***
Клиника представляла собой толстенную секвойю, спиленную примерно на две трети своего изначального роста. Высоченный пень, оставшийся после распила, одарили плоской крышей, вырезали изнутри, застеклили и разделили на этажи, коих было достаточно много. В больничном здании было целых шесть этажей, обозначенных круглыми, словно иллюминаторы, окнами. Издалека клиника представлялась причудливым небоскребом. Впечатление разрушал только красно-белый щит с медицинским крестом высотой в полтора звериных роста, да и припаркованная машина скорой помощи, стоящая с противоположной от огромной таблицы стороны. Не считая двух этих объектов, местность вокруг больницы была довольно пустынна. Рядом со старой секвойей не стояло никаких домов, не было посажено деревьев или кустов, не виднелось даже банального мусорного ведра. Была только узкая и извилистая дорога, отливающая серой шероховатостью асфальта. Вот по ней-то и мчался Каддлз, разбавляя солнечным цветом своего тела серость прилегающей к клинике территории. Кролик так и не сбавил темпа с момента старта на улице, демонстрируя недюжинный запас энергии и физического здоровья, а также феноменальную скорость перемещения, потратив всего несколько минут на весь пусть от приземистой дверцы своего дома до двустворчатых и высоких дверей клиники, отливающих металлом. Перед этой преградой Лапочке пришлось притормозить, так как стальные створки открывались наружу и их нельзя было выбить с ходу, ввалившись в санитарное учреждение мешком с картошкой. Ушастый, тяжело дыша, распахнул двери и перескочил через порог, оказавшись в кристально чистом холле, приветствующим кролика тишиной и отсутствием кого-либо за стойкой регистратуры. Каддлз, однако, был нисколько не удивлен подобной вопиющей халатностью, так как во всей больнице работали только Сниффлз, в данный момент занятый обменом любезностями с Натти, Лампи, вечно шарахающийся от одной работы к другой, да и Гигглз, занятая в тридцать пятой палате. Сидеть и привечать входящих зверей было банально некому. Подумав о недостатке медработников и секунду повспоминав, где находиться лестница наверх, Лапочка уверенным шагом направился вперед, затем повернул налево, выходя на узкий лестничный пролет. Перепрыгивая через ступеньку, кролик быстро оказался на третьем этаже и устремил свой взор вглубь хорошо освещенного коридора, по обе стороны украшенного белоснежными дверьми с номерами палат. Тридцать пятая палата находилась через три двери от того места, где стоял длинноухий, маняще зазывая взглянуть, что находится за блестящими цифрами и стальной ручкой. И кролик, не колеблясь, ответил на любезное приглашение, несколько резко дернув ручку на себя, тем самым обращая внимание собравшихся зверей на свою фигуру, закрывшую дверной проем. Веселые глаза быстро забегали по внутренностям помещения. Палата представляла собой чистую, содержащуюся в порядке и аккуратности комнату, выкрашенную во все тот же белый стерильный цвет, с той лишь разницей, что здесь его прочерчивала голубая полоса, обхватывающая стены ближе к полу. Комната была заставлена четырьмя койками и тумбочками, приставленными к каждой из спальных мест. Из четверки кроватей было занято только две. Ближе к окну лежал Трюфель — кабан неопределенной расцветки, напоминающей грязно-голубой. Он был одет не то в школьную, не то в морскую форму и носил на голове белую шапочку. Его нос представлял собой не обыкновенное сердечко, а характерное рыльце, то же дело обстояло и с хвостом, закрученным в поросячью спираль. Трюфель выглядел вполне здоровым, если не считать того, что постоянно держал лапы на животе и изредка глухо постанывал. На его тумбочке стоял поднос с разнообразной зеленью, видимо, прописанной в качестве диеты. Кабан регулярно воротил от неаппетитного блюда рыло, принюхиваясь к воздуху, поступающему из приоткрытого окна и регулярно морщил нос в крайней степени недовольства. Однако внимание Каддлза привлек не Трюфель, а второй пациент, на краешке койки которого сидела Гигглз, держа в лапе очищенную апельсину и что-то тихо рассказывая Расселу. На Смешинке был надет белоснежный халат, шапочка и стерильная маска, в данный момент не нужная и болтающаяся на шее. — Заходи, — односложно бросила медсестра, разделяя цитрус на дольки и протягивая оранжевую мякоть бывшему пирату, благодарно прорычавшему свое извечное «Йарр». Выдра выглядел помятым: его усатое лицо покрылось черной россыпью щетины, а взгляд был бледным и болезненным, хоть и не потухшим. Морской волк нацепил дольку апельсина на свой крюк и отправил пищу себе в рот, причмокивая от удовольствия. На тумбочке Рассела лежала еще пара фруктов и шоколад, на который выдра поглядывал с явным нетерпением. То же нетерпение сейчас сквозило и во взгляде Лапочки, осознавшем, что его игнорируют. Кролик громко прокашлялся, тряхнув ушами и челкой. Смешинка обратила внимание на данный жест нетерпения, со вздохом отдавая больному выдре оставшиеся дольки и поднимаясь с койки. Каддлз подождал, пока бурундучиха подойдет к нему поближе, а после негромко заговорил, осведомляясь насчет редких пациентов. — Привет, ты чего велела Диско-Мишке меня привести? И что тут забыли Трюфель с Расселом? — Ну вот не стыдно тебе насчет Рассела спрашивать? — зашипела Гигглз, своим нежданно грубым ответом вгоняя Лапочку в ступор, — Его же чуть Флиппи не придушил, когда у него вновь крыша поехала! Слава богу мы его откачали, а так бы асфиксия и привет катафалку. — Да ладно-ладно, чего завелась то сразу? — отойдя от неожиданности, обиженно пробурчал кролик. — А с Трюфелем то чего? Его тоже Флиппи кокнуть пытался? — Нет, Флиппи только Рассела помял. У Трюфеля извечное: несвежих трюфелей объелся да и заработал себе отравление. Вот сейчас лежит и успешно сопротивляется лечению, категорически отказываясь есть полезную пищу. Может, убедишь его насчет этого? — Потом как-нибудь, — уклончиво ответил Каддлз, предчувствуя, что принудительный разговор с импульсивным кабаном обернется для него дракой. Гигглз, видя его робкую реакцию, осудительно промолчала, однако мгновение спустя заговорила вновь, не в силах противиться своему общительному характеру. — Ладно, не хочешь — как хочешь. Сама с ним возиться буду. Ты только сделай мне одолжение, позвони по этому номеру. — Смешинка покопалась в карманах своего халата и протянула Лапочке клочок бумаги. — Я бы и сама позвонила, да вот мобильник разрядился, зараза китайская. — А это кто вообще? — удивленно подняв бровь и нахмурившись, вопросил кролик. — И чего такого я должен по этому номеру узнать? — Если бы ты дал мне договорить, — скептически начала Гигглз, — То сейчас бы уже все знал и не задавал мне глупых вопросов. Номер принадлежит Лили. Ну знаешь, просто сижу я как-то в интернете и думаю, а чего это у нас Тузи такой одинокий? Суд да дело, а решила я по своим подругам в соцсетях полазить, ну кто его знает, может найдется для него родственная душа? И не поверишь, но нашлась. Я, правда, не в подругах Лили нашла, а в одной группке с ней познакомилась, но да не важно. В общем, пообщались мы с ней, разговорились, и, как оказалось, она тоже не прочь найти себе спутника. Я прям обрадовалась, скинула ей фотки Тузи да вкратце рассказала о нем, я ведь его знаю, как облупленного. Мы так месяца два с ней переписывались. Я ей про Тузи рассказывала, она же о себе говорила, о своих увлечениях, и так далее и тому подобное. И знаешь, на днях я ее таки убедила приехать к нам, в Хэппи-Форест. — Так, погоди, — вытянув раскрытую ладонь в знаке «стоп», оборвал Каддлз, — Ты меня что-то совсем офигевать заставляешь. То есть ты, как я понял, без всякого ведома со стороны Тузи нашла ему подружку и пригласила сюда, ничего ему о ней не рассказывая, да? Это вообще-то не хорошо. Плюс к этому, мне совершенно непонятно, почему ты не зарегистрировала его на любом сайте знакомств, да и не нашла ему там кого-нибудь по интересам. Это же удобнее, наверняка там есть какая-нибудь Спаркли, такая же общительная и добрая, как наш Зубастик. Вот как хочешь думай, но у меня предчувствие, что он начнет встречаться именно с девушкой по имени Спаркли, а ведь я его лучший друг и не удивился бы, в один прекрасный день начав читать его мысли. Серьезно, поразмышляй над этим. Гигглз надулась и хотела было ответить на нападку своего парня, однако только она раскрыла рот, как ее оборвал надрывный кашель Рассела. Медсестра даже и забыла, что больной выдра все еще здесь. — Ох, душенька, прерывать не хочу, да только легкие словно в морской воде стирают, дерет неимоверно! — вперемешку с кашлем пожаловался старый пират, здоровой лапой дергая Гигглз за полу халата. Та с беспокойством склонилась над закашлявшимся пациентом, доставая из бездонных карманов фонендоскоп и приближая мембрану к груди Рассела. Выдра сотрясался от кашля. — Не дышите, — озабоченно попросила Смешинка, вслушиваясь в шумы. Больной послушался и, хоть и с трудом, задержал дыхание, продолжая мелко покашливать. Сестра прислушивалась к звукам секунд двадцать, после чего на розовом лице появилось угрюмое выражение, а глаза серьезно заблестели, заставляя розовый зрачок потерять свою привычную яркость. — Не понимаю, — хмуро бросила Гигглз, выдергивая из ушей оливы фонендоскопа и напряженно разглядывая Рассела. Выдра вновь задышал, кашляя уже заметно меньше, однако беспокойство обоих никак не унималось, подкрепляясь тем, что лицо пациента вновь заметно побледнело, да и несложно было догадаться, что он и сам чувствовал себя не в лучшем состоянии. — Что это с ним? — озадаченно зайдя в палату, спросил Каддлз, глядя на зябко дрожащего пирата. Смешинка вымученно повернулась лицом к кролику, и тот внезапно заметил, что ее лик был уставшим и осунувшимся, а под глазами стояли мешки. В его голове только сейчас промелькнула мысль, что Гигглз не отходила от выдры целых два дня, начиная от ночи, когда его полуживым нашли в лесу, продолжая завтрашним днем и заканчивая сегодняшним утром. Он почувствовал себя гадом, ведь он так и не навестил Рассела за все это время, да при этом и про девушку свою забыл, даже не позвонив ей. Последняя мысль особенно удивила Лапочку, ведь раньше он никогда не забывал про свою спутницу. У него появилось странное ощущение, что весь прошлый день ему кто-то тщательно промывал мозги, словно старясь извести какое-то важное воспоминание. Однако при попытке разобраться в этом поглубже у него моментально заболела голова, заставляя отказаться от всех своих притязаний на истину. Он глухо простонал. — Не имею ни малейшего понятия, — забрасывая фонендоскоп себе на шею, устало проговорила медсестра, не замечая стонов кролика, — Какие-то странные симптомы. Шумы непонятные. А я не доктор, я в подобном плохо разбираюсь. Мне же за пациентами ухаживать надо, а не лечить, я — всего-лишь медсестра со средним образованием. — И что делать собираешься? — осведомился Лапочка, потихоньку успокаиваясь и разминая в руках бумажку с телефонным номером, — Может, мне за помощью сбегать? Хочешь, Лампи найду и позову? — Слушай, а ведь хорошая идея, — оживившись, согласилась Смешинка, — Только прошу тебя позвонить все же Лили, пока ищешь Дылду, а то беспокоюсь я за нее. Представляешь, сегодня утром урвала кусочек свободного времени и пришла на вокзал ее встречать, а она не приехала. Мало ли что могло случиться. — Хорошо-хорошо. Нет, стой, — кролик уже было дернулся к выходу, но тут вспомнил, что хотел спросить Гигглз еще кое о чем, — Как эта Лили хоть выглядит вообще? — Коричневая белка, по цвету похожая на темный шоколад, — несколько удивленно ответила сестра, — Дополнительный мех светлее, при этом очень короткий и сосредоточен в овале на животе и груди, потому она вечно носит серую безрукавку, чтобы их прикрыть. Ну еще у нее хвост очень объемный и пушистый. А тебе зачем? — Да просто так, — уже на бегу крикнул ушастый, пулей вылетая из палаты и скрываясь за дверным проемом. Его голова уже абсолютно успокоилась, оставляя кролика в блаженном неведении о том, что по-настоящему случилось с Расселом и всеми ними на тех злосчастных посиделках.***
— Телефон абонента выключен или находиться вне зоны действия сети, — бездушный женский голос исходил из динамика мобильника, — Пожалуйста, перезвоните позже. — Как предсказуемо, — саркастично заметил Каддлз, нажимая на кнопку «Завершить» и убирая телефон обратно в карман, — Никто и никогда не берет трубку. Лапочка направлялся к музыкальному магазину, пытаясь по номеру на бумажке дозвониться до Лили, что, впрочем, не возымело никакого эффекта. Он постоянно думал об этой загадочной личности, которую Гигглз прочила в девушки его лучшего друга. И чем больше он размышлял о ней, тем больше волновался за ее участь, при этом не имея в голове ни единого варианта, куда же она могла подеваться. Его это уже начинало злить. «И как я должен осведомиться о состоянии того, кто категорически не берет трубку? - удрученно думал Каддлз. — Блин, Гиг, ну и задала же ты мне задачку! Еще и Лампи найти должен. Хотя этот-то ладно, он сегодня продавцом в магазине музыкальных инструментов работает, проблем с его поисками возникнуть не должно». Ободренный последним выводом, кролик чуть ускорил шаг, и вскоре его взору открылся тот самый музыкальный магазин. Это был низкий толстый пень, блестящий огромной витриной, за которой красовались различные гитары и прочие инструменты для извлечения звуков. Когда-то этот магазин был открыт Мимом, он же и работал в нем продавцом, хотя в последнее время олень стал настолько часто разъезжать по автосалонам в поисках автомобиля, что ему пришлось нанять себе в помощники Дылду на время своего отсутствия. А тот и согласился, совершенно спокойно относясь к тому, что итак работает на пяти работах. Поразмышляв о влечении лося к заработку, ушастый открыл дверь. Прозвенел звоночек, оповещающий о новом покупателе, однако продавец на это никак не отреагировал. Проще говоря, Лампи сладко спал прямо на рабочем месте, не шевеля ни единым мускулом. Справа от него стояла кружка с остатками недавно сваренного кофе. Каддлз нахмурился и быстро приблизился к незадачливому Дылде, обходя стенды с гитарами, духовыми инструментами, синтезаторами и прочими приборами для извлечения звуков, коими было забито все узкое помещение. Обойдя объемистое пианино, ушастый навис над лосем и завопил, пытаясь его разбудить. — Эхей, добросовестный работник! Вставай давай, ты Гигглз нужен срочно! Там в больнице Расселу стало плохо, так что быстро разлепляй глаза и дуй туда, пока ему хуже не стало. Алло, я к кому обращаюсь?! Однако лось от его слов лишь пустил слюну изо рта, еще больше распластавшись на прилавке и свесив за него длиннющие лапы. Кролик же, осознав, что Лампи глух к его восклицаниям, подошел к нему вплотную и начал яро тормошить продавца за плечо, при этом наклонившись прямо к его уху и беспрестанно повторяя надрывное «Проснись!». Но даже это не прервало поистине богатырский сон лося. — Да ты что, все снотворное в мире выпил?! — запыхавшись после пяти бесплодных минут, выдохнул Каддлз, изнеможенно отстраняясь от спящего. Кролик отошел к витрине, погружаясь в задумчивость. Не зная, как докричаться до Лампи, ушастый обвел взглядом помещение и уставился на ударную установку в углу, сверкающую звонкими тарелками на своей вершине. В его голове родился план. Но только Каддлз двинулся к барабанам, как услышал высокий и неприятный свист шин, тут же догадавшись о личностях тех двоих, кто так пренебрежительно относился к собственной технике. Грузовичок Лифти и Шифти остановился прямо у магазина, чуть не снеся фонарный столб и мусорку. В тот же момент дверцы с хлопком распахнулись, еноты синхронно выпрыгнули из машины, обошли ее, открыли багажник и вытащили из него множество пустых мешков, взвалили их себе на плечи, после чего торопливой трусцой направились к зданию. — А эти-то двое что здесь забыли? — беспокойно прошептал Каддлз, обращаясь к самому себе. В то же время близнецы уже открыли двери магазина и, озираясь, впрыгнули внутрь плохо освещенного помещения. Лапочка, предчувствуя неладное, в один прыжок добрался до барабанной установки и нырнул за нее, краешком разума осознавая, какие дела привели двух клептоманов с мешками в магазин, которым правил заснувший продавец. К нему в голову закралась сильно нехорошая мысль, связанная со сном Лампи и таким удачным появлением воров. Данная мысль огрела его по голове, словно наковальня, заставив кролика напрячь уши и вслушаться в тихий треп братьев. — Выгребай деньги из кассы и карманов этого придурка, — скороговоркой указал Шифти своему младшему брату, одновременно с ним подходя к прилавку, - а я пока прошвырнусь в кладовку, может там чего ценного прячут. — А почему это тебе интересные поиски, — возмутился второй вор, не сводя взгляда с блестящих позолотой саксофонов, — а мне скучная нудятина? Лифти ограбь кассу, Лифти укради конфетку у Каба, Лифти подсыпь снотворного в кофе, Лифти почисти мою шляпу... — Если ты сейчас же не заткнешься, — с привычным безразличием Шифти оборвал брата, — То я тебя заставлю не только шляпу себе вычищать, но и хвост, а если мало — подхвостье. И даже не думай, что не заставлю, сам ведь знаешь, в драке я тебя как два пальца уделаю. — Да пошел ты, — буркнул Лифти, подходя вплотную к Дылде, — Ты уверен, что доза его усыпила и он не услышит, как мы тут греметь всем подряд будем? — Доза? — смеясь, передразнил Шифти, с ноги выбивая дверь в кладовую и заходя внутрь, — Да я тебе столько клофелина отвалил, что даже слон бы в кому впал! — Твою мать, — со страхом в голосе переспросил опешивший Лифти, — Серьезно, слон бы в кому впал? А что будет, если выпить полную дозу?... На этих словах енот в шляпе выглянул из дверного приема, смотря на брата, как на идиота. С секунду попялившись на его виноватое выражение лица, вор нахмурился и, бросив на пол все свои мешки, приблизился к стушевавшемуся близнецу. Его взгляд горел озабоченностью. — Только не говори мне, — гневно начал Шифти, нависая над съежившимся енотом, - что ты вбухал ВЕСЬ клофелин в одну чашку кофе. Я же тебе, дубина, много дал, чтобы ты на всякий случай его везде подмешал! Мало ли, он выпил бы не кофе, а еще чего? Признавайся! — В чем? — притворился дурачком Лифти, пытаясь уйти из зоны, где брат достает до него лапами. Однако это у него не получилось, ведь последний, видя, что енот без шляпы пытается сбежать, оперативно припер его к стенке и угрожающе зашипел, шевеля серебристыми усами. — Сколько. Ты. Насыпал. Клофелина? — чеканя каждое слово, прорычал Шифти, хватая брата за мех на груди и сверля его злобными изумрудами своих зрачков. — В-весь, — заикнувшись, признался близнец. Одновременно с этим он выпустил когти и со всей дури ударил ими по лапе брата, надеясь взять верх эффектом неожиданности. И это у него получилось. Шифти, не ожидавший такого отпора, разжал пальцы и отшатнулся назад, злобно шипя и держась за раненную конечность. Он тоже выпустил когти. Видя это, второй вор мгновенно отошел в самый дальний угол магазина и уткнулся спиной в ударную установку, стоящую как раз в том самом углу. Лапочка похолодел. Шифти же неумолимо приближался, насквозь прожигая брата своим взглядом и перебирая когтями. — Ты хоть понимаешь, — яростно рычал енот в шляпе, — что такая доза смертельна? Мог хотя бы пульс ему проверить, посмотреть, жив ли он вообще. Но нет, вместо того, чтобы признать свою вину и попробовать все исправить, ты только усугубляешь ситуацию, нападая на меня! Да я тебе сейчас морду так разукрашу, что никакого макияжа замазать не хватит! — Думаешь меня нагнуть?! — нежданно взъярился Лифти, доведенный вечными придирками и неуважением своего брата, — Избить меня хочешь, да?! Иди сюда, я тебя сейчас сам так изобью, что родная мамаша не узнает! Подходи, не стесняйся! Выкрикнув эти угрозы, младший вор свирепо ударил хвостом по стоящей за ним установке, попав прямо по звонкой тарелке. Раздался до ужаса громкий звук. Треск тарелки поглотил очередную угрозу Лифти, на этот раз — матерную. Охваченный злобой, енот без шляпы развернулся к барабанной установке, посмевшей прервать его речь... И опешил. — Что, молокосос, слова кончились? — съязвил Шифти, пользуясь кратким мигом отвлеченности своего брата и в один прыжок оказываясь у него прямо за спиной, — Сейчас я тебя разучу лапу на старших поднимать. — А тут Каддлз сидит, — удивленно констатировал Лифти, совершенно не обращая на слова брата внимания. Тот, огорошенный таким известием, сначала принял заявление близнеца за очередную уловку, да и собрался было нанести удар по его открытой спине, но за секунду до оплеухи вор без шляпы, смеясь, запустил лапу за установку и вытащил оттуда уши отчаянно брыкающегося Каддлза, а секундой позже и его самого. Енот слегка напряг мышцы, оценивающе приподнимая кролика над землей. — Отпусти меня, придурок! — вскричал кролик, пытаясь ударить Лифти в грудь. Но енот игриво уклонился от всех его ударов, а после нещадно стукнул его самого в солнечное сплетение, заставляя Лапочку задохнуться и скрючиться. — И что нам с ним делать? — встав на один уровень с Лифти, озабоченно спросил Шифти, — Он же, получается, свидетель. — Все зависит от того, сколько он видел, — уклончиво ответил близнец, после секундной задумчивости обратившись уже к Каддлзу, — Отвечай, что ты здесь увидел и услышал? — Ничего, — выдохнув после жестокого удара и стараясь, чтобы его голос не дрожал, соврал кролик. Близнецы переглянулись, затем синхронно уставились на ушастого. Тот только по их взгляду понял, что ему не поверили ни на йоту и что сейчас начнутся такие действия, которые точно не сулят ему ничего хорошего. — Врешь, падла, — ледяным тоном сказал Шифти, после своих слов переводя взгляд на Лифти и обращаясь к брату, — Отдавай его мне, а сам иди и проверь, в каком состоянии Лампи. Младший вор что-то прошептал, явно недовольный перспективой преступника на побегушках, но без колебаний передал еноту в шляпе бедного кролика, перед этим как следует стукнув его в живот. На глаза Каддлза навернулись слезы, он вновь задохнулся и мешком осел на пол, не оказывая братьям никакого сопротивления. — Молись, — односложно бросил старший вор, наблюдая, как Лифти подходит к развалившемуся продавцу и щупает у того пульс на шее. Каддлз похолодел от слов Шифти, но настоящий озноб его забил только тогда, когда второй близнец отстранился от Дылды с невероятно мрачным лицом и удрученной походкой направился к своему брату. — Капут, — без тени сожаления молвил младший енот, выжидающе смотря на брата и дрожащего кролика, пытающегося выбраться из под ноги, которой его безразлично придавил Шифти. Тот хмуро посмотрел на брата, затем на убитого ими Дылду, затем на Каддлза. Зеленое лицо приняло уверенное выражение, после чего вор и новоиспеченный соучастник убийства выхватил из-за пояса пистолет и нацелил серебристое оружие на лоб Лапочки. Лифти выкатил глаза. — Он - свидетель, — стальным голосом изрек енот в шляпе, разглядывая кролика. Тот при его словах жутко затрясся и попытался что-либо сказать, однако недавние удары в живот не позволили ему этого сделать, оставляя ушастого лишь сдавленно булькать. — Ты предлагаешь... — похолодев, засомневался енот, вылупившись на лицо своего брата. В отличие от его собственного, раскрывшего рот и выпучившего глаза, оно выражало лишь непоколебимую уверенность. — Так надо. Сказав эту фразу, Шифти поднял пистолет. И со всего размаха ударил Каддлза рукоятью по голове, мгновенно вырубая его. — Я же, в отличие от тебя, не убийца, — улыбаясь во все зубы, заявил преступник своему оторопевшему брату, — А теперь закрой рот и запихивай этого неудачника в пакет и тащи в грузовик, потом вернешься и поможешь мне с жмуриком, затем быстро дерем отсюда когти. Грабить уже опасно, раз уж мокрухой завоняло, так что придется держаться на запасах. — енот в шляпе грустно вздохнул, при этом вновь поторапливая своего топчущегося на месте брата: — Давай-давай, шевелимся! Как только старший близнец умолк, Лифти, что-то обиженно пробурчав, схватил бесчувственного кролика за уши и, абсолютно не церемонясь, потащил его на выход, по пути подхватывая один из захваченных для добычи мешков. Старший близнец незаметно усмехнулся, за спиной брата вычищая все деньги из кассы и засовывая себе в карман. После, вдоволь наворовав, Шифти весело отправился вслед за своим близнецом, в тот момент уже управившимся с Лапочкой и залезшим в кабину на водительское место. Ворюга нервно провернул ключ пару раз, заводя двигатель, Хитрюга же грубо отпихнул его, садясь на свое законное место и кладя лапы на руль. Еще минута, и машина близнецов с ревом сорвалась с места, оставляя после себя пустой магазин с печально раскрытой дверью и чернеющие следы покрышек вместе с клубами грязно клубящегося дыма.