Динго и Пёс

Я предупредил тебя насчет смерти, помнишь?

Можно было бы сделать предупредительный выстрел в воздух, чтобы успокоить толпу, однако стоило беречь патроны; да и вопль Скаутов и так установил почти вакуум среди команд. Так что теперь дуэлянты в абсолютной тишине просто стояли друг напротив друга, направляя револьверы в голову противника. — Ç'est… — начал было Красный Шпион, но запнулся. — Ты действительно это сделал. Его пальцы слегка дрогнули, словно Амбассадор был слишком тяжелым. Однако Синий знал, что это обманчивое впечатление: противник был опасен, хоть и был несколько не в себе в данный момент. Вздумай кто-то из них сдаться и выстрелить — последует такой же ответ, и умрут оба француза одновременно. — Ты действительно снял ее! — Красный совладал с собой. — Ты, misérable filou, которого хотели убить семнадцать человек и двое чуть не убили — ты снял маску, подставив себя! — он нервно усмехнулся. — На что ты надеешься теперь? Что ты убьешь меня, а потом вернешься в свою команду и будешь молиться, чтобы тебя оставили в живых? — Ты напуган, — спокойно произнес его противник. — Не верил, что я и правда тот, чье место ты занял? Полагаю, ты много слышал обо мне от Манн.Ко, чтобы понять, с кем имеешь дело, но, apparemment, только сейчас сообразил, насколько ты влип. Красный сделал шаг в сторону — Синий не двинулся, лишь сместив руку, чтобы не сбить прицел револьвера. Трикстер вернулся обратно, видимо, только сейчас поняв, что вставать спиной к обрыву, оставляя противнику возможность развернуться и уйти в любой момент, было не самой лучшей идеей. — Ты же понимаешь, что если убьешь меня, сам не выживешь? — Ты же не думаешь, что если убьешь меня, сможешь выжить? — копируя чужой голос сказал Синий Шпион. — Испорченный Респаун. Испорченные вагонетки. Тебя даже свои не похвалят, — добавил он, заметив оживление команды RED. — А что касается меня — я с самого начала говорил, что если я не смогу выжить, то захвачу тебя с собой, mon sosie fou, — и он широко улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка выглядела достаточно безумной. Манн.Ко готовило наемников ко многим вещам: боли, смерти, разрыванию на части, горению… даже вагонетки с трупами, призраки и летающие злобные глаза после некоторого времени становились чем-то из разряда «Что, опять? Ну и ладно». Однако при обучении некоторых наемников руководству стоило обратить внимание на совершенно заурядные вещи вроде оскорблений в лицо или обычного страха. Особенно, когда дело касалось сумасшедших. Красный Шпион выстрелил. Почти дуплетом, даже несмотря на то, что скорость стрельбы Амбассадора была ниже; просто судорожно зацепил спусковой крючок, делая шаг назад. Благо прицел сбился, и критического удара в голову удалось избежать. Одна из пуль обожгла правую ключицу, вторая — то же плечо. Синий, тихо вскрикнув, отшатнулся, левой рукой зажимая раны; револьвер, вылетевший из руки, исчез там же, где и чужой балисонг за некоторое время до этого. Дальше все получилось как-то слишком быстро. Трикстер выстрелил еще раз, но мимо — видимо, совсем потеряв над собой контроль, и опять отскочил назад, взмахнув руками, чтобы удержаться и не упасть. Шпион поднялся, отпуская свою рану и левой рукой доставая балисонг и открывая его. Над головой просвистела пуля, пущенная из снайперской винтовки. Раздался глухой удар, а потом возглас Красного Солдата: «Не лезь не в свое дело!», на что хриплый голос Красного же Снайпера рявкнул: «Хочешь дать ему фору?». А Шпион, сделав несколько шагов вперед, красивым взмахом выбил Амбассадор из рук противника. И, толкнув его вперёд, с каким-то удовлетворением понял, что чужая рука вцепилась в галстук, утягивая за собой. — Bienvenue en enfer, — произнес совсем тихо, когда опора под ногами исчезла. Впоследствии, Шпион много думал над тем, что произошло тогда, и несколько раз пытался в более спокойной обстановке высчитать свои шансы на победу. Иногда выходило так, что шансов не было вообще, иногда — были, но совсем маленькие. Одно было ясно: без помощи он бы точно не выжил, и дело тут было даже не в Красных Медике и Инженере, а какой-то… мысленной поддержке команды, что ли. Ну, или божественного вмешательства, qui sait. В некоторых случаях это одно и то же, если подумать. То, что он теряет преимущество, Шпион понял сразу, едва они сорвались с обрыва. Два огнестрельных ранения давали о себе знать, и пересмешник на мгновение потерял контроль над ситуацией. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы противник пришел в себя; он вцепился в горло врагу и, изловчившись, оказался сверху. Да, слишком хорошая реакция в критических ситуациях, стоит пожать руку тому, кто обучал эту рептилию. Потом была ледяная вода, словно сотни балисонгов ударившая в спину. Шпион выдохнул от боли, слишком поздно поняв, что он натворил: воздуха было мало, а цепкая хватка на горле не давала подняться и глотнуть еще. Намокшая одежда камнем тянула ко дну — вскоре ей это удалось — раны болели так, словно их прижгли, а сил хватало разве что цепляться одной рукой за противника, пытаясь ослабить его хватку. «…», — что бы там ни сказал Красный Шпион, улыбаясь, Синий его все равно не слышал и не мог понять сквозь толщу воды; оставалось беспомощно барахтаться и открывать и закрывать рот, словно пытаясь заглотнуть еще воздуха, или надеяться, что этому психу под руку попадется один из утонувших балисонгов, и все закончится быстро. Вода разъедала глаза не хуже кислоты, но Шпион не мог закрыть их, продолжая видеть все происходящее. И видел — хоть и нечетко, но видел — безумный взгляд, наглую усмешку, губы, шепчущие какое-то проклятие. А потом все вокруг начало терять цвета и словно бы исчезать — воздуха было мало. Надо подождать еще немного, чтобы план сработал, bon sang, еще немного, только не вздумай издеваться надо мной, как я над тобой когда-то, и сделай все так, как просили, ну же, пожалуйста… Хватка на горле внезапно исчезла, и Красный Шпион закричал, отдаляясь настолько, насколько мог. Синий рефлекторно сглотнул; ледяная вода, попавшая в желудок, несколько привела в себя. Воздуха в легких почти не осталось, но у пересмешника хватило сил подняться со дна и развернуться, чтобы самому увидеть, что так могло напугать противника. Несмотря на то, что он прекрасно знал причину этого испуга. Щупальца. Самого Тенташпиона не очень хорошо было видно — сказывалась мутность воды — но его очертания, а также горящие желтым огнем глаза были как раз тем, что потом еще долго снилось бы в кошмарах неподготовленному человеку. Щупальца мертвой хваткой сомкнулись на руках и ногах Красного Шпиона, не перестававшего кричать, и эксперимент подтянул его ближе, совсем близко к себе, пристально всматриваясь в лицо. Произнес что-то, не выпустив ни одного воздушного пузыря, и легко, словно шутя переломал все конечности, безумно улыбаясь. А затем резким и красивым взмахом когтистой руки провел по своему пленнику снизу вверх, разделив его лицо и шею на несколько ровных полос. Крик прекратился, осталась только кровь и несколько небольших пузырьков воздуха, быстро поднявшиеся наверх. Тенташпион выпустил чужое тело и, убрав с лица улыбку, медленно повернул голову, глядя в глаза своему бывшему доппельгангеру. Шпион ждал такой же смерти: она была быстрой и безболезненной, разве что переломы несколько не радовали. Главное — действовать, потому что времени оставалось совсем немного, а выплыть наверх сейчас не было никакой возможности. Поэтому он, собрав все силы и воздух, оставшийся в легких, буквально выплюнул слова, надеясь, что наполовину подводное существо сможет их понять: — Tuez-moi… Казалось, прошла целая вечность, но на деле — не больше секунды, за которую скользкие щупальца успели подобраться ближе и обвить ноги и тело. — Plus tard, — внятно, чтобы его поняли, сказал Тенташпион, прикрывая горящие глаза. Щупальца сработали как пружина — изогнувшись, выбросили почти безжизненное тело из воды. Яркий свет больно ударил по глазам, ледяной ветер обжег все тело, и первое, что сделал Шпион, оказавшись над водой — глубоко вдохнул колючий воздух; а потом резкое приземление выбило из него остатки кислорода, и он закрыл глаза, надеясь провалиться в темноту. Не получилось. Он просто лежал у воды, хрипло, почти со стонами дыша и кашляя, едва не выплевывая легкие. Лежал и мерз, пытаясь понять, что сейчас происходит. Закрыл глаза — удивился тому, что текут слезы, — и попытался прийти в себя. С трудом, но пришел и вновь открыл глаза, поражаясь тому, насколько цветным, красивым и, самое главное, живым был окружающий мир. Судя по диким воплям Красной команды, Тенташпион решил тоже показаться на поверхности и теперь наблюдал за происходящим. Судя по немецкой ругани — Медик явно был от этого не в восторге и просто горел желанием — сарказм — рассказать остальным, что это за монстр. Кого это сейчас волнует? Явно не француза, глотающего воздух так, словно он был манной небесной. Сколько прошло времени с тех пор, как он выбрался? Наверняка часов пять-шесть, судя по тому как Шпион замерз и отдышался. Но время сегодня решило поиздеваться: когда француз бросил взгляд на часы — как они вообще выжили после нахождения в воде? — оказалось, что прошло не более пары минут. Болела голова, болели раны, болело абсолютно все, но Шпион, сжав зубы и стараясь дышать ровно, с трудом повернулся и поднялся, опираясь на локти и колени. И, подняв голову, остолбенел. Перед ним стояла вся команда BLU. Проблема. Нет, Шпион, конечно не хотел умирать… но он думал, он знал, что умрет, поэтому понятия не имел, что делать теперь. Просто замер, тупо смотря на наемников, а затем, не выдержав направленных на него взглядов, отвел глаза, прижимая руку к вновь заболевшим ранам. Кровь текла тонкими струйками и никак не желала останавливаться. Инженер первым подался вперед, протягивая руку. Шпион вздрогнул от чужого резкого движения, а затем, не задумываясь, что делает, протянул свою, левую, вцепившись в чужую как можно крепче. И совсем было потерял равновесие, но его подхватили — Пиро и Скаут — и помогли встать. Он пошатнулся, отпустив руку помощи, и на пару секунд зажмурился, пытаясь убрать пляшущие перед глазами цветные круги. — Я… — У тебя будет время все объяснить, — резко, но не грубо оборвал его Медик. — Я оставил медиган на базе, и если ты не хочешь умереть an Blutungen und Unterkühlung, тебе лучше беречь силы… — Потому что тебе придется много чего объяснять, — закончил Солдат, — очень много. Абсолютно все. Он сделал знак Хеви, и тот, подойдя ближе, взял Шпиона на руки. Француз хотел было возмутиться — он не настолько плох, что не сможет дойти сам! — но внезапно на него навалилась настолько сильная усталость, что единственное, что оставалось — обессилено повиснуть на чужих руках, откинув голову назад. — Mon Dieu, — выдохнул он совсем тихо, и закрыл глаза, наконец-то проваливаясь в забытье. Снайпер чувствовал себя так, будто он сходит с ума. Когда Шпион стянул маску, стрелок закурил, пытаясь отвлечься и не думать, что будет дальше. Не получалось, мысли постоянно возвращались к тому, что происходит, и он в конце концов затушил сигарету и, отбросив винтовку в сторону, чтобы не сорваться, закрыл глаза и принялся массировать виски. Когда оба трикстера летели с обрыва, единственным желанием Снайпера было броситься следом. Однако он пересилил себя, вспомнив о плане, который ему рассказывал Шпион, и отступил подальше. Ждал, выжидал, пока все разрешится, — и от волнения кусал пальцы, надеясь, что его никто не увидит. Никто и не смотрел. А когда все закончилось — выдохнул, чувствуя себя так, словно он, а не пересмешник, вот-вот упадет в обморок. — Идиот… Отошел совсем далеко в сторону и, закрывая рот ладонями, засмеялся — с какой то ноткой истерики, поэтому совсем тихо, чтобы никто не услышал, не узнал и не подошел спросить, что с ним. Успокоившись, сел прямо на землю и молча принялся наблюдать за тем, что будет дальше. Этот монстр, Тенташпион, как его назвал француз, поднялся на поверхность, и теперь лениво наблюдал за мечущейся в разные стороны командой RED и кричащим Медиком, который старался успокоить их всех и объяснить, что к чему. Он действительно был бывшим Синим Шпионом — то же лицо с вечно насмешливым выражением, то же поведение — и Снайпер снова усмехнулся, вздыхая и закрывая глаза на какое-то время. Если сейчас все пойдет хорошо, оба трикстера — и бывший Красный, и бывший Синий — могут просто поменяться командами. Кто знает, может быть RED даже выиграют от этого: кто сможет лучше справиться с BLU, чем тот, кто когда-то работал на них. У BLU, во всяком случае, это получилось. По воде расплывались пятна крови. Большие пятна. Это было единственным, о чем сейчас не хотелось думать. Все закончилось; сумасшедший трикстер больше никому не сможет помешать, а Синие узнали, кто стал их новым Шпионом. Все почти закончилось. Потом Снайпер увидел, как его пересмешник поднялся, хоть и пошатываясь, как Медик, что-то сказав ему, отправился на базу — наверняка за своим медиганом — а оставшаяся команда, чуть помедлив, отправилась вслед за ним, потащив за собой и Шпиона, лежащего на руках у Хеви. Отсутствия стрелка никто не заметил, поэтому он закурил и, запрокинув голову, выпустил дым в небо. Закончив с одной сигаретой, тут же начал вторую. — Ну, — сказал сам себе, — думаю, я здесь больше не нужен. И, докурив, поднялся и побрел к своему фургону.