Дневник, сомнения и слезы
17 мая 2015 г. в 19:39
Да! Она сказала — да! Ну, то есть она сказала: — Спасибо, очень мило с вашей стороны, Том, я подумаю и дам ответ позже, — но ведь это почти стопроцентное «да»?
Церемонно поблагодарив Аолу, Том выскользнул в коридор и подпрыгнул, подбросив учебник к потолку. На ближайшей картине крупная тетка в старинном платье испуганно шарахнулась и запричитала о невоспитанности современной молодежи. Том показал ей язык. Приютский мальчишка взял верх над дисциплинированным студентом Слизерина. И мальчишка этот был счастлив.
Так счастлив, что места внутри него для распиравших его чувств, казалось, уже не осталось. А близких друзей, с которыми он мог бы поделиться, у него не было. Поэтому вечером, после отбоя, Том забрался с ногами на свою кровать, раскрыл пустую пока тетрадь в кожаном переплете и, подумав немного, стал записывать все, что так его волновало. Леди Аола, конечно… И те маленькие знаки внимания, что она оказывала только ему. Она еще не дала свое согласие, но Том уже представлял эти взгляды, когда он войдет в парадный зал Хогвартса под руку с самой красивой женщиной в школе… Да что там — во всей Британии. А может и в мире. Лично он никого красивее нее не встречал.
Лишь одно обстоятельство омрачало его радость — отсутствие приличного костюма под стать спутнице. Наверняка на ней будет роскошное платье и драгоценности, конечно. А у него только форменный костюм, мантия, пара приличных рубашек и немного домашней одежды. Те скромные средства, что школа выделяла ему на обучение из специального фонда, он тратил максимально разумно. Разгуляться на них, или просто позволить себе что-то сверх необходимого было невозможно.
Покусывая кончик пера, Том задумался. Он не любил просить или одалживать, что бы то ни было. Деньги в том числе. Какая досада, что их трансфигурировать нельзя! Как и ткань. Он с раздражением подумал, что львиная доля этих заклинаний — полнейшая непрактичная чушь, дешевые фокусы для развлечения маглов. Ну, какой прок от стаи канареек? Кому нужна куча безмозглых птичек, или пучок петуний, когда ты не можешь сотворить себе паршивый бутерброд?! Разве что, научить канареек тырить мелочь у уличных попрошаек? Том усмехнулся. Пожалуй, это был бы самый долгий и утомительный путь к богатству.
— Мемуары сочиняешь? — Реджи Лестрейндж зевнул и рухнул на свою кровать, раскинув руки. — Как же я запарился сегодня… А, ты, Реддл, похоже, железный. Пригласил уже кого-нибудь на бал?
— Может быть, — уклонился Том от прямого ответа, не желая продолжать разговор, и снова прикусил кончик пера.
— Ты там список кандидаток строчишь, что ли? — Реджи приподнял голову и посмотрел на Тома. — Зови любую. Девчонки тают от твоих манер.
Том это и без него знал. Он умел нравиться, умел маскировать презрение и раздражение, которые вызывали у него сверстницы. Их внимание льстило его самолюбию. Они сами были Тому безынтересны.
— Еще лучше — пригласи сразу двух, посмотрим, как кошечки передерутся, — подал голос развалившийся в кресле Майлз, гнусаво мявкнул и расхохотался.
— Зелемикус, лопух деревенский, наверное, уламывает гуля составить ему компашку, — продолжал веселиться Майлз.
— С такой подружкой к концу вечеринки от него рожки да ножки останутся, — хохотнул Лестрейндж. Майлз посмотрел на задумчивого Реддла, что-то выводившего пером в тетради, и добавил:
— А я слыхал, как Лис Уизли болтал, что хочет пригласить на бал нашу загадочную мисс Восток.
Что?! Тому стоило огромного усилия воли сохранить бесстрастное выражение лица. Септимусу Уизли уже стукнуло полные восемнадцать, и в этом году он заканчивал Хогвартс. Высокий, ярко-рыжий, потомок древнего магического рода, уверенный в себе раздолбай. Этакая душа компании, с отлично подвешенным языком. Девчонки липли к нему, как пчелы к цветущей липе. Том, конечно, допускал мысль, что мисс Аола волнует не его одного… но столкнуться с этим вот так? К такой конкуренции он готов не был. Это тебе не в учебе соревноваться… Это такая сфера, где все твои усилия может свести к нулю просто дурное настроение плохо выспавшейся или сломавшей каблук девушки.
— Мисс Меровинг молода и… привлекательна, почему бы ему не пригласить ее? — как можно невозмутимее отозвался Том.
«Черт!» — чиркнуло перо и посадило в конце жирную кляксу. Но ведь он пригласил ее первым, не так ли? Уизли только собирается это сделать. Или она обманула его, чтобы дать надежду, а потом… Разве ей не нравится сбивать с Тома спесь?
— Да что ты там строчишь? — спросил Майлз.
— Хочешь прочесть? — холодно поинтересовался Том, хотя внутри у него все клокотало от ревности. И, не дожидаясь ответа, захлопнул тетрадь и пульнул ею в сокурсника. Тот поймал ее, попытался открыть и взвыл от боли — заговоренное канцелярское изделие свирепо вцепилось ему в палец острыми мелкими зубами.
— Ах, сволочь! — длинное лошадиное лицо Майлза исказилось, он затряс прокушенным пальцем, отшвырнув дневник Тома на пол. Реддл усмехнулся и взмахнул палочкой, подняв тетрадь в воздух. Прежде, чем убрать ее в тумбочку, он наложил еще одно заклятье. Теперь любой посторонний человек, даже обойдя кусачий замок, обнаружил бы внутри только пустые страницы.
Спал он в эту ночь плохо.
На следующее утро Том вертелся перед зеркалом над умывальником так долго, что опоздал к завтраку. С юношеским пушком над верхней губой он решительно распрощался несколько месяцев назад, сочтя его скорее неприличным, чем мужественным. И теперь уже довольно регулярно брился. Парни постарше часто жаловались, что их это утомляет, многие предпочитали или отращивать усы, или пользоваться зельем для их изничтожения. А Тому этот процесс нравился, и прикосновения опасной бритвы, острой донельзя, щекотали нервы и успокаивали одновременно.
Проведя ладонью по запотевшей от горячей воды поверхности, он долго разглядывал в зеркале свое красиво очерченное лицо: правильной формы брови, густые ресницы, аккуратный нос и в меру полные губы. Голубые глаза смотрели прямо и спокойно. Миссис Пайп из приюта как-то сказала, что он подает все надежды вырасти в исключительной красоты молодого человека. С ростом тоже проблем не было — он довольно быстро вытянулся, набрав все шесть футов и не превратившись при этом в тощую дылду. Неужели Лис Уизли, рыжий, как пенек с опятами, и длинный как оглобля, мог показаться Аоле более привлекательным? И зубы у него… Это же костяшки домино, а не зубы. У Тома не в пример ровнее и белее. Не… бред.
Спохватившись, он еще раз прошелся щеткой по идеально уложенным волосам и поспешил в столовую. Все ученики и преподаватели уже сидели по своим местам, над залом висел равномерный гул из голосов и дружного пережевывания. Изо всех сил стараясь не пялиться в сторону Аолы, Том прошел на свое место.
— О, Реддл к завтраку опоздал, жди дождя из живых лягушек, — съязвил ему в спину кто-то из когтевранцев. Хотя леди Аола и не училась в Хогвартсе, из всех свободных помещений она выбрала себе комнату в башне, которая принадлежала этому факультету, и формально теперь считалась когтевранкой. Вероятно, ей просто нравилась высота и вид из окна.
Сев за стол, Том положил на тарелку первое, что подвернулось под руку, не глядя. Все равно есть это он не собирался. От волнения аппетит пропал начисто. Ковыряя ложкой сливовый пудинг, он украдкой смотрел, как Аола завтракает и беседует о чем-то с деканом Когтеврана. Какая же она красивая… и изящная. В лучах утреннего солнца, лившихся сквозь витражные окна, даже ее безупречная кожа отливала золотом. Почувствовав его взгляд, девушка глянула в его сторону, чуть улыбнулась, и он принял это, как знак одобрения и согласия.
А уже после утренних занятий, в обеденный перерыв, убравшись как можно дальше от школы, аж на самую опушку Запретного леса, Том плюхнулся на прохладную еще землю и дал волю чувствам… и слезам. Злым, полным обиды и разочарования. Она ему отказала. Вежливо, с милой улыбкой — мол, вы так молоды, осчастливьте лучше кого-нибудь из ровесниц. Как бритвой по сердцу… Но судя по тому, как сиял этот рыжий ублюдок Уизли, она просто предпочла ему, сироте, отпрыска знатной фамилии. А сама еще говорила, как мерзко делить магов на чистокровок и второсортных маглопотомков! Лицемерка.
Судорожно вздыхая и хлюпая покрасневшим носом, Том размазывал по щекам крупные слезы. Он не смог бы вспомнить, когда плакал последний раз? Разве в глубоком младенчестве, не осознавая еще себя. Такой реакции он от себя не ожидал. Нужно признать — он реагирует как самый обыкновенный тинэйджер, отвергнутый объектом обожания. Это оказалось слишком больно и обидно. Внутри у него так жгло и горело, словно он проглотил перцовую конфету из того дурацкого набора, что бывают с любым вкусом.
Психанув, Том выдрал несколько первых пробившихся к солнцу цветов и раздавил пальцами нежные, тонкие лепестки. От их холодного аромата ему почему-то сделалось легче.
Немного успокоившись, он вытер лицо и руки платком и стал обдумывать план действий. Он этого так не оставит… и пусть рыжий не воображает, будто Том позволит ему выпендриваться на балу с его девушкой… ну, почти его.