Тандем

Писатель После памятного грозового вечера, который застиг нас врасплох на краю купальни, прошло около двух недель. За это время ты успел провести пять тяжелых операций и несколько плановых, поругаться вдрызг с ученым советом вашей клиники, переселить ко мне свои домашние тапки и зубную щетку, завести роман с моим гулящим домашним животным и устроить мне убийственный секс, по ощущениям, наверное, раз пятьсот. Что успел я? Влюбиться по уши, заключить контракт на переиздание всех моих книг, вынуть мозг твоему начальству насчет отпуска, влюбиться, свозить Пончика на прививки и написать половину новой книги. Ах да, и еще влюбиться по уши. Кажется, можно даже не упоминать о том, что неуловимый маньяк, годами терроризировавший город, за эти дни не показался на улицах ни разу. Поговаривали, что он: отправился гастролировать по другим краям; зарезан в драке; влюбился и перевоспитался; у него загорелась под ногами земля и он дал деру. Земля горела под ногами у нас обоих. Комиссар напоминал мне не то клеща, не то бульдога, но мы сумели выкрутиться и теперь были вне подозрений. Мои размышления прерывает звонкое мурчание и пушистое прикосновение: мой проголодавшийся бандит вспрыгивает ко мне на колени, встопорщив черную шкурку, и ласково трется, выпрашивая еды и погладить. Рассеянно провожу ладонью по выгибающейся спинке, поглядывая в окно. Ты должен вернуться пораньше, ужин готов, вечером мы собирались прогуляться по городу или даже махнуть на пляж. Да, еще ты два или три раза пропадал на несколько часов, легко уходя от ответа, если мне приходило в голову спросить. Из чего я делаю вывод, что в твоей жизни пока еще не все ладно. Зак, возвращайся, а? Убийца Я иду по улице, счастливо улыбаясь. Мне даже начали улыбаться девушки. Смешно, раньше я хотел, чтобы они обращали на меня внимание... а теперь готов чуть ли не сам шарахаться от них. Девушки меня совершенно не интересуют. Да и парни тоже. Только ты, мой ангел. Я все еще отказываюсь верить своему счастью. Не надо больше возвращаться в осточертевшую съемную квартиру, слушать ругань соседей за стеной, сидеть в полном одиночестве... не надо тосковать по тебе вечерами. Теперь я прихожу к тебе. Мы общаемся - часами - обо всем и ни о чем; едим экзотическую пищу только потому, что никогда не пробовали ее раньше; гуляем по тропинкам твоего сада; смотрим фильмы, сидя в обнимку на одном диване; страстно и долго занимаемся сексом - стараясь доставить как можно больше удовольствия друг другу. И каждое из этих действий, по сути обычное, с тобой обретает особый смысл. Особенно секс. Я впервые в жизни чувствую, в чем разница между занятием сексом - и любовью. Только с тобой я и мог это узнать, мой ангел... И лишь одно омрачает мое счастье. Знание того, что те ублюдки все еще живы. Да, теперь я это совершенно точно знаю. Наладить общение с начальником тюрьмы было несложно - я лечил его дочь, когда у нее в легких была опухоль. Операция была сложной, хотели даже вызвать знаменитость из столицы... Но я решил провести ее сам, на свой страх и риск. И не прогадал. Девочка осталась жива, а с ее отцом у меня остались теплые отношения. И если раньше я молча, даже с некоторой опаской, принимал его благодарность, то теперь решил воспользоваться ею в своих целях. Он даже не удивился моему интересу - будто понимал, зачем мне это нужно. Он вообще очень умный, этот начальник... Не зря Роберт так тепло о нем отзывался. Я выяснил имена и фамилии всех, с кем сидел в тюрьме. Я узнал их адреса. Полнота досье меня поразила. Ну что ж, у начальника тюрьмы скучная работа, видимо, собирать данные - его хобби. Я уже почти не могу ждать. И все же... - Милый, а вот и я, - я открываю дверь твоего дома, и ты обнимаешь меня так, будто мы не виделись целую вечность. Писатель Мы с Пончиком вылетаем к порогу с одинаково довольными глазами и кидаемся на тебя - я на шею, а он на штанину. Сумрачный мизантроп Кристиан Лайм светится от счастья, кому билеты на небывалое зрелище? - Кушать и на природу, а послезавтра мы летим по пяти крупным городам встречаться с читателями! - объявляю я, забираясь ладонями тебе под одежду. Ты обхватываешь меня поперек спины, прижимаешь так осторожно, словно боишься переломить. За эти дни я еще не убедил тебя, что я не стеклянный? - Так что у тебя сутки на сборы, а по пути будешь снимать с меня стресс от неудобных гостиниц и тупых вопросов фанатов. Не забудь темные очки, ты засветишься на сотнях фотографий. Я наконец отцепляюсь от тебя и заглядываю в лицо, провожу ладонью по раненой щеке - это наш маленький ритуал. Последние дни тебе явно на пользу - из глаз ушел лихорадочный блеск, напряженная улыбка сменилась расслабленной безмятежностью, даже шрам словно бы стал разглаживаться. Или это просто мои глаза куда-то не туда смотрят? Снимаю кошатину с твоего бедра - успел вскарабкаться, мелкота! - и сажаю на плечо. - А тебе, бандит, придется пожить с няней, и чтоб не дулся потом. Только бы не подбросили в сад какую-нибудь аппетитную отраву всякие "доброжелатели", вроде тех, кто подсовывает анонимки с невнятными угрозами в почтовый ящик. Сегодня пришла очередная, окончательно убедив, что с жанром романа о санитарах города пора завязывать. Собственно, я уже завязал, сейчас работаю над циклом сказок. Двигаться по этому непроторенному пути странно и трудно, как на ощупь по ночному лесу, но ты, наверное, и правда моя муза, а значит, творческого застоя можно не опасаться. Убийца - Кушать - это хорошо, я голоден как волк, - улыбаясь говорю я и нежно зарываюсь лицом в твои белесые волосы. - И насколько крупные города нас ждут? Нью-Йорк и Бостон?.. Ты смеешься - этот серебристый перезвон я готов слушать вечно. - Нет, Зак!.. Ты обо мне слишком хорошего мнения!.. Пока только Салем, Сакраменто, Сан-Диего, Альбукерке и Денвер. Ну, если очень хочешь, можно и в Лас-Вегас заехать... Твои глаза становятся мечтательными. Их нежный голубой цвет затуманивается. - Милый... чтобы пожениться, нам совершенно не обязательно ехать в Лас-Вегас, - моя понимающая ухмылка вызывает у тебя всплеск изумления и восторга. Я даже не ожидал такой бурной реакции. Ты обнимаешь меня так, что хрустят ребра. Ого, какая сила... А я и не думал, что ты настолько силен - ты кажешься таким хрупким, как фарфоровая статуэтка. И я пока молчу о том, насколько сильно меня интересует Денвер... В конце концов, есть гораздо более важные занятия. Например, поцеловать тебя. М-м-м... похоже, ты настроен не только на поцелуи... Кот фыркнул и сбежал от нас в сад. Видимо, понял, что в ближайшее время кормить его никто не собирается... Писатель Вот же черт... В последнее время у меня все чаще возникает ощущение, будто мы становимся одним существом. Не так: словно бы нас двоих слили в одну емкость, перемешали как следует и получившуюся субстанцию снова разлили аккуратненько обратно. Иначе как бы ты понимал меня в полуслова, полунамека, полувзгляда? Я бросаюсь тебя обнимать, а твой поцелуй уже настраивает меня на быстрый секс перед едой или, на крайний случай, на горячие оральные ласки, когда твой желудок напоминает о себе недовольным урчанием. Это сбивает с толку и заставляет невольно фыркнуть от смеха и, быстро чмокнув тебя в губы в виде аванса, я неохотно разжимаю руки. - Пойдем ужинать, экстрасенс, - меня задевает мимолетное сожаление, что у нас с тобой нет фетиша на все эти дурацкие фартуки - чего только мы б не натворили тогда! - а то свалишься в голодный обморок в самый интересный момент - что я тогда делать буду? Ты чуть краснеешь, это веселит меня еще больше, и я делаю вид, что не замечаю этой неуловимой тени, успевшей пропасть из твоих глаз. Зак, что ты задумал? - Честно говоря, мне все равно, в каком из штатов мы это сделаем, но давай дождемся, чтоб вышел этот опус? - киваю в сторону кабинета, где мягко светится экран монитора. Невесело усмехаюсь: - Если не будет продаваться, все равно прибережем стоящий информационный повод. Морщусь, давая тебе понять, что мне неприятно говорить в таком ключе. Меньше всего на свете мне хочется делать какие бы то ни было заявления и вообще поднимать шумиху. Убийца Я настороженно смотрю на тебя, не в силах сдержать улыбку. Ты такой красивый, такой талантливый, такой необыкновенный - и весь мой. Этот факт до сих пор приводит меня в неописуемый восторг. Я ведь совершенно обычный парень... если не принимать в расчет то, что я убиваю людей и делаю сложные операции в больнице. - Ты что, не хочешь сообщить своим бывшим девушкам, что они уже бывшие?.. - я ласково прикасаюсь к твоей щеке. Она такая гладкая и нежная... удивительно, ты же мужчина, должен же бриться... Ты забываешь обо всем и тянешься к моим губам. Но я кладу палец на твои губы: - Вначале ужин, сладенький... Ты приоткрываешь губы и начинаешь облизывать мой палец. Это смотрится так чертовски сексуально... Но я уже вижу полные тарелки, и живот снова начинает бурчать. Тушеная телятина с яблоками и корицей, картошка с листочками петрушки, жареные зеленые помидоры... настоящий пир. - Ух ты... ты все это сам приготовил?... Писатель Мирный вечер, вкусная еда, сериал на ночь, включенный и плавно перетекший в "Погоди, его ведь только что убили?" - "Не только что, а полчаса назад, он уже три раза с тех пор регенерировал!" - "Уу, полчаса наедине с тобой - повод не заметить, что кто-то там не хочет убиться..." Тихое и спокойное время, сколько еще таких похожих на мечту вечеров подарит нам жизнь? Пожалуйста, пусть их будет хотя бы на один больше, чем я хочу... Мы перебираемся в спальню, прихватив недопитое вино, и снова любим друг друга, а когда сил не остается, сон накрывает нашу разметанную кровать темной подушкой, оставляя нас в полной близости и безопасности. Завтра целый день свободы. В голове успевают заклубиться планы, но разлетаются, как спугнутые бабочки. Сон...