Последняя самоуверенность Шеридана стремительно покидает его, и сейчас он выглядит еще более уязвимым и беспомощным, чем в последние недели. Несколько минут он неподвижно сидит, наблюдая, как Мэль спешно затапливает печь, освобождает кухонный стол от посуды, поджигает сухие букеты из заранее приготовленных разных трав. Шеридан приходит в себя лишь после того, как мокрая тряпка, брошенная Мэлем, угождает ему прямо в лицо.
- Повяжи это на свою очаровательную растерянную физиономию, - Мэль хихикнул. - Совсем скоро воздух здесь будет непригоден для дыхания, а лишние руки мне понадобятся.
- Мэль... Как быстро... Я не уверен, что я готов...
- Ну, папочка, отступать уже некуда. Иди к Кае и проследи, чтобы он выпил все содержимое этой кружки, даже, если его будет тошнить. Запасись терпением и смелостью на ближайшие... Хех, как минимум тринадцать, а максимум и сказать страшно, часов, - с этими словами Мэль протягивает оборотню кружку с отваром и подталкивает в спину, - иди.
Стоны Каи уже не утихают ни на секунду. Юноша мечется по кровати, напоминая раненого умирающего зверя, коротающего последние минуты своей жизни в жуткой агонии. Шеридан садится на постель и, обхватив Каю за плечи, чуть приподнимает его. Горький запах из кружки бьет в нос, и Кая с отвращением отворачивает голову в сторону. Шеридан настойчиво прижимает к губам юноши сосуд с жидкостью и не убирает его, пока Кая не делает несколько глубоких глотков.
- Молодец, мой хороший, - оборотень целует Каю в висок, - знаю, что неприятно, знаю, что больно... Но потерпи, мой милый...
"Знаю, что главная причина всех твоих страданий - это я. Но неужели цена за чувства так высока? Если кому-то и расплачиваться за все пригрешения, то уж точно не Кае. Мне больно видеть его в таком состоянии, но я не в силах почувствовать и толики той боли, которая сейчас так беспощадно терзает моего любимого. Кая, мой родной, сладкий мальчик, мне до конца жизни не выпросить у тебя прощения за все свои действия. То, что ты принял меня после всего, говорит о твоем добром сердце и мягком характере. А я? Что, кроме своего безграничного эгоизма, могу предложить тебе?"
Кая с трудом допивает содержимое кружки, и Шеридан чувствует, как юноша обмякает у него в руках, впадая в легкое забытье.
"Кая, я дам тебе всю свою нежность и заботу, всю свою любовь, только прошу тебя, останься жить. Клянусь, что больше никогда не заставлю тебя страдать, всегда буду рядом с тобой. Милый, люблю, люблю тебя".
Шеридан целует, кажущиеся сейчас безжизненными, губы, и в отчаянии смотрит на закрытую дверь. Мгновение, и будто от его взгляда она распахивается, и голос Мэля, доносящийся с кухни, громко вещает оборотню о дальнейших действиях:
- Осторожно бери Каю и неси его сюда.
Шеридан снова надевает на лицо повязку и, взяв с кровати Каю, идет на кухню.
- Ну, что стоишь, как дуб? - теперь понятно, к кому ушла вся уверенность Шеридана. - Клади его на стол и зафиксируй его руки и ноги веревками.
- Это обязательно делать? - у Шеридана дрожит голос.
- Поверь, так будет лучше, - Мэль берет в руки какую-то банку с темным содержимым. - Раздень его.
Шеридан беспрекословно выполняет все приказы Мэля. Как ни крути, но именно от действий Мэля зависит исход предстоящего нелегкого дела. Все приготовления закончены, и Мэль, глубоко вздохнув, берет в руки нож. Не колеблясь, делает уверенный глубокий разрез кожи. Кровь стремительно начинает струиться по лезвию, стекает на стол, грозя в скором времени, тонкой струйкой политься на пол. Шеридан стоит в начале стола, крепко прижимая плечи Каи к деревянной поверхности. Запах свежей крови, дурманящий аромат жженой травы, пробивающийся сквозь влажную повязку, кружат голову, и оборотень, из последних сил пытается держаться, боясь потерять сознание.
- Аккуратно влей ему в рот еще немного отвара, - как в тумане до слуха Шеридана долетают слова Мэля.
* * *
- Обмой ребенка теплой водой, заверни в простыню и отнеси в спальню, - из Мэля в военное время получился бы неплохой полководец.
- Это девочка! Девочка, - Шеридан принимает ребенка и зачарованно смотрит на маленький перепачканный кровью комок.
- Ты мне еще нужен, поторопись, - Мэль, без единой эмоции на лице, снова возвращается к столу.
На секунду он бросает взгляд на обескровленное, мраморное лицо Каи, но после сразу же отводит от него взгляд. Если сейчас он позволит чувствам завладеть собой, то вряд ли сможет завершить начатое с такой уверенностью дело. Сейчас Мэль не воспринимает лежащее перед ним на столе тело, как своего друга. Образ Каи навсегда останется в памяти Мэля красивым и пышущим здоровьем, таким, каким он был до всех этих событий. Темные блестящие волосы, эти озорные зеленые глаза, от которых так трудно всегда отвести взгляд, прямой нос, немного сдержанная, но всегда такая искренняя улыбка... Мэль ловит себя на мысли, что начинает думать о Кае в прошедшем времени. Стиснув зубы, он гонит от себя ненужные видения, и продолжает свою нелегкую работу.
* * *
Если бы непосвященный человек сейчас оказался на кухне этого незатейливого жилища, то подумал бы, что здесь произошло ритуальное убийство. Залитый кровью стол, стоящий посередине, остатки горелых букетов из трав, подвешанных к потолку, нож, брошенный отмокать в таз с водой - все это натолкнуло бы его на мысль, что задерживаться в этом месте совсем не стоит и, пока с ним не случилось ничего плохого, ему лучше всего убраться восвояси, и никогда в жизни не вспоминать о том страшном зрелище, представшем перед его глазами.
Мэль сидел на крыльце, и ни единая мысль сейчас не посещала его светлую голову. Дверь в дом была открыта, и поэтому последние дурманящие пары, выходящие наружу, чуть затуманивали сознание парня, погружая его в состояние легкой эйфории. Ступенька скрипнула, и в следующее мгновение рядом с Мэлем присел Шеридан. Мокрый снег густо падал с небес, прикрывая черные островки земли, появившиеся после нескольких теплых дней, стоявших накануне.
- Последний, - выдохнул Мэль, глядя на снег.
- Кая очень плох, - голос Шеридана, казалось, никогда уже не будет прежним.
- Нам остается только ждать. И верить... Нужно будет подоить корову - ребенку необходимо поесть, - Мэль по-прежнему практичен.
- Спасибо тебе за все, - Шеридан кладет руку на плечо Мэлю.
- И тебе... - Мэль поднимается и уходит в дом.
* * *
На третьи сутки после вышеописанных событий Кая приходит в себя. Задремавшего Шеридана будит тихое хриплое "пить", и оборотень, подскочив на стуле, устремляет свой взор на Каю. Измученным взглядом юноша смотрит на оборотня и силится что-то сказать. Шеридан дает Кае испить воды и, низко наклонившись над ним, негромко шепчет:
- Ты справился, милый. Все хорошо. У нас девочка.
Чуть заметная улыбка на мгновение появляется на устах Каи.
- Эвремея... В честь матери... - голос юноши очень слабый и тихий.
Дверь в комнату скрипнула, и вошел Мэль с ребенком на руках. Он услышал разговор и поспешил продемонстрировать новоиспеченным родителям дочку. Он бережно передал ребенка в руки Шеридана и, весело улыбнувшись, подмигнул Кае. Оборотень приподнял дитя, чтобы Кая смог хорошенько его рассмотреть.
- Зеленоглазая, вся в тебя, - Шеридан довольно улыбнулся.
В глазах Каи вспыхнул радостный живой огонек. Но в следующее мгновение они закрылись, и юноша снова впал в забытье.
