Наглец.

Ехали они часов шесть и прибыли в заброшенную деревню с полуразвалившимися деревянными домиками. Машина остановилась на самом краю деревушки около довольно внушительного размера деревянного сруба с различной резьбой по всему дому вместо лепнины. "Домик - сказка", - вспомнил про себя Леннард, когда-то он сюда приезжал к единственному жителю этой деревушки под названием "Лимерик", а сейчас он приезжает уже в пустой дом, чтобы сбежать от мерзкой суеты города и людей. Лен вспоминал, как уже старый опирающийся о дубовый посох с длинной седой бородой, но с такой доброй улыбкой и смеющимися глазами его выходил встречать старый альфа-прадедушка, которого в свое время прозвали отшельником. Он был единственным, кто остался жить там, откуда бежали все. Никто не хотел жить там, где звери выходили из лесу прямо в село, каждое лето горели поля и дома, дожди затапливали все посевные поля, да так, что посадить иногда удавалось с трудом. А потом в нескольких километрах обустроили военную базу для тренировок. Местные побоялись военных, побоялись за свое спокойствие и своих детей и в спешке уехали. Только старый отшельник охранял место и историю, можно даже сказать, легенды "Лимерик". Лен обошел дом, остановился у кромы озера, вдохнул полной грудью и прикрыл глаза. Ностальгия не хотела отпускать, и в памяти всплывали образы, вот они с прадедом собирают в лесу дикие ягоды и грибы, а вот уже на рыбалке. Маленький альфа хвастается дедушке впервые пойманной им рыбешкой, совсем маленькой, но его. А вот они сидят у костра и прадедушка рассказывает легенды, вырезая из дерева игрушку для внучка. Леннард и дальше бы все вспоминал, ведь его он любил всей душой, в отличие от своего деда, который и знать не хотел своего старого долгожителя-отца. Сына он вспоминал только по нужде, а внука, наверное, и в лицо-то не знает. Адриан, прокашлявшись, проговорил все как на одном духу. - Слушай, Лен, че это за место-то такое? Да и название странное ''Лимерик". Здесь вообще кто-то живет? Чей это дом, и чего ты так лыбу давил всю дорогу по пути сюда? - Адриан, боже, ты такой шумный, хотя мне сказали, что ты не больно-то болтлив. Наверно, в тихом омуте черти водятся. Не смотри на меня так, дыру просверлишь. Это дом моего детства, тут жил мой прадед. Это то место, куда я могу сбежать и меня никто не найдет. Тут я могу быть самим собой наедине с природой. - Особое место? - Да... Даже очень. Я бы остался здесь на всю жизнь, если бы не родители и твой брат. - А причем здесь Эйден? Ну я понимаю, что он тебе как бы нравится, но я думал: не более того. - Нет, как раз таки более. Понимаешь, Адриан, меня тянет к этому несносному рыжику с немыслимой силой, и я знаю, что он моя пара. Я безумно его люблю и хотел бы показать ему это место, но не знаю, примет ли он меня, если я ему признаюсь, захочет ли остаться со мной до конца жизни, растить наших детей, а потом, может быть, вот так же выходить на дорогу и ждать встречи с внуками. Хм-м, что-то я совсем разглагольствовал, да? Лен повернул голову и увидел нахмурившегося альфу, который смотрел на водную гладь. Так они стояли в молчании несколько долгих минут, после чего Адриан заговорил. - Знаешь, Лен. А с чего ты вообще решил, что мой братик - твоя пара? У него ведь запаха нет? Адриан еще помнил, что Эйден пах в детстве еле уловимо, но сладко-яблочной карамелькой. Странное сочетание кислого и сладкого, но гармонировало оно с омежкой однозначно под стать его характеру. Альфа повернул голову в ожидании ответа, и он его получил, да такой, что руки зачесались. - У него вкус яблочной карамельки при поцелуях, а еще если он возбуждается, его волосы начинают отдавать яблоком сильнее, но тогда в них надо уткнуться очень сильно, так же, как и в шею. - Слушай, Лен, вот мне теперь очень интересно. Когда это ты, засранец, успел попробовать на вкус моего маленького бесенка, а-а-а-а? Адриан угрожающе сверкнул глазами и сделал шаг по направлению к смертнику. А тот, в свою очередь, нервно крякнул и попятился с мыслями, что спалил он сейчас не только себя. В следующую секунду раздался рык, и Лен трусцой сиганул по направлению машины с визгом не под стать альфе. - Адри, ну вот чего ты так завелся, я же сказал, что намерения у меня не ХУХРЫ-МУХРЫ. - Срать я хотел на твои намерения, иди сюда. На вкус он его, понимаешь ли, попробовал. Вот я тебе ща пробовалку-то откручу. - У-у-у-успокойся, его ведь никто не принуждал, он с... - Еще б ты его принудил, ща бы уже тут рыбок в водоеме кормил. А ну подь сюды, лань ты тонконогая. - А че сразу тонконогая-то? Я плохого в этом ничего не вижу. А-А-А-АДРИАН, УГ-ГОМОНИСЬ ЧУТКА-А-А-А-А . Братский пинок все-таки настиг цель, весьма смачно, и не раз, и не слабо, а с оттяжкой. - Яблочная карамелька, его так в детстве мой папа называл. Вот скажи, как ты его почувствовал? - Я и сам до конца не понимаю, но это просто чудо. Вот мне только интересно, почему он меня не чувствует, тогда было бы все намного легче. Я же вижу, что его тоже тянет ко мне. - Травма отняла у него не только запах, но и отбила почти все обоняние. Эйден этого жутко стесняется и говорит всем, что у него хроническая аллергия. - Вот оно что, а знаешь, мож... - Тихо, наша головная боль, кажется, начала очухиваться. Давай, показывай, куда его тащить. Симоне занесли в бывшую комнату Лена на втором этаже, заперли дверь снаружи и спустились вниз дожидаться полного пробуждения неверного женишка. - Ну что, осталось только подождать? Слушай, а окна ты там закрыл? - Там ставни закрыты с улицы, не волнуйся. Пошли спать, я тебе гостевую покажу, а сам в дедовой комнате лягу. - Давай, толку рыпаться сейчас нет, а так глядишь, и поспим, а потом нас громогласная сирена сама разбудит.