Принц и Ватсон

Наутро Джон не забыл об обещании Шерлока сводить его в клуб. Он уже предвкушал приятный вечер, уютный полумрак, лёгкую выпивку, совмещенную с занимательной беседой. Он и рубашку понаряднее подобрал, и тщательно её выгладил, но в лавку спустился в повседневной одежде, не желая выдавать свое нетерпение. Слегка рассеянный от предвкушающего волнения, Джон пытался обработать новые заказы. Пока Шерлок паковал, он подносил товары по списку. В крохотной подсобке, заставленной полками с коробками, найти нужное было нелегко. Джон тратил на поиски много времени и от этого ещё больше смущался. Он предложил: — Давайте я буду паковать, а вы — подносить нужное со склада? — Нет, не стоит сдаваться, — напористо ответил Шерлок. — У вас все получится, стоит только немного попрактиковаться. — Но мы так и до вечера не управимся! — Джон потряс увесистой кипой бланков заказов, только что распечатанных Холмсом для напарника. — Вот где мне эту пробку искать? Их там сотни разных… — Не преувеличивайте, всего лишь двадцать четыре модели четырёх базовых цветов. — Вот и я говорю — сотня… — Ничего нет проще, если пользоваться разумом и моей классификацией. Смотрите в бланке заказов цифровой код, ищите его на соответствующей полке, внимательно сверяйтесь со списком, не упускайте из виду цвет, который хотят заказчики — и мы с вами управимся до обеда. Как раз занесем всё на почту, отправим и заглянем в клуб. А если поторопимся, то сможем и пообедать в городе. — Но миссис Хадсон… — удивился Ватсон. — Миссис Хадсон, разумеется, хорошая хозяйка, но ежедневно питаться одним и тем же — скучно. — Да? Мне показалось, что вы не из тех, кто обращает внимание на то, что лежит в его тарелках. Питательно? И ладно… — Да, вы, в принципе, правы, — усмехнулся Холмс. — Просто мне нужно по делу посетить кафе «У Анджелло», желательно со спутником для неприметности. Поможете? — Разумеется, — кивнул Ватсон. Вооружившись цифровой методикой Шерлока, Ватсон уверенно собрал все заказы и сгрузил на стол перед компаньоном гору коробок и упаковок. Он предложил свою помощь и в их оформлении, но Шерлок поостерегся доверять столь ответственное дело новичку. Он сам все перепроверял, упаковывал и надписывал адреса. Готовые бандероли он складывал в два больших пакета с логотипом Королевской Почты. Его тонкие пальцы двигались на удивление быстро, аккуратно, ловко, так, словно танцевали мистический танец с этими странными предметами в полупрозрачных коробочках. Ватсон, присев рядом, любовался этими безупречно точно отточенными и выверенными движениями. Они ему напомнили те волшебные, изумительные, словно бы невесомые порхания вокруг пилона. Он полуприкрыл глаза, восстанавливая в памяти те моменты, окинул оценивающим взглядом и шест, и прислоненный к нему манекен, и, прикинув свои возможности, подумал: «В гимнастическом зале на брусьях я бы подобное попытался повторить, но на вертикальной стойке — сомнительно… Да и занятия спортом были давно…» Закончив к одиннадцати часам с заказами, Шерлок сообщил: — Я отлучусь на полчаса, а затем закроем лавку на перерыв и отправимся по всем запланированным делам. Вы готовы? — Дайте мне десять минут, и я буду готов как штык! — по армейски бодро отрапортовал Джон. — У вас есть эти десять минут — и ни секундой больше! — энергично кивнул Шерлок. Ватсон не стал тратить время, быстрым шагом ринулся в дом и переоделся в приготовленную одежду, на ходу крикнув миссис Хадсон: — Не тратьте время и силы на приготовление обеда! Мы с Холмсом отправляемся по делам! Пообедаем в городе! — О, как мило… — всплеснула руками домохозяйка. — Судя по тому, как вы прихорашиваетесь — у вас свидание! Молодежь!.. Романтика!.. Это так прекрасно… Я так за вас рада! — добавила она после паузы, хотя быстрое стаккато шагов Ватсона уже давно стихло внизу лестницы. Глухо бухнула входная дверь, и постоялец исчез в мареве лондонской сырости. Ватсон разминулся в дверях лавки с Холмсом, который, мазнув рассеянным взглядом по компаньону, рванул за каким-то прохожим, крикнув на прощанье: — Присмотрите за магазином, я скоро вернусь… Джон сперва сравнивал товары в витрине и в интернетовских каталогах, затем присмотрелся к одежде на манекенах. Он залюбовался тонкой кожей куртки и фуражки, провёл по рукаву ладонью, наслаждаясь шелковистой гладью лайки*, нечаянно пошатнул манекен, едва не уронив на пол, но в последнее мгновение подхватил и попытался вернуть на витрину. Лёгкая неустойчивая кукла не хотела занимать своё место у пилона, да и Джона несколько раздражали его неудачные попытки восстановить статус кво. Он энергично встряхнул пластмассового мужчину и рыкнул на него: «Да что же ты неустойчивый такой!» Манекен не ответил, только накренился ещё больше, теряя фуражку. Джон на автопилоте подхватил падающий головной убор, водрузил его себе на макушку и искоса взглянул на себя в зеркало — хорош! Это было для него несвойственно, он всегда считал себя бледным, невыразительным, совершенно простым парнем без особых способностей и красоты. Но сегодня, принарядившись для клуба и водрузив на голову стильный аксессуар, Джон неожиданно взглянул на себя с другой стороны. Озорно улыбнувшись, он подхватил пластмассового партнёра, замурлыкав венский мотив, и сделал по залу пару кругов вальса. Затем, прикинув, что времени ещё достаточно, усадил партнёра в кресло, предварительно сняв его лайковую куртку в брутальных заклепках и пряжках. Всю жизнь Ватсон носил скромную классическую одежду, приличествующую молодому джентльмену из хорошей семьи, но как же он мечтал о драных джинсах и косухах в цепях и заклепках!.. Пусть он не осмелится такое купить, но хоть примерить то можно?.. «Пам-парам-пара-пара-парам!» — от увиденного в зеркале в душе Джона разливались рулады оркестра. Он торжествующе повторил дерзкую мелодию, вышагивая парадным маршем по залу, искоса любуясь собой в огромной зеркальной стене. Собственный вид в чёрном кожаном прикиде возбудил какие-то воспоминания, юношеские мечты, неясные стремления и желания выглядеть опасным, сильным, доминирующим. Джон решил, что для усиления эффекта ему нужны аксессуары — чёрная кожа, хромированный метал, цепи и плётки. Он выгреб из стеклянного шкафчика несколько образцов — две пары металлических наручников, три толстых цепи, кожаную многохвостку и тонкий хлыст с хромовой* петлей на конце, такой, каким всадники горячат коней. Все аксессуары он прикрепил к поясу, заставив свисать хвостами и плетку, и цепи, и наручники, звеня при каждом движении. Только стек оставил в руках, отбивая им ритм своего мурлыкающего марша: «Парам-парам-пара-пара-парарурам!» Он пел в полный голос, двигался в такт, почти танцуя, или, скорее всего, исполняя что-то среднее между маршированием, вальсом и гимнастической тренировкой — ведь недаром он всю юность занимался спортом, как, впрочем, и все его одноклассники и однокурсники. Пусть его школа была не пафосно-аристократичной, нет, но и в обычных школах спортивная подготовка была на высоте. Некогда Ватсон из-за своей застенчивости не стал заниматься командными видами спорта, да и из-за своего миролюбивого нрава не пожелал участвовать в бойцовских соревнованиях. Он выбрал для себя гимнастику и греблю. Никаких выдающихся спортивных достижений он не заимел, но сумел накачать неплохие мускулы, развить технику и координацию, ведь для хирурга очень важны и сила рук, и ловкость, и выносливость. В университете Джон впервые оценил свое спортивное прошлое, когда старый профессор распределял студентов по специальностям — желающих стать хирургами было много, но крепкий Джон с широкими плечами и ловкими руками имел приоритет в выборе. А когда в Афганистане Джону приходилось по десять часов стоять у операционного стола, он вторично возблагодарил тренера по гимнастике, научившего и самомассажу уставших ног, и комплексной разминке для спины, и специальным занятиям для бодрости по утрам. Опьяненный собственной дерзостью, Джон помчался наискосок по залу, одной рукой зацепившись за пилон, уперся стопой, оттолкнулся и пролетел воображаемую окружность вокруг опоры. Это было так здорово, что он едва не заорал: «Юх-ху-у!» Но вовремя сдержался, виновато взглянул в сторону входной двери, проверив, нет ли там зрителей, и только потом попробовал продолжить свои гимнастические эскапады на этом порочном снаряде. Пилон, хоть на вид был блестящим и хрупким, оказался надежным в плане опоры и нескользким. Джон с удовольствием покружился вокруг него, поднялся наверх с помощью одних рук, сделал несколько махов ногами и застыл, зафиксировав «флажок». Так называлось упражнение на кольцах и брусьях, когда ноги простирались параллельно земле, изображая идеальный угол в девяносто градусов относительно туловища. — Надо же, не забыл ничего… — буркнул про себя Джон. — Но в спортзал нужно записаться. Вот как только увижу первые деньги от лавки — так и потрачу их на абонемент. Он ещё попробовал несколько блоков и связок из арсенала гимнаста, однако после привычных брусьев и колец этот шест не давал полной уверенности. Джон уже было присмотрелся к потолку, планируя прикрепить кольца, залегендировав этот дивайс потребностью демонстрировать связывательные ремешки на манекене. Он тут же представил смуглый торс, опутанный чёрными полосками кожи, пристегнутый на подвесе к гимнастическим кольцам, и себя, Джона Ватсона, раскачивающего абсолютно беспомощного, зависящего от его воли… Ватсон с ужасом понял, что ему нравится такая картинка — роль вершителя судеб и властелина, имеющего право и карать, и нежить. Хлыст в его руках уже не казался чем-то инородным и непонятным. Ему захотелось провести кожаной петелькой стека по связанной спине пленника, по напряженной шее, откинуть спутанные кудри и коснуться подбородка жертвы, принуждая поднять лицо. Он даже представил этот взгляд, затуманенный мольбой, закушенную губу, мелкий бисер пота на груди. «О-ох!» — Джон был готов побиться головой о стену или об этот шест, возбудивший дикие неуместным фантазии. Ведь это он сейчас фантазировал о связанном Шерлоке, это его он хотел прикрепить к гимнастические кольцам и оглаживать стеком. Или не оглаживать… Может, наказать за… За что? Наказать Шерлока? Джон был готов сам себя отлупить стеком или плеткой, чтобы выгнать из головы неприличные видения и воспоминания: Шерлок танцующий, Шерлок пронзительно улыбающийся и Шерлок связанный и зафиксированный. Ещё раз застонав, Джон отстранился от пилона, вернул куртку и фуражку манекену, водрузив того на привычное место; затем сложил в витрину игрушки и только успел отдышаться возле ноутбука, когда вернулся Холмс. Он сразу же вывесил в дверях табличку: «Перерыв на обед» и поторопил компаньона: — Если вы ещё не передумали — идемте. Сперва они зашли на почту — благо, что это было совсем рядом, да и к Шерлоку с его отправлениями там были привычны, оформили всё быстро. Затем Шерлок спросил: — Обед? Или сразу в клуб? Джон растерялся: его ставил в тупик вопрос выбора, он всегда колебался, не зная, на что решиться. Вот и сейчас он слегка завис, не смея принять решение: — Э-э… Я не знаю… Как вам будет удобнее, а мне — всё равно, — переложил он ответственность на Шерлока. — Тогда сперва дело, а потом — удовольствие, — ухмыльнулся Холмс. — Дело — это клуб? — поинтересовался Джон. — Да нет, дело у меня в кафе: нужно понаблюдать за встречей за обедом парочки жучков-букмекеров. Если мы будем изображать занятых беседой, может все получиться… Может, удастся послушать или, скорее всего, прочитать по губам нужные мне сведения. Ваше задание — вести разговор, не отвлекая меня от наблюдения. Вам это по силам? — А о чем говорить? — поинтересовался Джон. — Да о чем хотите. Хоть стихи рассказывайте, хоть лекцию по хирургии читайте. Главное — негромко, чтобы не спугнуть наблюдаемых. — А потом — в клуб? — Да, потом — в клуб! — подтвердил Шерлок. — Развлечемся… — Но сейчас полдень, какое там развлечение? Это же ночной клуб… — Развлечемся! — утвердительно кивнул Шерлок. — Это по вечерам у меня обязательные рабочие визиты, а сейчас я в такой ситуации, что могу диктовать условия Андерсену, ради будущего выступления перетасовать всю программу, пересортировать танцовщиков и стриптизеров. Могу даже назначить репетицию на восемь утра, и никто не пикнет. — Что такого страшного в репетиции в восемь утра? — недоуменно округлил глаза Джон. — Да ничего особенного, если бы только андерсеновские стриптизеры не выкаблучивались возле шестов полночи, а вторую половину не кувыркались в приватах с VIP-клиентами. — Так это клуб? Или бордель? — покраснел Джон. — Пока ещё клуб. Танцора нанимают на час для приватного танца, и только уровень его морали и толщина кошелька клиента определяют, будет у них продолжение или нет. Но это пока… Пока Мориарти не взялся руководить. Пока они говорили, Холмс поймал такси. Ровно в двенадцать они входили в уютное кафе, хозяин которого встречал их прямо с порога, оказывая немалую честь, проводив к лучшему столику, усадив и вручив меню. Слишком назойливое внимание Анджело смущало Джона и бесило Шерлока. Первому не понравились намеки на свидание с гейской подоплекой — он только хотел возмутиться, но в эту минуту появились два солидных джентльмена, которых Анджело усадил за соседний стол; остальные столы, как назло или по просьбе Холмса, оказались заняты или забронированы. Ватсон только начал возмущаться, как Холмс прошипел: — Это они! Изображайте заинтересованность и беседу, но не привлекайте внимание! — Что? Вы просто подслушиваете? Зачем это, когда есть технические средства шпионажа? Может, проще микрофон прикрепить, записать?.. — Не мешайте! Все пишется, но этого мало! У них свой шифр, этого никакими диктофонами не определить. Тайна танцующих пальцев, основанная на азбуке глухонемых, но в среде букмекеров этот язык доработали, усовершенствовали и теперь передают информацию жестами. Распорядители на скачках в Аскоте заметили, что идёт грязная игра, букмекеры сговорились и занижают ставки. Выяснить все можно, только раскрыв шифр. А для расшифровки нужны длинные разговоры, которые можно подсмотреть только здесь. Поэтому мы обедаем, вы изображаете разговор, а я запоминаю знаки. — Видеокамеры, — промолвил Ватсон. — Что — видеокамеры? — переспросил Шерлок, не отрывая взгляда от бурно жестикулирующих букмекеров. — Нужно это все записать на видеокамеры! — объяснил Джон. — А затем проанализировать… — Хорошая идея, только рестораторы никогда на это не пойдут, не позволят снимать клиентов. Так как если это станет известно, они потеряют посетителей. Но в этом что-то есть… — Шерлок на минуту задумался, рассматривая огромное окно, узкую улочку и двери банка напротив. — А это идеальное решение проблемы! Джон, вы гений! Вы, сами того не заметив, смогли продвинуть моё расследование! — Да что я такого сказал? Как это могло помочь расследованию? — изумился тот. — Шифр танцующих пальцев я смогу разгадать очень быстро — главное, заполучить записи и образцы. Идею с видеокамерой вы мне подали… — Но вы же сами сказали: в кафе снимать нельзя. — Да, в кафе — нельзя, — снисходительно согласился Шерлок. — Но на входе банка стоит камера, направленная на улицу, она фиксирует и кафе напротив, и витрину, и посетителей за столиком. Изъять нужную запись — дело техники, а расшифровать готовые записи — ещё легче. Джон, вы принесли мне удачу в расследовании! Хоть бери вас с собой на все встречи… Через полчаса букмекеры закончили обед и переговоры и отбыли восвояси. Джон и Шерлок не спеша попивали кофе с изумительным тортом, который им персонально преподнес Анджело, восторженно радуясь, что его друг Шерлок выбрал для свидания именно его кафе. Закончив с десертом, Шерлок сказал: — Хорошо поработали, теперь можно и в клубе развеяться, подразнить Андерсена. У них сейчас репетиции начинаются, работники в клуб съезжаются. Самое время нанести визит.