Темное счастье

Телефон он одолжил у соседа из квартиры напротив, пронырливого и болтливого воздушника, работающего курьером в доставке еды на дом. — Разумеется, приносите свое портфолио, — бархатно пророкотал уже знакомый мужской голос из "Дарзайс и Дочери". — Конкурс еще не начался, мы лишь принимаем документы. Заходите завтра в десять, я буду вас ждать. — Спасибо, — собственный голос показался Дани дрожащим и жалким, и он, откашлявшись, с достоинством добавил: — До встречи, уважаемый. — Кстати, — с доверительным придыханием осведомился мужчина, — вы, достопочтенный Даниэль, разумеется, знаете, где находится хм... наш славный город Ктулхоплюйск? Дани мысленно заметался. Сейчас он признается, что в первый раз слышит это дивное название, и мужчина, как назло, наверняка уродившийся в этом славном городе Ктулхоплюйске, смертельно обидится! — Разумеется, — сказал он, — кто же не знает славного Ктулхоплюйска! — Вот как? — хохотнул мужчина, кстати, не представившийся. — Ну, тогда до встречи, достопочтенный. Дани от волнения рассыпался в многословных прощаниях, в результате чего на той стороне нажали отбой чуть ли не раньше, чем он сказал последнее слово. Дани вздохнул и протянул телефон непринужденно подслушивающему его разговор соседу. — Ктулхоплюйск! — хихикнул тот. — Смешное название, собираешься переезжать туда? — Если возьмут, с моим-то опытом работы, — вздохнул Дани. — Место уж больно хорошее! — Ну, удачи! Если возьмут, с тебя простава, — фыркнул сосед и умчался. Дани кивнул и пошел к себе: готовить портфолио практически из ничего и сочинять жизнеописание так, чтобы и не наврать, и рассказать красиво. Представительство фирмы "Дарзайс и Дочери" устроилось на тихой и добропорядочно-старинной улице, далекой от делового центра. На их вывеске красовался паук в развевающихся шелках. И, глядя на этого паука, Дани внезапно вспомнил, что слышал об этой фирме! Это были поставщики из Темной империи, имеющие статус торгового представительства. Но... почему документы надо нести сюда? Неужели темные не только привозили в светлые княжества предметы роскоши (например, паучий шелк и дорогие вина) и консервы, но и нанимали зачем-то ландшафтных дизайнеров? Да нет, глупости, подумал Дани, зачем темным это. Ведь всем известно, что темные — это приспособившиеся ко Тьме маги Жизни, а уж маги Жизни способны навести озеленение не хуже магов Растений... хотя, конечно, озеленение это будет не совсем управляемым. Эх, кто не мечтал бы поработать в таинственных и сказочно богатых землях Тьмы... Дани решительно одернул пиджак и нажал на звонок. Мужчина со вкрадчивым голосом его не ждал, вместо него Дани встретил другой секретарь, очень симпатичный маг воздуха в нарядном костюме с блеском. Голос у него был самый обычный — звонкий и радостный. — Спасибо, — сказал секретарь, положив бумаги Дани на стол. — С вами обязательно свяжутся на следующей неделе, достопочтенный, — он заглянул в папку, чтобы прочитать его имя, — Даниэль! — Хорошо, — улыбнулся Дани и попятился к двери. — До встречи! Вам спасибо, я буду ждать. До свидания, приятно было познакомиться! — на прощание он решил прижать руку к груди и в результате задел вешалку. — Ох, простите великодушно! — Ах, это такие пустяки, не стоит беспокойства! — тоже прижал руки к груди секретарь. — Может быть, вы хотите выпить чаю, достопочтенный Даниэль? — Нет-нет, не стоит беспокойства, мне пора на работу! Дани пулей вылетел из гостеприимного офиса "Дарзайс и Дочери" и прижал ладони к пылающим щекам. Не выставил ли он себя окончательным идиотом? Нет, вроде бы, чаю ему предлагали вполне искренне и от всего сердца... После работы он заглянул в книжный магазин — поболтать с владельцем. — Ктулхоплюйск, — задумчиво сказал тот, — вы знаете, когда-то наша страна была велика, и мелких городишек в ней было не счесть. А после распада могли появится новые, но Ктулхоплюйск — это такое название... Букинист замолчал, о чем-то грустно задумавшись. — Наверное, это прибрежный городок, — смущенно заметил Дани. — Ну, знаете — ктулхи и все такое... Консервы. — Пятнадцать лет назад о ктулхах никто не слышал... разве что пламенные, — сказал букинист, поправляя потрепанный рукав пиджака. — И уж точно никому не приходило в голову делать из них консервы. Их привезли к нам темные во время голода. Вы помните голод после падения Бездны, молодой человек? — Да, немного, — кивнул Дани, — помню, на нашей ферме все сгнило, и мы с братьями и сестрами помогали старшим плести украшения... чтобы менять их на еду. У меня получались красивые фигурки, — похвастался он, — за пять моих фигурок можно было выменять целую банку! — Всегда думал — куда они потом это все девали, — еле слышно пробормотал букинист. Дани бросил на него тревожный взгляд: — Наверное, как сувениры увезли. Так вы полагаете, Ктулхоплюйск — новый город? Это же прекрасно! Простор для творчества. Неудивительно тогда, что им ландшафтные дизайнеры понадобились. Пожалуй... пожалуй, куплю у вас этот морской альбом. Для вдохновения, знаете ли. Из книжной лавки Дани уходил, листая альбом и размышляя о таинственном ландшафте неведомого Ктулхоплюйска. И размышления эти привели его каким-то образом к решению посмотреть вечером темный сериал — из тех непритязательных сериалов о жизни темных школьников и студентов, что довольно часто шли по комедийному каналу. Все герои там были очень хорошенькими, забавными и богатыми. И жили они, конечно, не в Ктулхоплюйске, а, в основном, в темной столице, носившей древнее и гордое имя Кордалион. Или в других городах с такими же красивыми, а иногда и зловещими именами. Но никак не Ктулхоплюйсками, да, Ктулхоплюйсков в этих сериалах не существовало, сколько Дани их помнил, а помнил он их лет тринадцать или четырнадцать — примерно столько же, сколько помнил и консервы с ктулхами и гугрыниксами. Больше половины жизни и почти всю сознательную. Несколько дней он провел в однообразном, но очень тревожном режиме ожидания звонка: днем работа на фабрике, потом ужин за темным сериалом о школьниках, потом до полуночи — разглядывание приморских пейзажей в репродукциях и наброски эскизов. В начале следующей недели, когда напряжение стало таким невыносимым, что даже рисовать было трудно ("Позвонят, не позвонят? Вдруг он зря так приукрасил все в жизнеописании?"), у него сломался телевизор. Дани немного помаялся, бродя по комнате, а потом постучался к соседу напротив. Тот открыл ему дверь, зевая и прикрываясь полотенцем. Волосы у него были влажные. — Эм... прости, Тонниль, — смутился Дани, — у меня телевизор сломался, вот я и подумал, если ты тоже смотришь... Но ты, я вижу, не смотришь! Извини, — он попятился. — Нет-нет, Дани, давай посмотрим, не уходи! — воскликнул Тонниль и поймал его за руку, выронив полотенце. — О боги, — прошептал Дани, отводя взгляд, — прости, — и, быстро подняв полотенце, обнаружил, что Тонниль сбежал. — Заходи! — крикнул Тонниль из глубины квартиры. — Я сейчас, только штаны одену! Ты какой чай любишь больше, липовый или мятный? — Надену, — тихо поправил его Дани, а потом крикнул: — Липовый! У меня к нему как раз сливочные тянучки есть! — и зашел в квартиру. И внезапно взволновался, вспомнив о доме 20 на Липовом бульваре, где лежало его жалкое тощее портфолио и лживое жизнеописание. Впрочем, сериал о глупых проблемах хорошеньких темных школьников, а также чай с тянучками быстро его успокоили. — Нет, ты смотри, Дани, это девочка или мальчик? — хихикал Тонниль, обнимая его за плечи. — По-моему, это фильм о школе для мальчиков! — Ну, это же мелкие подростки, если все в брюках, то и не разберешься, где девочка, а где мальчик, — смеялся Дани, разворачивая очередную тянучку, и важно добавлял: — Все было бы понятнее, если бы фильм перевели на высокий язык! В нашем наречии просто нет родовых окончаний глаголов и различий в местоимениях, отсюда и путаница. А у темных наверняка это есть. — Какой ты умный, — восхищался Тонниль и целовал его в щеку, а Дани лишь смущенно вздыхал: Тонниль был ужасно приставучий. В том смысле, что обожал прикасаться, конечно, а не в каком-нибудь непристойном. А на следующий день Дани позвонили и пригласили на собеседование — тем самым бархатным голосом, от которого у Дани по загривку побежали мурашки.