Разрешение цвести

— Мы ничего не сможем добиться от него… Нее… Этого, — скривилась Кара, смиряясь с тем, что вечер был потрачен на допрос зря. — Дай мне пять минут наедине с ним, — хрипло проговорил Бэтмэн, закрывая дверь конференц-зала ДЭО. — Я все из него вытащу. Супергёрл одарила Темного Рыцаря негодующим взглядом и сложила руки на груди — весь язык ее тела выражал ее отношение к пыткам по отношению к любому живому существу. Сначала пытаешь одного, затем — второго, и это уже легче, а следующий и вовсе может оказаться больше союзником, чем врагом. Но, несмотря на окружавших его нелюдей и найденных среди них союзников, Брюс Уэйн по-прежнему с опаской относился к пришельцам — всех видов. — Ты ведь не станешь спорить, что это небольшое вторжение всего лишь подготовка к полномасштабному вторжению, — продолжил Брюс. — Мы готовимся к войне, и это не преувеличение. Нам нужна информация. — Мы ничего от него не добьемся, — указал Марсианский Охотник. Брюс невольно отступил от Дж’онна. Пришельцы вроде Кларка, Мэттьюса и Кары были одним делом, но привыкнуть к Зеленому Марсианину было в разы сложнее. Считав дискомфорт Уэйна прямо из его поверхностных мыслей, Марсианин вернулся к облику Хэнка Хэншоу. — Как ты вообще понимаешь эту его тарабарщину? — Угрюмо пробормотал Брюс, вертя в руках стрелку, снятую с его наручного арбалета. — Гидеон, ИИ на борту Вэйврадейра, обеспечила нас переводящей программой. Уинн в центре управления занимается переводом, — сказал ему Дж’онн. — Похоже, меня забыли проинформировать, — процедил он. Его серые, как сталь, глаза напоминали ей глаза Мон-Эла, но вместо мягкой симпатии, которую она мечтала увидеть, она видела лишь острые кромки льда, окружавшие черные провалы зрачков. — Я не виновата, что ты опоздал! — Оправдалась она, отворачиваясь от его скучающего взгляда. Она ненавидела саму мысль, что Мон-Эл мог стать похожим на этого несгибаемого, сломленного человека. Она была в ужасе, что ее действия тогда, много лет назад могли с ним такое сделать. — Ну, может быть этого бы не случилось, если бы меня предупредили! Как долго ты знала, что приближается? — Теперь Брюс обратил свою хорошо отлаженную и безжалостную тактику допроса к ней. Он был человеком, не боявшимся даже тех, кто был сильнее и могущественнее, чем он сам. — Времени собрать свою маленькую лигу супергероев из других измерений тебе хватило. — Параллельных Земель, — поправила она его. — Измерения это другое… Не важно, — заткнула она сама себя. Ей было неуютно от пристального взгляда Бэтмэна и его обвиняющего тона, и она сложила руки на груди, словно пытаясь защитить себя. Не понимая, почему все его недовольство, изливающееся из-под черной маски, было направлено именно на нее, она собрала всю свою храбрость в кулак, опустила руки и шагнула прямо в его личное пространство, оказавшись с ним нос к носу. — В чем твоя проблема? — Потребовала ответа она. Брюс Уэйн поднял руку и снял свой кевларовый ушастый шлем, так внушавший ужас преступникам. Без всякого смущения он обнажил перед ней свое лицо: морщины в уголках его холодных голубых глаз, проблеск серебра в его темных, как смоль, волосах; потому что ему было, что сказать, и эти слова должны были прозвучать между двумя людьми, а не масками. Он глубоко вздохнул, беря едва скрываемую ярость под контроль: — Мне не нравятся люди, которые причиняют боль моим друзьям. Ожесточенное выражение его лица так и призывало ее к отрицанию, но она только и могла что пораженно уронить руки. Она мгновенно поняла, кого он имел в виду. Кларк и Брюс были друзьями, в каком-то смысле, было вполне логично, что Темный Рыцарь мог знать и Валора. Она даже видела в новостях сюжет о том, как они остановили вместе террористическую атаку в Либерти Белл в Филадельфии. Если, конечно, слово «видела» подразумевало, что она три дня без перерыва пересматривала этот репортаж, ища каждую крохотную подробность и упиваясь его видом, как будто он был стаканом воды посреди бесконечной калдарвианской пустыни. Кара помнила, как она гордилась тем, что он сделал в тот день, гордилась Мон-Элом тогда — и каждый день после. Его рука стиснула глиф над ее сердцем — бесполезным инструментом, который перестал биться так же, с тех пор, как Мон-Эл ушел — или с той же страстью. Больше всего ей хотелось вновь надеть свои очки и спрятаться за ними от его обвинений. Как и Брюс Уэйн, она была несгибаема и сломлена. Она умоляюще посмотрела на Дж’онна. — Если понадоблюсь, буду снаружи, — сказал он, словно прочитав ее мысли, и быстро вышел. На секунду она вздохнула с облегчением — хотя бы раз, человек, который был для нее как отец, не станет свидетелем ее слабости. Увидев брешь в ее эмоциональных доспехах, Брюс решил ее добить. — Кроме того, мне кажется лицемерным то, что женщина, которая отказывается пытать врага, не колебалась уничтожить человека, которого звала союзником — с такой легкостью… И полным отсутствием раскаяния, — каждое его слово ранило ее так глубоко, словно удар криптонитовым кинжалом. Ее глаза наполнились слезами, легкие отказались вдыхать. — Ра-ра-раскаянья? — Заикаясь, выдавила она. — К-как ты смеешь? Ты думаешь, я не сожалею о том, что сказала тогда? Что я не сожалею о том, какой глупой я была? Так боялась, что кто-нибудь искренне проявит ко мне чувства, что оттолкнула единственного мужчину, который любил меня, за то, что это была я? Думаешь, я не сожалею? — Ее глаза на мгновение сверкнули раскаленной белизной, прежде чем вернулись к ее обычным васильково-голубому. — Уверяю, мистер Уэйн, я — сплошное раскаяние. Кара упала на стул, вытирая катящиеся по лицу слезы, весь ее гнев исчез. Брюс Уэйн, впервые видя ее истинное лицо, больше не видел перед собой равнодушную, бессердечную тварь, которую он нарисовал себе, когда услышал ту историю. И ее искренние слезы и пальцы, вцепившиеся в ее красный плащ — словно испуганный ребенок, схватившийся за одеяльце, заставили кипящую ярость, которую он чувствовал к ней из-за Мэттьюса, выкипеть и исчезнуть. Перед ее лицом появился белый накрахмаленный платок. Сколько всего он прятал в этом костюме? Она осторожно приняла платок, словно к нему были привязаны еще какие-то посторонние мотивы. — Я говорила т-те в-вещи не всерьёз, — икая, объяснила она. — Мне было страшно, и в-все, что я ск-казала было так… Неправильно. И я… Я не смогла остановиться! Он испугал меня, — признала она. — Я довольно давно знаю Мэттьюса, — сказал Брюс, складывая руки на груди. — Дольше, чем ты, — понял он, произнеся это вслух. — И он настолько же страшный, как пушистый кролик. В нем нет ни капли жестокости. Даже Кларк иногда злится, и, очевидно, ты тоже… Но не он. И поверь…. Я пытался достать его, пытался задеть. Он не злится даже на преступников. Он просто шутит — обычно о семейном положений их родителей — а затем сдает их полиции, словно детей к директору отправляет. Слова Уэйна хоть и были сказаны успокаивающим тоном, или его версией этого, ее не успокоили. Вместо этого они заставили тоску с новой силой вспыхнуть у нее внутри. Тоску, которая за годы не исчезла, а только стала сильнее. — Я только хотела, чтобы мне дали время, — прорыдала она, вытирая слезы платком Бэтмэна. — Понять, чего я хочу. Я думала, что не могу быть Супергёрл и быть в отношениях, и когда я сконцентрировалась на том, чтобы быть Супергёрл, все остальное вырвалось из-под моего контроля. Моя сестра отдалилась, мои друзья за моей спиной создавали Стража, и я знала, что Мон-Эл что-то от меня скрывает. Я не знала, кому верить. — Ты могла бы оставить его в покое — спокойно сказал Брюс. — Он свое сказал и ушел. Ты могла просто отпустить его. — Было так неловко! — Воскликнула она. Встав со стула, она завернулась в плащ, словно спряталась за щитом. — Я просто хотела сделать все… Не таким неловким. — У тебя хорошо вышло, — съязвил он. — Я никогда не говорила, что хоть что-нибудь в этом понимаю! Во всем этом! Я никогда раньше не состояла в отношениях. Во всяком случае, в таких, которые продлились бы дольше пяти минут. Ты и понятия не имеешь, каково жить с секретом — таким секретом. Мон-Эл был первым человеком, который не знал ничего, кроме меня… Как и я. Он знал меня всю, и в тот момент не было ничего более ужасающего. И самое худшее… Я чувствовала… Что совсем не знаю его. — Потому что ты зациклилась на ваших различиях вместо того, чтобы смотреть на то, что объединяло вас, — закончил за нее Брюс. — Точно! Но Алекс помогла мне понять. — Понять что? — Брюс откинул свой плащ куда более широким жестом, чем намеревался, и присел на стоявший напротив нее стул, готовый выслушать ее часть истории. — Она заставила меня понять, что я отталкивала его потому, что боялась, что мне причинят боль. Боялась, что не справлюсь. Потому что я испытывала к нему те же чувства, но я была такой трусихой, что не могла признаться в этом даже самой себе. И когда я это признала, я захотела сказать ему… Сказать ему… Что я была идиоткой. Слепой идиоткой. Я так уперлась в то, кем я его считала, что не заметила, кем он стал на самом деле. Он перестал пить, так старался на работе, продолжал помогать людям, хотя я перестала его тренировать… — Пошел в колледж и получил степень, — добавил Брюс, одарив ее одним мучительным мгновением жизни Мон-Эла за последние шесть лет. Кара вскинула голову, чтобы посмотреть на него, без сил она упала на свой стул, не отрывая пристального взгляда от Брюса: — Правда? — Спросила она, благодарная даже за эту кроху информации. — Степень? — Университета Метрополиса, — кивком подтвердил Брюс. — Учился днем, по вечерам работал в баре. Помогал Кларку, когда мог, и делал домашние задания за стойкой в тихие ночи. И летнюю школу так же прошел. Получил четырехлетнюю степень за три года, потому что ни на что не отвлекался. Почему-то это эта бесценная информация заставила ее снова зарыдать. — Пожалуйста, — всхлипывая, попросила она. — Расскажи? Брюс побарабанил пальцами по столу конференц-зала, прикусив нижнюю губу, что казалось совершенно не подходящим Темному Рыцарю. Решившись, он покачал головой, и сердце Кары упало. — Мэттьюс заставил Кларка пообещать, что он не станет рассказывать тебе о его жизни. — Я знаю! — Вздохнула она, по ее щекам по-прежнему текли слезы. — Но я не знаю, почему. — Он сказал… Он надеялся, что если ты не будешь ничего знать, то в конце концов перестанешь спрашивать, и твоя жизнь снова станет такой, какой она была до его прибытия сюда. Он хотел, чтобы ты жила так, как будто вы никогда не встречались. Он сказал, что хотел этого для тебя. — Но я не этого хотела. Я никогда этого не хотела! — Кара согнулась, уткнувшись лицом в колени, боль в ее сердце была такой сильной, что ей хотелось свернуться в клубок. — Он сказал, что твоя жизнь, как Супергёрл, была полна осложнений, и он больше не собирался быть одним из них. — Осложнение? — Переспросила она, перепуганная словом. — Он никогда не был для меня осложнением. — Он упал на эту планету и потеснил тебя. Он занял твое время, испытывал твое терпение, разочаровывал тебя при каждой возможности. Он сказал, что его сделало счастливым то, что он вернул тебе пространство, которое украл у тебя в ночь, когда упал его корабль. Лично мне кажется, что это полная чушь, в смысле, что это сделало его счастливым. Ободренная крошечной надеждой, она взмолилась: — Пожалуйста, мне нужно его увидеть. Ты можешь поговорить с ним… Чтобы он понял. Брюс снова покачал головой: — Он думает, что делает то, что лучше для тебя, и если ты действительно знала его… Хотя бы немного… Тогда ты бы знала, что… — Он всегда делает то, что как он думает, лучше для меня, — закончила Кара. — А у меня нет выбора? — Возразила она. — Он представляет меня счастливой, что моя жизнь вернулась к тому, какой она была до его прибытия, но это неправда — ничего из этого не правда. И если даже спустя все это время… Едва ли это когда-нибудь изменится. Что насчет моего выбора, мистер Уэйн? Он снова побарабанил по столу, Кара видела конфликт в глазах Уэйна: — Он говорил, что тебе просто необходимо оставить за собой последнее слово. Кара застонала, раздраженная и раненная полным отсутствием прогресса. Спустя шесть лет большинство людей, разумеется, бы сдалось. За первый год она ничего не разузнала, даже с помощью Уинна, потому что Мон-Эл сделал все, чтобы исчезнуть с радара. Ни банковского аккаунта, ни телефона, ни постоянного адреса; только почтовый ящик до востребования в Метрополисе, тот, куда ДЭО отсылала его чеки. Но спустя пару месяцев он перестал их забирать. Каждый месяц Кларк отправлял в ДЭО отчеты, но в них всегда не хватало деталей, а когда состоялся официальный дебют Валора, как помощника Супермэна, отчеты перестали приходить. А когда Валор начал работать соло — костюм и все прочее — Кара была в шоке, осознав, что Валор теперь имел все способности Супермэна и ее самой. Внезапно он мог летать, он пользовался и тепловым зрением, и арктическим дыханием. Каким-то образом тренировки Кларка пробудили в нем все эти способности, сделали его таким героем, каким его не могла сделать она — и она и никогда не пыталась. Еще одно напоминание о то, как сильно она его подвела. Она так ужасно недооценивала его, позволив себе видеть только внешний потенциал Мон-Эла. Вначале она хотела, чтобы он стал героем потому, что верила, что таким образом она выполнит свое предназначение, а не потому, что это могло быть его предназначением. Кларка не ослепляло подобное эго, он видел лишь потерянного человека, нуждающегося в напутствии. Если бы только она прозрела раньше. С тех пор, как они расстались, все эти шесть лет, это был повторяющийся мотив ее жизни. Если бы, если бы, если бы только… Подавленная знанием, что Брюс Уэйн никогда не даст ей ту информацию, которую она жаждала услышать, Кара упала на спинку стула, излучая страдание. — Каждое утро, когда я прихожу на работу, я сажусь за свой компьютер и захожу на сайт «Филадельфия Инквайер», чтобы посмотреть, нет ли новостей о Валоре, — призналась она. — Каждый день… По нескольку раз. После первого года Дж’онн запретил Уинну помогать мне с поисками в интернете. Сказал, что он имеет право быть оставленным в покое. И я видела, что Уинн от этого только испытывал облегчение. В прошлом году в «Инквайере» появилась вакансия репортера, и я отправила им свое резюме. «Спасибо за вашу заинтересованность, мисс Дэнверс, но, к сожалению, ваши навыки не совпадают с нашими запросами». Им нужен был кто-то, кто писал бы о слияниях и поглощениях, движениях рынка, и все это… Не моя специальность, но я ведь могла бы научиться? — Ты бы уехала из Нэшнал-Сити? — У Брюса приоткрылся рот. — Уехала из Нэшнал-Сити? — Горько улыбнулась она. — Я бы всерьез задумалась о том, чтобы забыть о костюме, и, если бы он только попросил, навсегда отставить Супергёрл… Если бы это только заставило его простить меня. — Он бы никогда не попросил о таком, — с полной уверенностью ответил Брюс. — Он не такой. Впервые с тех пор, как Брюс встретил ее, Кара улыбнулась. Не той солнечной улыбкой, о которой Мэттьюс всегда говорил с таким благоговением, нет, это была лишь полуулыбка, слегка поднятые уголки губ. — Я знаю… Теперь, — сентиментально сказала она, словно потерявшись в воспоминаниях. — Это одна из тех вещей, за которые я люблю его. — Значит ты любишь его? — О, да, — она вздохнула. — Хотя, после всех этих лет, мне интересно, его ли я люблю… Или просто память о нем. Самое странное, что я не видела его четко, пока он не ушел, но сейчас… Я словно вижу его свежим взглядом — я вижу его сердцем. Так, как я всегда должна была его видеть. Я просто не знаю… Правда ли это или это всего лишь романтические бредни глупой маленькой девчонки. — Сомневаюсь, что он тот же человек, которого ты помнишь, — сказал Уэйн. — Он задумчивый, тихий с незнакомыми людьми — даже, можно сказать, замкнутый. Комфортнее всего ему с детьми. Он говорит, они не осуждают и могут любить без предубеждения. Оно причинило боль, это утверждение, что ее предубеждения изменили его на таком фундаментальном уровне, но ее сердце все равно подпрыгнуло от нарисованной Уэйном картины. Кара улыбнулась ему по-настоящему, хоть улыбка и не достигла глаз. «Кометы» — он слышал, как Мэттьюс называл их именно так, но он ничего такого не видел. — Мне бы такое и в голову не пришло, — сказала Кара. — Мон-Эл и дети. Он всегда казался… — Улыбка сползла с лица Кары, и она грустно хмыкнула. — Я хотела сказать «плохим примером», но он им никогда не был, ведь так? — Спросила она больше себя, чем мужчину, сидевшего напротив. — Он всегда всего лишь пытался найти свой путь. Появлению Кларка предшествовал стук в дверь, он вошел, держа руки в карманах своих слаксов цвета хаки, в его голубых глазах царила печаль. — Кларк? — Поздоровалась она с намеком на вопрос в тоне. Брюс повернулся на стуле лицом к Кларку. — Мне жаль, Кара, — сказал он, покачав головой. — Я пытался уговорить его остаться. Я правда пытался. У нее в горле опять повис комок, но на этот раз она сражалась с подступающими слезами. Почему-то ей было проще показывать эмоции перед Брюсом Уэйном, практически незнакомцем, чем открыться собственной плоти и крови. — Знаю, — сказала она кузену. — Я знаю, ты очень старался. Кларк подошел ближе и притянул ее в объятия, и это никак не помогло ей взять эмоции под контроль. — Я больше… Я больше не стану о нем спрашивать, хорошо? Я знаю, это ставит тебя в невозможное положение, — по ее щеке скользнула слеза, но она быстро ее стерла, не желая еще больше расстраивать Кларка. — Когда я дал ему то обещание, я не знал, что это настолько затянется. Я думал, что вы, по крайней мере, найдете способ хотя бы быть… Друзьями. — Не думаю, что мы оба хотели этого, — она длинно выдохнула, чуть приходя в себя. «Друзья». Это было такое безразличное слово, не описывающее и доли того, что она чувствовала, всего лишь думая о нем. — Но это было бы лучше, чем ничего. — Ты был бы счастлив, если бы был с Лоис «просто друзьями»? — Спросила она, искренне гадая, было ли такое вообще возможно. Что было бы проще, оставить Мон-Эла позади, как будто поставить на полку так и не законченный проект, или попытаться пожить этим подобием жизни, будучи с ним «друзьями»? Всегда мучая себя вопросом «А если» и так никогда и не пересекая эту грань. Может быть, оставить его на полке было бы куда милосердней для них обоих. — Мы пытались быть друзьями, — сказал Кларк, видя ее сомнения. — Не сработало. — Хотела бы я, чтобы у нас с Мон-Элом «не сработало» так же, как у вас с Лоис, — пожала плечами она, пытаясь улыбнуться и проваливая даже эту попытку. — Мне жаль, Кара. Мне очень жаль. — Никому не жаль так, как мне, — ответила она. Тысячу раз в мыслях она возвращалась в ту ночь в ее квартире, когда он признался в своих чувствах, желая схватить Мон-Эла. Схватить и целовать до искр перед глазами. Но сожаления о прошлом ничего не меняло — если последние шесть лет и научили ее чему-то, то именно этому. — Дж’онн однажды сказал, что я сделала выбор и должна с ним жить. Может быть, мне пора уже начать это делать. Кара протянула Брюсу платок, но тот отмахнулся, молча говоря оставить его себе. — Куда ты сейчас? — Спросил Кларк. — Думаю, здесь все схвачено, — скованно ответила она, — так что, думаю, я просто вернусь домой и немного отдохну. Эти пара дней меня вымотали, — это была всего лишь отмазка, и все в комнате об этом знали. Криптонцы не уставали, не без геркулесовых усилий, но они могли вымотаться эмоционально, и Кара, очевидно, была просто без сил. Алекс поймала ее на выходе из здания, и по лицу ее сестры было понятно, что Кларк успел с ней встретиться на пути в конференц-зал. — Я слышала, — просто сказал она. — Я в порядке, — кивнув, солгала Кара. — Хочешь, пойдем домой вместе? Устроим вечеринку в пижамах, как в старые добрые времена, — предложила она, заставляя себя улыбнуться. Алекс не хотела, чтобы ее сестра шла домой одна — и в пустую квартиру — не в этом состоянии. — Нет, — помотала головой Кара. — Наверное, мне сейчас лучше побыть одной, — и лучше привыкнуть к этому, сказала она себе. — Хорошо, — согласилась Алекс. Сиявшая в ее глазах жалость заставила Кару отвести взгляд. — Если передумаешь… Ступив на балкон — выход, созданный на верхнем этаже специально для нее — Кара поднялась в воздух. — Знаю, — сказала она. — Увидимся завтра. Меньше, чем через минуту она была дома, скользнув в окно своей гостиной, которое никогда не запиралось. Она рыдала в душе, пока не пошла ледяная вода, и только затем выбралась из кабинки с трудом переоделась в ночную рубашку. Без сил она забралась в постель и с головой укрылась одеялом, медленно моргая и чувствуя, словно под веки песка насыпали. И едва ее голова коснулась подушки, как истощение унесло ее в темноту.