Хороший, плохой, ушастый: Последняя глава

       Мироку нагнал Санго, когда та шла по главной улице деревни Барсуков. Взглянув на спокойное лицо девушки, можно было подумать, что она просто гуляет, но молодой человек видел и чересчур плотно сжатые губы, и опасно прищуренные глаза. Охотница была разгневана, но Хоши, оббегавший все окрестности и охрипший от постоянного выкрикивания её имени, проигнорировал эти признаки негодования:        — Госпожа Хайдзия! Слава богу, с вами все в порядке! — с огромным облегчением выдохнул он, еле переводя дух.        — А почему я должна быть не в порядке? — ровным тоном спросила Санго, пытаясь обойти молодого священника.        — Я волновался за тебя, — прошептал Мироку.        — Полагаю, волноваться, господин Хоши, стоит за ту девочку, которую вы обманули! — несмотря на все усилия, голос Санго сорвался.        — Да не обманывал я её! — вздрогнул Мироку. — Позволь мне все объяснить…        — Не хочу! — девушка отчаянно замотала головой, разом теряя все свое спокойствие и собранность. — Я вам поверила! — выкрикнула она. — Поверила вашим словам! А вы… вы… Блудист! — хлестко припечатала она Хоши прозвищем, придуманным Инуяшей. — Как вам только не стыдно, делать такое с ребенком! Это… это… грязно! — Санго передернуло, словно от отвращения, и она отступила.        — Не делал я с ней ничего! — взвыл Мироку в голос, наплевав на Барсуков, чьи головы виднелись в каждом окне и палисаднике улицы. — Это была шутка! Пусть неудачная, но шутка! Да, я наговорил Кохару глупостей пьяным, но послушай!.. Для меня это было не лучшее время! Позволь мне все объяснить!!!        — Не хочу! — Санго вдруг прижала ладони к ушам и замотала головой. — Я больше никогда ничего не хочу от вас слышать!        — Ты как ребенок! — в сердцах выпалил Мироку.        — Не хочу, не хочу! — твердила девушка, практически убегая по улице прочь от Хоши, который рванулся за ней.        Первый удар колокола не услышали оба, и только группа вооруженных Они, выскочившая им наперерез из переулка, заставила молодых людей остановиться.        Еще не понимая, что происходит, Мироку смотрел на стройного остролицего Они—Куницу, который, довольно мерзко ухмыляясь, прижимал к себе Кохару, держа нож у её горла.        — Ну что, это тот самый человек, который тебя обманул? — встряхнул он девочку, указывая на Мироку.        — Нет, нет! Пустите! — отчаянно забилась Кохару, всхлипывая и вырываясь.        — Что происходит? — недоуменно спросил Мироку, но раздался истошный вопль «Нападение!», и многое стало ясно.        Не сговариваясь, они с Санго шагнули навстречу друг другу, становясь спина к спине. Теперь Хоши слышал и звон набата, видел группы чужих Они, с криками бегущих по деревне, швыряющих горящие факелы на крыши, врывающихся в дома. Звон, вопли, удары, выстрелы сливались в какофонию боя. Барсуки оборонялись, но, слишком ошеломленные, они не могли остановить нападавших. Мироку отчаянно пожалел, что оставил обрез в гостевом доме. Он не представлял, что бы он сейчас мог сделать с помощью Казааны, но без оружия было неприятно.        — Послушайте, — Мироку шагнул навстречу Кунице, демонстрируя ему пустые руки и успокаивающе улыбаясь, — отпустите девочку. Она же еще совсем ребенок.        Они ухмыльнулся и встряхнул Кохару:        — Ну? Убить его? Я же тебе обещал, если покажешь дорогу в деревню, прикончим этого человечишку!        — Нет! — взвизгнула девочка. — Не слушайте его, господин Хоши! Они меня заставили! Я не просила… не просила… — она отчаянно билась, вырываясь. — Я не предательница! — зарыдала Кохару, обвисая.        К Кунице подбежал еще один Они, чью коренастую фигурку лихо опоясывали крест—накрест ленты патронташа, и уставился на Мироку и Санго.        — Это человечиха?! — восторженно выпалил он, тыкая дулом охотничьего ружьишка в Хайдзию. — Настоящая человечиха! Ух, какая! — тон его изменился, глазенки маслено заблестели.        Мироку почувствовал, как вздрогнула молчащая все это время Санго, и сжал её запястье, успокаивая, но девушка резко вырвала руку. А Они тем временем продолжал, жадно нюхая воздух и облизывая губы:        — Человечиха! Первый раз её вижу! Эй, — махнул он Кунице, — бросай эту Барсучиху, на что она тебе сдалась! Тут у нас целая человечиха! Развлечемся!        Тут уже вздрогнул Мироку, а Они—Куница засмеялся:        — Тебе и Барсучиха пойдет, Тануки! А я людской красоткой займусь!        — Чего?! — негодующе взвизгнул Тануки. — Почему это?! — он потянулся схватить Санго: — Человечиха моя—яй—й—й—а! — голос его взлетел на две октавы, когда Хайдзия, сама шагнувшая навстречу, зарядила ему коленом между ног. Выпучив глаза и сложившись пополам, Тануки рухнул на землю, а Санго, презрительно бросив:        — Мужики! Все вы одинаковы! — бросилась к ближайшему плетню, выдернула из него две жердины, одну из которых перекинула Мироку, добавив:        — Не стойте столбом! Выручайте девочку!        Немного обалдевший Мироку смог только кивнуть, ловя импровизированное оружие и разворачиваясь к Кунице, тоже несколько опешившему. Хоши понимал, что хоть с палкой, хоть без, Они он не соперник, но сейчас его задачей было освободить Кохару, и ринулся в атаку, делая быстрые выпады. Они отпрыгнул, презрительно ухмыляясь, но внезапно Кохару извернулась и впилась зубами в предплечье Куницы, от чего тот зарычал и оттолкнул девочку, на краткий миг подставляясь под удар Мироку.        — Беги! — выкрикнул Хоши, снова нападая. Он пытался одновременно не выпускать из виду своего противника, смотреть за шмыгнувшей прочь Кохару и наблюдать за Санго, на которую насели двое невысоких рыжеватых Они, устрашающе щелкающих крупными передними зубами. Тануки по—прежнему валялся на земле, путаясь под ногами.        Куница, которому теперь не надо было удерживать Кохару, начал кружить вокруг Мироку, перебрасывая короткую саблю из руки в руку, злорадно ухмыляясь и с присвистом рыча. Хоши отчаянно пытался не подпускать его ближе, отбивая редкие выпады, тоскливо понимая, что с ним играют, и смертельный удар, скорей всего, он даже не увидит, как вдруг Они застыл на месте и уставился на что—то за спиной молодого человека, при этом на лице его расплывалось выражение страха. В первую секунду Мироку решил, что это уловка, чтобы заставить его отвлечься, но паника в глазах противника была столь явной и искренней, что молодой человек рискнул оглянуться… ***        Бывает, что в последние минуты заката солнце вспыхивает резким алым светом, тревожным и ярким. Тени уплотняются, и все становится немножко потусторонним, словно в кошмаре…        Именно такое чувство нереальности испытал Хоши Мироку, глядя на неторопливо идущего по улице Сешемару. Ину—но—Тайшо казался облитым кровью с ног до головы, а изредка срывающиеся с его клинка тяжелые капли, оставляющие в пыли темные отметины, только усиливали это впечатление. ***        Мироку сглотнул. Честно говоря, он никогда не понимал до конца, из чего сложилась репутация Облачных псов. Хоши знал, что они сильные, быстрые, свирепые, но только сейчас он осознал, насколько легкомысленно и беспечно отметал ту чуждость, что видел, но не принимал все это время, наблюдая за Сешемару и Инуяшей. Мозг привычно укладывал факты в прокрустово ложе человеческой логики, но сейчас, внезапно столкнувшись лицом к лицу с давящей аурой абсолютного превосходства, силой, расходящейся от ёкая почти видимыми волнами, пасовал, беспомощно мечась между бесполезных слов и определений.        Чувствуя, как начинают подкашиваться ноги, каким-то отдаленным уголком сознания, которое еще не выло от ужаса, понукая тело бежать без оглядки, Мироку отстраненно подумал, что ведь Сешемару сейчас просто идет по улице. Не сражается, а просто идет, отмахиваясь от всех тех Они, что налетают на него, как от мух, проявляя меньше эмоций, чем при стычках с братом. Взмах меча, выпад безупречных пальцев… тела падают и корчатся, добавляя свою кровь в краски умирающего заката.        Сешемару на секунду сдержал свой шаг, и лишь затем Мироку услышал звук выстрела. Лицо лорда не дрогнуло ни единым мускулом, он даже не повернул головы. Лишь левая длань взметнулась, указывая на крышу одной из полуземлянок, и, словно повинуясь этому властному жесту, оттуда, хрипя и хватаясь за пронзенное метательным ножом горло, свалился стрелок, тщетно пытавшийся остановить Облачного пса.        Ёкай шел, и в этом была всесокрушающая мощь дикой стихии, перед которой бессильны жалкие потуги остановить её. Так движется с кажущейся неторопливостью торнадо, оставляя за собой полосу смерти.        Мироку не мог отвести взгляда от лорда Ино—но—Тайшо, понимая, что демон, в которого превратился Инуяша в ту ночь в поместье, ничто по сравнению с тем созданием, что носит в себе Сешемару, и вырвись оно на свободу, в живых не останется никого. Молодой человек вдруг понял, что больше не боится. Это бесполезно. Он может отбиваться, пробовать спастись бегством, сопротивляться, но все это не имеет смысла. Если Сешемару захочет его убить, он сделает это, и единственный способ избежать подобной судьбы - это падать ниц и скулить, умоляя о пощаде.        Хоши пошатнулся, но на ногах все же устоял. В этот момент группка врагов выскочила наперерез Сешемару, зажимая его в кольцо. Предводительствовал нападавшими Они громадного роста, вооруженный гигантским молотом. С ревом гигант замахнулся на лорда Ину—но—Тайшо… Сешемару уклонился, прыгнул, и этот миг, когда в последнем луче света взметнулись серебряные волосы, и взлетели, стелясь по воздуху, белоснежные рукава, взорвался в душе Мироку Моцартовским Dies irae … ***        Сешемару небрежно стряхнул прилипшие к клинку мозги Медведя, обогнул бьющееся в агонии тело и подошел к людям. Они, напавшие на деревню и еще могущие двигаться, давным—давно разбежались, и лорд мысленно поморщился. Он твердо решил взять пленника и допросить его со всей строгостью, но эти бессмысленные, тупые атаки добавили раздражения в и так плохое настроение Облачного пса, и теперь допрашивать было некого.        Ёкай быстро окинул взглядом молодого священника, потного, опирающегося на палку и смотрящего на него со смесью страха и благоговения. Сешемару, опять-таки мысленно, пожал плечами. Люди странные, он всегда это знал. Зачем бояться? Они же ему не враги. Охотница держалась чуть лучше, благодаря хрусткой обиде, которую Сешемару мог почуять даже сейчас, сквозь смрад боя. Маленькая Барсучиха, с которой все и началось, съежилась у плетня, с восторгом рассматривая Облачного пса, но Сешемару не было до неё дела. Он еще раз окинул взглядом улицу и задал вопрос, ради которого, собственно, и шел к людям.        — Где полу… — он запнулся и чуть было не оскалился. Называть щенка по имени было все еще странно и неуютно, но Сешемару пересилил себя: — Где Инуяша? ***       — Ну что, пошли? — буркнул ввалившийся в хижину Инуяша сидящей возле очага Кагоме. Девушка кивнула и встала.       — До свиданья! Спасибо вам большое, — попрощалась она с обитателями маленького домика.       — Тебе спасибо, доченька, что заступилась за сынка моего! — всхлипнула старуха, вытирая глаза уголком платка.       Облачный пес злобно шикнул, но Хигураши не обратила на это внимания и протянула руку Джумоджи. Полукровка, неверяще смотрел на ладошку девушки, а потом робко дотронулся до её пальцев, покраснел и с невнятным бормотанием спрятался в темном углу хижины.       — Хватит с эти трусом любезничать! — разозлился Инуяша, но не успела Кагоме ответить, как парень насторожился.        — Эт—то еще что такое?! — рявкнул он.        Кагоме ничего не слышала, но Джумоджи и его мать вслед за Облачным псом испуганно посмотрели в сторону деревни.        — Сторожевой колокол. Что—то случилось, — тихо прогудел Джумоджи.        — Сиди тут! — скомандовал Инуяша девушке, а сам выскочил на улицу. Кагоме привычно рванулась следом, но старуха схватила её за подол юбки, удерживая на месте.        Инуяша вернулся быстро. Вид у парня был озабоченный.        — Эй, бабка! Вы с кем сейчас воюете? — спросил он у старухи, игнорируя Джумоджи. — Похоже на набег.        Барсучиха схватила стоящую у порога тяпку.        — Да мы уже почитай лет десять ни с кем не ссорились! — возмутилась она, замахиваясь на Инуяшу.        — Ну-ну! — усмехнулся он, на этот раз легко парируя. — Ладно, — Облачный пес стал серьезным. — Ясно, что ни черта не ясно, поэтому побудем пока тут, Кагоме. Очаг прикидайте! — скомандовал парень, и старуха послушно накрыла огонь полукруглым колпаком .        В домике стало совсем темно и тихо. Лишь мерцали сквозь отверстия колпака угли, да светились три пары глаз. Кагоме затаила дыхание, но, не удержавшись, вскрикнула, когда с улицы послышался шум.        — Тш! — цыкнул на неё Инуяша, опускаясь на колено около дверной занавески и осторожно отводя её дулом Тессайги. Облачный пес, единственный из всей их компании, кто, наплевав на этикет, остался при оружии.        — Пхе. Похоже, ты права, бабка, — спустя какое-то время прошептал Облачный пес. — Не набег это. Налет.        Кагоме нахмурилась, не видя принципиальной разницы между двумя этими понятиями. Инуяша бросил на девушку короткий взгляд и пояснил неохотно:        — Набег- это когда Племена враждуют, а налет — когда бандиты нападают. А тут точно бандюки. Сборная солянка, — он посмотрел наружу и фыркнул: — Нет, вы гляньте! Даже Белки!        На улице было темно. Кагоме видела сквозь щель только изредка мелькающие факелы и слышала неразборчивые крики, которые то удалялись, то приближались. Похоже, жалкая хижина на отшибе не привлекла внимания налетчиков.        Джумоджи приблизился к двери и выглянул, нависая над Инуяшей. Облачный пес передернулся, но промолчал, а полу—Барсук сдавленно прогудел:        — Деревню жгут! — в его голосе был испуг и расстройство. Инуяша пихнул его локтем, заставляя отстраниться и фыркнул:        — И что? Тебе что, до них дело есть? Они тебя выродком называют, а ты из—за них переживаешь?!        — Там Санго и Мироку, — нервно напомнила парню Кагоме, — ты за них не волнуешься?        — А еще там Сешемару, — лицо Инуяши перекосилось в гримасе одновременно отвращения и гордости. — Если так уж хочется посочувствовать, валяй, сочувствуй бандюкам.        Крики опять начали приближаться, и на пустую площадку перед хижиной вывалился клубок тел, тут же распавшийся на несколько индивидуальных схваток. Инуяша приподнялся, стискивая револьвер. По крыше что-то ударило, и Кагоме вскинула голову.        — Черт, — коротко сказал Инуяша.        — Мама! — простонал Джумоджи.        Барсучиха ахнула.        Кагоме напрягла зрение. Сначала девушка не поняла, что происходит, а потом её сердце сдавило от страха. Кто—то из дерущихся снаружи бросил на хижину факел. Полуземлянкам Барсуков это было не слишком страшно, но стояла весна, прошлогодняя трава успела высохнуть, да и слой дерна у хибарки был совсем тонкий, и огонь смог просочиться внутрь. Он пожирал сухие корни, замысловатыми мерцающими арабесками разбегаясь в стороны от найденной бреши. Это было даже красиво, но несло огромную опасность. Один из тлеющих корешков оторвался и упал вниз, на висящие сухие лекарственные растения. Пучок с треском занялся, осветив хижину. Джумоджи с криком вскочил и бросился к огню, но не рассчитал и сбил горящую связку на гору других, лежащую в углу. Огонь, найдя новый источник пищи, радостно вспыхнул, а сверху продолжали сыпаться все новые искры, поджигая все вокруг.        — Наружу, быстро! — Инуяша схватил Кагоме, вытащил из хижины и тут же толкнул на поленницу, где уже скорчилась, причитая и сжимая тяпку, старуха: — Сиди тут! Не высовывайся!        Девушка кивнула и тут же высунулась.        Джумоджи топтался перед пылающей изнутри, словно кузнечный горн, хижиной, растерянно поглядывая то на неё, то на сражающихся рядом сородичей. Бандитов было больше, и Барсуки проигрывали. Вот один из налетчиков, Кицуне со шрамом на щеке, рубанул Мидзуна, и тот упал. В отсветах пожара Кагоме с содроганием узнала в нем молчаливого проводника. Девушка зажмурилась .        — Вот, блин, — огорченно пробормотал Инуяша. — Придется, видно, влезть…        Кагоме обмерла от внезапного воспоминания. Ночь, свет факелов, мечущиеся по поляне тени, умирающие от рук Облачного пса.        — Инуяша!!! — закричала она.        Инуяша, только что выстреливший в темноту, резко обернулся к девушке.        — Что?! — выкрикнул он, шаря глазами вокруг в поисках опасности.        — Помоги! — завопил кто—то из Барсуков. Джумоджи отвернулся от своего пылающего дома, моргнул, и лицо его исказилось.        — Нет!!! — взревел он. — Не трогайте их!!! — он схватился за одно из стропил и, застонав от натуги, рванул его вверх. Пылающее бревно прорвало крышу, которая тут же просела. Огонь вырвался наружу длинным языком, осыпая все вокруг искрами и освещая ночь. Рыча и размахивая пылающим бревном, словно тростинкой, полукровка ринулся в бой, расшвыривая врагов.        — Тупень!!! — скрипнул зубами Облачный пес, стреляя в Кицуне, но явно имея в виду не его. — Полный!!!        Джумоджи вращал своим оружием, создавая вокруг себя огненный ореол, в свете которого его лицо уже не казалось кротким. Оно было жутким, и Барсуки, на помощь которым кинулся Джумоджи, испугавшись, бросились прочь.        — Куда?! — Инуяша заступил им дорогу, и Барсуки в полной панике, уже не разбирая, кто есть кто, застыли.        — Идиоты!!! — Облачный пес тыкнул одного из Барсуков дулом Тессайги в лицо, спохватился, спрятал револьвер и подхватил обмякшего Мудзина за шиворот, поднимая. — Смотри, как этот тупица за вас дерется!!! Видели?! Видели?! — полукровка ожесточенно тряс несчастного Барсука. — Вы над ним издевались, а он вас защищает, кретин несчастный!!!        На полянку выскочили еще несколько бандитов, которые тут же попали под удары обезумевшего Джумоджи. Одного, поумней, который остановился за деревом и прицелился, хладнокровно убил Инуяша из Тессайги, продолжая держать на весу Барсука, который, кажется, уже жалел, что вышел из боя.        — Только попробуйте еще хоть раз его обозвать!!! — продолжал бушевать Облачный пес, выплескивая и свою обиду. — Смотрите, что полукровки могут!!! Р—р—р!!! — он отшвырнул Барсука, выхватил Тессайгу и бросился в бой, пулями очерчивая круг смерти для тех, кто смог вырваться из под ударов Джумоджи. Барсуки потрясенно наблюдали за побоищем. ***        Хижина догорела. Бой закончился. На поляне стало тихо и темно. Сгрудившиеся в кучу Барсуки зашевелились, перешептываясь. Рядом с Кагоме, заставив её судорожно дернуться, возник Инуяша, неслышно вынырнув из ночи. Глаза Облачного пса сияли, а зубы поблескивали в оскале, делая его пугающим, но Хигураши, всхлипнув от облегчения, обняла его, прижимаясь к груди.        — Э, ты… чего? — растерялся парень. —Ты… это... в порядке? — смущенно спросил он.        — А ты? — всхлипнула Кагоме.        — Я?! — поразился Инуяша. — Да что мне сделается, — пробормотал он, притягивая Хигураши к себе. — Пхе.        Кто—то закричал, и Инуяша развернулся, одновременно запихивая Кагоме себе за спину и снова выхватывая Тессайгу, но тут же опустил револьвер. Причиной испуга был Джумоджи, который приблизился и теперь несмело переминался с ноги на ногу.        — Вы не ранены? — робко спросил он. — Я могу помочь, — он потянулся к одному из Мудзина, на штанине которого виднелась кровь, но тот, отчаянно тряся головой, шарахнулся. Джумоджи огорченно захлопал ресницами.        — Я хочу помочь, — потрясенно выдавил он. — Не бойтесь меня, — но Барсуки продолжали пятиться. У Джумоджи обиженно затряслись губы.        — Ну, крети—и—ин! — прошептал Инуяша. Облачный пес пнул одного из жмущихся к его ногам Барсуков.        — Ссыкуете теперь, да?! — презрительно бросил он. — А ты опять добренького изображаешь?! — рявкнул он на Джумоджи. — Да я бы на твоем месте… — парень скривился.        — Инуяша, не надо, — Кагоме встала и снова обняла Облачного пса.        — Какие ни есть, а все ж соплеменники, — прокряхтела старуха—Барсучиха, вылезая из—за поленницы. — Хотя теперь, небось, не будете сынка мого обижать! — потрясла она тяпкой в сторону Барсуков, которые поспешно закивали, соглашаясь.        — Позвольте мне помочь, — настаивал Джумоджи тем временем. Он поднялся и растаял в темноте, чтобы буквально через несколько минут вернуться с грудой банок и тряпок. — Погреб цел! — радостно сказал он. — Я принес лекарства!        Барсуки опять попытались уклониться от медицинской помощи, но еще одна серия пинков от Облачного пса заставила их сдаться на милость Джумоджи, который осторожно начал лечить своих гонителей.        — Тьфу! — сплюнул с отвращением Инуяша. — Видеть это не могу! Пошли отсюда! — резко скомандовал он. Кагоме помешкала, но затем бросилась следом за Облачным псом. На краю поляны она остановилась и оглянулась. Старая Барсучиха запалила один из погасших в пылу боя факелов, и теперь он освещал развалины хижины и неловкого большого Джумоджи, заботливо склонившегося над Барсуками. ***        Длинная, наполненная страхом и болью ночь подошла к концу, наступил рассвет.        — Неловко как получилось, — огорченно вздохнул староста—Мудзин. — Приехали в гости, а тут такое!        — Ну, вы же это не заранее спланировали? — отозвался Сешемару, и Барсук поперхнулся, не поняв, всерьез это было сказано, или высокий гость пошутил.        По лицу Облачного лорда ничего прочесть было нельзя. Ёкай чуть заметно хмурился, но относилось это к шеренге накрытых циновками тел, лежащих вдоль главной улицы. К счастью, никто из Барсуков не погиб, хотя раненых оказалось много, а вот бандиты потеряли больше дюжины, но отступая, они забрали всех, кто еще дышал. Допросить было некого, и Сешемару несколько раздраженно бросил стоящему рядом Инуяше:        — Обязательно было всех убивать?        Полукровка вскинул голову, оскаливаясь, но потом только буркнул:        — А сам?!        Сешемару поджал губы, отворачиваясь.        — Так или иначе, у нас проблема, — резюмировал он.        — Скажи что—то новенькое! — парировал Инуяша.        Кагоме, сидящая на завалинке, устало прислонилась к стене дома. Ночью, когда они наконец добрались до деревни, по дороге попав еще в пару стычек, ёкай только пристально посмотрел в лицо брату и молча кивнул, а Инуяша в ответ так же молча дернул плечом, но сейчас, когда все улеглось, братья опять начали привычно цапаться.        — Санго!        — Нет!        — Ну, Санго!        — Оставьте меня в покое, господин Хоши! — услышала Кагоме.        Мироку хвостиком вился вокруг охотницы, которая упорно его игнорировала.        — Какая проблема, господин Сешемару? — громко спросила Хайдзия у ёкая, желая отвязаться от молодого священника.        Лорд недовольно покосился на девушку, но ответил:        — Не можем мы оставить все как есть. Нападение сие - серьезное дело, и мне придется самолично обсудить это с вождем Мудзина, а также отправить письма многие. Посему мы разделимся. Я поеду в столицу Барсуков, а вы последуете далее. Приказал уже я Джакену подготовить багаж, — Сешемару вынул из рукава карту. Все сгрудились около сидящей Кагоме. Один Инуяша остался поодаль, глубоко задумавшись и не отводя взгляд от тел.        — Смотрите, я поеду сюда, вы по этой дороге, и встретимся здесь, — коготь Сешемару скользнул по карте, очерчивая путь. — Дорога эта наезженная, и вы, скорей всего, доберетесь раньше меня, но… — он не успел закончить. Инуяша вырвал у него карту.        — Чего это ты раскомандовался?! — зло зашипел полукровка. — Чего это мы должны делать так, как ты говоришь?!        Сешемару опустил веки.        — Твой вариант действий? — спросил он. Инуяша моргнул, не ожидая такого вопроса, насупился, запыхтел, но не сдался:        — А чего это ты блудисту карту показываешь?! Я что, не справлюсь?!        Сешемару медленно поднял веки:        — Ты не проявил интереса к нашей беседе, — заметил он.        — Теперь проявил! — грубо отрубил Инуяша. — Куда мы должны ехать? Сюда? — ткнул он.        Сешемару коротко взглянул на Хоши, но тот только пожал плечами. Ёкай сдержал вздох, но не сарказм:        — Да, сюда. Надеюсь, по прямой ты ездить умеешь?        Инуяша вскинулся, но прежде чем он что—то успел сказать, лорд спросил:        — Возьмете фургон?        Это было логично, но Инуяше обязательно надо было оставить последнее слово за собой:        — Фиг ли! Пусть твой лягушонок с ним возится! Да и как ваше величество без трех перемен штанов в день обойдется!        — У меня они хотя бы есть. Перемены, — отбрил Сешемару, бросая косой взгляд на Инуяшины штаны, где штопки было больше, чем ткани. Поукровка вспыхнул, но ёкай, больше не обращая на него внимания, отошел обратно к старосте.        — Ну, вот и поругались, — обреченно вздохнул Мироку, присаживаясь рядом с Кагоме. Девушка вздохнула в ответ. Понять, почему, отчего и в какой момент Инуяша взбесится, было очень сложно, но сейчас она подозревала изначальную причину его недовольства. В конце улицы, поодаль, одиноко стояли Джумоджи и его мать. Кагоме помахала им. Они несмело ответили, одинокие и печальные. Но неожиданно к ним подошел один из Барсуков и, смущенно переминаясь, неловко кашлянул:        — Кх. Ну, мы это… Спасибо тебе, Джумоджи…        На лице у полукровки—Мудзина появилась растерянность и даже страх.        Инуяша презрительно фыркнул.        Джумоджи несмело прогудел:        — Ничего, я всегда готов помочь… — и робко улыбнулся.        Ответная улыбка Барсука вышла немного кривой, но он, тем не менее, продолжил:        — Мы тут поговорили. Может, вам поближе к деревне перебраться? А мы вам дом поможем построить…        Джумоджи моргнул и неуверенно спросил:        — Мама?        Барсучиха гордо выпрямилась, опираясь на тяпку:        — А почему нет, сынок?        К ним приблизились еще несколько Барсуков. Кагоме, улыбаясь, подошла к Инуяше, который молча наблюдал за разговором.        — Видишь? — прошептала девушка. — Мне кажется, у них все будет хорошо!        — Глупая ты, Хигураши Кагоме! — проворчал Облачный пес, отворачиваясь и пряча лицо за челкой. — И наивная!        — Ну и пусть! — засмеялась девушка, прижимаясь к парню. ***       — Осталось решить еще один вопрос.       Возвращение Сешемару в компании старосты увлеченная наблюдением за Джуморджи Кагоме пропустила.       — Вопрос с Кохару, — немигающий взгляд золотистых зрачков сверлил Хоши, который нервно задергался.        Не менее нервно забормотал маячащий позади Сешемару староста—Мудзин:        — Да ерунда это… все закончилось и ладно… никаких претензий…        — Нет! — возразил лорд Ину—но—тайшо. — Человек сей обманул девушку, именуемую Кохару, и должен понести наказание!        Мироку застыл, Санго напряглась, Кагоме крепче прижалась к Инуяше.        — Закон гласит, — вещал Сешемару. — «Ежели кто учинит обман, тому виру заплатить придется, дабы досталась она обиженному».        Хоши, настроившийся на худшее, вздохнул с облегчением.        — Штраф для Кохару? Конечно! — почти радостно воскликнул он. — Сколько?        — Двести долларов, — отрезал лорд.        Молодой человек растерялся:        — Э—э—э, боюсь, у меня нет с собой такой суммы…        Староста вылез из—за спины Облачного пса и, зубасто улыбаясь, потрепал молодого человека по плечу:        — Ничего, молодой человек, мы принимаем чеки!