пистолета. Мертвец рухнул на пол. Остальные в ярости стали оглядываться по сторонам и разбежались в разные стороны. — Кристина! — раздался знакомый мужской голос. — Себастьян! — прохрипела та и вцепилась в пальцы старика, пытаясь отстранить их от своей шеи, но силы были на исходе. Кристина поняла, что стремительно теряет сознание от нехватки кислорода. Последовало еще несколько выстрелов. И все попали прямиком в цель. Один за другим ожившие мертвецы попадали на мокрый пол. Себастьян вбежал в помещение и бросился на помощь к женщине. Кристина закатила глаза, перед глазами возникла плотная дымка, уже не было сил сопротивляться. Детектив подошел вплотную к ним, направил прицел пистолета на голову доктора Ломана и спустил курок. Брызнула черная кровь и оставила на лице Кристины крупные капли. Женщина одернула руку старика, отползла в сторону и стала с жадностью хватать губами воздух, держась за покрасневшую шею. — Что это, черт возьми такое? — тяжело дыша, выдохнул Себастьян, глядя на Кристину. Та лишь молчаливо покачала головой. Она хотела знать, что видела. Но все произошедшее казалось полным абсурдом и не поддавалось объяснению. Себастьян сел рядом с ней и прижал женщину к себе. Та дала волю слезам и уткнулась носом ему в грудь. — Себастьян, — жалобно простонала она. — Мне так страшно. Это ведь ночной кошмар, да? Тот ласково погладил ее по мокрым волосам и задумчиво поглядел на тело Доктора Ломана. Он и сам не знал. Но безумно хотел, чтобы все это действительно оказалось сном.***
Автобус резко тронулся, заставив Джорджа, сидевшего у окна, удариться левой щекой о грязное стекло. Молодой человек потер кулаками покрасневшие глаза и потянулся, пытаясь вернуть циркуляцию крови в застывшем организме. Посмотрев на улицу, мелькающую за окном, он успокоился, поняв, что не пропустил свою остановку. Никогда раньше он не засыпал в автобусе, но бессонная ночь сказалась, и Джордж не заметил, как уснул. Через двадцать минут он добрался до нужной остановки, выскочил из автобуса. Медленным шагом Джордж направился к дому, где жила Татьяна. Он боялся идти, но понимал, что поворот назад уже невозможен. Поднявшись на нужный этаж, он обнаружил полуоткрытую дверь квартиры и услышал мужские голоса внутри. Войдя, он увидел Петра и Ларри, сидящих на диване в гостиной. Судя по его глазам, он совершенно не ожидал увидеть ихздесь. — Джордж? — удивленно произнес Ларри. — Ларри? — вскинул брови молодой человек. — Ты что здесь делаешь? — Пришел навестить уважаемого мужа нашей Танечки, — слегка приобнял Петра Ларри и наигранно засмеялся. — Ладно, джентльмены, мне необходимо идти. А то я уже опаздываю. В полицейском участке произошел некий инцидент, нужно срочно поехать туда и во всем разобраться. Джордж, присоединишься? — Я хотел поговорить с Татьяной, — ответил Джордж. — Себастьян же просил… — начал было Ларри, но, встретившись с угрюмым взглядом молодого человека, вмиг замолк. — Хорошо. Дело твое. Ларри нацепил на голову шляпу и направился к выходу, но перед тем как выйти он как-то странно взглянул на Петра, будто одними лишь глазами передал ему некую информацию, после чего скрылся в подъезде. — Он спрашивал про тот случай с собакой, — обратился Петр к гостю и прижался спиной к стене. — Видимо, у них появились какие-то мысли насчет автора того кровавого представления. Тебе что-нибудь известно про это? — Нет, — отрезал тот и неуверенно потоптался на месте. — Я тогда лежал в больнице, так что узнал обо всем случившемся от третьих лиц. Но произошедшее меня удивило не меньше тебя. — Ты хотел поговорить с Татьяной? — спросил Петр и, не дождавшись ответа на вопрос, направился в сторону кухни. — Проходи, не стесняйся. Можешь не разуваться. Джордж проследовал за мужем Татьяны. Тот поставил на стол две чашки и разлил по ним свежий кофе, заваренный в турке. — Не знаю, любишь ли ты этот напиток, но ничего другого я предложить не могу, — с виноватой улыбкой произнес Петр и предложил гостю сесть за стол. — Я выпью, спасибо, — вежливо ответил Джордж и плюхнулся на мягкий стул напротив мужчины. — Сегодня была напряженная ночь, мне нужно хоть как-то взбодриться. — Да, Ларри мне все рассказал, — как-то загадочно сказал тот и сделал небольшой глоток бодрящего напитка. — За один день произошло слишком много событий. И это коснулось и меня в том числе. — Татьяна еще не проснулась? — Джордж посмотрел в сторону спальни, но тут же заметил, что там никого нет. Постель была давно застелена. — Нет. Ее нет дома, — холодным тоном ответил тот и отодвинул от себя чашку, но как-то брезгливо. — Она ушла из квартиры еще ночью. Взяла практически все свои вещи. Даже деньги из сейфа. — Что произошло? — Я бы хотел это спросить у тебя. Мне кажется, твое присутствие в ее жизни заставляет Татьяну жить в прошлом. Она совершенно отдалилась от меня, продала всю себя до последней капли мечтам, которым не суждено сбыться. Ты и Эрван разрушили ее изнутри. И мне это не нравится. Джордж грубо хмыкнул и скрестил руки на груди, явно обдумывая, как ответить на такое острое заявление со стороны мужа Татьяны. Тот в свою очередь будто был доволен собой, что отразилось на его улыбчивом довольном лице. — Каждый день я проматывал в голове тот день, когда меня пытались пристрелить в заброшенной деревне на южном побережье. Я убил троих, совершенно беспощадно и извращенным способом. До сих пор не верю, что в тот момент был способен на подобное. Но я ясно помню, что тех стрелков было четверо, один из них так и не поднялся на второй этаж того дома, — глаза Джорджа пугающе блеснули, и он пронизывающе стал изучать Петра, который будто занервничал из-за произнесенных им слов. — И вот теперь четвертый стоит прямо передо мной, спокойно пьет кофе, совершенно не подозревая об опасности, которая ему грозит. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — замотал головой тот и встал со стула, направившись в сторону окна. — Ты все прекрасно знаешь. Иначе бы не стал добавлять в мой кофе яд, — Джордж брезгливо отодвинул от себя чашку и вновь ухмыльнулся, будто его забавляла данная ситуация. — Тебе следовало быть внимательней. Ты выбрал не ту чашку. Необходимо тщательней продумывать свои действия. Петр резко сжал пальцами край стола и обессилено скатился на пол, как-то странно и тяжело хрипя от каждого сделанного вздоха. — Как ты поменял чашки, — прошептал он, с ужасом смотря на молодого человека. — Она не даст мне умереть, ты ведь знаешь… Удивительно. Ты знал, что я приду. И даже подготовился. Слишком знакомо, — криво улыбнулся Джордж и приблизился к мужчине, сев напротив него. — Ларри. Он все-таки был с вами. Мне следовало догадаться об этом раньше. Какой же он двуличный джентльмен. Прекрасно справлялся с ролью подкаблучника. Любой американский актер покусал бы локти от зависти. — Что тебе нужно? — Хочу завершить начатое. Собирался сделать это гораздо раньше, просто подходящей возможности не имелось, — Джордж резко выпрямился и довольной походкой направился в сторону кухонной стенки, после чего стал что-то искать в многочисленных ящиках. — Тебе нужна Татьяна, ведь так? Ты ради нее пришел сюда? — Но пока ее здесь нет — разберусь с тобой. Ты стал мешать моим планам, друг. Слишком импульсивный. Если бы следовал ранее запланированному алгоритму, то я бы не тронул тебя. Ты хороший парень. Мне жаль, что ты стал частью этого сборища фанатиков. Но не волнуйся, я избавлю тебя от страданий. — Я знаю… Это ты… Ты прикончил Ломана! Он был для меня, как отец. И ты дорого за это заплатишь! — из последних сил прокричал Петр и тяжело закашлял, с трудом вбирая в легкие воздух. — Сколько боли в твоих словах, — усмехнулся тот и продемонстрировал мужчине найденный им длинный кухонный нож. — Если вы все знали, то почему так долго бездействовали? Я же был у вас на самом видном месте. — Мы ждали, пока эта язва внутри тебя снова проявит себя. И вот этот день настал. Твой отец пытался защищать тебя, верил, что любимого сына можно спасти. Но он ошибся. И поплатился жизнью за свою ошибку. — Вы опоздали, — спокойно улыбнулся парень и медленно провел лезвием ножа по его мокрому горлу. — Теперь вы будете играть по моим правилам.***
Петр немного пришел в себя и попытался приоткрыть отяжелевшие веки. Он осознал, что находится на чердаке их квартиры, рядом с пыльным пианино. Петр попытался подвигаться, но не смог этого сделать. Что-то полностью сковало его тело. Он осмотрел себя и увидел, был привязан к стулу. Рядом с ним возникла фигура Джорджа, тот поднялся по лестнице и принес из квартиры золотой подсвечник, после чего со спокойной улыбкой поставил его на крышку пианино и перевел умиротворенный взгляд на бледного от ужаса Петра. Майлз ухмыльнулся, затем полностью обнажил свой рельефный торс, небрежно бросив одежду в сторону. На теле молодого человека не было ни единого изъяна: кожа была ровной, гладкой и невероятно бледной, отчего сверкала в свете рыжеватого солнца. Джордж провел ладонью по крышке пианино и смахнул с нее толстый слой пыли. Петр молча наблюдал за его действиями и пытался понять, что тот собирался делать. Но в действиях молодого человека не было абсолютно никакой логики. — Яд… — прошептал Петр в недоумении, вспомнив все то, что случилось между ними на кухне. — Он не убил меня… Ты… Ты солгал. — Внушение, — хмыкнул тот и приблизился к своему пленнику. — Вещь невероятно сильная. Ты поверил, что выбил отравленный кофе, хотя там не было ни капли яда. Вера может стать оружием в руках того, кто умеет внушать. — Ты убьешь меня, как убил своего отца? — стиснув зубы, прошептал Петр и слегка поерзал на стуле. — Кем ты станешь после этого? Ничуть не лучше нас. Какова твоя цель? Ведь ты убил стольких людей… Думаю, Татьяна сильно удивится, когда узнает, кто причастен к тем зверствам в психлечебнице. У тебя был блестящий план. Браво. Просто восхищен твоим талантом лгать. Интересно, а кто лежал вместо тебя в больнице? На твоем теле нет ни единого ожога. — Это тебя не касается. Мой путь не соприкасается с вашим, я уже говорил тебе это. И повторять не собираюсь. Хочу лишь сказать одно, я убью каждого, кто посмеет мне помешать. — Даже Татьяну? И ее ты убьешь? — Да, если потребуется, — слишком спокойно ответил Джордж и взглянул в распахнутое окно, немного поморщив нос из-за острых лучей солнечного света. — В моем деле нет чувств. — А как же Эрван? Разве не из-за него ты делаешь все это? Я ведь знаю, он был очень дорог для тебя. Ты бы перегрыз ради него глотку даже родной матери. Вряд ли ты ничего не чувствуешь. Просто нагло лжешь мне. Джордж ничего не ответил. Молодой человек молча прошелся по чердаку и после сел за пианино, будто собирался сыграть на нем что-нибудь, но так и не решался нажать на хотя бы одну клавишу. — Моя мама в детстве научила меня и моего брата играть на пианино. Я плохо помню те события, но любовь к музыке осталась со мной навсегда. До сих пор слышу в голове каждую мелодию, которую мы втроем исполняли в гостиной… Хочешь послушать? — Джордж поднял крышку музыкального инструмента и обнажил пожелтевшие клавиши, смотря на них, как на драгоценные камни. — Мое самое любимое произведение «Лунная соната» Бетховена. Поистине, великое творение. — Ты спятил, — прошептал Петр и стал изо всех сил ерзать на стуле, в панике надеясь, что ему рано или поздно удастся вырваться. — Музыка не терпит шума, — с недовольством произнес Джордж и начал исполнять первые ноты, с лучезарной улыбкой прикрыв глаза, наслаждаясь чарующими звуками, что были созданы его гибкими пальцами. Петр в страхе начал смотреть по сторонам, пытаясь найти хотя бы что-то острое рядом с собой, что способно перерезать веревку, но Джордж все предусмотрел и посадил его вдали от всех предметов, имевших шанс оказать помощь связанному мужчине. Неожиданно где-то в глубине чердака, там, куда не доходил утренний холодный свет, послышалось громкое шуршание и топот многочисленных ног. Мужчина прищурил глаза, чтобы выяснить, что служило источником столь странного шума, и с удивлением заметил, что там стоят несколько высоких личностей, чьих лиц невозможно разглядеть из-за плотной тени. Те стояли в стороне и будто боялись выйти на свет. Казалось, что они просто наблюдали за игрой молодого человека и вслушивались в каждую ноту, впитывая их до последней капли, как что-то жизненно необходимое. — Они не терпят ошибок. Если я нажму ненужную клавишу, это их разозлит. Нужно быть осторожным, — едва слышно прошептал Джордж и вновь вжился в роль музыканта, полностью слившись с музыкальным инструментом в одно целое, но внезапно он остановился и как-то странно задумался, будто пытался вспомнить нечто важное. Тем временем таинственные силуэты в тени оживились и стали бурно перешептываться, словно их сильно разозлила вернувшаяся тишина. Через пару секунд один из них вышел на свет и продемонстрировал всем присутствовавшим свое изуродованное лицо со свисавшей дырявой кожей. Его глаза отсутствовали, но тот продолжал моргать и смотреть по сторонам. Петр вскрикнул при виде уродливого существа и чуть не упал на спину, но смог удержать равновесие. Уродец медленно шел вперед, кряхтя, и тянул к Петру костлявые кривые руки. Джордж расплылся в улыбке и поднял пальцы над клавишами, готовясь вновь приступить к игре. Но неожиданно он повернулся в сторону силуэтов, что продолжали стоять в тени, и одобрительно кивнул им. Те тут же один за другим выбежали из тени и с воплями бросились прямо на Петра. Изуродованные люди впились в его тело острыми, как бритва, зубами, пронзив кожу буквально насквозь. Петр изо всех сил завизжал и выпучил глаза от ужаса, на которых с молниеносной скоростью лопались сосуды из-за боли, которую он испытывал. Джордж, будто не слыша криков, продолжал играть прекрасную мелодию, умиротворенно качаясь из стороны в сторону. Через пару минут он остановился, поднялся со стула и отчужденно посмотрел на Петра, окруженного изуродованными человеческими телами, которые с жадностью отрывали от него кусочки теплой плоти. Джордж махнул рукой, приказав уродцам остановиться и отступить от уже затихшего мужа Татьяны. Тело мужчины было полностью покрыто следами от укусов и истекало кровью. Он был изувечен до неузнаваемости. Но Джорджа подобное кровавое зрелище совершенно не беспокоило, он оставался таким же пугающе умиротворенным. Петр нервно посмеивался сквозь тяжелое надрывное дыхание, явно из-за болевого шока. — Каково это чувствовать приближение смерти? — склонился над ним Джордж и криво улыбнулся. — Теперь ты узнаешь, что пережил Эрван после того, как ты пустил ему пулю прямо в сердце. Молодой человек подошел к своей одежде и вытащил из-под кожаной куртки тяжелый острый предмет. Петр сквозь полубессознательное состояние увидел, что это был топор, весьма старый и позолоченный, будто являлся экспонатом какого-нибудь исторического музея. — Когда-то я этим оружием убил твоих напарников. Их было трое. Ты же станешь четвертым. Не бойся, больно не будет. Я постараюсь сделать все быстро, — Джордж замахнулся и совершил мощный удар, который в одно мгновение отрубил голову Петра. Крупный фонтан крови брызнул Джорджу прямо в лицо, отчего тот даже слегка вздрогнул и прикрыл глаза. Тем временем уродцы с голодным рычание вцепились в обезглавленное тело мужчины и потащили его в тень, чтобы там продолжить свое торжественное пиршество.