Патронус Тома Реддла

      Том дрожал от пережитых ощущений каждой клеточкой, крепко обняв любимую. Дыхание и пульс с трудом возвращались к привычному ритму. На место утоленной страсти пришла всеобъемлющая нежность — такая, что велела прикасаться к женщине, в которую буквально минуту назад впивался всем существом, так осторожно, словно она хрустальная. Он тихонько гладил ее расслабленное тело, не желая отпускать. Чувствовать ее тепло и тяжесть было необычайно приятно. Не хотелось двигаться, не хотелось выходить из нее — нега разлилась по всему телу, до самых кончиков пальцев. Напряжение ушло, на душе стало так легко…       Аола приподняла голову, посмотрела на него. На припухших от поцелуев губах блуждала легкая улыбка, взгляд был затуманен. И до Тома вдруг дошло, видно, с приливом крови к голове вернулась и способность думать — она же теперь его, совсем и во всех смыслах ЕГО. И это он только что доставил ей удовольствие, это из-за него она так блаженно улыбается. Моральное удовлетворение оказалось не менее приятным, чем физическое. Том почувствовал себя на вершине мира.       Девушка нежно поцеловала его и легла рядом. Он повернулся на бок, чтобы не упускать из вида ее прелестное личико, и снова обнял.       — Все хорошо? — тихо спросила она, гладя его по щеке.       — Очень… — он чувствовал так много всего разом, но подходящих слов, как обычно в такие моменты, не хватало. Может, они были и не нужны? А вот у Аолы с этим никаких проблем. Она нашептала ему таких ласковостей, что от удовольствия и смущения Том зарылся лицом в ее сладко пахнущие локоны и пробормотал, что любит ее больше жизни. Он был оглушающе счастлив.       Они еще долго лежали, обнявшись, тихонько целовались и ласкали друг друга. Потом миледи спросила, не хочет ли ее милый мальчик пить? И Том вдруг понял, что умирает и от жажды, и от голода. Пригодились и фрукты, и сладости, и холодненький шербет. А когда Аола предложила ему прозрачно-медовую виноградинку прямо с губ, он ощутил, как желание возвращается. Она не возражала.       Утолив самую острую, не дававшую даже думать, страсть, Том теперь мог попробовать растянуть удовольствие. Советы из «Ветки омелы» толпились и лезли друг другу на голову — и я, и я, и меня попробуй, ей точно понравится! Если парень и кинулся применять их слишком ретиво, миледи не подала виду и позволила ему вести первую партию в этой сладкой игре, лишь тактично направляя ласковым словом или жестом.       Неспешное исследование чувственности друг друга принесло обоим столько удовольствия, а финал был таким бурным, что лишил их остатков сил. Лампы погасли. Они лежали в темноте, переплетясь, как тропические лианы. За стенкой шатра перекрикивались на десятки разных голосов обитатели джунглей. Истома овладела всем телом, голова была пустой и легкой. Веки слипались. Обрывки мыслей плавали в вязкой дремоте, не напрягая. Теперь все будет хорошо… Надо только денег заработать на кольцо… На самое красивое… Она его тоже любит, теперь никаких сомнений не осталось… Интересно, кем был тот, кого она любила раньше, до него? А может, она и не раз влюблялась? Неприятно кольнула ревность, когда Том представил, что миледи называла «мой милый мальчик» кого-то другого. Так же целовала и отдавалась этому человеку… Глупо, конечно, ревновать к прошлому… а думать, что она за столько лет ни разу не любила, даже как-то оскорбительно по отношению к ней… Аола не стала бы заниматься сексом с нелюбимым. Она совсем не такая…       — Могу я спросить вас, моя леди? — прошептал он.       — Все что угодно, мой милый… — отозвалась она.       — А вы… любили когда-нибудь? По-настоящему?       — Да... очень давно…       И Том вдруг услышал тяжелый вздох.       — Взаимно?       — Да.       — Почему вы не вышли за этого человека замуж? — спросил немного уязвленный подросток. Чего уж там, он надеялся услышать немного иной ответ. Что она любит так прямо сейчас, например.       — Я не рискнула испортить ему жизнь. И себе тоже.       — Как вы могли ее испортить? — искренне удивился Том. Аола еще раз вздохнула и немного отстранилась от него, словно этот человек вдруг возник между ними незримым призраком. Он уже пожалел, что спросил…       — Он был маглом, Том. Мне или пришлось бы врать всю его жизнь, или оглушить правдой, к которой и не каждый волшебник-то готов.       — Вы любили магла?! — признание миледи шокировало Реддла. Что она, полубогиня, могла найти в обычном человечишке?       — Ах, боже мой, откуда в вас столько снобизма? Иным маглам и самый лучший волшебник в подметки не годится, — с раздражением отозвалась она. — Разве сердцу можно приказать? Он был умница… Талантливый изобретатель, археолог. И такой веселый… — было темно, но глаза уже привыкли к этому, и Том увидел, как она улыбнулась, глядя в пестрый тряпичный потолок. — Вы спросили, и я отвечаю искренне.       — Простите… я не хотел вас обидеть. Это ваше право, конечно… — он осторожно коснулся ее обнаженного плеча, предлагая перемирие. — Просто мне девушки-маглы не нравятся совсем… Да и волшебницы тоже… Я вообще никого не мог бы полюбить, только вас. Вы особенная…       Вместо ответа Аола нашла его руку и переплела свои пальцы с его.       — Вы не жалеете, что не дали себе и ему шанса? — от ревности в груди уже пекло, сон как рукой сняло, но не спрашивать дальше Том просто не мог.       — Иногда, — честно ответила Аола. — И порой мне кажется, что я страшно ошиблась. А порой — что поступила правильно.       — А сейчас? Как вам кажется сейчас? — извиниться-то Том извинился… Но выкинуть из головы треклятого магла, который, может, еще живехонек и до сих пор заставляет ее вон как тяжко вздыхать, уже не получится! Давай, еще открой мне свои воспоминания и покажи, как чудесно вам было вместе!       — Сейчас мне кажется, что кое-кто вот-вот лопнет от ревности и забрызгает мне весь шатер, — ласково усмехнулась она и обняла его. — Перестаньте, Том… опасайтесь лучше мистера Уизли, его дедушка в свое время весьма за мной ухлестывал. А Роберта давно нет. Погиб вместе с другом, испытывая летательный аппарат.       Летательный аппарат… надо же. А ведь для нее полет был таким же простым и естественным делом, как дыхание. Тому вдруг стало страшно стыдно, что он мучает любимую, заставляя вспоминать то, что до сих пор причиняет боль. Наверняка она жалеет, что не открылась ему, Роберту этому… С другой стороны, камушек-то с души свалился — конкурент давно на том свете, а он здесь, рядом… Пытаясь загладить вину, Том принялся перецеловывать ее пальчики, и сам не заметил, как завелся и ее завел… И уж после этого раза ни на какие глупости у него сил не осталось — он даже отдышаться как следует не успел, провалившись в глубокий сон.       Уже под утро, перед самым рассветом, когда ночь непроглядно-темна и почти все живое крепко спит, из чащи к шатру вышел крупный пятнистый зверь. Он наклонил лобастую голову, обнюхал мокрую после стремительного тропического ливня землю и тихонько зарычал, не смея переступить охранное заклинание. Постояв немного, он обошел пирамиду, посмотрел на ее вершину, повернулся и исчез в чаще. Где-то высоко на деревьях, в кроне, проснулась маленькая обезьянка и заверещала, предупреждая джунгли о том, кто бродит сегодня во тьме у храма древнего Пернатого бога. Том и Аола спали слишком крепко, чтобы это услышать.       Утро принесло Тому не только массу приятных воспоминаний, от которых тут же сладко заныло в животе, и завтрак на красиво сервированном столике, но и загадку, которую предстояло разгадать. В шатре миледи не было, а когда Том умылся, оделся и вышел наружу, не нашел ее и на пирамиде. Солнце давно встало и уже вовсю пригревало сквозь буйную тропическую листву. Джунгли парили, отдавая полученную за ночь влагу, и с непривычки дышать в этой естественной бане было делом непростым. Увидев, как высоко стоит солнце, он подумал, что в Хогвартсе-то сейчас уже полдень, и его уже спохватились! Почему Аола не разбудила его, не поторопила вернуться в школу? Куда она вообще подевалась?       Подумав, Том решил, что раз здесь есть пирамида, то когда-то было и поселение. А где есть жилье, там должна быть и вода. Река, ручей… Наверняка она решила искупаться. Вчера, оглядывая местность с высоты, он реки не заметил. Значит, это небольшой ручей, заросший по берегам зеленью. Подумав, Том произнес простенькое Моисеево заклинание по поиску воды и пошел вслед за палочкой, которая как компас тянула его в нужном направлении. Он оказался прав, и хотя пробираться через заросли оказалось делом нелегким, довольно скоро он услышал приглушенный шум небольшого водопада. Повсюду вокруг него — слева, справа, над головой, под ногами кишела разнообразная жизнь. В Запретном лесу такого точно не встретишь. Увидав человека, стайка ярких попугайчиков закатила настоящую истерику. Том отмахнулся от скандалистов и пошел дальше, ориентируясь на шум падающей воды. Крупная змея, удав, кажется, выползла ему прямо под ноги, но, перекинувшись парой вежливых слов, они разошлись как равные.       Раздвинув плотные резные листья размером с хорошее опахало, парень едва не свалился в воду — растения нависали прямо над руслом. И тут же увидел любимую. Она стояла на плоском камне под водопадиком, прыгавшим вниз с невысокой скалы. Тугие струи ласкали обнаженное тело, взбивая шипучую пену в размытой под скалой чаше, и, успокоившись, неспешно текли дальше. Том замер, залюбовавшись ее красотой. И это его женщина, ЕГО, черт побери! Он бы вечность смотрел, но решил, что это не слишком прилично, будто он подглядывает, и дал о себе знать. Аола обрадовалась, поманила его. Уговаривать не пришлось, Том быстро выпрыгнул из одежды и попробовал воду, оказавшуюся на удивление холодной для такого жаркого места.       — Не бойтесь, брызгаться не буду, — уверила миледи, невинно похлопав слипшимися стрелками ресниц. И тут же обдала его тучей брызг, стоило только шагнуть к ней. Шкура сразу же пошла мурашками, дыхание перехватило.       — Ах, вы… Ну, берегитесь!       Аола хихикнула и показала ему язык. Спрыгнула с камня. Том попытался до нее дотянуться и, подскользнувшись, ушел под воду с головой. Вымытая потоком чаша оказалась довольно глубокой. Вынырнув и отфыркавшись, Том ринулся в погоню. Обманные маневры, подлые приемчики — все шло в ход. Брызги, смех… Впрочем, магию против безоружного противника леди Меровинг не использовала. Зато пребольно тяпнула Тома за руку, когда он почти поймал ее.       Конечно, игра закончилась тем, чем и должна была — он пленил свою пери и потребовал в качестве отступных поцелуй.       — Вы лжете не моргнув глазом… — промурчал Том, с неохотой оторвавшись от ее губ.       — Бывает, — легко согласилась девушка. — Пришлось наплести с три короба директору Диппету, что хочу показать вам музей джиннов в Шахрестане… Потому что вы лучший ученик и тра-ля-ля. Так что у нас еще целый день впереди. Хотите на Карибы? Или во Флориду? Там чудесные пляжи и теплый океан.       — Хочу…       — Мир такой огромный… в нем столько интересного! Так хочется показать вам все, что я люблю, — Аола обняла его за шею и нежно потерлась кончиком носика о его нос: — А так целуются индейцы. Вы знали?