Хороший, плохой, ушастый: Последняя глава

      Не успела Кагоме и пискнуть, как ощущение полета заставило её крепко зажмуриться и впиться мертвой хваткой в Инуяшу. Легкий толчок, еще один пожёстче, и Облачный пес проворчал:       — Все уже, выдергивай из меня когти.       — Извини! — в панике вскрикнула Кагоме, поспешно разжимая руки, но парень фыркнул, показывая, что это была шутка, и тут же нажал девушке на макушку, заставляя присесть за балюстраду, окружающую маленький патио.       — Странно, — задумчиво прошептал Инуяша. Девушка попыталась высунуться и выяснить, что его насторожило.       Во дворике было пусто и тихо, лишь ёкай стоял посередине. В первую секунду Кагоме даже спутала его с подпорченной временем мраморной статуей, настолько неподвижен был лорд.        Держась в тени, к ним подкрался Кога. Он скривился при виде Облачного пса, но потом, делая вид, что обращается исключительно к Хигураши, прошептал:       — Дом — чистая декорация. В нем и не жили никогда. Только странно, что часовых нет.       — Да, — согласилась Кагоме. — Инуяша, ты ведь тоже этому удивился?       Облачного пса перекосило, но он все же утвердительно кивнул.       Холодный голос заставил всех дернуться:       — Это там! — и лорд твердой поступью двинулся через патио.       — Ку… — вскинулся Инуяша, но было поздно.Старший Облачный пес с ходу открыл неприметную дверь. — …да, — сквозь зубы договорил парень и бросился за братом. ***        Кагоме задержалась на пороге и огляделась. Стало понятно, что весь задний фасад домика - фальшивка, прикрывающая скалу, в которой виднелся черный зев подземного хода. По сравнению с залитым солнцем двориком, он выглядел мрачным и опасным, а тлеющие в выдолбленных нишах пучки трав, испускающие удушливый ароматный дым, казались зрачками затаившихся зверей.        Инуяша зажал нос, чтобы не чихнуть, и прогнусавил:       — Что за хрень…        Кто-то из спутников Коги — Кагоме не смогла разглядеть в полумраке — мучительно закашлялся. Шиппо тихонько заскулил, прижимаясь носом к Хигураши, и только на Сешемару атмосфера, казалось, никак не действует.        — Пошли, — скомандовал он, устремляясь вперед.       — Стой! — Инуяша схватил широкий белый рукав. Ёкай посмотрел сначала на руку полукровки, затем поднял взгляд. Выражение его глаз заставило Инуяшу вздернуть верхнюю губу, обнажая клыки, но пальцы он не разжал, продолжая комкать запылившуюся ткань.       — Глянь, там четыре хода, — показал парень в темноту. Кагоме, сколько ни вглядывалась, ничего не видела и поверила Инуяше на слово. — В который пойдем?       Сешемару промолчал, а Кога предложил:       — Разделимся? Милая Кагоме, ты со мной? — вопрос был чисто риторический, и Волк, не дожидаясь заведомо отрицательного ответа, поколебавшись, добавил:       — Эй, Псы, чтобы все было ясно… Мы здесь из-за Кагуры и Нараку. Специально детей искать не будем. Но если вдруг встретим, как дать понять, что мы не враги?       Сешемару выдернул рукав из хватки Инуяши и с таким видом, словно ему уже нечего терять, полез за пазуху, откуда вынул маленькую куколку. Сделанная из ниток и кусочков ткани, она была одета как девочка Они, но с двумя черными хвостиками на голове.       — Вот, покажешь Рин это, — лорд отдал игрушку Коге. Ёкай не смотрел по сторонам, но, в любом случае, никто и не думал смеяться.       — Ладно, значит, мы туда! — Волчий принц показал на второй справа вход, который теперь был виден в свете зажженного Санго фонаря.       — Я пойду в этот, — сухо решила охотница, устремляясь в крайний, соседний с тем, что выбрал Кога, ход. — Господин Хоши, вы со мной?        Задумчиво оглядывающийся Мироку очнулся и заспешил присоединиться к Санго:       — Да, да, конечно!       Сешемару, ни с кем не советуясь и не оборачиваясь, прямиком двинулся в один из оставшихся проходов.       — Мелкий, с ним пойдешь? Ну, чтобы двое на двое? — спросил Инуяша у Шиппо, на что лисенок вытаращился и опять спрятался за Кагоме, откуда и сказал:       — Что я, сумасшедший? Я уж лучше с вами!       - Вот счастье-то привалило! — буркнул Инуяша. ***        По мере того, как они углублялись в подземный коридор, темнота, раньше казавшаяся непроглядной, отступала, и  Кагоме уже могла различить отдельные детали при свете маленьких фонариков, которые добавляли запах горящего жира к аромату тлеющих пучков трав. Дым струился вдоль стен и под потолком, заставляя Шиппо время от времени чихать и тереть веки. Инуяша молчал, но Хигураши видела, что Облачный пес расстроен. Лучше всяких слов ей об этом говорила и белая челка, плотно завесившая глаза парня, и то, как он часто передергивал плечами, и его скупые, резковатые движения. Момент был неподходящим, но Кагоме все равно тихо спросила:       — Инуяша, ты чего?       Облачный пес предсказуемо промолчал, только добавил к списку симптомов сопение. Кагоме не сдавалась:       — Из-за Сешемару? Он не должен был на тебе срываться!       Инуяша в очередной раз передернулся и сдавленно сказал:       — Пхе… я привык.       — Тогда почему? — настойчиво пыталась докопаться до истины Кагоме.       — Ой, учительница, да этот придурок расстроился из-за того, что его великолепный братец по-человечески себя повел! — влез Шиппо.       — Чего прешь?! Сам придурок, да в нем человеческого на край чайной ложки не наскребешь! — рыкнул Инуяша, но Кагоме заметила, что он отвернулся, окончательно пряча лицо, и до девушки дошло.       — Ты расстроился из-за того, что Сешемару ошибся? — не веря, спросила Кагоме.       — Да он до сих пор его лордство за идеал считает! — ехидно сообщил Шиппо и тут же схлопотал по башке. — Ой-й-й! Учительниц—а-а-а! Чего он дерется! — заканючил лисенок.       — Шиппо, перестань. Инуяша, прекрати, — рассеянно навела порядок Кагоме, раздумывая над ситуацией.       Девушка ускорила шаг, обогнала Облачного пса, вынуждая его остановиться, и, заглядывая под челку, сказала:       — Инуяша, это нормально.       — Чего? — буркнул парень.       — Это нормально, что ты переживаешь. Ты до сих пор видишь в нем идеального старшего брата и… любишь его, — Кагоме попыталась дотронуться до Облачного пса, но тот сделал шаг назад, уходя от руки девушки, тряхнул головой, потом решительно убрал пятерней волосы под шляпу и отрезал:       — Ничего подобного! Сешемару любить?! Да… козел он, вот и все!       — Козел да баран — стадо получается! — насмешливо протянул Шиппо и тут же снова получил по маковке. - Ой! Учительница-а-а-а!       Кагоме рассеянно погладила Шиппо между ушей, вздохнула, глядя в спину Инуяше, и подумала, что Катулла ему, видимо, бесполезно цитировать. Любовь и ненависть кипят в душе моей. Быть может: «Почему?» — ты спросишь. Я не знаю, Но силу этих двух страстей В себе я чувствую и сердцем всем страдаю, — пробормотала девушка, но потом, спохватившись, что осталась наедине с древним римлянином в темном коридоре Нараковского подземелья, судорожно бросилась догонять своих спутников. ***        Едкий чад забивал ноздри Сешемару и разъедал глаза, лишая острого зрения и обоняния, но ёкай этого не замечал. Отрешенно шел, целиком сосредоточившись на одном. Лорд пытался понять, что чувствует. Почему-то правильность формулировки собственных ощущений казалась сейчас чрезвычайно важной, словно не определившись, Сешемару не мог преодолеть то оцепенение, в которое впал после признания Шиппо.        Гнев? Негодование? Злость? Смущение? Стыд? Угнетение? Отрицание? В отличие от своего косноязычного младшего брата, лорд Ину-но-Тайшо никогда не испытывал сложностей с определениями, но сейчас бесславно барахтался среди слов. Беда в том, что малоэмоциональный по натуре, он всегда немного терялся, начиная испытывать такое количество чувств одновременно и, как следствие, еще глубже прятался в скорлупу надменной отчужденности. Но и там привычка оценивать и анализировать не оставляла его.       Сешемару прекрасно осознавал, что Шиппо сыграл на его ошибке, верней, его незнании. Оправдание, что, приняв власть в очень юном возрасте, лорд был вынужден до предела сократить свое образование, обратившись к вопросам прежде всего практическим, в которые тайный язык Кицуне не входил, выглядело даже в виде внутреннего монолога жалко и вызывало очередной приступ неприятных ощущений.        Лорд остановился, прижал руку к животу и глубоко вдохнул. Его обманул ребенок! Ребенок! Некстати вспомнилось собственное: «Я знаю все об Они, их традициях, обычаях и характерных особенностях уклада», и ёкаю поплохело окончательно. Благо, он был один, сознательно отказавшись от спутников.        Он вспомнил ту ночь, когда не то во сне, не то наяву в образе Рин к нему пришла Цуки-химе, и безупречные белые уши нырнули в волосы, прижимаясь к черепу.        «Щит твой и защита твоя».        То, что продемонстрировал Сешемару совсем недавно, не было гордостью.        Самодовольство. Самонадеянность. Заносчивость        Хуже того, Сешемару ясно сознал, что незаслуженно обидел Инуяшу, оттолкнув его при малейшей попытке того приблизиться действительно по-родственному.        Надменность. Чванство.        Самокопание обрушивало неприятные истины тяжелыми оплеухами. Вглядываясь в черную бездну имени себя, лорд Сешемару Ину-но-Тайшо не заметил Кагуру, которая, приоткрыв рот, в немом потрясении смотрела, как мимо белым призраком проплывает её бывший муж. *** ,        - Ой, я не могу! — Кога все никак не мог успокоиться, фыркая и ухмыляясь. — Чертовы безупречные Облачные Псы! Кому расскажешь, что их пацан Кицуне обставил — все уржутся! — в доказательство своих слов он негромко засмеялся, и эхо прокатилось вдоль каменного коридора, по которому Волчий принц шествовал, словно у себя дома.        Его спутники переглянулись.        — Братан, не хочется тебе малину портить, но этот Кицуне и тебя обставил! — предупредительно отступая от своего вожака на несколько шагов, напомнил ему Хаккаку.        Кога нахмурился:        — Ты чего несешь? Да чтобы меня наколол какой-то там пацан?!        — Э-э-э-э, ну как бы… Это же он помог сестричке Кагоме от тебя убежать, — пробормотал Гинта, исподтишка показывая Хаккаку кулак за то, что тот начал этот неприятный разговор.        Кога остановился, словно врезавшись во что-то. По его лицу резвым табунком прогарцевала целая куча эмоций, чтобы смениться привычным непоколебимым самодовольством.        — Это не считается! Я сам отпустил милую Кагоме, чтобы она получше разобралась в своих чувствах и поняла, что я тот, кто ей нужен! — взмахом руки он отмел все возражения и поспешил дальше, задрав нос и старательно не глядя на товарищей.        Волки опять переглянулись и синхронно уныло вздохнули. Кога неисправим! ***       Мироку еле успевал за размашисто шагающей Санго. В свете фонаря, который несла девушка, тени то сгущались, вытягиваясь вдоль стен, то пропадали, прячась в скальные трещины. Звуки дыхания, шуршание камней под ногами, потрескивание тлеющих пучков трав сливались для Хоши в единый вкрадчивый шепот. Молодому человеку все время казалось, что в удушливом дыму кто-то есть. Это нервировало его, заставляя крепче сжимать Казаану.        — Мы с вами в невыгодном положении, Санго! — пытаясь говорить легкомысленно, начал он и вздрогнул от звуков собственного голоса, прозвучавшего в подземелье странно и чуждо.        — Почему? — сухо спросила Хайдзия, не поворачивая головы и продолжая вглядываться в темноту впереди.        — Они проще ориентироваться в темноте, — пояснил Мироку свою мысль.        — Не думаю, — возразила девушка. — Наоборот, в этом дыму и вони им должно быть гораздо сложней, чем нам. Нараку наверняка все это именно на такой случай и предусмотрел, — охотница раздраженно сбросила на пол очередную травяную свечку.        Мироку стало стыдно, что он не подумал об этом. Рядом с Санго он периодически чувствовал себя уязвленным, но это не мешало ему восхищаться девушкой.        — А почему вы пошли именно в этот коридор? — задал он занимавший его вопрос. — На выбор было целых три!        Санго впервые посмотрела на молодого человека прямо. Хоши поразился, насколько у неё измученный вид, и понял, что под маской невозмутимого профессионализма скрывается страдающая сестра, не знающая, жив ли её брат. Но когда охотница ответила, её голос был по-прежнему ровен:        — Потому что этот путь ведет вниз. Уж не знаю почему, но большинство темниц, которые я видела, располагались в подвалах. Если для Коги главное отомстить, то для меня освободить детей! — девушка замолчала и ускорила шаги. ***        Кагура мчалась, ничего не разбирая перед собой. Она знала, что Нараку любит поэкспериментировать с травками, и порой в коридорах мерещилось всякое, но сомневалась, что её муженек позволил бы галлюцинации использовать свой облик! Мысль была странноватой, но с того момента, как она увидела Сешемару, Повелительница ветра была не в себе. «Бежать!» — вот все о чем она могла думать. «Найти Канну и бежать отсюда!»        Женщина ворвалась в свою комнату и закричала:        — Милая! Канна! Ты здесь? — никто не ответил, и Кагура, похолодев, поняла, что девочка опять отправилась бродить по каменному лабиринту. Обливаясь холодным потом от ужасной мысли, что будет, если на Канну наткнется Облачный пес или кто-то из его спутников… Кагура закусила губу. Она не знала, сколько спутников привел с собой ёкай, и видение Облачных псов, белой лавой затапливающих подземелье, заставило её опрометью броситься на поиски дочери, проклиная Бьякую. ***        Канна нашлась в одном из тупиков. Девочка стояла и пристально вглядывалась в зеркало, словно пытаясь так разглядеть что-то ведомое ей одной.        — Милая, нам надо уходить! — Кагура пыталась не паниковать, но истеричные нотки в её тоне все равно прорезались. Канна не испугалась. Оторвавшись от зеркала, она прошелестела:  — Пора, не пора Уходить со двора. Смерть нас ждет, Покой несет. Что хочешь даст, Обманет и предаст.        Кагуре было не до очередных странных стишков. Она сгребла девочку в объятья и побежала в запасному выходу из подземелья.        Поверхность встретила её ослепительным солнечным светом и знакомым голосом, насмешливо спросившим:        — И куда же это ты так спешишь, Кагура? ***        Второй раз за день ужас опутал Кагуру, но если при виде Сешемару она ощутила панику, то сейчас, медленно поворачиваясь к улыбающемуся Нараку, она почувствовала гнев. Чертов Онигумо! Действительно, словно паук в середине своей паутины, он почувствовал, как одна из его мух рванулась на свободу, и был тут как тут!        — Погулять вышла? Свежим воздухом подышать? — издевательски продолжал полукровка, небрежно откинувшись в седле и разглядывая стоящую перед ним женщину прищуренными красными глазами.        Рэнкоцу перехватил мечущийся взгляд Кагуры и одними губами спросил: «Что случилось?» Женщина вздрогнула и поспешно потупилась. Она помнила предложение стрелка объединиться против хозяина, но не могла заставить себя поверить человеку. Повелительница ветра сглотнула. Ей страшно хотелось сказать, что ничего не случилось, и да, она просто вышла погулять, обманув Нараку и отправив его прямо навстречу Сешемару, но не могла. Она просто чувствовала, как взгляд полукровки скользит по ней, залезая под кожу, читая все потаенные мысли, и сердце сжималось, словно его тискали безжалостные холодные пальцы.        — Там… Сешемару… — хрипло выдавила Кагура.        Несколько секунд тишины, а потом Нараку коротко сказал:        - О! — в его голосе совсем не осталось веселости, зато появилось что-то такое, что заставило Кагуру, покрепче прижав к себе Канну, крикнуть:        — Это все из-за Бьякуи! Он притащил сюда девчонку Сешемару и братца Пинкертонши! Я говорила ему, что он спятил!        — Мой милый племянник здесь? И приемная дочь Пса? — Нараку расчетливо прищурился, но испуганным не выглядел.        - Да! А еще сам Сешемару, и кто знает, сколько его воинов! — огрызнулась Кагура.        — Подозреваю, что именно Облачных псов там очень мало. Точнее полтора, — Нараку раздвинул губы в оскале-улыбке. — Интересно-интересно. А ты, значит, решила шкуру спасать. Свою и своей… доченьки? — промурлыкал он.        Канна повернула голову и в упор посмотрела на Нараку:        — Паучок, твой путь далек. В гору пойдешь, что хочешь, найдешь, — отсутствующе сказала она.        Нараку отшатнулся, словно маленькая девочка его ударила.        — Значит, Бьякуя притащил в мое убежище сопляков, не думая, что будет дальше? — в его голосе впервые появилась злость. — Почему он не прикончил их на месте?!        — А приказ был? — невозмутимый голос заставил дернуться не только человека, но и Кагуру с Нараку. Одна Канна осталась спокойной, разглядывая внезапно появившегося из тоннеля Бьякую. Темноволосый красавчик сонно улыбнулся ей и направился к Онигумо, ведя в поводу двух навьюченных мулов.        - Вы приказали всех интересующихся кладом тащить к вам, я и притащил, — Бьякуя пожал плечами.        — И в результате там Сешемару! — Кагура ткнула в сторону подземелья.        — Знаю, — спокойно ответил Бьякуя, словно Повелительница ветра сообщила ему о тараканах на кухне, а не Великом лорде-ёкае. — Кажется, там еще твои старые знакомые, Кагура, Волки. Я решил, что это не к добру, забрал своих пчелок и уехал. Да, босс, я тут вашу казну прихватил, — мужчина кивнул на одного из мулов.        Нараку склонил голову к плечу, разглядывая подчиненного, как редкую диковинку.        — А Хокудоши где? — спросил он наконец.        — Я его встретил, сказал, чтобы он спасался, но вы же его знаете, маньяка малолетнего, — Бьякуя извиняюще улыбнулся. — Похоже, он решил, что его долг прирезать детей. Босс, до вашей девушки я не смог добраться, — сообщил он без паузы.        Нараку вздрогнул. Сильно, так, что лошадь вздернула голову и затанцевала на месте от неожиданности. Кагура напряглась. Она начисто забыла о пленной послушнице и теперь, наблюдая, как меняется в лице Онигумо, начала тихо надеяться, что, потеряв голову, он все же бросится её спасать и погибнет от руки Сешемару. В схватке между бывшим мужем и нынешним хозяином Кагура была склонна поставить на первого.       - Неважно, — выдохнул Нараку. — Я с ней уже наигрался. Удобный случай от неё избавиться, — его губы холодными змеями изогнулись в улыбке. — Мы уезжаем, но прежде… Рэнкоцу!        - Да, босс, — стрелок подъехал поближе к Онигумо.        — Ты останешься. Отправишься туда и убьешь всех! — зрачки Нараку горели рубинами. ***        Рэнкоцу не удивился. Совершенно. Он знал, что Нараку попытается от него избавиться еще с момента неожиданной исповеди в горах. Вопрос был только «где и как», и нынешний вариант был не из худших. Стрелок посмотрел на сатанински лыбящегося полукровку, сонную усмешку Бьякуи и облегченную улыбку Кагуры и внес свой вклад во всеобщее веселье, придурковато ухмыльнувшись:        — Босс, да вы чё? Я один против целой своры Они? Нараку подъехал поближе, наклонился к мужчине и прошептал:        — Хватит строить из себя дурачка. Я долго это терпел. Думаешь, я ничего не знаю о твоих планах? Думаешь, я не знаю, что в одну мою ловушку ты ставил две своих? Надеялся, я не узнаю о твоих шашнях с Кагурой?        От Онигумо исходила аура темного безумия, но Рэнкоцу не дрогнул. Его взгляд скрестился со взглядом полукровки, и воздух вокруг почти зазвенел от напряжения. Нараку склонил голову к плечу и улыбнулся еще шире, демонстрируя весь набор белоснежных зубов:        — Как интересно! Воистину, сегодня день сюрпризов! Ну так что, пойдешь? Поможешь Хокудоши?        Рэнкоцу не понял, к чему Нараку приплел маленького вурдалака, но решил, раз уж терять ему нечего, отпустить шпильку в ответ:        - О! Босс! А как же ваше войско? Может, стоит попытаться их спасти? А то что же получается? С чего начинали, тем и заканчиваете? — стрелок насмешливо посмотрел на Бьякую и Кагуру, но Нараку не так легко было пронять.        — Ты прав!       Полукровка спрыгнул с коня, забежал в тоннель и быстро поджег лежащий в одной из небольших ниш хворост. Для непосвященного эта вязанка выглядела так, словно её просто забыли, но первые строители подземного убежища, Тануки, предусмотрели неплохую систему оповещения. Не прошло и минуты, как дым от зажженного костра, пройдя по лабиринту ходов, белым плюмажем завис над вершиной утеса.        — Вот и все! — Нараку демонстративно отряхнул руки. — Теперь ты доволен?        — Один дым — знак сбора. Срочная эвакуация – три, — напомнил Рэнкоцу, тоже спешиваясь и неторопливо снимая с седла свое оружие и переметные сумки.        — Да я же о тебе забочусь, — Нараку начал теснить стрелка вглубь прохода. — Соберутся, помогут!        Рэнкоцу послушно пятился назад. Онигумо остановился, сияя в полутьме красными глазами, как кролик-вампир, и прошипел:              — А сдохнут, туда им и дорога! По-новой отрепье набрать ничего не стоит!        — Добрый вы… босс, — пробормотал Рэнкоцу, закинул сумки на плечо и пошел в подземелье.        Нараку подождал, пока он скроется из виду, а потом расшвырял песок возле одной из опор, поддерживающих свод коридора, и вытащил наружу бикфордов шнур.        — Добрый, заботливый и… предусмотрительный! — хихикнул он и, чиркнув спичкой о подошву сапога, поджег запал.        - Все! Уезжаем! — Нараку выбрался из тоннеля, вскочил в седло и подхлестнул лошадь. Бьякуя и Кагура поехали за ним. Никто из них не оглянулся, когда грохнул взрыв, и  многотонная осыпь наглухо перекрыла вход в подземелье.