Дефект,ведущий к выигрышу.

Не вижу смысла противиться чему-то неизбежному. Противиться тому, что внутри горит, кипит и разве что не дымится. Это не страсть, не эгоистичное желание владеть, не привязанность: это необъяснимая тонна нежности, раздирающая меня изнутри, потому что некому было её посвятить. Если бы я мог, я взял бы её на руки, играл бы для неё на гитаре колыбельный, чтобы она засыпала рядом со мной. Я бы оградил её от всего мира, защищал бы от непогоды, завистников и плохого настроения. Я пишу ей, прерываясь только на сон. Пишу дома, на работе, по дороге в магазин. Она отвечает, как прежде, только немного осторожнее, словно чего-то боится. Я её понимаю и стыжусь себя. Стыжусь своей тупости, стыжусь, что так надолго её оставлял. И, стыжусь того, каким стал. Раньше я целыми днями был на работе, а в остальное время тусовался с друзьями. Пил, курил, шатался по девчонкам. Сейчас, помимо работы и дома я нигде не бываю. Дома я учусь готовить- нет сил питаться непонятно чем, и Джейн должна знать, что я всегда смогу ей помочь на кухне. Я никуда не ходил и никого не звал: я читал. Читал её любимые книги, чтобы быть хоть немного ближе. Меня не тревожит, умнее она меня или нет, ведь я знаю, что она умнее. Она забавная и никогда не обижается. Опять заболела. Мысли затуманиваются пеленой черно-кисельной прохлады, и я чувствую, что тревожусь за неё сильнее, чем хотелось бы ей показать. -Пусть мама сделает тебе чай с мёдом и даст жаропонижающее. -Они уехали с отцом в горы, проводят там отпуск.Вернутся только завтра, или послезавтра, не помню. Тревога громче бьет по вискам. Я иду в кабинет начальника и прошу отпустить меня раньше. Вид у него недовольный, но, видя моё волнение, он меня отпускает. Я не заезжаю в квартиру. Еду прямиком в родной город. Обычно на дорогу уходит чуть более часа,но сейчас добираюсь до квартиры матери за 40 минут. Захожу в недавно опустевшие комнаты, и все еще не могу поверить, что мамы больше нет, и что нет её уже больше года, а я живу по выходным в этой пустой квартире и до сих пор не привык, что меня тут никто не ждет и не встречает. Мне её не хватает. Я нахожу в аптечке всё нужное и еду к ней.Конец февраля, но я чувствую в воздухе приближение весны, хотя снег и гололёд твердят обратное. Прикладываю два пальца к звонку. В доме загорается свет, слышу шаги на веранде. Она вышла на улицу,стоит по обратную сторону калитки. -Кто там? -Я. Она выскочила на улицу в спортивных штанах и футболке, свободно болтающейся на хрупком теле, даже не накинув куртки! Сердито заворчав, я взял её на руки и понес в дом. Ругаюсь. Она жалобно скулит. -Я быстрее вышла...Нехорошо это-заставлять кого-то ждать... Зайдя в дом, ставлю её на пол. Она опирается о стену и закрывает глаза. Скидываю ботинки, снимаю куртку и снова беру её на руки. -Куда мне тебя отнести? Где твоя комната? Показывает рукой. Несу в комнату, осторожно укладываю её в кровать, укрываю одеялом и едва не сбиваю на пол ноутбук. Притягиваю его к себе и тайком замечаю, что открыта единственная вкладка- диалог со мной. Сердце сжимается в немом восторге, но мне нужно пойти на кухню. Я нашёл стакан, налил воды и вернулся к ней. Казалось, Джейн спала, свернувшись в маленький комочек, прижав ладони к груди и прикрыв глаза, но, услышав мои шаги, она села, слегка приоткрыв глаза. Взгляд из бездны- пустой, ничего не значащий и не выражающий. Я даю ей таблетку и стакан с водой, из которого она делает пару глотков. Медленно ложится обратно, закрыв потухшие глаза. Провожу ладонью по её волосам, прикасаюсь ко лбу- горит. Джейн очень тяжело дышит. Хотелось бы иметь способность забирать чужую боль себе. Я бы с радостью лишил её этого тягучего беспамятства - нет сил видеть её такой слабой и безжизненной. Я вернулся в кухню и сделал для неё чай. Возвращаюсь в комнату и сажусь рядом. Кладу её голову к себе на плечо-она не сопротивляется, и протягиваю ей кружку. Джейн делает маленький глоток, и, недовольно морщась, прячет лицо в моем свитере. -Пей, маленькая, надо лечиться. -Я не люблю мёд!- закапризничала она. -Надо, солнышко, нельзя болеть! Она недовольна и расстроена, но деваться ей некуда. Джейн медленно пьет чай, все чаще закрывая глаза. Когда я вижу, что она уже засыпает, забираю кружку и ставлю её на тумбочку. Возвращаюсь на кровать и прижимаю мою девочку ближе к себе и проверяю, хорошо ли она укрыта. У меня есть возможность осмотреть комнату. Ничего лишнего- у окна кровать и тумбочка, рабочий стол у стены и шкаф с одеждой напротив. Стены увешаны рисунками и фотографиями закатов, зимних пейзажей и цветов, залитых солнцем. К потолку на ниточках подвешены нежных цветов журавлики-оригами, ракушки и перья с бусинками. На комоде- много свеч бежевого цвета разных размеров- видимо, именно от них в комнате пахнет чем-то приятным. Больше всего запах напоминает о белом шоколаде и кокосе. И в эту минуту я начинаю дремать. Всё вокруг вдруг теряет свой смысл и перестает существовать. Всё, кроме меня и моей девушки, той, что спит у меня на руках и даже во сне сжимает мою ладонь своими двумя. -Джексон. Я смотрю на её лицо, а оно-безмятежно спокойно. Она спит. Она зовёт меня во сне. Она знает, что я рядом. Что-то в груди жалобно позвякивает, словно сломанный механизм. Самое большое желание сейчас- чтобы это мгновение продолжалось вечно. Голова её перестает обжигать мне плечо, и я чувствую, что дышит она более ровно. Рассвет неизбежно близится... Я осторожно встаю и бережно укрываю её, подоткнув одеяло со всех сторон. Одеваюсь и ставлю замок в то положение,после которого дверь захлопнется и оставит её за закрытой дверью в безопасности. Выхожу и не могу сообразить, как закрыть калитку.Мыслей нет. Переминаюсь с ноги на ногу, и ответ ностойчивым лаем проносится по предрассветному воздуху. Верный пёс её будет сторожить. -Фрост!- кричу я, чтобы услышать его лай еще раз и найти вольер. Только сейчас замечаю,какая большая территория около её дома. Пёс свободен, и я спешу уйти. -Береги её,- чешу друга за ухом, и тот преданно толкает мою ладонь своим носом. Не успев уехать, я уже невозможно по ней скучаю.