***
— В смысле ты не можешь прийти? — ехидно тянул слова Исин, — Ах, вы с Чондэ хотели фильм посмотреть? — Да, Исин, я тебе об этом говорил ещё вчера. К тому же, у тебя танцевальная студия, в которой ты руководитель и главный хореограф. Тебе и без меня сегодня будет весело. — На что это ты намекаешь? — резко сменил тон омежка, скорчив лицо, когда мимо него прошли баскетболисты, гогоча и указывая на него пальцами, — Чтоб этих баскетболистов… — А там Сынри нигде не видать? — А разве ты не знаешь, что это имя произносить нельзя? Что у меня аллергия на компоненты этого слова? — У тебя аллергии на собственное имя, в котором есть похожие буквы, нет, так что… — Я отключаюсь, говорящий бекон! Чтоб тебя Чондэ прожарил хорошенько! Бэкхён начал что-то орать, но Исин отключился и стремительно направился в сторону школы, гневно испепеляя взглядом всех мимо проходящих спортсменов. Кажется, у него аллергия на спорт. — Чжан Исин идёт, — послышался знакомый голос до дрожи, и омежка в очередной раз отругал себя за такую реакцию. — Исчезни и не открывай рот в моём присутствии! — Почему? — задал вопрос Сынри, вышагивая рядом и специально задевая омежку, — В чем причина, мне интересно. — Боюсь отупеть, — огрызнулся Исин, — Как тебе такой ответ? — На троечку. — Чего?! От шока омежка встал посередине дороги в сторону школы и вылупился во все глаза на альфу, который заливисто смеялся, хватаясь за бок. Кажется, он ещё за телефоном потянулся в карман джинс. — Мозгов тебе не хватает, вот что! Ещё мои ответы оцениваешь! Отвали от меня! — Обязательно так пронзительно кричать? Я хорошо слышу тебя, детка, — подмигнул Сынри. — Я тебе не ДЕТКА!!! Исин завелся не на шутку. И теперь Сынри действительно охал и хватался за места поражения, потому что омежка бил его во всю силу. И эта сила оказалась не омежьей вовсе. Альфа не знал, как успокоить омежку, и не нашёл лучшего решения, как свалиться демонстративно на землю, словно в обморок. Вот только то, что последовало, заставило сердце Сынри биться с двойной силой. — КТО-НИБУДЬ, ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!!! — орал Исин, параллельно тряся альфу, пытаясь привести его в чувства. Долго Сынри притворяться не мог, и как только Исин прервал свою тираду на мгновение, альфа тут же завалил омежку и прижал к себе. — Хватит бегать от меня, Исин. — Отпусти меня, придурок, ты это всё специально спранировал, да? Да?! Щас я тебя… Терпение альфы лопнуло, и он бесцеремонно прижал омежку спиной к земле и поцеловал. Адреналин зашкаливал в крови, отчего пульс набатом бил по вискам и оглушал все звуки вокруг. Исин даже не сопротивлялся, наоборот, продемонстрировал свои профессиональные навыки на данном поприще. — Кто из нас придурок, Исин, так это ты, — выпалил Сынри, еле оторвавшись от омежки, — Ты всех альф на этой планете перецеловал? — Всех альф? — впервые омежка рассмеялся в присутствии альфы, что выбило последнего из колеи, — Всего четверо, не больше! От услышанной цифры Сынри чертыхнулся и принялся целовать Исина с удвоенным старанием, но пузырьки смеха то и дело проскальзывали, а после и вовсе переросли в громкий хохот. Проходящие мимо школьники лишь глаза закатывали и пальцем у виска крутили. Что поделать, бешенная парочка Сырник и Китаец тешится. — Ты меня всего обслюнявил, — жалобно проныл Исин, оттолкнув альфу, — Кажется, челюсть вывихнул от поцелуев с тобой. — Омега несносная, — выпалил Сынри, поцеловав свою омежку в лоб, — Хватит сарказма на сегодня и вставай! Я действительно тупой — надо было раньше завалить тебя вот так и поставить точку! — Поставить точку? А я думал, что ты хотел со мной только течку провести. Настал черёд Сынри возмущаться. Альфа поставил омежку на ноги, оттряхнул, прижал к себе и потащил в сторону школы, периодически взрываясь и утверждая, что он давно хотел пригласить его либо в пиццерию, либо в кино, и что он хотел предложить встречаться, и вообще планировал свадьбу. Исин шёл рядом молча, но под ручку. И только Бэкхён знает, как Исин виртуозно скрывает искреннюю улыбку от посторонних, которая, к слову, сейчас и просилась на лицо. Потому что его гениальный план сработал! О да, теория Чжан Исина по проучиванию истинных, но запутавшихся в омегах альф работает!***
— Онью, у нас небольшая проблемка! Прервавшись от просмотра футбольного матча, Джинки вальяжно направился в сторону кухни, но, учуяв запах горелого, ускорился. Горело мясо в огромной скороводе, однако кто-то к этому мясу добавил ранее приготовившийся суп, и что-то пошло не так. В результате стоял ужасающий запах, а клубы дыма напоминали съемочную площадку, и среди всего этого хаоса Минсок тщетно пытался открыть форточку и проветрить кухню. Джинки еле сдерживал порывы своего смеха, а когда понял, что плита до сих пор включена, то в голос рассмеялся. — Чего смеешься? — тут же нахохлился омега, — Я же выключил ее! — Протри глазки, милый, — хохотал Джинки, проветривая кухню и ликвидируя апокалипсис, творящийся на плите, — Я тебя обожаю! Ты решил потушить мясо супом? Я думал, такое только в анекдотах! — Анекдоты сочиняют реальные люди, нечего смеяться! — Я не смеюсь! — Нет, смеешься! И радуешься еще! Ничего радостного не вижу! Я всю плиту испоганил, оставил нас без ужина, а тебе все побоку! — Никто не пострадал, а это все мелочи, Минсок, — пожал плечами Джинки, отмечая взвинченность своей омеги. Таким Минсока Джинки редко когда видел, но сейчас с Минсоком что-то происходило. Они начали жить вместе несколько дней назад, и все эти дни Минсок сам не свой. Либо что-то разобьет, либо пересолит еду, а вчера он постирал цветные вещи с белыми вместе. Джинки просто относился к бытовым проблемам, но его волновал тот факт, что Минсок расстраивается по мелочам. — А если бы пострадал? — не успокаивался омега, махаясь кухонным полотенцем, — И это не мелочи! Они, если ты не заметил, задают тон всему! — Минсок, что случилось? Скажи мне, — спокойно спросил альфа. — Думаешь, что я с ума схожу? — Похоже на то… — Все со мной в порядке, только вот малость из рук все валится! А еще выяснилось, что мясо жарить я не умею… И тут Джинки догадался. Минсок умница и большой молодец, но он омега. И пусть он доказывает, что не страдает такой ужасной штукой как стереотип и мнение общества, потому что сам же доказывает обратное. Все эти дни пытается быть не самим собой, а тем самым эталоном — супер-омегой, которая и рубашки заштопает, и ужин первоклассный приготовит, и тапки принесет. Вот только он не учел одно обстоятельство — он нравится своему альфе настоящим. Мясо альфа сам пожарит, лишь бы было для кого жарить. — И что ты еще не умеешь? — улыбался Джинки. — Много чего, — не унимался Минсок, горестно вздыхая, — Эх, я даже не знаю… Кажется, я не готов к серьезным отношениям! Я думал, что справлюсь! — Ты же справляешься, — альфа тут же захватил в свой плен омегу, целуя, — Ты рядом, ты морально меня поддерживаешь, ты мне помогаешь во всем. Выброси всю эту чушь из головы! — Но я… Джинки грубо прервал его поцелуем, и не простым, а французским, отчего пол под ногами омеги подкосился. Альфа обожал зацеловывать свою омегу, как сейчас, прижимая к себе одной рукой и лаская другой бедро, поднимаясь все выше и выше. Чувствуя сильный аромат цветка жасмина, дрожь в тонких руках и гулкие удары в области груди, к которой он прижимался, альфа распалялся с каждым прикосновением к горячим губам. Он хотел омегу, безумно. И он взял его. В своих мыслях и Джинки, и Минсок представляли это в кровати, средь белых простыней, под томный свет ночника. А на деле все произошло на кухне, в которой они осквернили стол, вдыхая запах горелого мяса. Но оба готовы поклясться — впредь они не испытывали ничего подобного. Будто на тот миг, когда альфа ожесточенно бился о тело омеги, оставляя отпечатки пальцев на коже и влажные дорожки на шее и плечах, мир остановился, будто все его существование прекратилось. А спустя секунды зацвел новыми красками, взорвался ими, как стон омеги, прозвучавший как услада для ушей альфы. Минсок был ведомым и физически, и морально. Он изо всех сил цеплялся за мокрую футболку на спине, прижимался лицом к плечу альфы, не в силах поднять голову и открыть глаза, и отдавался снова и снова. И ему нравилось это, чертовски. Также, как и Джинки, который сходил с ума и брал омегу как в последний раз, без стыда наблюдая, как его плоть пропадает в теле омеги и как омега дрожит от его резких движений. Но чем резче становились движения, тем нежнее становились поцелуи, тем сильнее становилось одно единственное желание — сделать своим. И Джинки, дернув за волосы, впился зубами в кожу, буквально прогрызая её, словно вампир свою добычу. Когда все закончилось, они еще немного побыли в объятьях друг друга, прежде чем Джинки бережно, что никак не было похоже на его поведение минутами ранее, взял его на руки и унес в ванную комнату. Он помог омеге раздеться и уложил в ванну с водой, и он не мог скрыть своей улыбки, когда намыливал руки и водил ими по коже омеги — мягкой и упругой. — Прекрати улыбаться, как сумасшедший, — рассмеялся Минсок, продвинувшись вперед, — Присоединяйся. — Я уж подумал, что ты не пригласишь меня, — подхватил смех омеги Джинки, садясь сзади и продолжая водить руками по его спине. Минсок завалился на альфу, разглядывая его лицо и в ту же секунду морща нос. — Рот сполостни, плиз, а то там до сих пор моя кровь краснеет! — Одну секунду, любимый! — Нормально полоскай! — Наконец-то мой любимый вернулся, а то ходил ни рыба, ни мясо, а палочка крабовая какая-то! Минсок расхохотался в голос, испытывая чувство счастья. Вот оно, и ничего больше не нужно. — Мне так хорошо с тобой, Джинки, — буквально пропел омега, нежась в воде и елозя спиной по груди альфы. — И мне, — Джинки чуть ли не взасос поцеловал Минсока в ушко, на что омега заливался от смеха, — Я люблю тебя, Минсок. Так что меняй в себе что-либо, если тебе это нравится. Мясо я сам жарить буду, нечего по этому поводу убиваться. Поправка — чувство абсолютного счастья!