Обычно Минсоку хватало часа на душ, сушку волос и сборы, потому что красился омега редко — только для важных случаев. Но сегодня всё шло наперекосяк. Утром он съездил в главный офис Чжиён-хёна, обсудил с модельером буквально всё, что происходило и происходит в их жизни, познакомился со своими новыми коллегами, набросал примерный график встреч с ребятами, обошёл всё здание, которое поражало дизайном и высоким уровнем крутизны, а когда посмотрел на часы, то ахнул — время было вечернее.
Вернувшись домой, он неторопливо приготовил ужин, а когда мыл посуду, то разбил стакан и порезался. Как назло, в аптечке не нашёлся его любимый антисептик, пришлось искать аптечку брата. Поиски заняли слишком много времени, за которое Минсок успел испортить свою домашнюю одежду каплями крови. Позже выяснилось, что аптечка Кенсу — это сплошные дебри, состоящие из лекарственных средств и трав в пакетированном виде. Когда с раной было покончено, омега переоделся и загрузил испорченные вещи со стиркой в стиральную машинку.
Перемерив кучу одежды, Минсок окончательно упал духом — казалось, что из старого гардероба не подходит ничего для похода в ресторан (Джинки ещё рано утром напомнил о свидании и предусмотрительно написал название ресторана), но через минуту его осенила мысль, что у него есть классная рубашка с таким модным принтом на один бок — подарок любимых омег на Новый год. Ещё через минуту выясняется, что рубашка крутится с остальными вещами в машинке.
Минсок посидел в позе лотоса и попел мантры, но сие действие не расслабило и не настроило на позитивный лад, да и времени ушло слишком много. Мысленно поставив галочку напротив «больше никогда не петь мантры и не заниматься подобной ерундой», омега ещё раз осмотрел свой гардероб и решил идти в брюках от костюма и классической рубашке.
Омега принял душ и наклеил новый пластырь на ранку, оделся и только сел прихорошиться немного к такому случаю, как в дверь позвонили. Удивившись незваному гостю, парень направился в коридор, по пути бросив беглый взгляд на часы. Ровно семь вечера. Минсок замер на полпути, а звонок вновь разразился громкой трелью.
Смачно отругав себя за такую нерасторопность и безалаберность, Минсок быстро сиганул в свою комнату, пшикнул освежающий парфюм, причесался и пощипал щёки, чтобы появился розовый цвет, и только потом побежал обратно открывать дверь. Омега улыбался, держась за ручку двери, и только эта ручка не позволила ему осесть на пол.
Джинки был в расстёгнутом пальто, выставив на всеобщее обозрение дорогой тёмный костюм, и начищенных до зеркального блеска ботинках. Всё включено как говорится (даже бабочка была на шее), а если учесть довольно высокий рост альфы, его шикарную укладку и глаза, которыми он осмотрел омегу, нет, исследовал, нет хуже — облапал, то это просто бомба.
— Шикарно выглядишь, — сказал Джинки, очаровательно улыбнувшись, а Минсок в это время почувствовал себя концентрацией всего ничтожного, ибо выглядел он на фоне альфы, мягко говоря, потрёпанно.
Минсок был рад видеть Джинки — очень рад. Ему было легко и радостно рядом с альфой, от того, что именно Джинки пригласил его на свидание, но всё портил его внешний вид. Омеге было страшно появляться рядом с таким альфой в одном из посещаемых ресторанов Сеула, где все будут смотреть на него и оценивать, как товар, выставленный на продажу. А ещё он злился на самого себя за то, что потерял свою твёрдую уверенность в себе, наплевательское отношение к обществу и безответственной подход к сегодняшнему дню. Кажется, он давно так не нервничал и не злился.
— Давай не поедем туда! — не выдержал Минсок и поделился своими мыслями вслух.
— Назови одну стоящую причину, — сказал Джинки, когда притормозил у очередного перекрёстка.
— Я выгляжу паршиво.
— В собственных глазах, а в моих ты выглядишь безупречно и очень естественно, так что не убедил, ибо это второстепенная и выдуманная лично тобой причина.
Когда они прибыли в ресторан, Минсок морально пристегнулся и направился к забронированному столику под руку с Джинки. Альфа будто чувствовал неуверенность омеги, а потому незаметно пригласил официанта и продолжал непринуждённо болтать, за что омега был безумно благодарен и старался изо всех сил расслабиться, но когда возле столика нарисовался менеджер в безупречной форме, Минсок почему-то отчётливо понял — что-то не так.
— Извините, вы Ли Джинки?
— Да, — утвердительно кивнул альфа, — Хотели что-то уточнить?
— К сожалению, мы вынуждены попросить вас покинуть ресторан.
— Не понял, — удивился Джинки, — По какой причине?
— Видите ли, вы нарушали порядок в данном заведении…
— Это вы про событие двухлетней давности? — хихикнул альфа, — Не знал, что вы такие злопамятные. К тому же, с моей стороны был выплачен штраф в полном объёме.
— К сожалению, вынужден вас удалить отсюда, — менеджер перешёл на простонародные выражения.
— Я что, аппендицит, чтобы меня удалять? — возмутился Джинки, — И как вы смеете опускать меня при омеге, позорить меня в его глазах? Так нельзя, а может я хотел сегодня предложить этому великолепному парню встречаться? Взяли и испортили всё, зла на вас не хватает!
Минсок, который сначала краснел и не знал, куда себя деть, открыто смеялся, заливаясь и неосознанно привлекая всеобщее внимание.
— Джинки, пойдём отсюда, — улыбался омега, — Разве не видишь, что тебе не рады здесь?
— Да вижу! — в голос возмущался альфа, вставая, — Ноги моей больше не будет здесь, а ещё всем своим друзьям, знакомым и родственникам скажу, чтобы сюда не приходили!
Под удивлённые взгляды всех посетителей они с шумом, смехом и руганью покинули ресторан. Минсок хватался за бок одной рукой и за руку Джинки другой, не в силах разогнуться от смеха, когда они оказались на улице, но Джинки продолжал сквернословить и тащил омегу в сторону парковки.
— Козлы, я всего-то два стакана и тарелку разбил об голову одного мажора!
Узнав причину, Минсок визжал от смеха, чуть ли не плача.
— Что за жизнь такая? Вот стану миллионером и разнесу к чертям этот ресторан, и свой построю! Чего ты смеёшься? Не смешно! Эй, Минсок, Минсок, прекрати!
— Прости, но ты такой милый, когда материшься и плюёшься ядом, — признался омега, успокаиваясь, — Давно я так не смеялся.
— Тебе смешно, а мне нет, — Минсок заметил, как погрустнел взгляд Джинки, — Хотел, чтобы ты развеялся, побывал в хорошем ресторане, а получилось всё как всегда — через одно место.
— Нашёл, над чем горевать, — омега подошёл ближе и поцеловал альфу в щёку, — Мне с тобой хорошо, и без разницы где. Так что поехали к тебе, давно я ноги на твой кофейный столик не ставил.
— Это самое лучшее, что я услышал за последние дни, — воодушевлённо сказал альфа, хватая омегу за руку и чуть ли не вприпрыжку направляясь к машине, — Щас мы организуем классное свидание у меня в берлоге!
По дороге они прихватили вино, а дома у Джинки оказались все необходимые ингредиенты для шикарного ужина. Тем более, когда у плиты стоит сам альфа. Были и свечи, которые нашлись в кладовой, и белая скатерть, и высокие бокалы с белыми тарелками (покупка альфы в честь переезда в квартиру). Они вместе накрыли на стол, а потом несколько часов смаковали ужин, обсуждая всё на свете: Вселенную и солнечную систему, управление страной, увольнение Минсока, работу Джинки, всех своих бывших и грандиозные планы на будущее.
— Глянь-ка, — указал пальцем на экран телевизора Джинки, когда они оба, переодевшись в домашнюю одежду, сидели на диване и тянули вино, — Ненавижу эти дурацкие фильмы, зомбирующие сознание альф и омег.
— В этих фильмах вся романтика в чистом виде, — рассмеялся Минсок, сидя в огромной футболке альфы, — Что в этом плохого?
— В том то и дело, что такого в жизни нет, — утверждал альфа, — Мы с тобой посмотрели очередную романтическую соплю, и каков короткий обзор: она трепала ему нервы на протяжении всего фильма, капризничала, как пятилетний ребёнок, ставила условия и контролировала каждый шаг, при этом никогда не отчитывалась за свои слова и действия, а он за это её полюбил и позвал замуж. Разве это не пропаганда нездоровых отношений?
— Вообще-то да, в твоих словах есть рациональное зерно, — омега развернулся и внимательно посмотрел на альфу, — А ведь если подумать, то это и есть деградация общества. В эмоциональном плане.
— Всё из-за вас, омег, — равнодушно бросил Джинки, сделав глоток вина.
— В смысле? — Минсок воздухом подавился от услышанных слов.
— «Обними меня!» — на высоких тонах пропел альфа, заставив омегу расхохотаться в голос, — «Давай будем вместе!» Только от вас такие слова и слышишь.
— Ну да, конечно. А вам, альфам, лишь бы присунуть своё добро.
— Это свойственно всем людям, даже омегам. Вы тоже выставляете своё добро на обозрение, — с этими словами Джинки многозначительно рассмотрел Минсока, — Ты тоже выставил, отчего мои мозги давно уплыли вниз.
— Э… Что?
Минсок обалдел.
— Я не буду ходить вокруг да около, ты и сам понял это давно, — сказал Джинки, смотря омеге в глаза, — Ты думаешь, я с тобой фильм смотрю и обсуждаю его, а на деле я мысленно поимел тебя во всех позах. Может, мои слова ужасны, но я не вру — ты мне нравишься, Минсок. Меня многое раздражает, выводит из себя, смешит, но ты идеален с любого ракурса, как ни посмотри. И я бы с превеликим удовольствием присунул тебе своё добро.
Минсоку показалось, что вся жизнь пролетела перед его глазами, да. Иначе он своё состояние описать не мог. Это первое в его жизни признание в симпатии — шокирующее, наглое, хамское, но в то же время честное, искреннее и… будоражащее.
— Ты отвратителен, — только и мог сказать омега.
— Я это давно знаю, но я честен со всеми и с самим собой в первую очередь, — сказал альфа, — И с тобой я тоже честен. Всегда. По-другому я не могу.
— Если я соглашусь, то пожалею.
— Если ты согласен заниматься сексом регулярно, даже часто, заботиться, поддерживать в трудные минуты и смотреть в одном позитивном и креативном направлении, как и я, то ты не пожалеешь.
— Я совсем недавно расстался с альфой, — сказал Минсок, но руку альфы, что гладила его щеку, не убрал.
— Можно влюбиться с первого взгляда и разлюбить за три секунды, поверь мне, — Джинки любовался омегой, ласково оглаживая большим пальцем его пухлую щёчку.
После небольшого молчания Минсок сказал следующее:
— Сейчас я в замешательстве, поэтому ты приглашаешь меня на следующей неделе на свидание, где я озвучиваю окончательный ответ. И только попробуй в это время мутить с другой омегой.
Джинки согласился и, не удержавшись, едва коснулся губами его губ. Омеге поцелуй показался слишком целомудренным по сравнению с озвученными ранее альфой словами, но когда Джинки вёз его домой, Минсок понял, что ещё в квартире всё решил. Решил попробовать. Но ведь надо же помучить альфу.
Вот только окрылённый и счастливый Минсок, стоило ему переступить порог дома, наткнулся на странные и далеко не радостные взгляды омег.
— Что-то случилось?
— Гэгэ, — заговорил Тао первым, — Кенсу пришёл и сразу же лёг в кровать. Не отзывается и не разговаривает.
— На нём лица не было, когда он пришёл. И я уверен на все сто процентов, что он плакал. Не знаю, что произошло, но это что-то очень серьёзное и ранимое для нашего макнэ. Поговори с ним, мы с Тао пробовали — ничего не вышло, — подробно объяснил Ки.
Минсок, не раздеваясь, тут же вошёл в тёмную комнату. Младший лежал на кровати, укутавшись по горло в одеяло. Тихо пробравшись к кровати, старший брат сел аккурат возле младшего, едва касаясь пушистых волос на лбу, который горел и был вспотевшим. В темноте послышалось шмыганье, и Минсок понял, что Ки был прав — младший плакал.
— Хён, я хочу побыть один, — еле слышно прозвучал голос Кенсу.
— Ты в курсе, что напугал наших друзей? — спросил Минсок, легонько поцеловав младшего брата в висок, — Мы рядом, Кенни, знай это. И не голодай, хорошо? Тебе нельзя.
Как только старший вышел, закрыв за собой дверь, к нему тут же подскочили омеги.
— Ну что? — не выдержал Кибом.
— Ему надо побыть одному, — сказал Минсок, — Он обязательно поделится, если станет совсем плохо.
***
Долгожданная для Тао суббота наступила. Омега весь день носился с приготовлениями, поглядывая то на себя в зеркало, то на часы, а когда до прихода альфы осталось всего ничего, то омега занялся приготовлением лёгкого ужина.
Джихун, который нёсся домой на всех парах, перед входной дверью взял себя в руки и был безмерно рад, увидев Тао в закрытой домашней одежде и фартуке, иначе бы он с порога набросился на омегу. Оглядываясь назад, альфа вспоминал, что порой ему хотелось обнять омегу так, чтобы у него ноги затряслись, разглядеть его всего, прикоснуться руками, губами. Но в то же время ему хотелось чувствовать взаимное желание, которое начало расти и захватывать омегу в свой плен. И поэтому он никуда не торопил, не давил и не настаивал, только теперь понимая, как же правильно он поступил. Ведь его после лёгкого ужина отправили в душ, и по горящим глазам Тао Джихун предчувствовал что-то неземное, отчего кровь закипала, и сердце заходилось в бешеном ритме.
Альфа ещё раз сполоснул лицо холодной водой, потуже затянул полотенце на бёдрах и только потом вышел из ванной комнаты. Везде был погашен свет, кроме их спальни. Неторопливым шагом Джихун направился туда, и какого же было его восхищение, когда перед его взором предстала кровать, застеленная белоснежным постельным, большие свечи, горящие в красных лампах, запах масел и трав, от которых дышалось легче, но мысли становились жарче. Казалось, что в комнату проник закат.
— Не стой у порога, — голос Тао был пропитан лаской и нескрываемым предвкушением, — Проходи сюда.
И только сейчас альфа увидел омегу, на которой был шёлковый халат в тех же оттенках, с рисунком ветвей персикового дерева.
— Ляг на живот, дорогой, — заботливо попросил омега, не переставая прикасаться к альфе руками, — Расслабься и ни о чём не думай.
— Звучит впечатляюще, — улыбался альфа, удобно устроив голову на сложенных руках, — Тао.
— Да, Джихун, — отозвался омега, развязывая халат.
— Может, я тороплю события, но… Что ты затеял?
— Ты бывал в китайских массажных?
Сердце Джихуна замерло, но всего на мгновение, чтобы забиться с новой силой. Он прожил в Китае несколько лет, но в его планах не было посещение подобных мест, о которых слагали легенды и в которых альфы теряли рассудок от ощущений.
Тао хитро улыбался, скидывая халат на пол.
— Я слышал о них, но не бывал, — признался Джихун.
— Это хорошо, — довольно отозвался Тао, садясь на бёдра альфы, — Ты узнаешь о силе китайского массажа от меня. Тебе понравится.
Тёплые руки начали мягко массировать напряжённую спину, а Джихун понял, что на Тао ничего нет, он был обнажён. Глубоко вздохнув и сжав зубы, альфа постарался не думать об этом, но вскоре он действительно начал расслабляться. Омега не просто массировал его спину и поясницу, он умело надавливал на точки, вырисовывал узоры и вновь надавливал пальцами, заставляя каждую мышцу альфы расслабиться. Напряжение спадало, и Джихун начал получать удовольствие от умелых рук своей омеги, как резко выдохнул.
Тао проехался грудью по спине Джихуна, выгибаясь, как кошка, и поддаваясь вперёд, а потом назад, держась за плечи альфы. Омега вновь поддался вперёд, надавливая в области поясницы и спускаясь ниже, цепляя пальцами полотенце, и альфа не выдержал. Джихун резко развернулся, ловя Тао и опрокидывая его на спину, на что Тао лишь тихо рассмеялся, запрокидывая руки назад, давая полную волю своему альфе.
Джихун горел от желания и страсти, но он так давно мечтал о близости со своей омегой, что сейчас медленно, с упоением ласкал тело, обнажённое, отданное ему без остатка. Альфа целовал, впивался зубами, оставляя следы, сжимал руками, спускаясь ниже и проникая пальцами в нутро омеги.
— Ты мокрый, — выдохнул Джихун, двигая пальцами внутри омеги, с неведомым восторгом чувствуя горячие стенки, влажные от обильной смазки.
Тао лишь дышал полной грудью и шире расставил ноги, безмолвно давая понять Джихуну, чего он хочет. И альфа понял его. Он ещё немного подвигал пальцами, прежде чем начать входить. Он не стал медлить, за что омега был благодарен — лучше сразу принять боль, чем чувствовать её на протяжении долгих минут. И в этот момент альфа и омега замерли. Каждый из них почувствовал себя на месте другого.
— Ты чувствуешь то же самое, что и я? — тихо спросил Тао, цепляясь руками за широкие плечи альфы.
— Словно ты это я, — признался Джихун, опираясь на локти и толкаясь в тело омеги.
Сначала до одури медленно, аккуратно, боясь причинить ещё больше боли, но когда Тао скулит и просит входить сильнее и глубже, Джихун подчиняется. Омега дрожит от каждого сильного толчка, прижимает альфу к себе и с трудом не закрывает глаза, намертво вцепляясь взглядом в лицо альфы, его напряжённые до предела вены на шее, испарину на лбу и глаза, полные наслаждения.
Тао чувствовал, как узел альфы набухает, наливается и становится большим, отчего удовольствие становится невыносимым, разрывающим изнутри. Омега обхватывает талию альфы ногами, но Джихун подхватывает его ногу и закидывает настолько высоко, насколько возможно. Угол проникновения сменяется, и Тао буквально кричит, когда Джихун гортанно стонет и, в последний раз толкаясь, замирает.
Казалось, что тёплая волна смыла всё на своём пути, оставляя лишь приятную пустоту и едва слышный звон в ушах. Альфа и омега глубоко дышали, пытаясь отойти от произошедшего — каждый из них почувствовал наслаждение другого.
— Не раздавить бы тебя, — тихо сказал Джихун, из последних сил удерживая себя на локтях.
Тао, оглаживая поясницу альфы, смотрел на потолок и не видел его рисунка из-за пелены. Ему казалось, что он парит где-то высоко, не чувствуя своего тела, но вмиг вдоль позвоночника от самого низа до верхушки головы будто пустили ток, и он громко простонал, сжимаясь вокруг плоти альфы.
Теперь между ними нет границ.
***
Сонмин весь ужин не сводил глаз с Чунмёна. Его сын ел плохо, часто прикасаясь ладонью к груди и глубоко дыша. Сначала старший омега решил, что у сына приближается течка, но, вспомнив слова Чонина, понял, что до неё ещё месяц, а может и два. Кюхён вёл себя так, будто не замечал ничего, и только Саын беззаботно рассказывала о своих школьных буднях, чем сильно разряжала и без того накалённую обстановку.
После ужина Сонмин прямиком направился в комнату Чунмёна. Омежка сидел за столом и занимался математикой.
— Чунмён, что-то случилось? — спросил Мин, присаживаясь на кровать.
— Нет, — тихо отозвался Чунмён, продолжая упорно писать.
— А мне кажется, что случилось, — настаивал Сонмин, — И я готов выслушать тебя. Помнишь, как раньше мы с тобой разговаривали?
А ведь раньше они могли говорить обо всём, что их волновало. Чунмён приходил со школы, садился за стол и рассказывал, пока папа готовил ужин и делился своими выполненными за день делами.
Омежка положил ручку на стол, но голову так и не поднял, продолжая смотреть в тетрадь.
— С ним что-то случилось, папа, — тихо сказал Чунмён, — Болит весь вечер в области груди, и мне дыхания не хватает.
— Сильно болит?
— Нет, но отвлекает очень. И ещё мне кажется, что он знает, но ничего не предпринимает. Будто он ждал этой болезни.
— Чунмён, давай-ка ты сегодня раньше ляжешь спать, а завтра мы с тобой поговорим.
Сонмин проветрил комнату, пока Чунмён чистил зубы, а после уложил его в постель и был рядом, пока он не уснул.
Когда и Саын была уложена, Сонмин решил поговорить с Кюхёном. Альфа был в их спальне и выполнял работу по компьютеру, то и дело щуря глаза.
— Тебе надо к окулисту, — сказал омега, — Больше недели ты щуришься, когда работаешь.
— Ты прав, — кивнул альфа, — Я и вблизи плохо вижу.
— И поэтому ты не заметил, как нашему сыну было плохо за столом?
— Я думаю, это из-за того, что он встретил альфу, — сказал Кюхён, посмотрев на омегу, — Я разговаривал с Хёкджэ, он подтвердил мои догадки. И я уверен, что они и сейчас встречаются, только маскируются хорошо.
— Ты не можешь всю жизнь контролировать Чунмёна, — начал повышать тон Сонмин, — Это не какой-то там альфа, не прихоть Чунмёна и не его заскоки, это его истинный альфа. Он не виноват в том, что так рано встретил его. И тем более не виноват, что альфа старше на несколько лет.
— На все десять, а то и больше лет. Сонмин, он в университете учится, а наш сын только в среднюю школу поступил, — говорил Кюхён.
— С альфой что-то случилось — Чунмён чувствует его на расстоянии. Ментальная связь — сильная и непредсказуемая вещь, разве ты не понимаешь этого?
— Чунмён наш сын, и я не позволю ему встречаться с парнем, когда ему десять, — возмутился альфа, — И поверь мне на слово — я узнаю, где они встречаются, и тогда я точно прикончу этого козла!
— Прикончишь? — Сонмин со всей дури швырнул подушку в альфу, — Ты себя слышал сейчас? Вспомни себя десять лет назад — каким ты был, что ты творил? А теперь заделался великим отцом! Ты своими действиями добьёшь Чунмёна, и когда-нибудь мы с тобой потеряем сына!
Громко хлопнув дверью, Сонмин весь трясся от злости и негодования, еле сдерживая слёзы. Бесцельно походив по коридору, он сорвался с места и тут же нашёл свой телефон.
— О, тыква, давно ты мне не звонил! Как дела?
— Хичоль, немедленно вызываем омегсовет.
— Проводим заседание? — удивился Хи, — Да хоть завтра! И по какой теме?
— Мне нужен мастер-класс на тему «Как выпотрошить мозги альфе, при этом направив всю его деятельность в нужное русло»!
