Трахни меня, ничтожество, лей своё семя, Трахни меня, лей свою гордость и боль. Напои мое чрево своей липкою влагой, Жизненной силой. Кончи в меня, трахни меня… Биопсихоз - Мать всего человечества
— Что ж, закончил, — Мальсибер засунул палочку в карман и отошел от двери. Он был несколько раздосадован тем, что пришлось накладывать барьер самому, но в таинство мощного заклинания посвятили лишь его и Снейпа, ребята сами бы не справились. Эрик подошел к группе. Друзья сидели на партах, сохраняя неловкое молчание, а грязнокровка упиралась коленями в пол. Выражение лица ее под действием Империо было крайне бестолковым. — Эрик, может, не надо? Если кто-то узнает, нам не поздоровится... — Рубин был голосом разума в группе, хоть и давал о себе знать лишь изредка. — Кх, — недовольно процедил Мальсибер. — Что ж вы трусы такие? Я подобное с четвертого курса проворачиваю, и никакой расплаты все еще не последовало. Парни продолжали отводить глаза, Макс даже покраснел. — Да и Мерлин с вами! Я начну, а вы, если не трусы позорные, потом присоединитесь. Помните, что это наказание за предательство нашего Лорда, — сказав это, зачинщик наконец переключился на стоявшую перед ним на коленях Лили. — Что ты там Снейпу делала, шлюха? Отсасывала? — припомнил он интригующий шепот, после которого рыжая тварь всем растрезвонила про их причастность к Пожирателям. Мальсибер смутно догадывался, что это могло значить, и ему очень хотелось в этом убедиться. — Так сделай то же самое и для меня. И руки Лили потянулись к ширинке на его брюках.***
Чвок. Чмок. Хлюп. Чавк. Как же. Хотелось. Сомкнуть. Челюсти. Член, ставший от возбуждения аж фиолетовым, орудовал в ее ротовой полости, то и дело упираясь головкой в горло. Дыхание постоянно сбивалось, кислород не поступал в кровь в нужном количестве, отчего и без того распухшая голова начала кружиться. Почему она вообще позволяет делать это? Почему она так покорно пошла с ними? Пустыми глазами Райка разглядывала светлые лобковые волосы, которые по мере движения то отдалялись, то приближались, пружиня и царапая ей нос. Пуританское воспитание в чистокровной семье отгородило Мальсибера от знания такого забавного способа ублажить себя, как минет, но мальчик очень быстро освоился, и теперь, положив ладонь на затылок девушки, уверенно контролировал поступательные движения, загоняя член все глубже и глубже. Было бы весело заблевать этот спермобак полупереваренной пищей, но в процессе шалостей с Северусом горло Лили привыкло к такому виду нагрузок. Но все-таки, почему? Голос в голове говорил, что так надо, потому что Мальсибер так сказал. И голос этот был сильнее ломки во много раз. Еще там, в коридоре, ее воля в одно мгновение сломилась, когда слизеринец появился, прошептав что-то. Магия? Господи, что же это за магия такая, которая способна сделать так, чтобы она не могла оказать сопротивление во время... хотелось зажмуриться при возникновении в мыслях этого слова... изнасилования. А там, позади голоса, отдающего приказы, кричало Райкино сознание. Она ненавидела это беспомощное состояние, которое мало чем отличалось от хранящегося в воспоминаниях о ее скверном детстве. Она не хотела переживать это еще раз. В прошлый раз это делал взрослый, пока она рыдала, пытаясь отбиться своими маленькими ручками и не понимала происходящего, а в этот раз что будет? Их трое, она не может ничего сделать без прямого указа Мальсибера, даже расплакаться не выходит или сомкнуть зубы на этой вонючей сосиске, и, в отличие от прошлого раза, теперь она осознает все. Они используют ее, как кусок мяса. Дельфины откусывают рыбам голову, чтобы дрочить свой хрен их рыбьим телом. Вот она такая же рыба. Ничего не может сделать, даже закричать. Только насаживает голову на грязный отросток по команде, да еще и с глубоким заглотом. И это только начало. — А знаешь, почему это происходит? Потому что твой Снейп отрекся от нас. Решил, что ты достойнее его общества, чем мы, — Мальсибер говорил с придыханием, и от своей властной речи лишь еще больше разгорался. Такого удовольствия он еще не получал: грязнокровка стояла перед ним на коленях и ублажала его причинное место ртом. Ее унизительное положение возбуждало его лишь сильнее. — Надеюсь, потом ты расскажешь ему все в самых ярких подробностях, чтобы он локти свои сожрал от того, что его девку трахали другие. Интересно, не побрезгует ли он тобой после этого пользоваться? Сказав это, Мальсибер рассмеялся. Смех его оказался очень противным, режущим ухо. "Няк, няк, няк", — нечто подобное. А потом он остановился, полностью блокировав ее способность дышать. Спустя мгновение в горло исторглась жидкость самой мерзкой температуры и еще более мерзкой консистенции. Сперма пошла носом, раздражая слизистую. Полностью излившись, Мальсибер отстранился, с усмешкой наблюдая, как Лили откашливается. Насладившись зрелищем, он подмигнул друзьям, которые уже были не против столь интересного времяпрепровождения, ведь у них уже встал, что-то с этим надо было делать, и инструмент был прямо перед ними... — За мной. На четвереньках, — велел Мальсибер, когда кашель утих. И Райка поползла. Перебирая руками и ногами, испытывая боль при соприкосновении колен с твердым каменным полом. Никогда, никогда она не позволяла с собой так обращаться, и сейчас желала лишь вцепиться Мальсиберу в глотку зубами и отрывать от его тела куски мяса, чтобы он испытывал агонию, пока не подохнет. Но глотка его была на полметра выше, ведь голова Лили находилась сейчас на уровне его паха. Ничтожное унизительное положение. "Прекрати маяться ерундой! Вставай! Ты же столько ломок перенесла, а тут приказы одного мудака! Подумаешь, магия! Сражайся! Борись! Вставай!" — кричала Райка сама на себя в мыслях, и все равно не могла перекрыть голос, заставляющий ее ползти подле ног Мальсибера. Райка ненавидела его, но еще больше ненавидела себя за слабоволие. — Ты, может, и думаешь, что я садист, но я не таков, — заговорил Мальсибер так слащаво, что уши у слушающих грозились слипнуться. — В последний раз твоей грязнокровной подружке очень понравилось, а все благодаря твоему же продукту, — порывшись в кейсе, он доставал предметы, чье назначение было сразу понятно для наметанного Райкиного глаза. Сначала жгут. Потом шприц, подобный тем, что использовали в XIX веке, с поршнем и штоком из металла. А затем и стеклянный фиал, в котором плескалась жидкость. — На каникулах я разузнал кое-что о маггловском мире. Жалкие людишки всячески пытаются развлечь себя, уничтожая при этом свои тела. И то, что распространила по Хогвартсу ты, один из видов этих... штук. Наркотики! — он перетянул жгутом бицепс Лили и принялся набирать жидкость в шприц. — Слава Мерлину, Снейп вовремя предупредил меня об их вреде. Сам себя я бы травить не хотел. Но вот отравить кого-то другого, подарив ему единожды блаженство, а потом наблюдая, как он губит сам себя? О, это мне по душе. Магглы любят под действием наркотиков заниматься сексом. Давай посмотрим, понравится ли тебе? Оказалось, в жидком состоянии этот твой парадиз можно вводить прямо в вены. С Мэри, вроде, вышло неплохо. А, может, и не вышло. Кого волнует? — пожал Эрик плечами, одновременно выпуская из шприца короткую струйку. Так вот что произошло с Мэри тогда... Мальсибер, этот подонок, отброс человечества, насиловал ее, и уколол ее недавно он же. Бедная девочка. Сколько это продолжалось? Сколько она держала это в себе? Какие демоны метались в ее душе все то время, пока это продолжалось? И была ли она одной такой? Вот уебок. Да и трахаться под винтом означало впустую тратить время его действия. Это под экстази неплохо выходит, но винт... он для более интеллектуальных вещей, требующих концентрации. — Давай руку. И Райка протянула руку, молясь, чтобы отброс не занес в ее чудесное тело какую-нибудь инфекцию. Мальсибер, особо не прицеливаясь, воткнул иглу в сгиб ее локтя. Рассеянным взглядом Райка следила за процедурой. Место укола не было ничем продезинфицировано. Угол наклона иглы был неправильным, но игла воткнулась в синий участок. Парень, ослабив жгут, надавил на поршень, даже не произведя контроля, чтобы убедиться, что игла именно в вене, а не проткнула ее. Профан. Но, похоже, удача в каком-то извращенном смысле все же была сегодня на Райкиной стороне. Стягивающее ощущение на сгибе локтя свидетельствовало о том, что жидкость пошла по нужному руслу. В шприце было слишком много, организм Лили такого мог и не выдержать с первого раза, и Райка, собрав абсолютно всю свою волю в кулак, дернула руку так, что игла выскочила из-под кожи, когда в ней оставалась еще треть. Темно-красная капля, выделяемая из маленькой точки на месте укола, начала быстро расти. И в венах зацвел кайф. По телу прошла приятная теплая волна, схожая с летним бризом. Это было ожидаемым при приеме метамфетамина. С волны начинался приход. А дальше действие пошло не по правильному пути. Вместо ожидаемого прилива сил и энергии Райка ощутила, будто в ее организме началась война: что-то свободолюбивое пыталось вырваться из клетки, слишком малой для него по размерам. Боль пронзила мозг, и девушка отключилась от реальности.***
Нечто объемное с завидной периодичностью било ее по носу и лбу. Райка поморщилась. В голове прояснилось. Больше никакой голос не перекрывал ее мысли. От такого затишья можно было бы даже получить удовольствие, как при погружении в транс во время медитации. Но ощущения в голове — одно, а окружающая обстановка — совсем другое. Райка проморгалась. Судя по всему, она продолжала смотреть на мир все время, пока была в отключке, просто не осознавала происходящего. Как кукла подчинялась командам. Что это было? Винт в полную силу подействовал только сейчас, а обычно его употребление не предполагает задержек или отключек. Наркотик боролся с магией? И победил... Она могла бы засмеяться, если бы огромный хер не затыкал ей рот. Зрение к этому моменту тоже прояснилось. По лбу ее колошматил сморщенный кожаный мешок, наличием которого парни так гордятся. Края парты, на которой Райка лежала, впивались ей в спину. Одежды на себе девушка не ощущала. Запрокинутая голова позволяла удобно развлекаться одному из парней. Судя по темному цвету волос, это был не Мальсибер. Чуть менее волосатые ляжки вынуждали эстетическое чувство застрелиться. Внизу тоже возились, но Райка не могла увидеть, кто. Судя по ощущению онемения, ожидать, что ее несчастная вагина в приемлемом состоянии не приходилось. В голове сразу возник образ девственной плевы, разодранной в клочья, похожие на тряпье. Не так она рассчитывала лишиться девственности в этой жизни, ой не так. Но зациклилась, ни с кем так и не пошалила должным образом, и даже пальцами себя не растянула. Да и сомнительно, что причиненные... ранения?.. ограничиваются сорванной мембраной. Работа мозга ускорялась с каждой секундой после исчезновения внушения. Боли Райка не чувствовала, но это могло быть как хорошо, так и очень плохо. То обстоятельство, что ее тут неизвестное количество времени насиловала группа из трех человек, заставляла склоняться ко второму варианту. Райка скосила глаза. Те короткие мгновения, в которые волосатые ляжки не загораживали ей обзор, позволили осмотреть аудиторию. Третий, Рубин, развалившись на стуле, отдыхал. На нем был только зеленый с серебряными полосами галстук. Значит, в горло ее сношает Макс, а снизу находится Мальсибер. И что теперь делать? Главное, пока не подавать виду, что она пришла в себя. Вдруг еще одно такое заклинание вновь начнет сражение с действием винта, и она снова отключится, а проснется в еще более скверном положении? "Хватит задавать вопросы, давай ответы уже!" — мысленно крикнула на себя Райка. Что есть у нее сейчас? Обнаженное тело: одна штука. Разогнанный винтом мозг: одна штука. И все это дополняется неплохой физической формой... Или плохой? Все-таки трудно оценить свои повреждения, когда сигнал оцениваемых частей больше напоминает белый шум, а перед глазами мельтешат яйца. Можно укусить член, как недавно она хотела сделать с Мальсибером, но не могла. И что это даст? Тут же вызовет ответную реакцию. Она одна, их трое. Хоть чистокровные колдуны и физкультура — вещи несовместимые, — вместе они спокойно одержат над ней победу даже без палочек. А с палочками лишь сэкономят себе время. Нужно, чтобы у нее было что-то еще, более весомое, с чем она сможет дезориентировать противника, выиграть себе время и, если будет достаточно шустрой, сможет выйти из ситуации в лучшем случае с минимальными повреждениями, в худшем — нанеся им раны, о которых они еще долго будут жалеть. Или не будут, если умрут. Райкино эмоциональное состояние, дополненное винтовым желанием действовать и разрушать, заставляло ее хотеть кровавой расправы. Насильники этого заслуживают. Всего лишь око за око, зуб за зуб, хуец за пизденку. Агрессия волнообразно усиливалась, и становилось все труднее притворяться, что она еще под действием заклинания. Крыша готова была сорваться в любой момент, только дай сигнал... Найти свои вещи, имея ограниченный обзор, не представлялось возможным. Так может... стулья! Под партами всегда есть стулья. Один вполне можно поднять рукой, особенно в экстремальной ситуации, да еще и под винтом, когда адреналин вместе с кайфом дают ощущение всемогущества. Долбануть по голове сначала одного, потом другого, а там уже можно и свою палочку увидеть и уж как-нибудь разобраться с третьим. Студенты обычно хранят свои палочки в карманах мантий, а на двух из трех мантий точно не было. Это дает лишние секунды на действия с ее стороны. Стараясь двигаться как можно более естественно для безвольной куклы, Райка скинула руку с парты и тут же разочаровалась в своем суперплане. Стулья были слишком низко, она едва касалась сиденья подушечками пальцев. Но, может, не все потеряно, и под определенным углом она сможет подцепить стул и пододвинуть его так, чтобы уцепиться за спинку? Она принялась двигать рукой, пытаясь найти нужный угол сгиба. И тут подушечки пальцев нащупали что-то шершавое и продолговатое. Она сразу узнала льняной шнурок, ведь его она каждое утро повязывает на талии, а перед сном развязывает. А на шнурке всегда висит ее драгоценное хранилище, защищенное магией крови. Не привлекая внимания, Райка медленно тянула шнурок на себя, пока не ощутила под пальцами мешковину. Ослабив затянутый шнурок, Райка сунула руку внутрь и обхватила спасительную рукоять, одновременно надавливая на клавишу предохранителя. Теперь у нее было пять шансов разобраться — одну пулю она уже когда-то потратила на пробный выстрел. — Ха-ха! — усмехнулась она, но получились лишь нечленораздельные звуки, которые все же заставили Макса замереть от неожиданности. В следующее мгновение рука Лили вытянулась вдоль его полного тела. Ствол лег аккурат в ямочку на середине ключицы. — Что?.. — Макс не успел завершить свою мысль, потому что мыслить больше было нечем. Райка нажала на триггер. Пуля вошла во второй подбородок, а вылетела из затылка, устроив небольшой салют из ошметков мозга и обломков черепной коробки. Сперма начала заполнять Райкин рот — посмертный выстрел семенем, предусмотренный природой ради сомнительного шанса особи мужского пола хоть как-то оставить потомство. — МАКС! — возня внизу не прекратилась, но начала замедляться. Даже такая быстрая перестановка сил и смерть друга не смогла быстро перенести мыслительные процессы Мальсибера от нижней головы к верхней. Райка вытянула руку с револьвером под углом к своему телу и, не глядя, выстрелила. Второй она отталкивала от себя дохлое тело Гринела. Дыхательные пути освободились, и Райка сделала долгожданный глубокий вдох, который, к несчастью, отдавал дерьмом. Девушка, приподнимаясь, закашлялась и сперма снова пошла носом. Мальсибер все еще находился в ней. Выстрел пришелся на грудную клетку: обнаженный Эрик, держа руки на сердце, хватал воздух, как рыба открывая и закрывая рот. Пуля не попала в сердце, но прошла достаточно близко. Организм парня от болевого шока забыл о многих своих функциях, поэтому Мальсибер еще и испражнялся — вот отчего в воздухе возник мерзостный запах. Утерев сперматозоидные сопли, Райка захохотала. Чем больнее было насильникам, тем лучше становилось у нее на душе. По мозгам били и винт, и адреналин, и сейчас для нее не было ничего святого или невозможного. — Тупой уебан, — закричала она сквозь хохот. Очередной контакт пальца и спускового крючка. Пуля попала Мальсиберу в носогубную складку, проникла в мозг и застряла. Отталкивать его даже не пришлось — сам отвалился, попутно выпуская из члена в воздух тягучие капли. Райка с неудовольствием подумала, что первая порция спермы попала в нее, но это было уже не важно — неизвестно вообще, сколько они умудрились накончать... при жизни. Свалился Мальсибер в собственное дерьмо, что полностью заслужил. Продолжая ржать, как гиена, Райка обернулась к третьему. Тот отчаянно пытался достать палочку из кармана мантии, да вот незадача — мантия соскользнула на пол, а парень в приступе паники даже не подумал о том, чтобы обойти парту. Вместо этого он перехилился через стол и пытался дотянуться до спасительной палочки. — Ненене! — Райка выпустила еще одну пулю, попав Рубину в бицепс. Бедолага взвыл от боли, отдернул руку и, споткнувшись о стул, шлепнулся на задницу. Держа его на мушке, Райка начала приближаться к испуганному пареньку. Походка ее была косолапой, по бедрам струйками стекала кровь, размазываемая по коже при каждом шаге. Баюкая свою руку, Эйвери отползал, пока не уперся спиной в ножки парты. От него по полу потек дурно пахнущий ручеек. Девушка вступила в него, когда оказалась достаточно близко, и даже не поморщилась. Трудно быть брезгливой, когда вся вплоть до волос измазана спермой ненавистных говнюков, а вокруг витает отнюдь не аромат Шанели №5. — Не надо! Не убивай! Я даже не хотел в этом участвовать, все Мальсибер подговорил! — закричал Эйвери. — Но ведь участвовал. Понравилось? — она попыталась изобразить искренний интерес. — Нет, нет, что ты, не пон... — начал оправдываться Рубин, но прикусил язык, понимая, что его оправдания худшие на свете. — Ну, мы одинаково оказались недовольны процессом. Вот только у тебя был выбор: продолжать или остановить это. А у меня не было. И кто-то должен за это поплатиться, — разговаривать с человеком, который полностью в твоей власти из-за наличия оружия в руках, оказалось захватывающе. Райка представила, как бы такая сцена выглядела на экране кинотеатра. Эйвери хотелось сбежать, но было некуда. Мальсибер поставил барьер, накладывающий абсолютные ограничения как на вход, так и на выход. Он застрял наедине с психопаткой со съехавшей крышей, у которой было неизвестное ему оружие. По ее глазам читалось, что Лили даже человеком его не считает, и убить его — все равно что паучка задавить. Стоило попытаться хотя бы потянуть время. — Я... я ведь даже не Пожиратель, понимаешь? Видишь, даже Метки нет! — он с трудом разжал раненную руку, чтобы продемонстрировать предплечье. — Поэтому я был вынужден подчиниться, у меня тоже не было выбора. — Да мне похуй, — резюмировала Райка, и нажала на триггер. Эйвери зажмурился. Он был достаточно умен и наблюдателен, чтобы понять, что после нажатия из оружия вылетает жалящая пчела, пронзающая тело. Рана в руке подтверждала, что это было больно. Вот только боль в руке он еще чувствовал, а новой не появилось. Эйвери раскрыл сначала один глаз, потом и другой. Вздернутые брови Лили свидетельствовали о том, что так быть не должно. Рубин вздохнул с облегчением — чем бы ни были пчелы, они закончились. — Звиняй, парень, — махнула Райка свободной рукой. Она вспомнила, что прокручивала барабан, когда было нечего делать. Видимо, попалось пустое гнездо. — Заминочка вышла. И она нажала на триггер вновь. Пуля попала аккурат в переносицу и вышла с противоположной стороны. Шмотья человеческих тканей повисли на ножках парты и попадали на пол, угваздав еще и стулья. Райка еще некоторое время стояла, вытянув револьвер перед собой. Широкая улыбка на ее лице была улыбкой победительницы. Груди вздымались с поразительной частотой, будто она только что пробежала марафон. Как бы скверно здесь ни пахло, она вдыхала полной грудью и чувствовала себя просто потрясающе. Но что будет, когда действие винта закончится? Мысль была дельной. Надо было срочно оценить свое состояние, выбраться отсюда и бежать. Как бы засранцы ни заслуживали смерти, они отпрыски богатеньких семейств, а, значит, когда любящие родители узнают, что стало с их диточками с ее подачи... ей не жить. Райка нашла палочку и, наколдовав Люмос, начала осматривать себя. Вид скверный. В волосах засохла сперма, да и на теле то тут, то там белели корочки. Но самым страшным была кровь. То, что она сгустками висела на лобковых волосах и пятнами покрывала все внутренние стороны ее ног, тоже было не столь важным. А вот непрекращающийся поток крови из влагалища заставлял волноваться. Мог быть разрыв влагалища или его сводов. В голове заметались слова "сепсис", "анемия", "перитонит". Где она сейчас найдет гинеколога, особенно когда ей надо бежать? — Ладно, потерплю, — решила Райка. Сутки с таким можно было продержаться. Боли она пока не чувствовала. Что именно ее заглушало — винт или адреналин — было не важно. Райка подошла к двери и попыталась ее открыть. Ничего не вышло. Каждый раз, когда она касалась двери, по ладони проходило неприятное ощущение, будто кожа слезает. Из окон она тоже не полезет, да и если бы метла была сейчас с ней, ничего бы не вышло. Что бы Мальсибер не начитывал перед тем, как начать ее насиловать, оно действовало и на окна, и даже на стены — прикосновение к ним давало те же ощущения. Райка попыталась позвать Волчонка, который на таком расстоянии вполне был способен ее не только услышать, но и почуять, если бы барьер не был настроен на блокирование звуков и запахов. Но увы... Перебрав в голове заклинания, она расстроилась. Ничего, что могло помочь ей разрушить стены, она не знала. Вот он, пробел в самообразовании. Девушка даже попыталась взломать замочную скважину маггловскими методами, но и взламывать было нечего — обычным способом дверь заперта не была. Зато она вспомнила Экскуро. Выбраться, конечно, оно не помогло, зато очистило ее тело и волосы от грязных следов совершенного над ней насилия. Следы крови тоже исчезли, но на очищенную плоть тут же потекла новая. Райка не стала одеваться — какой в том сейчас смысл, тем более прохлада приятно освежала — и присела на парту напротив двери. Обдумывать свое положение она не прекращала, но даже разогнанный винтом мозг не мог решить поставленную перед ним задачу. Ну, что ж, в крайнем случае у нее есть еще треть шприца с гидрохлоридом метамфетамина. Когда организм начнет сдавать позиции, она просто догонится новой дозой и сможет продержаться еще немного. Ей оставалось лишь ждать.