Хороший, плохой, ушастый: Последняя глава

      Кагоме дергала ремни набитой сумки, пытаясь её застегнуть, когда Шиппо сообщил новости.       — Отлично! — раздраженно проворчала Хигураши, соображая, что ей теперь делать. Лучшим выходом было дождаться возвращения сыскной команды, а потом уехать к Медведям и нанять проводника до города.       Лисенок ничего не спрашивал, и девушка ощутила укол совести, но прежде чем она сосредоточилась, чтобы все объяснить, мальчик повернулся и вышел из гостевого домика. ***       Инуяша понуро тащился через двор.       — Что, идиот, доигрался? — Облачный пес изумленно вскинул голову. Шиппо непрерывно его подкалывал и оскорблял, но оба знали, что это своего рода игра, и настоящую злость и презрение от лисенка он слышал только раз до этого момента. Холодные мурашки побежали по спине парня.       — Учительница уезжает! — выпалил Шиппо и, всхлипнув, убежал, а Облачный пес крутанулся на каблуках и бросился к дому. ***       Кагоме перепугалась насмерть, когда её схватили и прижали к стене, вздернув руки над головой.       — Ты что делаешь? — яростный вопрос ожег ей ухо, и только теперь она поняла, кто это.       — Уезжаю, — пробормотала девушка, глядя в сторону.       — Нет! — Инуяша встряхнул её.       — Отпусти меня, — тихо попросила Хигураши.       Облачный пес не послушался. Он пододвинулся ближе, лбом надавил на макушку девушки и глухо повторил:       — Нет.       Кагоме дернулась. Хватка не ослабла. Тяжелое дыхание ерошило её волосы.       — Ты обещала, что никогда не оставишь меня по своей воле, — услышала она.       — Это было раньше. Всё изменилось, — уронила Кагоме.       — Ну и что, что раньше. Это повод слово не держать? — Инуяша чуть отстранился. Хигураши осмелилась поднять на него взгляд. Хотя Облачный пес и силился говорить саркастично, лицо у него было по-детски испуганное.       — Кагоме, ничего не изменилось, — дрогнул он.       Девушка хмыкнула и отвела взгляд:       — Да неужели? А мне вот так не кажется. Инуяша, я тебе не нужна. Отпусти меня.       — Не нужна?! Да что за хрень ты несешь, девка?! Ты… ты… ты… тупая… слабоумная… безмозглая… — парень сыпал ругательствами, но паника виднелась в каждом.       — Отпусти меня! — завопила «глупая девка».       — Нет! — отрезал Инуяша.       — Больно! — рявкнула Хигураши.       — Ч-что? — растерялся Облачный пес, разжал пальцы, и Кагоме с облегчением опустила затекшие конечности. Растирая запястья, она исподлобья посмотрела на Инуяшу, по-прежнему нависающего над ней, не давая отойти от стены.       — Признай, что все теперь по-другому, — сказала девушка ровным тоном. — Давай не будем мучить друг друга. Позволь мне уехать.       — Нет! — упрямо повторил Инуяша. — Ничего не по-другому!       Хигураши разозлилась:       — Ты теперь с Кикио, вот что по-другому! Вы друг от друга не отходите! Думаешь, мне приятно?! Она твоя любовь, не я, сам так сказал! Вот и отстань от меня!       — Да какого черта! — Облачный пес придвинулся ближе. — Что ты прешь?! Я просто помогаю ей, и баста! А то, что я там нес, ты это до смерти вспоминать будешь, а?!       — Мне ты этого не говорил! — несмотря на злость, Кагоме чуть не расплакалась.       Инуяша тяжело вдохнул:       — Да что тебя на этом заклинило? Не говорил и не скажу!       — Вот видишь… — хлюпнула несчастная, а парень добавил:       — Примета это плохая.       — Что? — Хигураши изумлено вскинула голову и оказалась в паре сантиметров от лица Облачного пса. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Инуяша поморщился.       — Почему вам всё всегда словами надо? — пробормотал он тоскливо. — Неужели так непонятно?       — Я тебе объясняла — мысли я читать не умею. Нюха у меня твоего нет, — напомнила ему юная учительница. — Ты молчишь, значит, я могу полагаться только на зрение. А то, что я вижу, весьма недвусмысленно намекает, что я тут лишняя!       — Видит она! — возмутился Инуяша. — Так закрой свои глупые гляделки и слушай!       Кагоме послушно закрыла глаза. Не по приказу. Она и не подумала бы подчиняться такому хамству, если бы не осознавала, что от близости Облачного пса, от тепла его тела, от его запаха, прикосновений дуреет и утрачивает способность мыслить. Опущенные веки помогли ненадолго. Темнота обострила остальные чувства, и девушка содрогнулась, ощутив кончики острых когтей.       — Кагоме… ну… это… вот… — засопел их владелец и замолчал. Кагоме было не по себе от осознания, что он на неё смотрит.       — Можно я открою глаза? — жалобно попросила она.       — Нет! — поспешно сказал Инуяша. — Мне так легче, — он снова собрался с силами: — Ты знаешь, я хреновый оратор, а уж когда я на такие темы говорю, слова, как тараканы, разбегаются, вот. Да. Кхе. Поэтому я скажу так, как ты мне однажды сказала. Кикио — это моё прошлое, а ты моё настоящее… и будущее.       У Кагоме ослабли колени. Она задрожала и чуть не сползла вниз.       — Я все равно не смогу сказать, что думаю. Запутаюсь. Этот поганый Волк был прав — я тупое животное, чую, а выразить не могу. Пфе. Иногда это достает, — гнев в тоне мешался с обидой. — Но я попробую… Я чувствую, что рядом с тобой мне хорошо. Видеть тебя, слышать, чуять, разговаривать, даже ругаться. Дотрагиваться. Я хочу этого. Хочу, чтобы это было всегда.       Кагоме ощутила осторожное прикосновение к прядке волос, и девушку обдало жаром. Ноги наотрез отказывались стоять прямо.       — Хоть ты меня и бесишь время от времени, когда ты рядом, я себя чувствую… чувствую… целым. Хрень! Как же это сказать-то! Спокойным… защищенным… нужным… Ахгр! Гадство! Словно ты то, что собирает ошметки моего мира вместе!       Хигураши не выдержала и чуть приоткрыла веки. Через завесу ресниц она увидела, как Инуяша отрицательно помотал головой.       — Нет! Потерпи еще. Я скоро, а то так и буду языком дерьмо развозить. Вот так… Я рыпаюсь все правильно сделать, но хрен его знает, как оно правильно-то! Пхе. Чему я успел выучиться - не сильно помогает. Да. Так вот. Не отпущу я тебя, Хигураши Кагоме. Что хочешь говори или делай. Уедешь - я за тобой поеду. Не хочешь меня видеть — твое право, буду, как собака, твой дом охранять. Ты меня даже и не заметишь. Я умею. Только ты это… отдать я тебя никому не отдам. Хоть лорду, хоть принцу, хоть хрену с горы! Никому. Никогда. Это уж как пить дать.       Веки нестерпимо зудели, в носу свербело. Сознание металось, не зная, что делать, но упрямство и обида заставили выдавить:       — А Кикио?       — Сказал же! Она — моё прошлое. Кагоме, однажды у меня уже не было прошлого. Это… хреново! Жутко это.       — Ты о чём? — Хигураши удивленно открыла глаза. Инуяша смотрел с такой тоской, что девушка, желая его утешить, невольно подняла руку и зарылась в белые космы. Их шелковая мягкость обдала её новой порцией жаркой слабости по телу. Облачный пес повернул голову и прижался щекой к запястью девушки.       — М-м-м-м, — замычал он. — Что? А-а-а! Хрень очередная. Так вот, — Инуяша продолжил, решив покончить со всем за раз. — Я сказал, что к Кикио чувствую, и обратно не возьму. Просто слово одно, а чувства разные. Раньше я думал, что одинаковые, но они другие. А раз другие, то все и по-другом! Тьфу. Хрень. Опять запутался, — дух Кагоме здорово сбивал с нужных мыслей. — Она мне помогла. Она те самые ошметки из такого дерьмища вытащила! Теперь до меня доперло. Нормальные пацаны первый раз втюриваются, когда как Кохаку бывают. Не, не больные, а в возрасте ну, таком! А я в это время в бэдлэндах зверенышем бегал. Пфе. Слегка не до любви было. Ну и когда Кикио встретил, тогда и… да. Только я-то уже не ребенок был… Черт, пожалуйста, не смотри!       Хигураши отрицательно покачала головой. Она была откровенно удивлена словами Инуяши. Облачный пес в очередной раз преподнес ей сюрприз, продолжая тем временем продираться сквозь плетень речей, то заливаясь краской, то бледнея, сопя и потряхивая челкой.       — Ладно. Ну вот. Это было как… пустоту заполнить! Ты понимаешь? — беспомощно спросил он. Девушка кивнула. Пусть слова были сумбурны и несвязны, но они находили отклик в душе, перекидывая мостики безмолвной связи.       — Хорошо. Ты же видишь, что Нараку сотворил. Пусть ты её тогда и не знала, но я знал! И как я могу её бросить? Просто отвезти куда-нибудь и оставить? Ей же не на кого надеяться, кроме меня! Я просто хотел помочь, чтобы ей хорошо было, чтобы она успокоилась, чтобы перестала такой быть! — полуёкай был в отчаянии.       Кагоме ревновала, злилась, но сейчас она вдруг взглянула на всю эту ситуацию со стороны Облачного пса.       — Ты чего? — испуганно спросил Инуяша, а потом наклонился и слизнул непрошеную слезинку со щеки девушки.       — Соленая, — пробормотал он. — Ты мне веришь?       — Что соленая? — хрипло засмеялась Кагоме. Она тем временем добралась до собачьих ушей и, так долго лишенная роскоши трогать мохнатые треугольнички, сейчас ласкала их вовсю.       — Что я правду говорю, — обиделся Облачный пес и подхватил еще одну капельку у самого рта.       — Тебе я верю, — еле пролепетала Хигураши, безуспешно пытаясь отвлечься от языка, трогающего её губы. — Я просто ждала, когда ты мне это скажешь и немножко устала ждать. А вот Кикио я не верю, — бухнула девушка.       Инуяша отстранился и удивленно спросил:       — Слушай, почему вы так к ней относитесь? Кикио самый добрый человек в мире!       Кагоме оставила в покое собачьи уши и всплеснула руками:       — Вот опять! А еще спрашивает, почему я хочу уехать! — парень озадаченно моргал. Девушка закатила глаза: — Это мне ты должен говорить, что я самая добрая, красивая, хорошая, — и начала пальцем вырисовывать узоры по красной куртке.       — Врать, короче, — серьезно сказал Облачный пес. Хигураши взъерошилась, но заметила, как дергается у него уголок рта, и, поддавшись внезапному импульсу, поцеловала его туда. Это было фатальной ошибкой. От ответного поцелуя лязгнули зубы. Кагоме вцепилась в лацканы куртки, подтягиваясь повыше, а Инуяша проехался ладонью вниз по её спине, останавливаясь на бедре.       — У Мироку научился? — выдохнула Хигураши.       — Мгу-му, — это можно было расценивать как угодно, но давление стало настойчивей, поднимая Кагоме, на которую навалились, покрывая поцелуями лицо, прикусывая длинными клыками то мочку уха, то кожу над сонной артерией и возвращаясь к губам.       Дрожь и слабость в теле девушки начали превращаться нечто иное. Её мышцы были напряжены и расслаблены одновременно. Мучительное и сладкое предчувствие разлилось по жилам. Внутри все сжалось. Когти Инуяши царапнули кожу. Дыхание вырывалось короткими всхлипами. Сердце застучало быстрей. Хотелось, чтобы это прекратилось немедленно и продолжалось вечно.        Вдруг Облачный пес вздрогнул и замер. Кагоме увидела поверх его плеча стоящую на пороге Кикио. Хигураши окатил стыд. Дрожащая, она смущенно улыбнулась. На лице бывшей послушницы, красивом, бледном, застывшем, не отражалось ничего, а интонация была ровной:       — Инуяша, ты мне нужен, — она развернулась и вышла. ***       Текли минуты. Было слышно лишь дыхание. Наконец парень шевельнулся и пробубнил:       — Прости.       Кагоме находилась в состоянии блаженства и, понимая, что собирается выкинуть Облачный пес, разозлиться всё равно не могла.       — Всё в порядке, — выговорила она.       — Правда? — Инуяша смотрел из-за взмокшей челки.       — Нет, вру, — спокойно сказала девушка, убирая пряди с его лба и чувствуя горячую кожу. Облачный пес дернулся и часто задышал.       — Ты… это… — выдавил он. — Я пойду, да? Надо… ко… закончить это надо… поговорить с Кикио, вот.       — Иди, — пожала плечами Кагоме. Вместе с бродящей по телу томностью девушка испытывала некое равнодушие, позволившее ей вскользь бросить в спину уходящему:       — Жаль, что у Они хвостов нет.       — А?! — ошарашенно обернулся Инуяша.       — Ты бы его сейчас поджал, — сообщила ему Хигураши. ***       Ветер снаружи хлестнул по лицу холодной тряпкой, но даже это не помогло разогнать хаос, творящийся в голове. События последних минут, весь разговор с Кагоме казался ненастоящим, приснившимся. Парень поспешно запахнул куртку. Пуговицы выскальзывали из дрожащих, потных пальцев. Около навеса для лошадей сидел Шиппо и с серьезным выражением на лице пристально таращился на Облачного пса, от чего тому стало еще муторней.       — Свалил, — еле махнул он непослушной рукой на маленького Кицуне, а тот вдруг ухмыльнулся и вприпрыжку ускакал за загон.       Инуяша сделал два шага к колодцу, собираясь окунуть голову в ведро с водой и держать там, пока кровь не отольет от... головы, да! Но благим намерениям не суждено было сбыться.       — Я жду, — Кикио стояла на краю леса. — Пойдем, пройдемся.       Облачный пес застыл, облизывая губы. В мозгу царила пустота, словно словарный запас полностью ушел на объяснение с Кагоме.       — Ну же, — в голосе девушки появились повелительные нотки, и ноги сами понесли полукровку к бывшей учительнице. ***       Они шли по тропинке глубже в чащу. Кикио не оборачивалась. Инуяша был ей за это благодарен. Парень то и дело тряс ушами, пробуя прийти в себя. Помогало слабо.       Девушка остановилась на небольшой вырубке, опустилась на пенек и, аккуратно сложив руки на коленях, велела:       — Присядь. Инуяша с облегчением бухнулся на землю у её ног. Они помолчали.       — Прости…       — Я понимаю… — прозвучало это одновременно.       Кикио подняла ладонь, и Облачный пес покорно захлопнул рот. Бывшая послушница расправила невидимую складку на юбке и сказала:       — Я все понимаю. Ты вполне можешь испытывать любовные эмоции к этой девушке. Я ни на что не претендую. Как уже было сказано, при первой возможности я уеду.       Инуяша нахмурился. Ему хотелось объясниться, но пока он смотрел снизу вверх на это прекрасное застывшее лицо, так напоминающее ангельский лик с рисунка в соборе, мысли улетучились окончательно, и возникло чувство, что они снова в миссии, а Кикио возится с ним. Черт, да она его практически говорить заново научила!       — Это… — выдавил Облачный пес. Девушка вновь подняла ладонь, обрывая и так не идущие слова.       — Ты не можешь любить меня, — сказала она. — Ведь я мертва! Иногда я делаю вот так, — девушка развела руками, — и сама удивляюсь — это мое тело? Оно двигается? Но ведь не должно! Потому что душа моя давно умерла, — Кикио уронила руки на подол. — Порой я ловлю себя на том, что наблюдаю за собой со стороны. Меня охватывает ужас, а когда этот момент проходит, наступает разочарование — почему все не закончилось? Почему я еще здесь?       У Инуяши внутри ёкнуло. Он осторожно потянулся и взял узкую, холодную на ощупь ладонь. Девушка дернула её, но Облачный пес держал крепко.       — Ты живая, — пробормотал он. — Ты теплая, ты дышишь, ты есть, — это была его Кикио.       — Живая? — Кикио смотрела, как парень ласково гладит пальцы. — Зачем мне жить? Нараку убил меня. Он убивал меня опять, опять и опять. Пока я сама не начинала умолять об этом. Ты даже не представляешь, что он со мной вытворял!       — Я убью его, — сказал Инуяша.       — Нет! — Кикио освободила руку и выпрямилась. Она смотрела на Облачного пса, пылая огнем ненависти. — Я сама убью! Только так я могу освободиться от тьмы, которая заразила мою душу! Ты не осознаешь, что это такое, когда мрак поглощает, ломает, заставляет делать ужасные вещи! Ты приходишь в себя и видишь, что совершил!       Инуяша впился когтями в землю.       — Я понимаю, — глухо сказал он. Он понимал, еще как понимал! — Кикио, я… я… помогу тебе! Я все для тебя сделаю!       — Сделаешь? — Девушка откинулась, с прищуром разглядывая Облачного пса. — Что ты можешь?       — Да я в ад пойду, чтобы тебе помочь! — закричал Инуяша, вскакивая и обнимая Кикио.       — Я уже в аду, — тихо сказал Кикио. ***       «Это неправильно! Так не должно быть! Ладно я, но почему Кикио должна пройти через это?» — билось в голове Инуяши, когда он судорожно стискивал девушку, порываясь хоть так её защитить. Он чувствовал, как вздрагивают хрупкие плечи, слышал всхлипы. Облачный пес втянул в себя воздух с запахом слез, а еще аромат Кагоме, исходящий от платья. Это чуть отрезвило. Он разжал объятья и присел на корточки перед девушкой.       — Слушай. Я как сказал, так и будет. Что хочешь для тебя сделаю, — начал он. — Но… только… э-э-э-э… ну… понимаешь… Кагоме… — смущенно начал он запинаться.       — Я же сказала, что понимаю, — Кикио улыбнулась, вытирая слезы. — Ты же не думаешь, что я такая эгоистка? На самом деле я за тебя очень рада!       — Хорошо, — облегчение заставило Инуяшу опуститься на землю, а Кикио продолжала улыбаться. Зрачки её блестели, на скулах выступил румянец, а на переносице пот. Парень нахмурился. Что-то было не так!       — Ты здорова? — неуверенно спросил он. Подобные признаки были и раньше. Обычно они появлялись как раз перед тем, как бывшая послушница начинала вести себя ненормально.       Кикио обхватила себя и задрожала:       — Я же сказала — я уже в аду. И никто не может мне помочь выбраться из него, потому что я сама не могу.       — Я могу, — заверил её Инуяша. Он снял куртку и накинул её на плечи девушке. Та зябко закуталась в красную кожу, но кажется, это не сильно помогло. Она чихнула и шмыгнула носом.       — Точно простыла, — проворчал Облачный пес и потянулся вновь обнять девушку, но та резко его отпихнула.       — Не лезь! Не трогай меня! Уйди! — закричала она.       — Скажи мне, что с тобой! — заупрямился парень.       — Не могу! — заплакала Кикио. — Мне так стыдно! А если об этом узнают, я вообще жить не смогу!       — Я никому не скажу! Клянусь! — твердо произнес Инуяша, но Кикио продолжала упрямо молчать, трясясь все сильней. Потом внезапно выдавила вымученную кокетливую гримаску:       — Клянешься?       — Да всем, чем пожелаешь! — пообещал полукровка. — Клянусь тебе помочь и сохранить твою тайну!       — Тогда поцелуй меня, — попросила Кикио. ***       — Чё? — тупо спросил Инуяша. Он сам себе обещал не «чёкать», но сейчас другое не шло.       — Поцелуй меня, ты же этого хотел. Поцелуй, и я поверю тебе! — девушка прижалась к Облачному псу, пылая как в лихорадке.       — Э… ну… как-то это… я же… — забубнил тот, отступая.       — Это же просто поцелуй, не больше! — звонко засмеялась Кикио, она пробежалась пальчиками по щеке Инуяши, вызывая у того судорогу в челюсти. — Знаешь, как я жалела, что мой первый поцелуй достался Нараку? Как корила себя, что оттолкнула тебя когда-то? Позволь мне на секундочку перенестись в прошлое! Поцелуй меня, а взамен я покажу тебе ад, в который бросил меня Нараку! — голос её звучал, подобно зову сирены.       Облачный пес был в шоке. Память о несбывшихся желаниях накладывалась на неостывшее после поцелуев с Кагоме тело, и одинокие разумные мысли гасила вновь накрывшая парня волна возбуждения.       — Это… неправильно… — квакнул он остатками не вскипевших мозгов.       Кикио продолжала ласкать его лицо, шею, ключицы, нетерпеливо расстегивая пуговицы рубашки. Инуяша схватился за ворот:       — Ты сказала — поцеловать!       — Ах да, действительно! — девушка дразняще подмигнула. — Сейчас, — она отвернулась, достала что-то из-за пазухи, поднесла ко рту и, не разжимая губ, поманила парня.       Младший Ину-но-Тайшо подался вперед, как под действием морока. Он не мог оторвать взгляда от Кикио, которая пахла так… неправильно? Этот душок… он был из того ужасного кошмара, который не помнишь и хочешь забыть, но мучительно вспоминаешь, воскрешая в памяти детали. Это было плохо, но Инуяша уже не мог остановиться. ***       Кагоме сидела на краю сруба колодца, болтала ногами и млела. Она была счастлива. Крутящийся вокруг Шиппо был настроен скептически.       — Учительница, так вы поговорили с этим придурком? — спросил лисенок.       — По-го-во-рил-а-а, — протянула девушка.       — И все хорошо? — уточнил мальчик.       — Хорошо, — согласилась Хигураши.       — И вы на него не злитесь? — никак не мог поверить Кицуне.       — Не злюсь, — сейчас Кагоме обожала весь свет.       — А вы в курсе, что он ушел с мисс Кикио? — не успокаивался Шиппо.       — В курсе, — подтвердила девушка.       Мальчик насупился, видя, что учительница, как попугай, бездумно повторяет за ним, явно не желая осознавать сложность ситуации.       — Они уже давно ушли, — коварно напомнил ей Кицуне.       — Давно, — не стала спорить Кагоме.       — Тогда, может, мы за ними пойдем? — озвучил мальчик свой замысел.       — Не пойдем, — тем же расслабленным тоном разрушила его план собеседница. — Шиппо, успокойся. Дай им спокойно все обсудить.        — Ну, учительница, они уже давно ушли, ну давайте пойдем за ними! Ну, пожалуйста! — заканючил Шиппо.       — Да зачем? — не поняла Кагоме. Томность бродила по телу девушки, почти заставляя её мурлыкать.       — Не знаю, — мальчик набычился. — Ну, пожалуйста! — в голосе у него было тревога.       Хигураши никаких опасений не испытывала, но согласилась, желая успокоить лисенка:       — Хорошо, пошли.       Они двинулись по тропинке. Кагоме вдыхала благоухание весеннего леса — терпкость прошлогодней листвы, пронзительную свежесть новой, прохладу еще не согревшейся земли, слышала пение птиц. Солнце нежно ласкало её лицо. Мир был добр к ней, и она любила его!       В таком состоянии она и была, когда увидела Инуяшу, целующегося с Кикио.