ДИВЕРСАНТ

      - Еще пара минут, - доктор Чаквас зашивала рассечение на брови коммандера и, закончив, обработала рану панацелином в виде жидкого геля. - Если бы вас задело чуть ниже, ходили бы с повязкой, как пират.       - Хорошо, что мой глаз остался при мне, - усмехнулся Джон. - Увернулся от удара, но не рассчитал немного.       - Повезло. Хотя я, как врач, не особенно верю в везение. Но вам, безусловно, повезло.       - Повезло, что на борту есть врач, - благодарно улыбнулся Шепард и покинул медицинский отсек.       Ему нужно было отдохнуть. Вылазка на Менае не то чтоб окончательно измотала его, но переполнила вконец и без того непустую чашу выносливости. Последний раз он нормально спал... хм, неделю назад? Еще тогда, когда был в Ванкувере.       Так что Джон без зазрения совести предался этому занятию, пока у него была такая возможность. Пара часов сна ему явно не помешала, пока его не разбудила СУЗИ, мягко напомнив о необходимости спуститься в ангар.       Шепард сел на постели и размял шею. По мерному шуму двигателя и установившейся тишине на палубах он понял, что "Нормандия" дрейфует где-то в космосе и еще не прибыла в точку назначения - Цитадель. Там Виктус намеревался сойти, чтобы попробовать самому уговорить Совет созвать кроганов на то самое совещание. Пока что азари отказались даже на нем присутствовать, и эта узколобость настолько вроде бы развитой расы изрядно злила. Но прежде нужно было разобраться с одним делом.       Кошмарный сон по-прежнему стоял перед глазами. Кошмары частенько посещали Джона, особенно после Скиллианского Блица, и он уже почти привык видеть в них потерянных товарищей, случайных жертв чьей-то агрессии или своих ошибок. Хаск, да он уже привык спать почти с открытыми глазами, готовый сорваться в любую минуту!       Нет, на самом деле Шепард не чувствовал себя в порядке, как о том бесстыдно соврал Гаррусу. Внутри кипела ярость, смешанная с горечью, ведь покинуть Землю было самым трудным решением в его жизни, и ему не раз уже хотелось поддаться этой ярости с головой. Контролировать её становилось все сложнее. Наверное, поэтому ему так хотелось самому участвовать в наземных операциях. Хотелось убивать врагов.       Адмирал Андерсон, кажется, допустил серьезную ошибку, доверив ему то, что Шепарду никогда не нравилось - политику. Она вызывала у коммандера чувство отторжения, поскольку не он должен был заключать союзы. Его место на передовой, как всегда и было. Ну какой из него дипломат, если мысль пристрелить Виктуса была настолько осязаемо соблазнительной, что Джон, понимая всю её абсурдность, все же вообще её допустил?       Джон не хотел придавать большого значения тому, что могло отвлекать его от задачи. Как не хотел он придавать значения и навалившимся на его голову незначительным неудачам, вроде политических интриг Совета, по-прежнему не видящего ничего дальше своего носа, или приставаний журналистки, стремившейся очернить его в каждом репортаже и при каждой встрече. Иногда ему хотелось превратиться в карикатурного злодея, разразиться громким злодейским смехом и заорать во всю глотку, что он их всех уничтожит. Потом облить представителей Совета, Совета, ради которого он чуть больше двух лет назад пожертвовал тысячами своих соотечественников, ведром самых грязных ругательств и преподнести им в качестве презента голову журналистки на блюде. В ругательствах и в убийствах он был большим специалистом. Отвязных словечек он нахватался еще в юности на улицах Лондона, а сносить головы врагам научился чуть позже, когда началась его служба в вооруженных силах Альянса. И не то чтобы там учат правильно укладывать головы на блюдо - там просто учат убивать, хотя и под флагом справедливости.       Джон усмехнулся. Справедливость? Он столько лет служит, а так и не понял, существует ли она. Есть альтернатива, есть ультиматум, есть весы, на которых взвешиваются людские жизни и благо государства, есть возмездие, в конце концов. Но справедливость?       Разве есть что-то справедливое в том, что он здесь, на своем корабле, должен собрать какое-то поганое Совещание, в то время как солдаты на Земле - кем он и являлся по сути - сражаются с превосходящими их во всем войсками Жнецов? И кто сказал, что только коммандер Шепард, непогрешимый герой галактики, сможет объединить увязнувших в бюрократии и склоках политиков, дабы вместе, держась за руки и распевая гимны, ринуться в атаку против лишенных всех человеческих пороков машин?       Да уж, он давно подрастерял все свои идеалы. Еще тогда, когда понял, что Альянс прекрасно знал о нападении на Элизиум десять лет назад. Стремительная мясорубка, унесшая тысячи жизней, в которой Шепард потерял множество друзей и хороших солдат. А до этого еще был Марс. Уже после него надо было подать в отставку, но Джон не видел себя на гражданке. Он попросту не знал, чем будет заниматься и сможет ли вынести такую жизнь.       После смерти адмирала Райса Шепарду не составило труда умножить дважды два и понять, что его приемный отец все-таки соврал насчет Элизиума. Альянс прекрасно обо всем знал, и, несмотря на попытку Райса обелить власть, чтобы удержать Шепарда от необдуманных решений, Джон все равно догадался. Он просто это чувствовал.       И принял решение все-таки подать в отставку как раз в тот момент, когда увидел, как гроб с человеком, заменившим ему отца, опускали вниз*. Мысль снять с себя все обязанности военного и заняться, к примеру, частным охранным бизнесом в то время почти утешала его и даже забавила. Но, разумеется, Альянс не собирался отпускать своего «Нового Героя».       Прошение отклонили, а через два дня к нему на встречу приехал контр-адмирал Хакет. Спокойный тон и понимание Хакета пошатнули уверенность бросить все к чертям собачьим, хотя его вмешательство изрядно позлило. Альянс не собирался давать ему свободу, и Джон, поддавшись на уговоры Хакета, понял, что слегка поспешил.       Служба ему нравилась. Ему нравилось получать приказ и да - выполнять его так, как он считал нужным. Альянс на многое закрывал глаза, а Джон закрывал глаза на подноготную Альянса. И вскоре привык к такому симбиозу, втянулся в него, поскольку осознал, что все мечты о «гражданке» являлись лишь плодом его воображения.       А еще у него в то время было одно незаконченное дело, и военные ресурсы Альянса позволяли добиться результата куда быстрее. *       Однако со времен Сарена и убийства Халиата много что поменялось.       Умывшись и натянув форму, Шепард решил, что пора приступить к своей не последней обязанности как капитана. Тела трех членов десантной группы, так и не вернувшихся с Менае живыми, еще не были преданы вечному покою.       Необходимость присутствовать на похоронах немного утомляла, вызывая легкое недоумение, ведь здесь они предают космосу трех солдат, в то время как на Земле их уже погибло тысячи, и их тела, скорее всего, переработали или растерзали Жнецы. Но вместе с тем его экипаж нуждался в чувстве, что все их действия не зря и направлены на достижение благой цели. Они нуждались в том, чтобы их капитан еще раз сказал им об этом, но Шепард не был уверен, что у него повернется язык.       И все же он заставил себя спуститься в ангар, приказав СУЗИ созвать всю команду. Сам спустился уже чуть позже, позволив всем собраться.       В ангаре было значительно прохладнее, чем на других палубах. Поддерживать комфортную для проживания температуру здесь не имело смысла, челноки в этом не нуждались, да и уровень износа деталей был значительно выше, стоило повысить температуру на пару градусов. Так что именно здесь хранились, прямо за челноком, тела погибших.       Сейчас эти три тела, закованные в непроницаемые вакуумные мешки, лежали перед командой на специальных антигравитационных носилках. В другое время они были бы отправлены родственникам, но в данный момент это было попросту невозможно. Выйдя из лифта и зашагав к месту сбора, Шепард натолкнулся на хмурые лица членов экипажа. Его со всей учебной официальностью приветствовали, зная, что коммандер не поощряет несоблюдение субординации.       Джон быстро скомандовал «Вольно» и оглядел команду.       Что его радовало в собственном экипаже: никаких признаков суеты или страха. Конечно, все боялись будущего. Просто научились скрывать это за профессионализмом. Но Джон чувствовал, что за видимыми спокойствием и отстраненностью каждого члена экипажа скрывается хорошо подавляемый страх. Несомненно, в такие минуты каждый из них думал о том, что совсем скоро, очень даже может быть, они могут оказаться на месте трех несчастливцев. Хотя Бройди и остальным двум еще повезло: их телами займется заботливый космос, а не Жнецы.       Некоторые лица были плохо знакомы: Джон еще не успел переброситься с новичками даже парой слов, не то чтобы почитать их личные дела. С эвакуации - точнее, бегства - с Земли все так стремительно закрутилось, что у него попросту не было на это времени. Немного поодаль стояли Лиара и Гаррус, поскольку официально не числились в команде, но от их взглядов, излучающих поддержку, особенно у Лиары, Шепарду стало значительно легче на душе. Тут же присутствовал и примарх Виктус, сухо, с легким любопытством, но и с полным осознанием печальной торжественности момента наблюдая за обычаем землян провожать мертвых в последний путь.       Шепард же чувствовал себя настоящим засранцем, поскольку испытывал больше досады от необходимости провести эту церемонию прощания, нежели от того, что потерял трех человек. Людей, как ни прискорбно, он уже привык терять, хотя чувство сожаления по-прежнему никуда не делось. Лишь снова и снова, с каждой такой потерей, это чувство подкармливало и без того разросшуюся ярость внутри.       - Специалист Трейнор, - кивнул коммандер, давая Саманте возможность произнести прощальную речь. Самому Шепарду такие речи удавались плохо, так что и в этот раз он не собирался утруждать уши коллег своими корявыми словами.       Трейнор, подавив легкое волнение, начала. Говорила что-то про долг и честь, про испытываемую ею и погибшими гордость от службы на таком корабле, как «Нормандия», и под началом такого человека, как их капитан.       Шепард лишь молча стоял, стараясь сделать так, чтобы ни один из тех, кто «гордился», не прочитал на его непроницаемом лице ни капли скептицизма. Как бы он ни разочаровался в идеалах Альянса, сейчас не то время, чтобы это передалось и его команде.       Закончив с официальной частью и распустив всех, он ненадолго задержался в ангаре.       - Вега, - обратился он к лейтенанту, который всем своим видом демонстрировал, что спокоен как хаскова скала.       - Коммандер.       - Сможешь найти еще людей, чтобы восполнить потери? Мы возьмем курс на Цитадель, чтобы высадить нашего новоиспеченного примарха. Там должен быть пункт сбора Альянса. Сходишь туда, посмотришь, возьмешь себе в группу еще стольких, сколько найдется.       - Понял, сэр, - ответил тот с легким оттенком скрытой обиды. Все еще злился за Менае. Несмотря на то, что они провели с Вегой в Ванкувере почти полгода, лучшими друзьями они не стали, хотя до Шепарда доходил слух, что лейтенант некогда его едва ли не боготворил. Но, очевидно, встретив своего кумира, испытал то, что обычно в таких случаях и бывает - некоторое разочарование.       И Джон его не винил. Он бы сам испытал нечто подобное, встретившись с собой. Он никогда особо не умел находить общий язык с людьми на той самой гражданке, но вот в районе боевых действий его авторитет никогда и никто не оспаривал. И даже упрямец Вега, некогда предложивший называть его тупым прозвищем Локо еще в самом начале их знакомства на Ванкувере, но получивший категорический отказ и совет поменьше паясничать, при всем своем разочаровании выполнял приказы так, как то и требовалось - без оговорок. Хотя и без них порой не обходилось.       Шепард не любил неподчинение - пожалуй, это перешло ему в наследство от Райса - но и не относился к числу командиров, которые брызгали слюной при малейшем отклонении от субординации. Но он и не поощрял независимости, какую олицетворял собой лейтенант. В бою она могла стоить чьей-либо жизни. А Вега сразу преподнес себя как человек, который не в ладах с дисциплиной.       Шепарду не нужно было утруждать себя догадками, поскольку психологический профиль Веги вырисовывался сам по себе, даже не спрашивая, еще в первую встречу в Ванкувере: этакий добродушный рубаха-парень, силач и хохмач, поверхностно расхлябанный, усиленно делающий вид, что ему все ни по чем. И лишь личное дело, прочитанное на днях, и история про Фел Прайм в недавнем спарринге помогли Джону глубже понять причину, по которой Вега порой проявлял эту расхлябанность.       - Что насчет сопляков, сэр? - спросил Джеймс. - Боюсь, что все ценные военные кадры уже на передовой.       - Не хотелось бы снова хоронить их, но в бою повзрослеют быстро, - ответил Джон, сложив руки на груди и скептически осматривая закуток, где обосновался Вега. Почему-то он и Кортез, пилот челнока, предпочитали теплым жилым палубам именно прохладный ангар. - Натаскаешь их немного, пока есть время.       - Так точно, сэр.       - Слушай, Вега, - Джон решил прояснить все до конца. - Почему мне все время кажется, что в этом твоем «так точно, сэр» с самого Ванкувера есть какая-то издевка?       Лейтенант несколько бесконечных секунд молчал. Потом наконец спросил:       - Хотите начистоту, коммандер?       - Только так, - кивнул Джон. - Нам еще не раз придется сражаться бок о бок, и я не хочу, чтобы между нами оставались какие-то недомолвки.       - Ну что ж, Локо... - последнее слово он почти пробормотал, потом быстро исправился. - Сэр. Я не совсем понимаю, коммандер, какого черта я тут делаю. Мне нужно было остаться на Земле и сражаться там, а не заниматься спасением примархов. Сэр.       - Думаешь, мне не хотелось бы того же? - усмехнулся Джон. - Но ты, Вега, забываешь кое о чем: тебя никто не спрашивает. Ты получаешь приказ и выполняешь его. Как и я. И если адмирал Андерсон приказал мне устроить хасково Совещание, этим я и займусь, как бы мне ни хотелось сейчас находиться на Земле. Так что прислушайся к моему совету и прекращай постоянно ныть по этому поводу. И если хочешь покончить с жизнью, только скажи, и я сам тебя пристрелю. Для этого не нужно изобретать что-то оригинальное, вроде твоего самоубийственного маневра на Марсе. Каждый член экипажа должен выполнять задачу. Твоя задача - не сдохнуть и убить как можно больше врагов, прикрывая мою спину. И да, если я захочу принять участие в твоей высадке, что, скорее всего, будет происходить довольно часто, ты проглотишь все свои возражения. Больше я их терпеть не хочу. Если ты чувствуешь, что не справишься, или я почувствую, что ты не справляешься, только скажи: я вышвырну тебя в открытый космос, чем облегчу твои страдания. А если еще раз назовешь меня не по уставу, спишу на берег. Ты все понял?       Вега, скривив губы, кивнул.       - Так точно, сэр, - протянул он со все той же издевкой, и Шепард покачал головой.       - Лейтенант. Задача вам ясна. Выполняйте.       Он обернулся, чтоб уйти, но наткнулся на любопытный взгляд Кортеза. Нет, только не сейчас.       Очередной душещипательной истории о любви двух взрослых мужиков он просто не выдержит. Стивен был неплохим парнем, но с чувством дистанции и такта у него было явно слабовато. Когда Джон пару дней назад спросил у него про послужной список, он не был готов к тому, что Кортез посчитает это приглашением выговориться. То ли у него накипело, то ли, будучи незнакомым с коммандером, пилот не имел понятия, что розовые сопли, будь они хоть сто раз ужасными и трагическими, - не самый лучший способ начать знакомство с Джоном Шепардом, который не поощрял подобных откровенностей от малознакомых членов экипажа. Он мог стойко выслушать, как тяжело на душе у Лиары, поскольку она официально не состояла в экипаже "Нормандии" от Альянса и была его другом, но от пилота, должного всегда быть собранным и серьезным - увольте. Тем более если это касалось той стороны жизни, в которой "испанская любовь" считалась нормальной. Шепард вырос на улицах в различных бандах, а там такое жестоко искоренялось, так что легкая форма гомофобии была ему все же присуща.       И в то же время он частенько вспоминал капрала Ли, погибшего во времена Блица, отличного солдата, а взгляд Кортеза частенько напоминал и взгляд Ли. Хаск их дери!       Ускорив шаг, коммандер поспешил в лифт. Потом вернулся в каюту и решил-таки заняться просмотром личных дел экипажа, вспомнив о своем решении на Менае.       - Трейнор, - связался со специалистом Джон, устав просматривать файлы. - Подготовь мне список кандидатов на должность старшего помощника.       - Старпома, сэр? - слегка удивилась та. - Боюсь, список будет совсем коротким.       - Не важно, сделай.       Мысли постоянно возвращались к Земле. И все же Вега прав. Их место не здесь. Но приказ - есть приказ, хотя Джон почти всегда делал так, как ему хотелось. И Командование смирилось с этим точно так же, как он смирился со своим Командованием.       Коммандеру иногда казалось, что на плечах его покоится чаша, в которую валятся все жертвы его когда-либо принятых решений: где-то улыбается рядовой Рейд на пару с тем пареньком на Онтароме; вот кричат в предсмертной агонии его солдаты на Элизиуме; вот 300 тысяч невинных батарианцев разом вскрикивают в предсмертном ужасе, когда разрушается их звездная система; где-то, укоризненно качая головой, напоминает о себе Эшли Уильямс...       Шепард снова просмотрел данные на датападе, но лицо Эшли застряло перед глазами и не давало отвлечься. Он вспомнил её упрямый подбородок, уткнувшийся ему в спину, и запах ее волос. Нельзя сказать, что он был безумно влюблен. Такое чувство было ему недоступно. Ни с Мэй, ни с Эшли он не испытывал ничего подобного, и хвала всем хаскам.       С Эшли было лишь какое-то помрачение рассудка на фоне приближающегося саренского Армагеддона, и они позволили себе немного расслабиться - что оказалось непозволительной роскошью для него, поскольку уже очень скоро ему пришлось выбирать... нет, не кто умрет, а кому он нужнее в данный момент операции. Взорвать бомбу в лаборатории - разве это не важнее, чем спасти члена своего экипажа, пусть даже вас и связывали романтические отношения? Кайден не справлялся с бомбой, у него что-то не получалось, и Шепард принял единственно возможное решение: сделать все, что в его силах, чтобы активировать бомбу.       Сидя на диване, Джон вытянул ноги и водрузил их на стол. Каждая клеточка его тела кричала о том, что ему необходим отдых, продолжительный, расслабляющий, где-нибудь на пляже у моря. Но отдыхать так Шепард не привык, а не привык, потому что банально не пробовал и ему это не удавалось. Даже живя под бдительным оком Альянса на Земле, он не мог позволить себе опустошить голову и ни о чем не думать. Даже будучи мертвым - а по другому и не сказать - целых два года, он не чувствовал себя отдохнувшим. Хаск, даже смерть не принесла ему покоя! В рядах его экипажа и войсках Альянса поговаривали, что он заговорен от смерти. Одни говорили это с восхищением, другие - с опаской, третьи - попросту боялись служить под его началом, ведь от смерти считали заговоренным именно его, а не его людей. И если посчитать потери, так и выходило.       Даже сам Шепард полагал, что старушка Смерть уже плевала на него с высокой колокольни. Еще с Элизиума. И не знал, радоваться этому или нет. Одно он знал точно: у него пока еще есть время, чтобы попытаться сделать столько, сколько будет возможно.       - Коммандер, - послышался по внутренней связи голос Трейнор. Неужели список кандидатов настолько короткий? - У меня кое-что есть. Гриссомская академия просит о помощи. Скоро на них накатит фронт наступления Жнецов. К ним на помощь спешит турианский транспорт - но, по-видимому, этот сигнал был подделан. И СУЗИ говорит, что это похоже на "Цербер". Вероятно, они хотят заставить всех поверить, что ученики в безопасности. Быть может, нам стоит проверить, капитан? Хотя, не исключаю, это может быть и дезинформация.       - Отправь данные Альянсу, кто поближе к Элизиуму, у нас сейчас нет на это времени, - нехотя ответил Джон, понимая, что времени действительно нет. - Надо доставить примарха на Цитадель.        «Цербер». Опять этот «Цербер». Какого хрена Призраку потребовалось нападать на академию биотиков? Ему больше заняться нечем?       - Коммандер, - мягко возразила Трейнор. - Я подумала, что это будет вам интересно, поскольку сигнал S.O.S был отправлен непосредственно от имени директора Кали Сандерс.       - Сандерс? - нахмурился Джон. Кали была дочерью некогда величайшего героя Джона Гриссома, умершего пару месяцев назад. Джон помнил свою первую и последнюю встречу с Гриссомом на Элизиуме. Не сказать, что у него остались приятные о ней воспоминания.       - Есть еще кое-что, что могло бы вас заинтересовать, - снова встряла Трейнор в его размышления. - СУЗИ проверила список студентов и преподавателей на официальном ресурсе академии, зарегистрированном две недели назад, и наткнулась на очень интересное имя: Жаклин Нот. И сказала мне, что вы в курсе, кто это, и хорошо её знаете.       - Джек? - усмехнулся Джон. Чтобы Джек работала преподавателем - это сколько выпить надо ринкола, чтобы такое представить? - Ты уверена?       - Абсолютно, сэр.       Сначала Джон хотел было отказаться и приказать Трейнор все же перенаправить сигнал Альянсу. Но в последний момент передумал. Все внутри зашевелилось, закрутилось, словно тысячи винтиков и болтов, из которых состоит коммандер Шепард, начали, скрипя от ржавчины, стремительно вертеться. Это все-таки Джек, та самая, которая помогла ему на базе Коллекционеров. Неуправляемая, взбалмошная, дикая, но это все же Джек, и к ней Джон испытывал дружескую привязанность, несмотря на некоторые последствия их бурного разговора в прошлом в инженерном отсеке.       Быть может, как раз этого ему не хватало, черно-белого, простого, без политических интриг и взвешиваний, без мрачных разговоров о будущем? Виктус все равно настаивает на участии кроганов в Совещании, а чтобы уговорить и саларианцев, и кроганов хотя бы выслушать друг друга, придется не раз проломить головой стену. А Джону была противна лишь одна мысль об этом.       - СУЗИ, - обратился он в никуда, зная, что искусственный интеллект «Нормандии» все равно слышит его. - Пусть Джокер гонит во весь упор на Цитадель. Высаживаем примарха и курс на Гриссомскую академию.       - Слушаюсь, коммандер.       Спасение детишек, без каких-либо подоплек - вот то, что ему, похоже, сейчас и было нужно.