She says "Hello Mister, pleased to meet you!" I wanna hold her, I wanna kiss her She smells like daisies, she smells like daisies She drives me crazy, she drives me crazy
Гаара не находил себе места в собственном же кабинете. Пространство этой знакомой ему с самого детства комнаты казалось то слишком большим, то слишком маленьким; свежего воздуха было то слишком много, что начинала кружиться голова, как от переизбытка кислорода, то слишком мало, так что он едва не задыхался. Казекаге сидел за столом, пытаясь сконцентрироваться на мыслях о распределении шиноби своей деревни по переформированным дивизиям, потом вставал и расхаживал вперёд-назад, сложив руки за спиной, а после снова садился и брал в руки перо, хотя и не собирался ничего писать. Любой увидевший его в тот момент, несомненно, удивился бы: всегда спокойный, всегда хладнокровный и бесстрастный Казекаге-сама... волнуется? Это что-то новенькое. Да и, между прочим, не просто волнуется, а буквально сходит с ума, мечась туда-сюда. Да уж, увидь его кто-нибудь, не поверил бы глазам. Однако, дверь в его кабинет была плотно закрыта, а помощник получил распоряжение не впускать никого, за исключением нескольких лиц. Немедленно возьми себя в руки! — мысленно приказал себе Гаара, резко останавливаясь на месте. Вдох-выдох. — Успокойся. Переведя дыхание, он проследовал к своему столу и опустился на стул, рукой сдвигая все бумаги в сторону. Поставив локти на твёрдую деревянную поверхность, он обхватил голову, дрожащими от волнения пальцами сжимая собственные медно-рыжие волосы. Гаара прикрыл глаза, изо всех сил пытаясь унять сумасшедшее сердцебиение, но бесполезно — попытки снова обрести над собой контроль терпели фиаско одна за другой. И зачем я это сделал?! — думал он, сжав зубы. — А вдруг ещё не поздно попросить об отмене? Казекаге снова поднялся из-за стола. Он понял, что должен срочно связаться со страной Воды любым способом. Ему было просто жизненно необходимо поговорить с Мей и попросить её об отмене. Гаара уже собрался позвать помощника, ответственного за видеосвязь — изобретение, которое главы деревень практиковали вот уже около месяца для важных переговоров, — но опоздал. В его дверь негромко, но отчетливо постучали, и в ту секунду сердце джинчурики Шукаку пропустило несколько ударов. Стоит сказать, это было первое решение в жизни Гаары, которое далось ему так тяжело. Он очень долго не мог решить, стоит ли это делать или нет. Несколько дней подряд он колебался, что было ему никак не свойственно, и, что называется, был сам не свой. Одним из тех, кто сразу же заметил это, был Канкуро, не упустивший возможности отпустить парочку едких комментариев. — Кажется, кого-то дела на личном фронте беспокоят сильнее, чем на основном, — ухмылялся тот, видя озадаченность брата. И, впрочем, достаточно оправданно. Ответ и, собственно, разрешение его внутреннего конфликта, пришли сами собой, причём, что называется, откуда не ждали. Гаара понял, что все-таки должен это сделать, когда, видя, как Матсури наливала ему чай, поймал себя на мысли, что пытается разглядеть в своей бывшей ученице черты Саюри. Именно тогда он взял в руки перо и написал письмо в страну Воды, предназначавшееся лично Мей. Он не стал посылать электронное сообщение, с помощью которых в последнее время общались Каге, так как не особенно им пока что доверял, а потому написал все от руки. Переписывал несколько раз, тщательно подбирал нужные и, главное, правильные слова, чтобы убедить Мизукаге. Его руки в тот момент сильно дрожали от волнения, от чего иероглифы выходили чуть менее аккуратными, чем обычно, однако основной смысл был ясен, даже несмотря на это. Он молил Мей прислать Саюри в Суну. Первоначальная реакция правительницы деревни Скрытого Тумана была вполне логичной — она наотрез отказалась отправлять одну из своих лучших куноичи через полмира в другую страну, да ещё и теперь, когда военное положение было объявлено официально. Гаара и сам сильно сомневался в правильности своего решения, осознавая всю опасность этой затеи, а после и вовсе убедился в том, что напрасно даже думал об этом, и что надо забыть об идеях такого рода, но было уже поздно — Мизукаге неохотно согласилась, написав, что вся ответственность за жизнь и здоровье "её девочки" полностью ляжет на него, так что в случае чего... впрочем, продолжать нет необходимости — зная Мей, это и так понятно. Это решение с его стороны могло показаться глупым, безрассудным и совершенно некомпетентным. Пожалуй, именно таким оно и являлось, однако Гаара где-то в глубине себя самого ощущал острую необходимость в присутствии Саюри. Понял он это далеко не сразу, а признался себе в этом и того позже, однако факт был налицо: так же как люди нуждаются в пище и воде, пламя в кислороде, а растения — в свете, именно так же сильно он нуждался в ней. Убедился в этом правитель Сунагакуре, когда около недели назад, поймав себя на мыслях о Саюри, вдруг задался вопросом: "какого черта я столько о ней думаю?" и не нашёл ответа. — Казекаге-сама, — заговорил помощник, чуть приоткрыв дверь в его кабинет, — к вам шиноби из... — Пусть заходит. Несколько тихих шагов за дверью, шорох и короткое, но мягкое "спасибо". Дверь отворилась, и на пороге показалась невысокая стройная фигура, невесомо ступавшая по деревянному полу. Темно-синий облегающий костюм, серо-синий расстегнутый жилет и походный рюкзак за плечами, на голове — капюшон, надвинутый на лицо, скрытое маской АНБУ Киригакуре. — Казекаге-сама... — дрогнувшим голосом произнесла она, и сердце Гаары на секунду замерло. Узнав голос и убедившись в том, что это действительно та, кого он одновременно очень ждал и надеялся не увидеть, правитель деревни облегченно выдохнул. — Здравствуйте, — поклонившись, произнесла Саюри. — Рада Вас видеть. — И я тебя, — ответил Гаара, едва не запнувшись, что выдало бы его эмоциональный всплеск. Девушка откинула с головы капюшон и сняла маску, открывая бледное лицо. Взгляд серебряных глаз быстро скользнул по стенам кабинета, останавливаясь на лице Казекаге; на щеках появился едва заметный румянец. После её рука потянулась к затылку и распустила тугой узел, в который были стянуты длинные пепельные волосы, что в ту же секунду рассыпались по её плечам, контрастируя с тёмной одеждой. — В дороге... — снова заговорил Гаара, не сводя с неё взгляда, — не было проблем? Саюри чуть склонила голову на бок. — Как ни странно, нет, — ответила она, заправляя волосы за ухо. — Знаете... Все как будто вымерло: не было ни души. Ни вражеских солдат, ни шиноби скрытых деревень, ни беглых преступников, ни других АНБУ. Других АНБУ, — так же мягко и тихо повторил её голос в сознании Казекаге. Он вдруг распахнул глаза, уставившись на белоснежную маску в руке девушки, на которую не обратил должного внимания сразу. — Так ты теперь... — заговорил он. — Нет, не совсем, — перебила его Саюри и тут же осеклась, виновато опустив глаза. — Извините, Казекаге-сама. — Продолжай, Саюри, — попросил Гаара совсем не свойственным ему тоном. Девушка улыбнулась, принявшись по привычке заламывать пальцы. — В общем... Мей-сама приняла решение повысить меня до джонина с рекомендации, данной моим сенсеем, а это, — куноичи взглянула на маску, — выдала для этой миссии, сказав, что я должна работать под прикрытием. Никто из нашей деревни не знает, что я сейчас здесь. Гаара задумался. Мизукаге отнюдь не глупа, и, если она считает, что это задание секретно, то на это были свои веские причины. Вот только какие?.. Этого он понять не мог, как не пытался. Военное положение было объявлено, силы объединены, деревни считались союзниками. В чем могла быть загвоздка? — Мей-сама просила передать Вам это, — нарушив затянувшееся молчание, произнесла девушка, достав из кармана рюкзака свёрнутые в несколько раз бумаги. — Список отрядов шиноби Киригакурэ, расформированных и заново собранных в новые дивизии. Прикрыв рот рукой, Саюри беззвучно зевнула, изо всех сил стараясь это скрыть, и потёрла глаза. Её жесты были плавными и лёгкими, как и всегда, однако в них прослеживалась усталость. И, надо сказать, девушка действительно устала после такого длинного пути, проделанного в одиночестве. Это не укрылось от глаз Гаары. — Спасибо, Саюри, — ответил он, взяв бумаги из её рук. — Тебе стоит отдохнуть с дороги. — Большое спасибо, Казекаге-сама, — кивнув, ответила куноичи. — Вы можете не беспокоиться: думаю, я смогу найти дорогу до той прекрасной гостиницы, где... — Нет, — прервал её Гаара, сам на секунду удивившись тому, как резко прозвучал его голос. — В связи с текущей ситуацией, я... — на секунду он запнулся, — я решил, что находиться там может быть не совсем безопасно для тебя. Саюри нахмурилась и внимательно посмотрела на него, чуть сощурив глаза. — Но как же тогда... — Ты останешься у меня дома. Там много пустующих комнат. Одну из них уже подготовили для тебя. Правитель Суны перевёл дыхание. Произнести это оказалось гораздо сложнее, чем он ожидал. В разы сложнее, чем вообще мог себе представить. Причём повторять эту фразу про себя, как бы репетируя, — это одно, а говорить с девушкой, стоявшей прямо перед ним, — совсем другое. Его сердце билось как сумасшедшее. Глаза Саюри округлились, брови удивлённо изогнулись, уголок губ дрогнул. Куноичи, лишившись дара речи на несколько секунд, молча смотрела на Казекаге, который, в свою очередь, внимательно смотрел на неё, ожидая ответной реакции. — Если ты, конечно, не против, — добавил он. — Как Вам будет угодно, Казекаге-сама, однако... н-не хотелось бы доставлять Вам неудобства... — пролепетала девушка, смущённо убирая со лба несуществующие пряди волос. — Нет-нет, я... мне... — Гаара растерялся, все слова разом вылетели из его головы. Он глубоко вздохнул и, прочистив горло, собрался с мыслями, после чего добавил уже более твёрдо: — Я попросил Баки, чтобы он проводил тебя. Он уже ждёт за дверью. Саюри, снова чуть наклонив голову, улыбнулась. Прежнее напряжение, царившее в комнате, постепенно спадало, а пульсирующая мышца в грудной клетке правителя деревни Песка то и дело замирала, когда он видел плавный изгиб бледных губ куноичи. — Большое спасибо, Казекаге-сама, — тихо произнесла она, глядя на него снизу вверх. — Если Баки-сан уже там, мне не стоит заставлять его долго ждать... Гаара кивнул. Саюри несколько секунд мялась, переминаясь с ноги на ногу, после чего, вздохнув, снова улыбнулась и медленно направилась к двери. Осторожно взявшись за ручку, она открыла дверь и скрылась за ней, напоследок бросив на Казекаге короткий взгляд. На её правом предплечье снова был бинт.***
— Эти раны... они болят? — Да, немного. Но со временем все пройдёт. — А как это — когда больно? — Как бы это обьяснить? Например, когда кто-то поранился, возникает неприятное чувство... человек чувствует себя нехорошо. Одним словом, боль — это то, что все предпочли бы не испытывать. — Ты меня ненавидишь, как и все остальные? — Нет, конечно. На протяжении жизни люди часто делают друг другу больно, но ненавидеть кого-то не так-то просто. — По-моему, мне понятно, что такое боль. Может, мне тоже бывает больно, как и другим. Я все время чувствую это вот тут, в груди. Я не истекаю кровью, но в этом месте очень болит. — Раны на теле кровоточат. Боль бывает мучительной и невыносимой, но с течением времени они все равно заживают и проходят. Сердечные раны заживают гораздо тяжелее. — Подожди... сердечные? — Они отличаются от ран на теле. Телесные можно залечить с помощью медикаментов, а для душевных ран лекарства нет. Но есть кое-что, что может помочь исцелить эту боль. Однако это сложное лекарство. Его может дать только другой человек. — Что это такое? — Лишь одно может исцелить больное сердце. Это любовь. — Любовь? Но где же её взять? Как получить её? — Любовь — это душевная потребность служить тому, кого любишь. Заботиться о нем, оберегать, помогать, отдавать всего себя. — Яшамару... спасибо тебе.