Патронус Тома Реддла

      После удачного дебюта мистера Реддла остальные тоже расхрабрились и захотели попробовать силы, но джинн урок усвоил и вылезать из кувшина наотрез отказался. На этом пришлось полевые занятия закончить. Том был рад — себя он уже показал, от остальных чудес не ждал, а тут еще миледи соблазняла праздником. Неизбалованному подростку обычный пикник в ее компании или посиделки в хогсмидском трактирчике уже казались далеко не рядовым занятием. Какие они, праздники в домашней обстановке, Том вовсе не знал — бывал только на унылых благотворительных вечерах для сирот да школьных балах. Пределом же его мечтаний было снова оказаться наедине с Аолой в ее шатре…       После объяснения в Запретном лесу уже прошло больше месяца. Оказывается, когда ты счастлив, время летит совершенно незаметно. Миледи вдруг перестала дразнить и мучить его, словно Том прошел, наконец, все испытания и доказал право на серьезное к себе отношение. Могла, конечно, поддеть легонько на публике, но наедине была бесконечно нежной и ласковой. Милые записочки с пожеланием хорошего дня, спокойной ночи или приглашением на прогулку стали почти традицией. Сокурсники, если кто и догадывался, от кого они — помалкивали, хорошо уже зная характер адресата. Майлз вообще думал, что это Вальбурга ему строчит, да и других девчонок, неравнодушных к красивому пятикурснику, хватало. По выходным они много и подолгу гуляли, и порой в укромном месте Тому удавалось сорвать поцелуй, и даже не один… но большего миледи не позволяла. А ему хотелось большего, еще как хотелось.       Подросток самоотверженно обносил окрестные леса и злосчастную школьную оранжерею, последнюю даже с риском для жизни — как-то раз в темноте случайно уронил горшок с вызревшей мандрагорой и чуть не лишился слуха и жизни. Благо, успел сам к себе применить «Оглохни», и треклятый вопль превратился в приглушенный, неприятный, но неопасный звук. Миссис Фрост проклинала воришек, изобретая все новые способы обороны своих питомцев, а Том ей поддакивал и даже советы давал, скрывая то ожоги от крапивы, то укусы герани. Ни малейших угрызений совести при этом он не испытывал — в комнате у мисс Меровинг всегда должны быть свежие цветы. Аола о происхождении экзотических букетов догадывалась, конечно, но не пеняла ему за воровство, считая это не преступлением, а маленьким рыцарским подвигом.       Не гнушался он и всяких никчемных, как ему раньше казалось, фокусов вроде стайки канареек, а многоступенчатая трансфигурация, при которой предмет последовательно превращался во что-то прежде, чем стать самим собой, оказалась настоящим подарком судьбы. Весьма кстати пришлось и заклятие отсроченности. Сдаешь ей какой-нибудь трактат по ближневосточной магии или индийским практикам. Заговоренный, конечно. И вот он себе трактат как трактат, пока Аола не останется в кабинете одна и не возьмет его в руки. И тут — бум! — срабатывает заклинание, бумажка превращается во всякие милости вроде цветка, пульсирующего сердца и воздушной надписи «I Love You», а потом снова становится сама собой. Пустячок, но она улыбнется и вспомнит о нем лишний раз.       Любому здравомыслящему человеку эти поступки, вероятно, показались бы глупыми. Но Том был далек от здравомыслия как никогда, влюбленный по уши каждой клеточкой тела и всеми фибрами души. Через эту призму вообще весь мир теперь выглядел несколько иначе. Другими средствами радовать свою женщину он пока не располагал, но с удовольствием и выдумкой использовал все доступные.       Рассчитывать на обещанный праздник прямо сегодня, наверное, не стоило, после урока мисс Меровинг в расписании стояло еще зельеварение и подготовительные к экзаменам. Но впереди приятной перспективой маячил уик-энд и, смешивая в котле ингредиенты под умильным взором Слизнорта, Том предвкушал какое-нибудь увлекательное занятие в компании любимой.       Долгожданная записочка впорхнула в спальню и села на его подушку, когда все уже улеглись спать. Том даже расстроиться успел, подумал, что миледи забыла о нем. Он-то ей несколько ласковых слов сразу после ужина написал и все ждал ответа.       Записка оказалась ультракороткой: «Через пятнадцать минут у Синего камня». И пароль от входа. Ого! Что это она затевает? Подкрадывавшуюся было дрему как рукой сняло. Том тихо оделся и выскользнул из слизеринского общежития. Чтобы не попасться на глаза завхозу или кому-нибудь из преподавателей, запустил впереди себя по коридору «Уши домового» — маленький сизый шарик, почти неприметный, катившийся по полу и работавший как аудиопередатчик. Прислушиваясь к его близнецу в ладони, Том без происшествий добрался до холла и смылся бы вовсе незамеченным, но тут как назло вынесло сэра Николаса. Он открыл было призрачный рот и собрался полюбопытствовать, зачем это Тома носит здесь после отбоя? Но тот состряпал умоляющую рожицу и приложил палец к губам.       — Дела амурные, сэр, понимаете… — свистящим шепотом пояснил он и типа застыдился. Привидение покачало почти отрубленной головой и, многозначительно подмигнув — мол, прекрасно понимаю, чего уж там, исчезло в противоположной стене холла. Том облегченно выдохнул. Даже врать не пришлось! Сам, небось, тот еще ходок был… сэр этот недорубленный.       Через десять минут парень уже стоял на условленном месте. Вода сонно лизала прибрежные камни. В траве стрекотали цикады. От нагретого за день валуна шло тепло. Лето уже не за горами… экзамены, а там каникулы… и ненавистный приют! Как же он не хотел расставаться с Аолой и возвращаться в это убогое маглоприбежище! Но ведь и она на лето покинет Хогвартс…       Додумать грустную мысль не дал уже знакомый звук — хлопанье огромных крыльев. Его обдало порывом ветра с любимым ароматом, изящная фигурка зависла в нескольких сантиметрах над землей, не приземляясь, и протянула к нему руки.       — Здесь трансгрессировать нельзя, обнимите меня, — велела она без прелюдий. Том с удовольствием обнял девушку за талию, носом нырнув в рассыпанные по плечам кудри. Она крепко обхватила его и взмахнула крыльями, набирая высоту. Потрясающее ощущение свободного полета затопило Тома. В прошлый раз он был слишком занят дракой, чтобы успеть получить от этого какое-то удовольствие.       — Это похоже на танец… — сказал он ей на ушко. — Я бы хотел уметь так.       — Находите? — откликнулась Аола, и чуть откинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Левитация не такая уж сложная вещь, можно научиться.       И она заложила крутой вираж, так, что они едва не коснулись распростертой внизу черной воды. У Тома аж сердце екнуло и заколотилось в два раза быстрее. Аола засмеялась, очень собой довольная.       Через несколько минут они приземлились у ручья, на том самом месте, где Том убил темного мага. Волнующее воспоминание еще больше ускорило его пульс.       — Куда же мы направимся, миледи? — спросил он, с сожалением разомкнув объятья. — В Лондон?       — О, нет, мой мальчик, — она ласково погладила его по щеке, — гораздо, гораздо дальше. Туда, где полно змей, которые не откажутся с вами поговорить. Идти придется в несколько этапов, это очень далеко отсюда. Вы поможете мне? У одной меня сил не хватит.       — Конечно! — Том страшно обрадовался — намечалось настоящее приключение! Лукавила она, конечно… сил у нее на двоих, таких как Том, хватит и еще останется. Но Аола не просто доверяла ему самому трансгрессировать — просила помощи. Какой мужчина откажется помочь любимой женщине?       — Держите образ… — сказала она, открывая память. И Том увидел ничем не примечательную дорогу, ведущую к берегу моря. Большие волны разбивались о крутые скалы, взбивая густую пену, и дальше, насколько хватало глаз, простиралась одна только вода, до самого горизонта.       — Где это? — спросил он, старательно запоминая каждую деталь.       — Ирландия. Запомнили?       — Конечно.       — Готовы?       — Да, — Том кивнул и спокойно посмотрел любимой в глаза. — Не волнуйтесь, Аола, я справлюсь.       Она не должна в нем сомневаться. На воскресных прогулках, отойдя подальше от школы, леди Меровинг учила его трансгрессии, хотя этот предмет преподавали только на шестом курсе, причем удовольствие было платным и не из дешевых. Он схватывал на лету и уже имел неплохой опыт перемещений, пока, правда, на небольшие расстояния. Занятие это было далеко не безопасное, можно было расщепиться и прибыть в пункт назначения в не совсем полном комплекте. Но Тому с его умом, памятью и концентрацией это не грозило.       Их пальцы соприкоснулись. Реддл вызвал в памяти только что увиденную картину и шагнул в туго закручивающийся пространственный вихрь. Головокружительные секунды — доли секунд, и в лицо ударил крепкий, пропахший йодом морской ветер. Том открыл глаза. Они стояли на том самом берегу, только темно было, и море с грохотом разбивалось о крутые скалы.       — Вы молодчина, Томми! — Аола обняла его и крепко поцеловала. — Просто блестяще!       — Как с джинном? — спросил польщенный подросток.       — Даже лучше! Держите-ка следующую открытку…       — Вы не скажете, куда мы идем? — спросил он, принимая новый образ.       — Ни за что. Это сюрприз!       Следующей переходной точкой оказалась… верхняя палуба трансатлантического парохода. Было еще светло — они явно двигались на запад.       — Помолимся, чтоб его не торпедировали, пока мы отсюда не уйдем… — пробормотала Аола, отправляя Тому следующую точку.       — Торпедировали?! Но это же просто пассажирский пароход, а не военный корабль, — удивился парень, только-только собравшийся спросить, а нельзя ли им погулять немного по судну перед тем, как отправиться дальше?       — А фашистам все равно… — вздохнула девушка. Гулять Тому сразу расхотелось.       Нью-Йорк. Чарльстон. Новый Орлеан. Полуостров Юкатан. Города, звуки, запахи, впечатления обрушились на приютского воспитанника водопадом. Америка! Вот это круто! В каждом городе он с восторгом спрашивал — это оно?! Мы уже на месте? Но миледи вела его дальше. Конечная точка по-настоящему поразила Тома: они трансгрессировали прямо к подножию пирамиды! Сложенное из огромных каменных блоков сооружение стояло на вершине заросшего зеленью холма, упираясь плоской макушкой в ярко-синее небо. Множество ступеней вело на ее увенчанную храмом вершину. Густые джунгли подступали к древним стенам, густо оплетая их. Часть пирамиды была очищена от растений, прилегающая к ней местность носила следы раскопок. Было очень жарко, душно и влажно, хотя солнце уже сползало к горизонту. Спина у Тома тут же взмокла под рубашкой.       С подножия монумента на них пялилась мертвыми глазами коренастая фигура змееподобного существа. Высеченная из камня голова, украшенная узорами и раскрытым капюшоном из птичьих перьев, скалилась на незваных гостей не то в вечной ухмылке, не то в гневе. Том коснулся ее рукой. Камень был теплым, гладким… и очень-очень древним.       — Кто это, миледи? — спросил подросток.       — Это Кукулькан — Пернатый Змей, — ответила девушка. — Как знать, может, он тоже что-то вам расскажет?