Сборник драбблов

Сэм обходит комнату по кругу, завернувшись в одеяло. Спать хочется до слабости в ногах, только вот им через полчаса выходить, чтобы успеть закончить охоту до рассвета. Веселенькие розовые шторки в электрическом свете кажутся светло-коричневыми и грязными, а покрывала с сочными малиновыми разводами напоминают о цвете одежды после пулевого ранения. Интересно, думает Сэм, а простыни здесь тоже пачкали кровью? Может быть, кто нибудь перевязывал рану или умирал от туберкулеза, отхаркивая легкие — или у какой-нибудь девчонки протекла прокладка. Такое случается. Все эти мысли похожи на почесывание только что затянувшейся корочкой ранки. Сэм сначала осторожно пробует их на вкус, а потом так же осторожно пытается перестать их думать. Дин звякает банками в холодильнике, и Сэм сосредотачивает внимание на его заднице, туго обтянутой джинсами. Из-под ремня торчит каемка трусов, а прямо над резинкой — несколько черных жестких волосков. — Сэмми? — оборачивается Дин. — У нас сеанс гипноза или ты еще не успел выйти из ноосферы? — Второе, — бурчит Сэм. Лицо Дина, с одной стороны освещенное верхней люстрой, а с другой стороны подсвеченое лампочкой холодильника, кажется неестественным и злым. Дин скалит зубы: — И что же говорят мировые информационные потоки? Что ожидает нас в будущем? Какая цыпочка ждет меня сегодня вечером, надеюсь, рыжая? — Они говорят, что ты сейчас купишь мне кофе, — откликается Сэм почти инстинктивно. — Ладно, ладно, — примирительно говорит Дин и извлекает из холодильника пакет, на котором нарисованы подозрительные бордовые фрукты. — Держи. Это гранатовый. Ужасная гадость. До забегаловки с кофе продержишься. Сэм молча отвинчивает крышку и прикладывается к круглому горлышку. Сок отдает железом и горчит на языке. Сэм думает, что это была плохая идея: он не может думать больше ни о чем, кроме крови, мнет пальцами упаковку, и у отверстия показывается блестящая рдяная жидкость, готовая вот-вот выплеснуться. От пытается сфокусировать взгляд на узоре линолеума, но рисунок плывет и растекается. Он видит ботинки Дина, все в каких-то темных пятнах, с каемкой засохшей коричневой глины на подошве. Сэм вдыхает и выдыхает несколько раз , отчаянно хмуря брови, пытаясь остановить изменяющуюся картину зрения. — Сэмми? — Он чувствует руку на своем плече. — Ноосфера подала тебе знак? Вернись сюда. Дин пристально разглядыват его лицо, и Сэм думает, что сейчас немедленно нужно успокоиться. — Или ты пытаешься отмазаться от дела? — Дин снова усмехается. — Думаешь, притворился — и все? Я уеду — а ты, пока я там горбачусь, могилы раскапываю, — по девочкам? или по мальчикам? Вот уже и губы накрасил. Дин прикасается к нему самыми кончиками пальцев, смазывая с кожи красную влагу. — Только подумать, Сэм Винчестер красит губы, и не хочет идти на охоту; а когда-то ты был сговорчивее, да, братишка? Ноосфера, подколки Дина, полупоцелуй пальцами — все это не имеет значения, Сэм плывет сквозь смысл фраз и действий, тут же забывая его, но в самый последний момент поворачивается один из тех неизменных рычагов. Дин бьет по больному месту почти неосознанно, почти не пытаясь задеть, но Сэм реагирует молниеносно, будто это не предутренний сонный разговор у открытого холодильника, а коррида. Он быстро отпихивает Дина от себя, пакет сока выскальзывает из рук, и на полу разливается глянцевая багряная лужа. Дин стоит молча, раскрытой ладонью вытирает брызги с подбородка. — Черт, — говорит Сэм, отходя. По крайней мере, думает он, стало лучше. — Поехали быстрее.