Песчаная лилия

Все произошло так быстро, что для осознания Саюри понадобилось несколько секунд, и даже после этого она все еще никак не могла поверить своим глазам. Девушке казалось, будто зрение обманывает ее, а помутненное от усталости сознание внушает странные неправдивые картинки. Но чем дольше она смотрела, тем сильнее убеждалась в том, что это реальность. Человек в черной одежде должен был убить ее. Ее, потому что именно она держала на руках Окинири. И он бы действительно убил, если бы Акиро не оттолкнул ее и не закрыл собой. Но это было не все: четко в момент удара, когда грудную клетку парня пронзил клинок, тело его напряглось, и он махнул рукой, сжимавшей кунай, из последних сил, полоснув вражеского шиноби по горлу. Тот упал, захлебываясь собственной кровью, по-прежнему крепко держа рукоять оружия. Катана, что была единственным препятствием для крови из поврежденной аорты, вышла из грудной клетки Акиро прежде, чем кто-то успел что-то предпринять. Парень пошатнулся и упал, его одежда напиталась кровью, что стала вытекать через сквозную рану и наполнять трахею. Его грудная клетка вздрагивала, дыхание сбилось и стало урывчатым, а кровь наполнила рот и тонкой струйкой потекла по подбородку. Саюри, широко распахнув удивленные глаза, уже наполнившиеся слезами, рухнула на колени рядом со своим напарником. Она схватила его за дрожащую руку, прощупывая угасающий пульс. — Акиро! — закричала она, пальцами зажимая его рану. — Акиро!!! Смотри на меня, пожалуйста! Не закрывай глаза, смотри на меня! У девушки начиналась истерика. Его ресницы чуть дрогнули, извещая о том, что парень пока еще в сознании, и она обхватила его лицо ладонями, приподнимая голову. — Не вздумай умирать! — приказала она. — Продолжай дышать, Акиро! Не закрывай глаза, я сейчас!... Саюри подложила рюкзак под его голову и вытянула вперед руки, взывая к последним остаткам чакры в своем организме. К своему ужасу девушка поняла, что она на исходе, и для медицинского нин-дзюцу не осталось вообще ничего, но тут она почувствовала теплую ладонь на своем плече, а после — ощутимый прилив энергии. Повернув голову, она увидела Гаару, что молча переливал ей свою чакру. Встретившись с ней взглядом, не на шутку взволнованный Казекаге, изо всех сил старавшийся сохранять спокойствие, коротко кивнул, словно давая ей разрешение на использование. Он пытался держать себя и свои эмоции в руках, но Саюри сразу же ощутила мелкую дрожь, бившую его тело. Снова сконцентрировавшись, куноичи все-таки заставила свою правую ладонь загореться зеленоватым светом и поднесла ее к груди парня. — Пожалуйста, — просила она, уже не сдерживая слез, — дыши, Акиро. Не умирай... ты... ты не можешь умереть... С каждым произнесенным словом уверенности в ее голосе становилось все меньше. Саюри видела, как много крови он терял из-за того, что рана была сквозная, но не могла практически ничего с этим сделать — ее способностей в медицине едва хватало на лечение ссадин и царапин, так что в данном случае толку от них было мало. И всё же она, приложив ладонь к его кровоточащий груди, отчаянно пыталась спасти Акиро, используя чакру джинчурики. — Саюри... — тихо-тихо прохрипел парень, с трудом пошевелив рукой и коснувшись пальцами ее лица. — Прости меня... — он запнулся и закашлял, захлебываясь собственной кровью. — Я должен был... сдержать... Договорить он так и не смог. Его грудь приподнялась во вздохе в последний раз, после чего сердце сделало еще один удар и перестало биться. Кровь из перерезанной артерии медленно вытекала, а Саюри все еще судорожно пыталась что-нибудь сделать. Слезы лились по ее лицу рекой, от чего ее зрение помутилось, а пальцы крепко вцепились в его кофту, словно она пыталась удержать его в этом мире, не отпуская в другой. — Акиро... — всхлипывая, повторяла она. — Акиро... посмотри же на меня... посмотри... — Акиро-сан! — закричал Окинири, схватив парня за руку. — Акиро-сан, вставай! Акиро-са-ан!!! Но парень не ответил. Он не открыл глаз, не пошевелился, не произнес ни слова. Он уже не дышал. Саюри казалось, что это неправда, ведь это... это просто не могло быть правдой. Вот сейчас, думала она, сейчас Акиро откроет глаза, улыбнётся своей уверенной улыбкой, встанет, почешет затылок, легко отряхнёт одежду и всё будет как прежде. Как, казалось, будет всегда. Но шло время, а этого всё не происходило. Саюри рыдала в голос. Не желая успокаиваться и молча вытирать слезы, как она делала обычно, девушка впивалась пальцами в кожу парня так сильно, словно это могло бы вернуть ему жизнь. Все ее руки были перепачканы его кровью, но она этого как будто не замечала — она не замечала вообще ничего вокруг. Ни кучу бездыханных тел врагов, ни начавшего подниматься из-за горизонта солнца, ни Окинири, не до конца понимавшего сути происходящего и по-прежнему тянувшего Акиро за руку, ни Казекаге, чья теплая ладонь все еще лежала на ее плече. На какой-то момент все на свете для Саюри просто перестало существовать — на ее глазах погиб человек, ставший ей самым близким и заменивший ей всю утраченную семью. Человек, поддерживавший и защищавший ее от всего на свете, чего бы ему это не стоило. Человек, который никогда не был ей родственником, но которого она любила как брата. Человек, который стал частью ее души и без которого она не могла представить своей жизни. В тот момент, когда его глаза закрылись, она чувствовала, как умерла часть ее самой. Саюри не знала, сколько именно времени прошло, — может пара минут, а может и несколько часов, но в чувства она пришла лишь когда услышала неизменно спокойный голос Гаары. — Я предупреждал о большой вероятности нападения, так что он знал, на что шел, — произнес он, обращаясь скорее не к девушке, а к самому себе. Куноичи разжала пальцы дрожавших окровавленных рук и тыльной стороной одной из ладоней вытерла с лица слезы. — Вы... — со всхлипом произнесла она, медленно поднимая голову. — Что вы... хотите этим сказать? Казекаге несколько секунд молчал, очевидно, выбирая правильные, по его мнению, слова. — Если бы он меня послушал, этой жертвы можно было бы избежать. Кроме него самого винить в этом некого. Саюри вдруг почувствовала, что в ее легких резко стало не хватать воздуха. Девушку настолько возмутили слова Гаары, что за считанные доли секунды вся ее скорбь сменилась злостью. — Да как вам не стыдно?! — воскликнула она, вскакивая на ноги и поворачиваясь к нему лицом. — Акиро погиб, защищая нас, а вы стоите над его телом с каменным лицом и говорите, что он сам в этом виноват?! Как вы можете?!? — закричала Саюри, забыв о всяческих правилах приличия и бесцеремонно и вцепившись в его одежду, пачкая ее в крови. Она думала, сейчас он ее оттолкнет или отшатнется сам, ударив ее по рукам, но Казекаге, к ее удивлению, этого не сделал — он даже не шелохнулся. — Неужели... — перейдя на шепот, спросила девушка, чувствуя подкативший к горлу ком, — неужели чья-то жизнь для вас совсем ничего не значит? Гаара молчал. Он видел, как Саюри уткнулась носом в его грудь, зарыдав с новой силой; чувствовал, как ее спина вздрагивала с каждым всхлипом; ощущал ее тонкие пальцы, крепко сжимавшие ткань его одежды. В его голове крутилось такое количество разнообразных мыслей и воспоминаний, связанных с этим, что она, в буквальном смысле, едва не разорвалась на части, но он старался держать себя в руках. Казекаге пускай не полностью, но всё же осознавал, что чувствовала в тот момент Саюри, не так давно яростно сражавшаяся с вражескими шиноби, а теперь выглядевшая совсем беззащитной, и изо всех сил пытался придумать, как помочь ей справиться с этим. Но, к сожалению, о таком ему не рассказывал ни Баки, ни Канкуро, ни даже Наруто. — Значит, — чуть мягче, чем обычно, произнес правитель Суны, осторожно, словно боясь поранить, прижимая хрупкую фигуру девушки к себе. — И ты даже не представляешь, как много... — добавил он и выдержал паузу. — Но мы не можем больше здесь оставаться — еще одну атаку мы не отразим.

***

Шли они в полной тишине. Молчал даже Окинири, что для него было совершенно не свойственно. Крепко обнимая за шею Саюри, что несла его, он продолжал беззвучно всхлипывать время от времени, все еще сильно переживая потерю Акиро-сана. Сама куноичи уже не плакала — слезы иссякли и высохли на ее щеках в тот самый момент, когда они, согласно уставу, уничтожили тело Акиро, а на смену им пришло отвратительное чувство внутренней пустоты. Ей казалось, будто в ее грудной клетке, где-то в районе сердца, пробили огромную дыру, через которую вслед за парнем уходило все тепло, наполнявшее ее, пока он был рядом. Территория страны Огня была обширной, но всё же не бесконечной, поэтому рано или поздно они добрались до береговой линии. От страны Воды их отделяло лишь море и приблизительно сутки пути по нему, но Саюри не хотела пользоваться лодкой, поэтому они пошли прямо по воде. Это было непросто, но зато гораздо быстрее и, что важнее, так девушка чувствовала себя гораздо комфортнее, ибо ее морская болезнь с годами никуда не делась. — Саюри-чан, давай отдохнем немного, — попросил ее Окинири, когда они добрались до первого острова страны Воды. Девушка, несколько секунд подумав, молча кивнула и поставила мальчика на ноги, снимая со спины тяжелый рюкзак. Она понимала, что до их деревни оставалось совсем немного — часа три по воде и около получаса по суше, — но объяснять это ребенку у нее не было никакого желания, да и скорее возвращаться в деревню, где всё так или иначе будет ежесекундно напоминать ей об утрате, она не очень хотела. И тем не менее, на тот момент ее основной задачей было выполнение миссии, а именно сопровождение Окинири к его тете, которая уже наверняка заждалась. Таким был устав, который они учили, начиная с первого же года обучения в Академии. Это было одним из многочисленных правил — ниндзя должен завершить свою миссию, чего бы ему это не стоило. А в те времена, когда Киригакере называли деревней Кровавого Тумана, к нему была приписка, гласившая, что смерть не является уважительной причиной. Саюри неспешно осмотрелась по сторонам, что, на самом деле, должна была сделать еще с самого начала. Все вокруг них — вода, небо, даже ландшафт — было серо-голубоватых тонов из-за густого тумана, такого типичного для страны Воды. Солнце было скрыто за облаками, застилавшими все небо, подобно пуховому одеялу, покрывавшему постель, так что определить время, остававшееся до заката, было сложно. Ветер дул холодный, пробиравший до самых костей, несмотря на достаточно теплую одежду. Невысокие деревья покачивались, шелестя ветвями и листьями, а черные вороны, кружившие над ними, изредка громко каркали, будто бы тоже выражая свою скорбь и сочувствие. Девушка просидела несколько минут совершенно неподвижно, уставившись в одну точку, пока не услышала, а точнее, не почувствовала, чьи-то отдаленные шаги. Тихие-тихие, словно ноги идущего и вовсе не касались земли, но всё же Саюри ощутила их благодаря колебаниям частиц воды в окружавшем их тумане, что стал вдруг сгущаться. На секунду, на долю секунды, она неимоверно обрадовалась, решив, что вся эта история ей лишь приснилась или просто привиделась, и Акиро, целый и невредимый, догнал их, чтобы продолжить путь вместе. Но тут в ее голову пришло осознание двух вещей. Первое: все это было правдой. Второе: это были не его шаги. И если в первом она еще немного сомневалась, изо всех сил отрицая сей факт, то второе была очевидно. Такая походка была лишь у одного человека, которого она — к сожалению или к счастью — когда-то знала. Проблема заключалась в том, что он был давным-давно мертв. — В чем дело? — настороженно спросил Гаара, заметив, как девушка напряглась. — К нам приближаются, — ответила она, всматриваясь в густой туман. — Кто-то из ваших или враг? — Я не... я не знаю. Казекаге такой ответ не очень-то удовлетворил. Его песок самостоятельно стал высыпаться из своего вместилища, и его часть, сформировав некое подобие руки, подхватила Окинири, формируя вокруг него защитную сферу. Сам же Гаара, встретившись взглядом с алыми глазами Саюри, коротко кивнул, извещая о том, что он готов к обороне и защите, если понадобится. Тело девушки била мелкая дрожь — страх начинал распространяться по ее организму. Причем боялась она не столько самого сражения, сколько его последствий. Шаг, шаг, еще и еще один. Нарочитая медлительность потенциального врага сводила Саюри с ума, так как чем дольше он шел, тем сильнее укреплялась в ее мыслях первоначальная догадка, которая, однако, противоречила фактам, в которых куноичи была полностью уверена. Она знала, что этот человек мертв; знала, кем он был убит и как; она даже своими глазами видела его могилу, но... когда сквозь туман стал различим его силуэт, у нее едва не подкосились ноги. — Это ваш шиноби? — спросил правитель Суны, увидев высокую фигуру. Саюри ничего не ответила. Вместо этого она, словно зачарованная, сделала несколько шагов вперед, приближаясь к явно не спешившему нападать на них человеку, чтобы рассмотреть его. Он был высоким и мускулистым, так что по сравнению с ним девушка выглядела крошечной. Его чёрные волосы контрастировали с бледной кожей и белыми бинтами, которые, словно маска, покрывали нижнюю часть его лица, ниже больших темных глаз. На его шее был завязан протектор Киригакуре с перечеркнутым знаком родной деревни. Одежда — кофта без рукавов, штаны и сандалии — были черными, на нарукавниках и гетрах был типичный для деревни полосатый узор, а через грудь проходил широкий ремень к которому сзади крепился огромный меч с до боли знакомыми очертаниями. Сходство было поразительным. Должно быть, если бы на месте девушки в тот момент оказался любой другой житель деревни, он непременно решил бы, что перед ним был никто иной, как Демон Скрытого Тумана, воскресший из мертвых. Но всё же Саюри узнала в нем другого человека, что удивило ее куда больше и даже ввело в ступор на насколько секунд. — И-Изаму?... — запнувшись, спросила она, вглядываясь в его глаза. — О боже, Изаму, ты жив! В тот момент она не думала ни о том, где он достал меч Забузы Момочи, ни о причине столь долгого отсутствия в деревне, ни даже о его протекторе, перечеркнутом, как у нукенина. Забыв обо всем этом, Саюри молниеносно сократила расстояние между ними и бросилась ему на шею, крепко обхватывая ее обеими руками. Она прижала его к себе, хотела расспросить его обо всем и рассказать о случившемся, но где-то внутри почувствовала, что что-то не так. Вместо того, чтобы обнять ее в ответ, парень обнажил меч. — Изаму? — удивилась куноичи, отстраняясь. — Изаму, в чем дело?! Доля секунды — и он бы разрубил ее пополам. Именно доля секунды и пара миллиметров отделили Саюри от смерти. Чудом успевшая отскочить в сторону девушка приземлилась в нескольких метрах от него, искренне не понимая, в чем дело. — Изаму, ты что?! — закричала она. — Это же я! Но он будто ее и не слышал. Он принялся атаковать ее, словно всю жизнь они были врагами, а куноичи, опешившая от такого поворота событий, даже не сразу поняла, как на это реагировать. Она видела бывшего товарища по команде и, по совместительству, лучшего друга, с которым была знакома большую часть жизни, перед собой и не могла поверить в происходящее. Точнее, только в то, что он на полном серьезе пытался ее убить. — Черт тебя возьми! — выругалась она. — Объясни же мне наконец, в чем дело!!! Но Изаму ничего не ответил. Как минимум, одна вещь в нем осталась прежней — он, как и раньше, не говорил. Парень снова замахнулся на девушку мечом, и та, не рассчитав нужную траекторию прыжка, попала под его удар. Он задел ее левую ногу, оставив глубокий порез на бедре. Саюри вскрикнула от боли и, не успев сложить печати, необходимые для техники, которую хотела применить, упала бы на землю, если бы ее не подхватил песок Гаары, вовремя вступившего в игру. Закрыв ее щитом, Казекаге атаковал Изаму сам. Он был быстр и неуязвим — песок защищал его со всех сторон, успевая нападать, но шиноби Тумана ничуть не уступал ему по силе. Комбинируя удары меча и тай-дзюцу, он наносил удар за ударом, но, почему-то, как показалось девушке, сражаясь не в полную силу. Саюри знала, что он идеально владел элементом воды — в этом ему, наверное, вообще не было равных, — однако использовать его он не спешил. И на то была своя причина. Гаара не заметил этого сразу, так как был занят сражением с Изаму, но от внимания Саюри не укрылся тот факт, что туман стал настолько густым, что теперь напоминал вату, и радиус видимости сократился до полуметра. Она знала эту технику, ибо сама научилась ей от своего бывшего товарища по команде, и понимала, что за этим последует. Ее глаза тут же налились кровью, сосуды вокруг них почернели. — Казекаге-сама, осторожнее! — крикнула она, подбегая к нему и становясь спиной к его спине. Изаму отскочил в сторону, увернувшись от удара Гаары, и скрылся в тумане. — Что это такое? — восстанавливая дыхание, спросил правитель Суны у Саюри. — Техника сокрытия в тумане, — дрожащим голосом пояснила девушка, доставая кунай. — Вы не найдете его в этом тумане, даже не пытайтесь. — Ты можешь развеять ее? — Нет. Но я могу его увидеть благодаря своему кеккей генкай. Это наш единственный шанс, прикройте меня. Гаара уже хотел что-то сказать, но не успел — Саюри резко подалась вперед и отвела удар меча, ударив по нему ногой и вбив его конец в землю. Воспользовавшись моментом, она, покрепче сжав в руке кунай, махнула рукой и практически ранила его — клинок прошел в сантиметре от сонной артерии. Изаму опередил всего на долю секунды — он вовремя отстранился и ударил ее по травмированной ноге, тут же скрывшись из виду. Саюри пошатнулась, охнув от боли, но не упала, устояв на ногах. Только в тот момент Гаара заметил, насколько глубоким был порез на ее бедре. Кровь стекала по ноге девушки, но та даже не обращала на это внимания — она пристально всматривалась в туман алыми глазами. — Казекаге-сама, сзади!!! — вдруг выкрикнула она, резко развернувшись. Песочный щит защитил их мгновенно. Саюри, окруженная песком Гаары, оттолкнувшись ногой от земли и перевернувшись в воздухе, буквально напрыгнула на Изаму сзади и порезала его плечо кунаем. Тот на долю секунды опешил, так как не ожидал подобного, но тут же среагировал, сбросив девушку, снова растворяясь в тумане. Зажав кунай в зубах, Саюри сложила нужные печати и, воспользовавшись водной техникой, точного названия которой Гаара не знал, сформировала из мельчайших частиц воды в воздухе трех водяных драконов. Он думал, что она будет управлять ими стоя на месте, примерно как он мог управлять своим песком, но куноичи сильно удивила его, когда, не сказав ему ни слова, побежала вперед. Благодаря своему зрению, только она могла видеть Изаму сквозь этот туман и тут же воспользовалась этим в полной мере. Гаара не видел, что там происходило, но слышал лязг металла и несколько ее вскриков. Он хотел помочь ей, он ощущал это своим долгом, но это было невозможно — техника сокрытия полностью лишила его зрения. И тем не менее он, сам это не сразу осознав, очень боялся, что с ней что-то случится, так как понимал, что этот парень с мечом в разы сильнее. Казекаге понял, что кто-то из них всё же взял верх, когда звуки на секунду утихли, а туман в момент рассеялся. Небезызвестный меч Кубикирибочо лежал на земле. В нескольких метрах от него ровно, словно вытянувшись по струнке, стоял его обладатель, на земле вокруг которого кровью был описан неровный круг с какими-то символами внутри. Саюри же — маленькая хрупкая Саюри, какой ее помнил сам мечник — стояла к нему лицом, вытянув вперед руку. Девушка тяжело дышала, свободной рукой вытирая кровь с разбитой нижней губы. Черные сосуды медленно расползались по ее лицу и шее, что было доказательством того, что заключение Изаму — в прямом смысле ее рук дело. Гаара медленно подошел к ней. Руки Саюри тряслись от напряжения, а сердце билось неимоверно сильно. По всем правилам она должна была сделать то, что, как она думала, не сделает ни при каких обстоятельствах: убить своего друга. Бывшего друга, отчаянно пытавшегося ее убить еще несколько секунд назад. И тем не менее он был ее другом, а для Саюри это слово не было пустым звуком. По лицу девушки покатились обжигающе горячие слезы. — И что теперь? Ты же не убьешь его, — с издевкой произнес незнакомый голос. Саюри на секунду отвлеклась, повернув голову на звук, и действие ее техники тут же прекратилось — слишком много чакры она потеряла. За ее спиной стоял шиноби в темно-зеленом плаще и ухмылялся. — Так и знал, — усмехнулся он. — Малышке на это силёнок не хватит. Может быть, в другой раз. Не успела она ему ничего ответить, как и он, и Изаму испарились, не оставив за собой и следа.