Разрешение цвести

— Мистер Мэттьюс, мистер Мэттьюс! — Завопил кто-то знакомым голосом, который за прошедшие месяцы стал ему дорог. Он обернулся и обнаружил перед собой подпрыгивающие светлые локоны, чья обладательница махала листом бумаги, и он не смог удержаться от улыбки. Майк Мэттьюс поправил на носу очки и опустился на колени, прижав палец к губам, чтобы напомнить этой озорнице, что нужно понизить голос. Знакомая с правилами, она тут же понизила свой крик до библиотечного шепота. — Мистер Мэттьюс, — прошептала она. — Посмотрите, что я нарисовала! — Ну что ж, — он улыбнулся, взяв у нее лист — эта улыбка заставляла глупо хихикать не только девочек в его классе, но и некоторых мам. — И что это у нас? — Смотрите, это Валор спасает школьный автобус, — объявила она, прежде чем он успел взглянуть на карандашный рисунок. — Видите! Он держит автобус одной рукой! — Восторженно пропищала она. — А это — Супергёрл, останавливает поезд. Ну разве она не сильная? — Конечно, сильная, — сухо хмыкнул Майк, пока его ученица просто подпрыгивала от восторга — как обычно. Его взгляд притянула нарисованная фигурка с желтыми волосами, и он с трудом сглотнул. — Это для меня или ты отнесешь его домой и повесишь на холодильник? — Спросил он. — Для вас, — прощебетала она, покачиваясь на носках, отчего ее локоны запрыгали. — Что ж, спасибо большое, — он улыбнулся. — Я повешу его на стену за моим столом? Амелия радостно закивала, как всегда довольная, что ее работу увидят все желающие. — Садитесь, пожалуйста, — попросил он, поднимая голос, но следя за тем, чтобы тон оставался ровным. Двадцать четыре пары ног громко бросились к своим местам, кто-то принялся завязывать шнурки. После урока рисования с миссис Фальдуччи наступал черед математики. — Учебники, — попросил он, хлопнув в ладони. Двадцать четыре головы нырнули в свои рюкзаки, чтобы вытащить двадцать четыре учебника. — Страница 72. Сегодня мы займемся вычитанием, и это будет здорово, потому что «Математика…»? — «ЭТО СУПЕРВЕСЕЛО!» — В унисон выкрикнули они во все горло. — Верно, — засмеялся он. Майкл помог Амелии сесть за ее парту и почти вслепую открыл для нее семьдесят вторую страницу учебника. Как обычно, маленький чертенок Мэдисон даже не притронулась к учебнику, засмотревшись на бант в светлых волосах Кейши, и Майк, не удержавшись, хмыкнул. У доски он показал им, как делать вычитание по шагам, и продемонстрировал, как это работает на примерах. За его спиной билось двадцать три сердца, каждое сердцебиение было уникальным и знакомым, равномерным, но двадцать четвертое привлекло его внимание своим ускоряющимся ходом — очевидно, кто-то задумал что-то нехорошее. Он легко сопоставил сердцебиение с ритмом дыхания, которое он так хорошо знал. — Джейсон, вернись на свое место, — твердо сказал он, не отворачиваясь от доски и продолжая писать. Пульс в его ушах подскочил еще выше, сопровождаемый коллективным охом. Шесть месяцев он учил этот класс, и ученики считали его волшебником, и он время от времени поддерживал их «догадку», потому что так было проще поддерживать порядок. — Хочешь посетить кабинет директора? — Нет, мистер Мэттьюс, — проворчал Джейсон, плюхаясь обратно на свой стул и с раздражением складывая руки на груди. — Уверен? — Спросил он, откладывая мел и поворачиваясь с умеренным недовольством на лице. — Потому что я готов обеспечить тебе такое увлекательное путешествие совершенно бесплатно. Решайте примеры с доски, — сказал он всему остальному классу. Отделив инструкцию от воспитательного процесса, двадцать три ручки начали скрести по бумаге. Джейсон дернул ногой, пнув стул сидевшей перед ним Фионы. — Уверен, — пробурчал он. — Рад слышать. А теперь оставь Фиону в покое, пока она не разозлилась, — Майк наклонился, схватившись за края стола Джейсона, и заглянул в его карие глаза, которые едва было видно за густой челкой. — Позволь дать тебе дружеский совет, парень. Не зли девочек, они никогда об это не забывают, и мстят, едва появляется шанс. А теперь у кого-нибудь есть вопросы? Предсказуемо, рука Амелии тут же выстрелила в воздух с такой силой, что она сама едва не спрыгнула со стула. Майк повернулся к ней и присел, чтобы быть с ней на одном уровне. Обычно на математике Амелии нужно было усиленное внимание, которой он был только счастлив оказать. Солнечная улыбка Амелии и ее подпрыгивающие локоны напоминали ему… Ее. Они напоминали ему о ней. Теперь она казалась лишь туманным воспоминанием, позолоченным по краям, но она не исчезла из его памяти, и он сомневался, что когда-нибудь исчезнет. Несколько раз он пытался двинуться дальше, встречался с несколькими женщинами, которые привлекли его внимание, но ни одна не затронула его так, как она. Ни одна не коснулась его души. Так что он смирился, что в его жизни не будет любви, и заставил себя поверить, что его это устраивает. Его ждала куда более великая судьба, сказал он себе — как и ее. Отвлеченный мыслями о ней, он вернулся в реальность только когда Амелия заговорила: — Мистер Мэттьюс? — Да, — протянул он, поднимая на нее взгляд и заслуживая смешок. — Я не знаю, что делать дальше, — пожаловалась она, смутившись. Нервничая или волнуясь, она становилась так похожа на Кару. — Ладно, ладно, — утешил он ее, понижая голос, словно говорил с испуганным котёнком.- Давай попробуем другой пример. Как насчет этого… Сорок шесть минус двенадцать. Помни про шаги. Что мы делаем сначала? — Вычитаем десять? — Очень хорошо. А затем… — Когда она сморщила нос от расстройства, он дал ей намек. — Считаешь, что получилось после этого и… — Вычитаю еще два? — Угадала она. — Очень хорошо, — похвалил он, похлопав ее по плечу. — Видишь… У тебя получилось! Просто верь себе. А теперь сделай еще пять примеров, остальное будет домашней работой. Она счастливо заерзала на стуле, гордая, что заслужила похвалу. Встав, он обошел класс, проверяя, как справляются остальные ученики, к счастью, большинству нужно было помочь совсем чуть-чуть. Пятнадцать минут спустя все дети вылетели из класса к игровой площадке на перемену. Им нужно было бегать и играть, чтобы потратить кипящую в них энергию. Проглянуло солнышко, осветив носящуюся и орущую толпу маленьких баньши. Кто-то бежал к шведской стенке, кто-то на площадку, поиграть в вышибалы, всегда предсказуемо выбирая одни и те же команды. Прислушиваясь к убыстряющимся сердцебиениям и кричащим голосам, он пошел за классом к шведской стенке и поучаствовал в игре, вскарабкавшись на лестницы и пару раз пройдясь по рукоходу. Они смеялись вместе, на мгновение их не разделял возраст, и между учителем и учениками не было никаких барьеров. И до конца жизни они запомнят учителя, который играл с ними. Оставив любителей карабкаться на стенке, он перешел к игрокам в вышибалы. Он по разу поиграл за каждую команду, подпрыгивая на одной ноге и держа руки за спиной, чтобы уравнять шансы. После игры он как раз вернулся к шведской стенке, когда двери открылись, выпустив второй класс Эрики Доланд. Как толпа невоспитанных щенков, они кинулись к уже игравшим на площадке детям. Эрика Доланд была его партнером в дни общих занятий и любила веселье почти так же, как он, хотя и была лет на десять старше того возраста, когда еще можно присоединиться к детям в игре. И до того, как ему предложили постоянную работу в Фокс Чейз, она была его наставником. — Я не знаю, где ты берешь энергию, Майк, — сказала она с счастливым вздохом, опускаясь на скамейку. — Вот я устаю просто понаблюдав за тобой. Майк искренне рассмеялся, садясь рядом: — Но ведь это самое веселое! — И откуда что берется? — Вздохнула Эрика, протягивая ему бутылку воды. — А, все дело в амфитаминах, — пошутил он, скручивая крышку и делая глоток воды. Эрика захохотала, она знала Майка настолько, чтобы понимать, что он не всерьез. Они несколько минут поговорили, посмеялись над безумными поступками своих учеников, сочувствуя и сравнивая проблемных детей и тех, кого было сложно затронуть. — Если бы я только мог понять, почему… — Что-то привлекло его внимание, и он замер на середине предложения, и его чутье, которое всегда было в режиме «настороже», скакнуло к «тревоге». Что-то было не так, и он не мог понять, что. — Майк? Что такое? — Спросила Эрика напряженно, как будто она тоже чувствовала что-то необычное. Он помотал головой, словно пытаясь вытряхнуть напряжение из ее голоса. Слишком много звуков, слишком много сердцебиений, площадка была переполнена звуками и голосами, которых он не узнавал, затмевающие те голоса, что были ему знакомы — и он не мог понять, что не так. Его инстинкты кричали, требовали что-то сделать, но не указывали ни на цель, ни на направление. — Майк? Его глаза метнулись к площадке, но там были только играющие в вышибалы дети. Его острое зрение вернулось к баскетбольной площадке, но там было только несколько учеников Эрики в совершенной безопасности. Высокий крик — визг — такой, какой мог издать только маленький ребенок, переметнул его внимание от баскетбольной площадки к шведской стенке, где он услышал тяжелый, глухой звук, сопровождавший падение тела о землю. Визг отозвался в его ушах вибрацией, и он мгновенно узнал звук. — Амелия?! — Крикнул он на бегу к ней. Каждый его инстинкт требовал, чтобы он перешел на суперскорость, чтобы оказаться рядом так быстро, как только возможно. Но если он это сделает, его секрет станет известен всем на игровой площадке, а второклассники известны совсем не те тем, что умеют хранить секреты. Кларк научил его тысяче вещей, но самым главным было то, что нужно было любой ценой поддерживать свое прикрытие. В конце концов, только так он мог по-настоящему помогать людям, и он без сомнений знал, что, едва люди узнают в нем Валора, он не сможет быть учителем ни дня больше. И он не мог так жить. И Майк заставил себя бежать на максимальной, но человеческой скорости. Он обогнул стенку и увидел небольшую толпу вокруг тела Амелии, его маленького светловолосого солнышка. Он отодвинул нескольких детей, чтобы пробраться, и упал на колени рядом с ней. — Не трогайте ее, — предупредил он детей, обеспокоенный тем, что у нее мог быть травмирован позвоночник. — Не трогайте. Что случилось? — Она забралась на самый верх, мистер Мэттьюс, — Олу стояла рядом, указывая на верхушку стенки, декоративный наконечник в виде ракеты, который был не предназначен для лазанья. — Она забралась на самый верх и упала, — Олу указала на лесенку. — Она ударилась головой о решетку, прежде чем упала на землю. Желудок Майка сжался, он схватился за руку Олу и посмотрел ей в глаза: — Беги так быстро, как можешь, в офис директора и расскажи, что случилось. Скажи им позвонить в 911. Можешь сделать это для меня? — Спросил он. Олу кивнула и полетела, как стрела. Олу была природным лидером с инстинктом доводить все до конца. Эрика начала разводить детей по сторонам, усаживая их на скамейки у здания школы. Веселые крики сменились тяжелой тишиной. Пока Эрика была занята с остальными детьми, Майк сдернул очки и просветил тело Амелии своим рентгеновским зрением. Ее дыхание было слабым, а пульс поверхностным. Слава Богу, ее позвоночник и шея не пострадали, но он заметил у нее в мозгу кровотечение, достаточно обширное для ребенка ее веса, чтобы стать фатальным в течение нескольких минут. Она была такой невинной и яркой, источником радости для всех, кто знал ее, и он не собирался дать этому свету погаснуть только потому, что скорая приехала недостаточно быстро. Ей нужно оказаться на операционном столе в течение следующих нескольких минут или она никогда не проснется. Если она умрет… Он все равно лишится работы, если еще не лишился. — Да пошло оно все, — пробормотал он, поднимая ее безвольное тело на руки и готовясь взлететь. Но прежде чем он оторвался от земли, прежде чем воздух вокруг сжался в воротку, а асфальт просел под ногами, прямо перед ним приземлилось знакомое красно-голубое-золотистое пятно, окруженное развевающимся плащом. У Майка приоткрылся рот, на мгновение у него отнялся дар речи. У него, но не у громкой группки детей вокруг, которые тут же принялись хлопать и кричать. — Ка… Супергёрл, — ахнул он, наконец обретя дар речи. — Что ты…? — Ее присутствие мгновенно парализовало его. Ее красоту и силу, и то, что у него от нее захватывало дыхание, не пригасило ни время, ни расстояние. И в то же мгновение Майк понял, что неважно, как долго он будет скрываться от нее, не важно, как далеко убежит, Кара Зор-Эл всегда будет прорехой в его доспехах, и это ничего не изменит. На секунду он забыл о раненном ребенке в его руках, хорошо, что Супергёрл не забыла. — Дай ее сюда, — потребовала она, протягивая руки. — Ты не можешь раскрыть себя. — Времени нет, — объяснил он, протягивая маленькое, хрупкое тело Амелии. Майк указал на восток. — Ближайший госпиталь в четырех милях в ту сторону, — сказал он, догадываясь, что она незнакома с городом. Он уже слышал приближающиеся сирены. — На крыше есть водяная вышка и вертолетная площадка. Ты ее не пропустишь. У нее мозговое кровоизлияние. Скажи им. Пожалуйста, — попросил он с комком в горле, смахивая с обмякшего лица Амелии светлые волосы. Она была такой безжизненной, что у него внутренности сводило от страха. — Скажу, — пообещала она. — Ты придешь? — Как только смогу, — ответил он. Супергёрл отступила, ее похожие на кометы глаза встретили его испуганный взгляд с мягкой, успокаивающей силой, прежде чем наклонила голову и взмыла в небо. Почти сразу она резко повернулась на восток, и Майк не мог оторвать от нее глаз, пока она не скрылась за горизонтом. — Это была Супергёрл? — Спросила Эрика, разрушая его транс. — Что она делает так далеко от Нэшнал-Сити? — Не знаю, — солгал он. — Слушай, мне надо… — Иди, — и оборвала, и приказала она. — Я присмотрю за твоими детьми. Тебе нужно зайти в администрацию и рассказать, что случилось, а затем отправиться в госпиталь. Не волнуйся… Здесь я справлюсь. Майк побежал. Ему пришлось зайти в его класс, чтобы забрать ключи и телефон и еще кое-что, включая рюкзак Амелии и плюшевого кролика в черной жилетке и с галстуком, которого она тайком носила в рюкзаке, когда ей нужна была эмоциональная поддержка. Она не думала, что что о нем кто-нибудь знал, но у ее учителя было рентгеновское зрение и суперслух. Она звала кролика мистером Обнимашка. И когда она проснется, мистер Обнимашка будет ей нужен.