Смерть - это только начало.

Около двух недель я лежал в больнице, наверное, если бы не мои срывы, то меня бы выпустили раньше. Филипп каждый день приходил ко мне, рассказывал о себе, спрашивал обо мне и моём детстве, узнавал, есть ли у меня какое-нибудь образование, а рассказал ему о том, что знаю всё, что нужно богатым омежкам. То есть я грамотно пишу, умею складывать в уме пятизначные числа, так же хорошо читаю, вышиваю крестиком, играю на скрипке, фортепиано и виолончели, а так же неплохо танцую, знаю искусство ведения светских бесед и умею сидеть в седле, а ещё знаю семь разных языков. Филипп смотрел на меня такими глазами, будто я сказал ему, что в полнолуние на кладбище ем котят. А что? Он думал, что быть богатым просто? Ага, как же… Это только на первый взгляд так кажется. Хоть мы, богатые омеги, и не работаем, но нас выращивают так, чтобы мы были достойны своих супругов. Улыбки должны быть идеально-почтительными, а чего только стоит отбеливание и выравнивание зубов перед каждым светским раутом? Это больно, неприятно, да и столько нервов забирает. Обычно омегам не разрешается ездить в седле, но на нас, богатых, это правило не распросроняется. Мы должны сидеть на лошади так, будто родились прямо на седле. Конечно, под омег делают специальные, мягкие сёдла, но всё же даже самая короткая прогулка является такой выматывающей, но при этом нам нельзя терять лицо, мы всегда должны быть свежи и прелестны. Эх… как же это сложно, но ведь выбора то нет. Богатые не могут показывать свою слабость даже перед мужьями или близкими. У богатых нет друзей, только хорошие связи. Дверь тихонечко приоткрылась, и в неё вошел Филипп, он медленно подошел к моей кровати и сел на табуретку, стоящую рядом с ней. Его улыбка так успокаивающе нежная, он ласково гладит меня по щеке, проводит рукой по волосам и невесомо касается моих губ, выдыхая в них: - Я скучал по тебе, - Филипп отстраняется и смотрит на меня с такой любовью, что я невольно замираю, любуясь им, его правильными и немного острыми чертами лица, его грубой, мужской красотой, - у меня для тебя сюрприз, ты готов? – я неуверенно качаю головой, пытаясь понять, что он задумал, - заходите. Дверь палаты опять открывается, и я вижу, как в неё входит огромный… медведь. Да-да, медведь. Точнее медведь заносится, а несёт его мой папочка-омега. А дальше всё происходит, как в замедленной съёмке. Я с криком «Папа!» спрыгиваю с кровати и лечу к моему любимому родителю, папа отбрасывает в сторону это плюшевое чудо и бежит ко мне, а следом ко мне бежит Миша, горничный из дома Стефана. Я оказываюсь в объятьях этих двоих и понимаю, что по моим щекам бегут горячие слёзы. Филипп подходит сзади и ждёт, когда закончится этот поток нежностей. - Миленький мой, как же так-то? Как Стефан мог так поступить!? Он ведь клялся нам, что любит тебя! Что беречь будет моё дитятко! Ох уж эти альфы! – папа опять разлился слезами, а я с тяжестью вспомнил тот момент, когда Стефан клялся, что любит меня. ******************************************************************************************** Это был день рождения моего отца-альфы, я естественно пришёл со Стефаном. Альфа держал меня одной рукой за руку, а второй поддерживал за талию. Он старался делать всё, чтобы моя беременность проходила гладко. - Сефан, здравствуй, - сухо поздоровался отец и пожал руку моему мужу. Рядом с отцом стоял папа, как всегда идеален, я с детства им восхищаюсь, он семь лет терпит измены мужа с горничным, но так и не потребовал развода или не уволил мальчишку. Павлик хороший омега, но если бы я узнал, что Стефан изменяет мне, к примеру, с Мишей, я бы уволил его, не смотря на то, что мы сдружились. А папа… Мне жаль его, ведь он такой нежный, ласковый, добрый… Он не похож на остальных омег его круга, тем нужен шик и лоск, а папа всегда мечтал о тихом и уютном доме, о больше и дружной семье, о тишине и покое, о любимом и заботливом альфе. Да, я тоже об этом мечтаю. Не люблю я эти интриги и перешёптывания, не люблю, когда тебя обсуждают за спиной, не люблю, эти фальшивые улыбки. - Стефан, душечка, здравствуй, - папа протягивает руку альфе и тот её целует. Да, манерам они обучены идеально и всегда безукоризненно это показывают. Ни отца, ни Стефана, ни папу нельзя укорить тем, что они не знают тем для светских бесед, они могу поддержать абсолютно любой диалог, если это соответствует их полу. Например: омеге нельзя встревать в разговоры альф, омегам нельзя говорить об охоте или политике, или, омегам запрещено знакомиться с альфой самостоятельно, их обязательно должен кто-то представить из общих знакомых. С альфами всё проще. Альфы не говорят о погоде или новинках в моде, альфам запрещено оставлять своих мужей и детей в одиночестве, и, альфе нельзя докучать омеге, который ему симпатичен, всё должно быть добровольно. А с бетами вообще проблем не бывает. Бетам ВООБЩЕ запрещено появляться на вечеринках подобного рода, если они не из обслуживающего персонала. И… если в богатой семье родился бета, от него просто избавлялись в младенчестве. - Да, я тоже рад вас видеть. Доминик очень скучал по вам. И, для меня это честь, присутствовать здесь, на этом вечере. Мистер Д’Тревиль, наши поздравления вам. Наш с Домиником подарок ожидает вашего внимания в специальной комнате, - ах да, забыл сказать, омегам нельзя говорить пока не разрешит их муж, а ещё муж имеет право говорить за обоих супругов - Доминик, поприветствуй родителей. - Отец, папа, рад вас видеть, - я тихо проворил это, смотря в пол, мой статус супруга ещё настолько мал, что мне даже нельзя смотреть в глаза людям, пока этого не разрешит муж, а ведь он может и не разрешить вообще. В тот же вечер, когда все гости уже разошлись, мои родители предложили нам остаться у них, и мы согласились. А что мне оставалось? Стефан так решил, а значит я подчинюсь его воле, да и по папе я соскучился. Отец же, сухо извинившись, ушёл в кабинет, сказав, что у него важные дела. Через несколько минут туда с подносом пошёл Павлик, и что-то мне подсказывает, что они там не чай пить будут. Папа привёл нас в гостиную и посадил на диван. Стефан удобно устроившись, приобнял меня одной рукой и притянул к себе, а я невольно представил, как бы это было, если бы Стефан был моим истинным. Думаю, я был бы счастлив. - Стефан, душечка, как тебе Доминик в роли супруга? – мягко поинтересовался мой папа, и вежливо улыбнулся. - О, мистер Д’Тревиль, Доминик прекрасный омега и я рад, что именно он мой супруг. - Ох, зачем же такие церемонии, зови меня Станислав или просто, папа, - папочка пригладил волосы холёной рукой и тепло улыбнулся мне. - Папа? Хм, замечательно. Папа, - Стефан немного отстранился от меня и улыбнулся моему отцу, склонившись к нему, - я, Стефан Д’Ляфер, клянусь Вам, что буду любить и оберегать Доминика. Ничто не омрачит его жизнь, он всегда будет счастлив и всем доволен, клянусь. О-о-о, таких эмоций я никогда не испытывал, смущение, радость, счастье и гордость в одно и тоже время. Что может быть лучше, чем любовь мужа. В ту ночь Стефан был как никогда нежен и ласков со мной. Он брал меня с такой страстью, с чувством и любовью. А я отдавался ему с не меньшим восторгом и любовью. Я так мечтал, чтобы этот день никогда не заканчивался. ******************************************************************************************* - Доминик, Доминиииик, - я почувствовал, как кто-то касается моего плеча – Доминик, ты, кажется, задумался, - я посмотрел на встревоженного папу и не менее напуганного Мишу. - Да, пап, прости, воспоминания настигли, - я вымученно улыбнулся и опять коснулся рукой своего живота. - Доминик, я так рад, что ты нашёл своего альфу, но как же быть со Стефаном? Он всем сказал, что ты утонул, и твоё тело так и не нашли. Изображает горем убитого вдовца, который был по уши влюблён. А этот его Франсис так и вьётся около него, так и вьётся. - Умер говорит? Утонул? Значит так и будет. Если все думают, что я мёртв, зачем отрицать это? Пап, мне нужна твоя помощь и помощь отца. - Да, сынок, мы всё сделаем. Что нужно? - Нужны новые документы и биография. А так же люди, которые в случае чего, смогут сказать, что они мои знакомые или родственники. - На какое имя документы? - Ник… ммм… - Аластор Нотт – вклинился в наш разговор Филипп, который всё это время тихо сидел у меня за спиной и поглаживал мои волосы, - Аластор Нотт, 17 лет, родился 21 января 1998 года. Его отец глав-врач одной из больниц этого города, точнее именно этой больницы. - Почему именно так? – удивлённо спросил я, папа и Миша. - Аластор реально существовал, только у него другая фамилия. Он сейчас в кОме и шансов на выздоровление почти нет, я договорился с глав-врачём, что Доминик формально заменил Аластора. Ал всегда был скромным парнем, обучался дома, и друзей у него не было. - Почему он в кОме? – спросил Миша. - Надоело жить, как лабораторная крыса, решил покончить самоубийством. Выпрыгнул из окна, не погиб, но я считаю, что кОма хуже смерти. - Ясно, я поговорю с Адольфом. Он должен постараться сделать всё, что вам нужно, - папа улыбнулся мне и ласково потрепал по волосам, - а куда вы поедете? - В U-K, там у меня есть знакомый, владелец клиники. Я с ним уже договорился, Тима сказал, что у них как раз не хватает врачей, - я невольно прислушался к тому, как мой альфа рассказывает свой план папе. Незаметно для самого себя я восхитился тем, какой у меня властный альфа. Стоп. «Тима»? Это же омежье имя. Интереееесно, и какие же отношения у Филиппа с этим омегой? Не знаю зачем, но я принюхался к альфе, пытаясь распознать на нем чужие запахи, но потерпел неудачу. Филипп пах только мной, самим собой и своим парфюмом. Да, приятно осозновать, что такой альфа принадлежит только тебе, - Муж Тимы владелец элитной школы для омег. Я уже договорился с ними, Доминик закончит обучение и поступит в институт, чтобы обучиться по специальности. Лев, сказал, что с учебниками и формой проблем не будет. А ещё я нашел в интернете несколько квартир по приемлемой цене в этом городе. Так что, думаю, проблем не будет, если вы поможете с документами. - О, какой ты ответственный. Мы с Адольфом конечно же вам поможем, - сказал папа. - Доминик, я принёс некоторые твои вещи, что были в доме Стефана. А ещё принёс твой телефон, и купил для него новую симку, - вклинился в разговор Миша. - Спасибо, - с теплой улыбкой сказал я, бросая взгляд на сумку стоящую около ног горничного, а потом посмотрел на папу, - и тебе спасибо. Не знаю, что бы мы без вас делали. Ещё пол часа мы проговорили ни о чём и одновременно обо всём, а потом папа с Мишей ушли, оставляя меня с Филлипом. Мужчина приподнял мой подбородок пальцами и нежно прикоснулся губами к моим, тихо шепча, между лёгкими. Почти невесомыми поцелуями: - Я… Тебя… Люблю… Доминик…