Дыхание в басовом ключе

Всю дорогу до садика я продумывала стратегию соблазнения собственного строптивого ребятёнка идеей провождения остатка дня в компании Лены Боженовой. Спросите, к чему стратегия? Ведь и так ясно, что речь явно не идёт о чем-то, чего деть органически не приемлет. Всё как раз совсем наоборот — Даня Ленку просто обожает и периодически выкручивает мне руки требованиями «поехать на полчасика на чай с ночевкой до послезавтра», но… Это же когда он сам того хочет. А вы попробуйте заставить моего мелкого диктатора сделать что-либо насильно. Вот потому я и изощрялась как могла, придумывая пути один другого краше. От классически прямолинейного «ты сегодня с тетей Леной, и не волнует» и до заходящего издалека и по-змеиному хитрого «не думаю, что могу отпустить тебя сегодня к тете Лене, хотя она и звала». Я изгалялась и так и эдак и, кажется, единственное, чего не предусмотрела, это, собственно, самого сынулю. А Даня, как обычно, спутал мне все карты. Не успела я переступить порог, как на шею бросилось что-то сопливо-взъерошенное и с трудом различаемым голосом моего сына проныло, постепенно наращивая обороты: — Ты обещала-а-а! — Что обещала, золотко? — недоуменно протянула я, ощупывая субтильное тельце в поисках переломов и открытых ран, объясняющих такую истерику. — Нет! Ты обещала! Ты обещала-а-а! — Даня, котенька, — переломы не нашлись, и я начала тихо паниковать, — посмотри на меня. Кто тебя обидел? Где болит? — Нет! Нет! — Даня то вырывался из моих рук, то льнул обратно. — Я хочу! Вот это «я хочу» и выдернуло меня из предынфарктного состояния, в которое я скатывалась со скоростью реактивного самолета. — Даня, цыц! А ну, быстро вытер сопли! Что ты хочешь? Что я обещала? Невыносимое создание подняло на меня свои голубые абсолютно сухие глаза и голосом, уже без малейшего намека на истерику, спокойно сообщило: — Ты обещала, что если я захочу, то могу поехать к тете Лене поиграть с Кутузовым. Для несведущих: Кутузов — это боевой кот Боженовых. Даже не кот. Язык не поворачивается отнести эту безухую одноглазую гарпию к разряду мурчащих пушистиков. Ромка, пребывая, видимо, в состоянии аффекта по поводу очередного повышения на работе, подобрал его лет шесть назад на какой-то мусорке. Исхудалое, вусмерть перепуганное существо с выбитым глазом, основательно погрызенным ухом и выдранной клочьями шерстью еще долго пряталось по углам его квартиры, загнанно вздрагивая на каждый шум. А потом малыш обжился, обзавелся пушистой шубкой, острыми коготками, семикилограммовой тушей, пакостным характером и принялся наводить шухер в округе. При виде наглой морды, неспешно плывущей по просторам родной улицы, мыши заранее вешались, коты выпадали в осадок, собаки грохались в глубокий обморок и даже бесстрашные дворники нервно вздрагивали и отходили подальше. Кутузов был царем и Богом. Его боялись. Ему поклонялись. На него чуть ли не молились. А потом пришел Данечка. И король всея кошачьей гопоты узнал, что самый страшный звук, который он может услышать за все свои девять жизней, это отнюдь не шорох стягиваемого тапка, а звонкое счастливое детское «Кися!» О, он не принял нашествие мучителя, как данность. Он пытался сражаться. Дрался не на жизнь, а на смерть. Но — увы. В первый же раз, как на детской заплаканной рожице появились компрометирующие красные полосы, Кутузов отгреб по самое не балуйся от обоих хозяев и понял, что эту войну ему не выиграть. С тех самых пор стоит моему горящему энтузиазмом отпрыску появиться на пороге квартиры Боженовых, как бесстрашного пушистика словно ветром сносит. Никто не знает, где он прячется. Ни на какие посулы кошак не ведется и вполне способен провести сутки без еды. Его стратегические нычки вот уже четыре года остаются тайной за семью печатями ото всех, кроме его самого и… собственно, Даньки. Потому как ребенку невдомек, что прикидывающийся ветошью Кутузов желанием общаться как бы не горит, а потому ловит свой кайф, переворачивая квартиру вверх дном и неизменно возвращаясь с сияющей мордочкой и трофеем в виде прифигевшего кота на руках. Так что сами понимаете, Данино внезапное желание «поиграть с Кутузовым» было вполне мне на руку. Так почему же я не прыгала до потолка от радости? А вы еще помните, что было до того? Истерику помните? Да, сиюминутная проблема, как заманить сына к Боженовым, разрешилась, едва назрев. Но! Я прекрасно представляла себе долгосрочные перспективы, грозящие обрушиться на меня в самом ближайшем будущем. Собственно говоря, первые камни лавины уже покатились. Эта Данина истерика на ровном месте была далеко не первой и явно не последней в череде себе подобных, поскольку я, стыд и позор, понятия не имела, что с этим делать. Нет, я прекрасно понимала, откуда у явления растут ноги. Я не могла с ним бороться. Признаю, Даня — ребенок избалованный вниманием, категорически не приемлющий слово «нельзя». Моя вина — было время, я всячески потакала этому, пытаясь таким образом компенсировать отсутствие отца в его жизни. А когда спохватилась, было уже поздно. Большинство подруг, да и наш школьный (лицейский, блин, лицейский) психолог, к которому я, заливаясь краской от стыда и смущения, все же пошла, сходились на том, что мой авторитет в качестве родителя подорван окончательно. А Даниле в срочном порядке требуется строгая рука. Сильная фигура, кто-то, с чьим мнением он будет считаться, на кого будет равняться. И вот на эту роль я никак, к сожалению, и не тянула. Я — не сильная. Знаю, большинство знакомых видят во мне пример эдакой Железной Леди, самостоятельно зарабатывающей себе на жизнь и растящей в одиночку сына. Открою секрет, я долго строила себе эту легенду — ненавижу, когда жалеют. На деле же… На деле я была бы более чем счастлива, если бы нашелся человек, готовый снять с моих плеч груз решений и спрятать за широкой спиной от всего мира. Я по натуре человек ведомый. В отличие от сына. Вот он-то у нас самый что ни на есть яркий индивидуалист и лидер. И с присущей всем детям феноменальной интуицией великолепно чувствует, что в случае войны мне его не переупрямить. Ему бы какого-нибудь столь же упертого, как и он, барана, только взрослого и опытного, а не меня. А я только и могу, что время от времени по жопе дать, на что он даже особого внимания не обращает. Олежек на роль сурового главы семейства тоже не тянет ну никак. У самого еще детство в одном месте играет, хоть и старше меня почти на десять лет. Лучший, родной мой, любимый человек. Идеальный брат для меня и мировой дядька для Даника, но такой разгильдяй! Он всегда в первых рядах поиграть в войнушки или научить племяша стрелять из рогатки по соседским окнам, но как только нужно рявкнуть, что кое-кому пора чистить зубы и в постель, Олег неизменно теряет интерес и отходит в сторону. Мол, твое дитё, ты и разбирайся. Ленка уже не раз и не два с присущими ей прямолинейностью и отсутствием такта заявляла, что пора бы мне уже и мужика найти. Мол, и Даньке отец, и самой на что сгодится. Да и я, в общем-то, не то, чтобы против, вот только где ж его взять? На кого попало я не согласна, лучше уж самой, чем еще и мужа на себе тянуть, а в принцев с белыми конями и прочей монаршей атрибутикой я не верю. С тех самых пор. С Кирилла. Кирилл, он же Данькин отец, он же мой несостоявшийся муж, он же недосягаемая цель олежкиных кулаков, променял нас с сыном на Туманный Альбион. Вот так вот просто — взял и променял. Еще вчера мы выбирали имя нашему первенцу, готовились к свадьбе и ходили счастливые, держась за руки. А потом ему предложили контракт в английском модельном агентстве. И всё. Сначала, правда, были обещания, что, как только он устроится, так сразу же заберет нас к себе. Но с тех пор было почти год ожиданий, море звонков с моей стороны и полное игнорирование с его. Мои мечты и надежды окончательно разбились о рифы реальности, когда на очередной звонок мне ответил заспанный женский голос. А на следующий день Кирилл сменил номер телефона. Вот и вся селяви. С тех пор я не верю ни в принцев, ни в белых кляч. Но хватит о грустном. По дороге к Боженовым мы с Даником заскочили домой — одному из нас кровь из носа надо было переодеться. Натянув первые попавшиеся джинсы и майку и наспех запихнув в четыре руки в сумку всё, что, на мой взгляд, могло понадобиться сыну, мы галопом выдвинулись на встречу с ничего пока не подозревающим кошаком. Сурпрыз, так сказать! Даня всю дорогу разглагольствовал по поводу того, как тяжела судьба ребенка, обреченного ни свет ни заря идти вкалывать в садик, в то время как мама, барыня такая, развлекается на работе. В конце я уже не могла сдерживаться и откровенно хохотала, невзирая на насупленные бровки сынишки в зеркале заднего вида. А он, злясь на такое пренебрежительное отношение к своим проблемам, приводил все более весомые аргументы. Например, что маму, в отличие от него, никто не заставляет пить молоко с пенкой. Внутренне содрогнувшись при воспоминании об этой гадости, я клятвенно пообещала мелкому поставить воспитательнице на вид столь ужасное и неподобающее поведение. Даня, воодушевившись обещанием, решил расширить плацдарм и тут же пожаловался на то, что от него в наглую требуют мыть руки перед едой. Мама, то есть я, проблемой не прониклась и он тут же переключился на свою любимую игру в почемучки: — А почему я в сандаликах? — Потому, что уже тепло. — А почему? — Весна пришла, сыночка, вот и тепло. — А почему? — Солнышко греет. — А почему? Эээ… Видишь ли, сынок, процесс водородного синтеза подразумевает освобождение гигантского количества энергии, которое, преобразуясь частично в тепловое излучение… — Ну, это как лампочка. Она же горячая, когда светит. Вот и солнышко так. — Солнышко как лампочка? — Да. — А почему? -… Пока мы добрались до места, я уже успела всласть нахохотаться и начала сатанеть. От поисков ответа на вопрос, почему черная смородина красная, когда зеленая, меня спасла Елена Михайловна Боженова, в девичестве Носик, собственной персоной. Белокурый голубоглазый ангел в шортиках, едва прикрывающих стратегическое место, и стильной маечке, выгодно обтягивающей полную грудь за 5 тысяч долларов, едва успев открыть дверь, совсем не по-ангельски взвизгнул и, подхватив пищащего от восторга Даню на руки, умчался прочь. Меня не удостоили даже элементарным «здрасте». Я уже начала разворачиваться на выход, когда из глубины квартиры меня окликнули: — Викто-о-о-рия! — она всегда меня так называет: полным именем и противно тяня это «о-о-о». — Ты чего там застряла? Ромка предупредил, что ты даже позавтракать не успела. Идем, болезная, я тебе хоть кофе сварю. Объяснять Ленке, что времени на кофе у меня нет, было себе дороже. Она как танк, если чего себе решила, фиг собьешь с курса. Маленький такой гламурный танк. Боженова обнаружилась на кухне, колдующей над кофеваркой. Многообещающее «сварить кофе» подразумевало всунуть капсулу в машинку и нажать кнопку «ВКЛ». Так что через пару минут передо мной красовалась большущая чашка капучино, дразня пышной шапкой пены. Я осторожно отхлебнула, наслаждаясь вкусом. У нас в лицее, да и дома, рассчитывать можно было только на кипяток с ложкой коричневой бурды. Тем временем Ленка выудила из недр огромного хромированного холодильника тарелку с бутербродами и подпихнула ко мне: — Ты кушай, кушай. — А сама? — Ну что ты, Виктория! Мне же за фигурой следить надо… Вот зараза! Это, значит, в отличие от меня, которой уже всё равно? Я хмыкнула и с наслаждением вгрызлась в свою добычу. Надо следить — пусть следит. А я в своей фигуре, тьфу-тьфу-тьфу, уверена. Спасибо папиным генам, могу себе позволить не заморачиваться насчет диет. Ленка печально проследила за бутербродом и, видимо, убедившись, что давиться я не собираюсь, поинтересовалась: — Ну, и как он тебе? Перед глазами тут же всплыла долговязая фигура ударника. — Псих. А остальные, вроде, вменяемые. — Э… Псих? Какие остальные? У тебя что, кто-то появился? — В каком смысле «появился»? Ты о чем вообще? — А ты? — Ленка непонимающе уставилась на меня, как на бьющегося в эпилепсии ежика. — Я говорю, как тебе Алек? — Причем тут Алек? Я про ребят из «Рельефа». — А причем тут эти фрики? Я тебя про Ала спрашиваю! — Так, а Ал-то причем? Я его даже не видела! — Как не видела? Ты что, на гонках не была? — Какие гонки, Лена?! Я тебе русским языком говорю, я сегодня была на прослушивании в… — Да нахрена мне твое прослушивание?! — перебила Ленка. — Я спрашиваю, тебе Ал понравился? — Да я его даже не видела! — Как не видела? Ромка же его специально на гонки приводил, чтоб с тобой познакомить! Я все же подавилась. — На гонки? В ту субботу? — Нет, блин, в будущий четверг! Да, в ту субботу. Виктория, вернись на землю. Гонки, суббота, охренительный блондин, жаждущий с тобой познакомиться… Звучит знакомо? — Зеленый Дукати… — Чего? — Он был на зеленом Дукати. — Дольная, — Ленка обессилено и как-то даже ласково заглянула мне в глаза, — ты дура? — Лена, чего ты от меня хочешь, а? — Я, по-моему, вполне внятно объяснила, — фыркнула Боженова. — Алек. Знакомство. И как он тебе? — Так он жаждал познакомиться? — уточнила я. — Знаешь, не заметила. Скорее, погонять. — Ну… — смутилась она, — может, он был и не в совсем курсе, чего именно жаждал… — В каком смысле «не в курсе»? — Да не переживай ты так, — отмахнулась Лена. — В курсе, не в курсе… Главное — познакомились же? Это был замечательный план, не подкопаешься. — И каков же был план? — меня уже разбирало любопытство, что эти сводники придумали. — Как какой? Ну, допуск же только через тебя. Так? — Так. — Ну вот. — Что вот-то? — А кого он должен был потом благодарить, если не тебя? Он же вежливый, зараза. А тут и Рома, мол ля-ля-ля тополя, это Алек, это Вика, а не отметить ли нам знакомство… Ну, сама же в курсе. Уломал, сам смылся, а там уже и не важно, кто кого пригласил. — Зашибись план. Ты придумала? — Ага, сама горжусь. — Ага. Только благодарить было не за что. Я не допустила. — Ты не… М-да. А какой был план, — подытожила Лена. — Еще кофе будешь? Рассудив, что после таких откровений еще одна чашка кофе мне не помешает, я согласилась. Пока Лена засовывала в кофеварку очередную капсулу, на кухню на цыпочках зашел Даня. Прижав палец к губам и, прошипев мне «ш-ш-ш», он подкрался к одному из нижних шкафов, за которым скрывалась мусорка. С диким воплем «Ага!», заставившем хозяйку дома подскочить на месте и расплескать молоко, он дернул на себя дверцу, и в недоумении уставился на пустое ведро. «Киса? — задумчиво протянул мой бандит. — А ты где?» Далее в порядке очередности были скрупулезно обследованы остальные шкафы, подоконник, корзина для овощей и даже холодильник. Не обнаружив искомый объект, Даня на секунду задумался, но тут же просияв и проорав «кладовка!», ринулся вон из кухни. Ленка прыснула, а я, схватив рулон бумажных полотенец, собралась было подтереть лужицу молока на полу, как в дверях нарисовался взъерошенный, затравленно озирающийся кошак. Прижав уши к голове и посекундно оглядываясь в коридор, он на полусогнутых прокрался к окну и, тяжело крякнув, втиснул свою тушку в узкую щель между батареей и подоконником. Полный мольбы взгляд, который он бросил на хозяйку, заставил ее подойти и опустить занавеску, надежно прикрыв его от посторонних глаз. — Надолго ли? — риторически поинтересовалась я. — Минут пятнадцать у нас есть, — хихикнула Ленка, ставя на стол две новые чашки с капучино и придвигая ко мне одну из них. — Так, значит, с Алом ты так и не познакомилась? — как я и говорила, сбить ее с курса шансов нет. — Ну, для протокола, мы вроде как знакомы, — заметив недоумевающий взгляд, я уточнила: — Ну, чисто теоретически. Видела его пару раз. — Ну да. А я, чисто теоретически, знакома с Путиным. Периодически вижу его по телеку. Тебе, Дольная, мужик хороший нужен, или как? — А он, значит, хороший? — У него есть все необходимые предпосылки. — То есть? — То есть, он устроенный, материально обеспеченный, не урод, не извращенец и вполне созрел для серьезных отношений. — Лен, красивый и богатый — это, конечно, плюс, но что с характером? — А что с характером? Как и у любого другого мужика, корректируется в необходимую сторону правильной дрессурой. — Лен, ну какая дрессура? Мы же не о собаках говорим. — А какая разница? — заметив, что я начинаю закипать, Боженова пошла на попятный: — Ну ладно, не собака. Маленький ребенок, хорошо? Вот ты же Даньку воспитываешь? И с мужиками так же. Кнут и пряник — наше все. — Ты манипуляторша! — И что? — честные голубые глаза уставились в мои, карие. — Так что? Будем Алечку кадрить? Да ты не переживай, я научу, что делать. Куда он от меня денется? Вот в этом я даже и не сомневалась. У Лены Боженовой в жизни три больших любви, практически призваний — шопинг, гламур и манипуляции. Причем в последнем она не просто хороша, она неподражаема. Особенно с мужчинами. Я еще не встречала такого представителя сильного пола, который, попав в ее наманикюренные коготочки, не начал бы плясать под ее дудку, при этом пребывая в полной уверенности, что решения исходят от него самого. Обладая внешними данными типичной блондинки-дурочки из анекдотов, Ленка тщательнейшим образом скрывает один немаловажный факт — она чертовски умна. Собственно, именно поэтому Романыч на ней и женился, а вовсе не из-за кукольной внешности, как считают многие наши знакомые. Они тогда встречались около полугода, и я не припомню, чтобы Ромка проявлял к ней хоть какой-нибудь интерес за пределами спальни. В тот знаменательный день, когда его представление о любовнице претерпело кардинальные изменения, он корпел над семестриальным заданием по анализу, пытаясь игнорировать привычное нытье Ленки. Ей было скучно, хотелось в клуб, в кино, в ресторан, да хоть куда-нибудь, о чем она и сообщала Роме каждые пять минут. В конце концов, окончательно озверев, он, не ограничиваясь в выражениях, сообщил, что, в отличие от тупой блондинки, поступившей в университет ради удачного замужества и не заморачивающейся насчет успеваемости, ему оценки важны, а потому она может валить в свой клуб хоть навсегда, а он будет сидеть над гребаным матаном, пока бог не смилостивится и не озарит его решением. Ленка на такое заявление отреагировала с точки зрения парня весьма странно. Заглянув ему через плечо и прочитав задания, она фыркнула что-то типа «господи, ну это же тривиально» и за десять минут набросала решение на полтетради по всем пунктам, включая бонусное. А затем, со словами «пока, лузер», ушла. Ромка, так ни до чего и не дойдя своим умом, не придумал ничего лучшего, чем сдать на следующий день ее решение преподавателю. Каково же было его удивление, когда вместо очередного «незачет» напротив его фамилии в деканате появился автомат по вышке. Единственный на всю группу. Вот тут-то его и торкнуло поинтересоваться оценками Леночки, учащейся на том же финансовом факультете на два года младше. Бутылка коньяка, пара шоколадок и вот он уже недоумевающе пялится в табель, ни одна оценка в котором не опускалась ниже 90. Романычу тогда пришлось крепко попотеть, прежде чем «тупая блондинка» простила его в обмен на руку, сердце и прилагающееся к ним колечко с бриллиантом в полтора карата. И по сей день мой дорогой дружок не знает, что все это — и Ленкино внезапное знание предмета, который она вообще-то еще не проходила, и сговорчивость секретарши в деканате, выдавшей ему тот самый табель, было самым тщательным образом спланировано и разыграно, как по нотам. Собственно, отсюда и корни нашей с Леной нелюбви друг к другу. Я как раз была в курсе происходящего и всячески пыталась ей помешать. Но, как видите, ничего у меня не вышло. И слава Богу. Ленка оказалась замечательной женой для Ромки, правда чересчур ревнивой, но кто не без изъяна. Так что, если Лена решила, что Ал будет встречаться со мной, нам с ним остается только уточнить, когда приступать. Все равно ведь своего добьется. Тут кое-что другое не дает мне покоя. — Леночка? — М-м-м? — а глаза такие честные-честные. — А расскажи-ка мне, с чего бы вдруг такая забота о моей судьбе? — А хочу тебя пристроить, чтоб за Ромочку не переживать. — В смысле? — Ну как же? Ты у нас девушка свободная, красивая. С мужем моим тесно общаешься. Захочешь увести, я оглянуться не успею… Я опять подавилась. Похоже, это начинает входить у меня в привычку. Дело в том, что я стопроцентно уверена в том, что ревновать мужа ко мне Боженова не будет ни при каком раскладе. Даже если вдруг обнаружит нас в одной кровати. Я, пожалуй, единственная представительница женского пола, которой в этом плане она целиком и полностью доверяет. И не потому, что считает, что я при случае не смогла бы составить достойной конкуренции, нет. Просто она абсолютно уверена в том, что между мной и Ромкой никакая романтика невозможна в принципе. И правильно уверена, к слову. Для меня встречаться с Боженовым — это как встречаться, скажем, с Олегом. Практически инцест. Мы с ним дружим с самого первого дня в школе. С того самого момента, как я, обнаружив, как двое мальчиков из параллельного класса толкают в коридоре моего нового соседа по парте, сломала одному из них нос, заявив, что так будет с каждым, кто посмеет обидеть моего друга. Я потом еще много раз дралась из-за него — у Ромки в детстве была просто феноменальная способность находить приключения на свою пятую точку и втравливать в них окружающих. Только в отличие от меня, у которой старший брат с четырёх лет занимался боксом, его некому было научить постоять за себя. А я была еще той пацанкой, даже стриглась коротко, под мальчика. Нас иногда принимали за братьев. В общем-то, с той поры ко мне и прилипло это «Витёк». И Лена все это прекрасно знала и понимала. Настолько, что даже когда я, в попытках помешать ей захомутать Романыча и не придумав ничего лучшего, начала усиленно соблазнять его, она только отвела меня в сторону и деловито поинтересовалась: — Я даже не буду спрашивать, зачем ты это делаешь. Мне интересно другое — как ты будешь выкручиваться, если он вдруг согласится? На этом всё моё заигрывание с другом и закончилось. Самое смешное, что Боженов так ничего и не понял. Он вообще бывает исключительно туп в определенных вопросах. А невзлюбила меня Ленка, кстати, не за эту идиотскую попытку. А за другую, гораздо более продуманную и чуть было не увенчавшуюся успехом. Тогда я подсунула Ромке милую девушку, настолько милую, что он почти сорвался с крючка. Но… почти не считается. Хотя с тех пор Ромку ревнуют к фонарным столбам, а меня пытаются сжить со свету. Короче. Ни в какую Ленкину ревность ко мне я, естественно, не поверила. О чем незамедлительно ей и сообщила: — Да не гони! — Фи, как некультурно, — Ленка демонстративно отхлебнула из чашки, всем своим видом показывая, что другого объяснения не будет. — Врать тоже некультурно, — мне все же хотелось бы понять, откуда ноги у всей этой истории растут. — Так что ты имеешь с этого? — О, — хитро сощурилась блондинка. — А может, Алек практикующий некромант, и платит мне гонорар за каждую доставленную жертву. О-хо-хо! — Лен, ну я серьезно! — Ну, если серьезно, мне просто надоело с тобой ссориться. — А? — сказать, что я удивилась — это не сказать ничего. — Думаю, пришло время признать, что нам с тобой нечего делить. Считай это жестом моей доброй воли. Удивлена? — Удивлена? Нет, что ты. Я в шоке! — Не язви. — Прости. Защитная реакция мозга на перегрузку информацией. — Так как, Дольная? Мир, дружба, жвачка? — Да я — за! Знаешь, мне как-то тоже уже приелось. Чем скрепим союз? — Кровью Ала! — Ленка кровожадно ухмыльнулась и потерла руки. — Быть тебе через год госпожой Снеговой, мое слово!