Дыхание в басовом ключе

Надо сказать, что возвращалась к своим рокерам я в превосходном настроении. Ну кто бы мог подумать, исходя из того, как этот день начинался, что все так замечательно сложится? И работу я получила, и с Олегом помирилась (а ведь при его-то характере он в состоянии дуться сутками), и с Ленкой отношения, похоже, наладились, и даже в конверте, врученном мне Ханом, оказалась вся сумма, а не половина, как я ожидала. К тому же не в долларах, а в евро. Конверт я оставила на тумбочке под зеркалом, с подробными инструкциями брату, сколько и куда девать. Первым пунктом был, конечно же, велосипед. Господи, я уже предвкушала увидеть счастливые Данькины глазенки! Потом, в порядке очередности, наши «кредиторы», насколько хватило. Я, кстати, попыталась вернуть долг и Боженовым, но Ленка, стоило мне только заикнуться об этом, безапелляционно заявила: — Виктория, ты что, со всеми остальными уже рассчиталась? — Нет, но… — Я выгляжу как человек, которому не хватает на хлеб с икрой? — Нет, но… — Вот и славно. Когда в твоем списке останется одна-единственная фамилия — наша — тогда и поговорим! — Лен, я… — Да что ты заладила? Ты мне лучше другое скажи, — Ленка осмотрелась по сторонам и наклонилась ко мне, понизив голос до шепота: — Чего мелкому на окончание учебного года дарить? — Учебный год? — расхохоталась я. — Лен, он же в садике. — И что, теперь, значит, и без подарков, что ли? Не мешай мне баловать ребенка. — Ох, даже не знаю… Может, каску? Мы велосипед как раз собираемся покупать. — Каску? Велосипедную? — Боженова задумалась и постановила: — И перчаточки еще нужны. И такие штучки на коленки, как их там? И костюмчик специальный. А лучше несколько на смену… Всё! Боженова выпала из реальности. Я уже вижу, как она скупает полмагазина. Вот транжира, хлебом не корми, дай чего-нибудь купить. Причем, что самое интересное, тратится она по большей части не на себя. Ленка просто обожает покупать вещи кому-то. Родителям, Ромке, Даньке, подругам, даже мне иногда. Всегда оправдываясь тем, что «ой, там такая акция была, ну совсем копейки». Ага, сплю и вижу эту акцию в бутике Прада, откуда она приволокла мне ту самую юбку, в которой я была с утра. До Дома пионеров я добралась на удивление быстро. Видимо, моя фортуна окончательно решила повернуться к лесу задом, ко мне передом, если даже питерские послеобеденные пробки решили временно рассосаться. Правда, я немного задержалась на входе, роясь в своей необъятной сумке в поисках голубой карты-пропуска, которую Хан вручил на прощание, но и тут удача меня не покинула. Нет, пропуск я не нашла. Зато суровый охранник, окинув меня оценивающим взглядом, неожиданно улыбнулся и спросил: — Ты, что ли, Вика? — Ага. — Так заходи, чего встала? — Пропуск ищу. — Какой пропуск? Они мне уже все мозги проели — приехала, не приехала… Ты им вообще кто? — Я, дядя, им ударник. — Юморная… Заходи давай! Ударник, блин. На второй этаж я буквально взлетела. Как будто этим можно было наверстать то время, что сидела у Боженовых. Дверь была открыта настежь; из студии, приспособленной под репетиции, слышался гомон голосов, смех и бренчание пианино. Подходя, я еще подумала, что вряд ли три человека могут создавать такой шумовой фон. Как оказалось, я не ошиблась. В комнате, кроме уже известных мне Шеса и Дэна, было еще человек пять. На одного из них, стоящего прямо в центре студии, я и уставилась, забыв обо всем на свете. Вот скажите мне, как бы вы себя повели, обнаружив неожиданно для себя в наибанальнейшем месте героя любимого фильма? Я просто брежу «Властелином Колец». Смотрела все части раз по десять, наверное. Могу цитировать с любого момента. Знаю подноготную всех актеров. И вот сейчас стою я на пороге Богом забытой балетной студии, где-то в Питере, и таращу глаза на Орландо Блюма собственной персоной. В образе эльфа Леголаса. А эльф (или все же мистер Блюм?), что-то попутно жуя, в свою очередь таращится на меня. Я было подумала, что у меня глюки. Но тогда, наверное, сказочный персонаж предстал бы предо мной в том же виде, что и в фильме, да? То есть, лук, стрелы, туника и так далее по списку? Этот же был в рваных джинсах, держащихся на бедрах на одном честном слове, в растоптанных шлепанцах и ярко-желтой майке с надписью «убил бобра — спас дерево». Дожевав, он махнул в мою сторону покрытой геометрическими татуировками рукой с зажатым в ней куском пиццы, и повторил вопрос охранника: — Ты, что ли, Вика? Ответить мне не дали. Шес, мгновенно повернувшись в мою сторону и отвлекшись от какого-то спора с Дэном, расплылся в такой счастливой улыбке, что мне стало страшно. И прежде, чем я успела обдумать, с какой стати ударнику насколько радоваться при виде меня, он вскочил с дивана и ринулся к коробкам с пиццами, сложенными стопкой прямо на полу. На ходу он зычно рявкнул на весь этаж: — Жрица явила свой светлый облик! Час трапезы пробил, гоблины! За ним тут же, оставив свои дела и счастливо скалясь, потянулись все остальные. Боже, куда я попала? Громкий топот и смех сзади заставили меня посторониться и пропустить запыхавшегося Хана. Он, не останавливаясь, потрепал меня по волосам и двинул в уже знакомом направлении — к еде. Бегущий следом за ним длинноволосый гот с хорошо развитой мускулатурой и бесчисленным количеством серег и пирсингов всевозможных видов и размеров, напротив, притормозил возле меня и, склонив голову к плечу, поинтересовался: — Вика? — Да? — Ви-ка! — гот подхватил меня в охапку и, чмокнув в макушку, потащил к остальным. — Вика, я тебя люблю! — Фуки! — Шес, в отличие от некоторых, дар речи от такого финта не потерял. — А что «руки»? — опустив меня на пол и ловко подцепив кусок пиццы, уточнил гот. — Две штуки — полный комплект, в отличие от некоторых! — Ши опяшь по моему шфафу шарилша? — полный рот мешал барабанщику внятно выражаться, но наставленный на любвеобильного гота палец абсолютно однозначно указывал на "вырви глаз"-розовую футболку со скромной надписью «Самый Главный». — А тебе, типа, жалко, да? У меня футболок чистых не осталось. — А в стирку? — А нафиг? — А в морду? — А, пофиг! — Грег, блин! Достал уже! Мне скоро самому будет нечего носить! — Так постирай. — Грег… — угрожающе начал подниматься Шес, но был тут же заткнут моим личным эльфийским глюком. В буквальном смысле заткнут. Тот ловко всунул ему в рот треугольник пиццы и, не обращая внимания на злобный взгляд, потрепал по щеке с трехдневной щетиной, напоминая: — Спокойно, гоблин, тут дама. — О, фама! — спасибо тебе, глюк, огромное, я прямо мечтала переключить внимание этого психа на себя. — Фама, тебя фде ношило? Мы фут футь не шдохли ш голофухи! — А я тут причем? — нет, ну что за претензии? — Кто вам есть мешал? — Он! — указательные пальцы всех в комнате, как по команде, нацелились на Дэна. — Эта зараза, — пожаловался Хан, сражаясь с бутылкой Кока-Колы, — заявила, что ты тоже голодная, поэтому пока ты не приедешь, есть никто не будет. А теперь скажи мне честно, детка, ты голодная? Дэн сделал перепуганные глаза, показал спине Хана язык и, приложив ладони к груди, зашептал одними губами «плиз, плиз, пли-и-из». Противиться этому было невозможно и я, с трудом сдерживая смех, подтвердила: — Очень! — А чего тогда не ешь? — поинтересовался сказочный персонаж. — Да, точно, — вскинулся Шес, — ешь, что мы, зря ждали, что ли? Судя по тому, что остальные на него тоже реагировали, глюк был все же реальным. Или коллективным? Может, они здесь что-то такое курили, а мне оно передалось по воздуху? Интересно, психоз передается воздушно-капельным путем? Я продолжала рассматривать странную галлюцинацию в упор, ничуть не смущаясь его ответного взгляда, но, когда тот вопросительно приподнял брови, все же не выдержала и спросила: — А ты кто? — Леголас, — нет, ну, а какой ответ я ожидала? — Значит, все же глюк, — прошептала я и замерла, не ожидая наступившей вдруг тишины. Они даже жевать перестали. Один удар сердца, другой… И тут они, один за другим, начали дико ржать. Именно ржать. Как кони. До слез, со всхлипами, с поколачиваниями руками по полу и похрюкиванием. Первым пришел в себя Хан. Оттерев тыльной стороной ладони слезы, он еще раз глубоко вдохнул через рот и выдавил: — Молодец, доставила! Моя ошибка. Давай знакомиться. — Ага, — я быстренько засунула в рот кусок пиццы, дабы не сморозить еще какую-нибудь глупость. — Секс, — ткнул он пальцем в эльфа, — наркотики, — в Шеса, — рокенрол, — в себя. — Кофе, — повернулся он к Дэну, — и племяшка, — покрутился из стороны в сторону и уточнил: — А Лизка где? — Что? — опешила я. Он хохотнул и продолжил уже нормально: — Так. Меня, Шеса и Дэна ты уже знаешь. — Да. — Я, кстати, делаю бас-гитару. Глюка в миру зовут Дмитрием, — эльф отвесил полный достоинства поклон и буркнул «здрасте», — но отзывается он на Леголаса. Догадайся с трех раз, почему? Димон мучает ритм и соло-гитару, таскается по бабам и собирает майки с идиотскими надписями. Дима, который глюк, который не глюк, милостиво склонил голову, соглашаясь со всем вышесказанным. — Это, — Хан вытащил из-за дивана гота, — Грег. Он наш звукорежиссер. Не пугайся, он хороший. Если кормить вовремя. — А Грег — это от Григорий, да? — мне всегда было интересно, как они себе эти прозвища придумывают. — Какой Григорий? — не понял гот. — Грег — это от Грег! — Тебя разве не Гриша зовут? — Нет, Леня. А почему меня должны звать Гришей? — А откуда тогда кличка такая — Грег? — Какая кличка? — изумился он. — Фамилие у меня такое. Грег. Грег Леонид Николаевич. А что не так? — Все так, забей, — отмахнулся Хан. — Продолжим. Так, где Лиза? Лиза?.. Черт, только что же тут была. Ладно, идем дальше. Вон те братцы-кролики — Шэка и Тэка, — ткнул он в двух парней, сидящих на одном диване с Шесом. Одного из них я узнала — тот самый босоногий блондин, что впустил нас, когда мы с Романычем приехали в первый раз. Второй был как две капли воды похож на него, только брюнет. — Шэка, белобрысый который, электрик. А Тэка — помощник Грега. Они, к слову, не близнецы. Шэка старше на полтора года. — А зачем вам электрик? Нет, ну правда, зачем рокерам электрик? Может, у них еще и сантехник свой есть? — О! — влез Дэн. — На то есть несколько веских причин. Шэка в хозяйстве вообще скотинка незаменимая. Белобрысый потянулся отвесить юмористу затрещину, но тот ловко увернулся и продолжил вещать: — Во-первых, это круто. Прикинь — ни у кого нет, а у нас есть! Во-вторых, при необходимости, он делает вторую ритм-гитару. Так что Димону руки можно ломать спокойно, а это огромный плюс. Иногда очень хочется. Ай! — теперь Дэн уворачивался уже от эльфа. — В-третьих, Женька делает изумительный в своей отвратительности кофе, после которого любой другой кажется райским нектаром. В-третьих… — В-третьих уже было, — подал голос Шэка, с интересом следящий за собственной характеристикой. — Тогда, в-четвертых, он шестым чувством чувствует, когда нужно вставить «м-м-м, да ты что?», что превращает его в просто незаменимого собеседника. Ну и самое главное, в-пятых, когда у Шеса бессонница, он ночи напролет режется с ним в преф, спасая тем самым нас от этого тяжкого оброка. — Ну и сущая мелочь, — перебил Шес. — Витек, ты себе не представляешь, насколько это удобно, когда светорежиссер свой. — Так он светорежиссер, а не электрик! — дошло до меня. — Ну, — протянул Шэка, хитро косясь на Дэна, — когда синтезатор вместо флейты начинает выдавать контрабас, потому что кое-кто пролил на него сладкий липкий кофе, паять плату приходится тоже мне. — Тебе было бы легче, если бы кофе был не сладким и не липким? — надулся рыжий. — Конечно! Мне б тогда пришлось говорить на два слова меньше. — А почему Шэка и Тэка? — все же любопытство кошку сгубило. — Не знаю, — Шэка почесал в затылке. — Дэн так ляпнул как-то, оно и прилипло, — все повернулись к рыжику. — Шэка на иврите розетка, тебе подходит. А Тэка — вилка, потому что все время с тобой, — пояснил Дэн. — Серьезно что ли? — присоединился к нам Грег. — Прикольно. А я думал Шэка-Жека. — А почему на иврите? — продолжила допытываться я. — А почему нет? — пожал плечами клавишник. В это время в студию заглянула миловидная молодая девушка, я бы даже сказала — девчонка. Лет семнадцать-восемнадцать от силы, коротко остриженные темно-каштановые волосы забавно топорщатся на голове, подчеркивая высокие скулы и широко распахнутые глаза. Одета и накрашена новоприбывшая была так, как вроде только пять секунд назад сошла с обложки дорогого модного журнала. Картинка, а не девушка. — О, Лизка! — заметил ее Хан. — Подь сюды. Лиза — Витек, Витек — Лиза. Витек — наш ударник на пятницу, Лиза — наш стилист на форевер! Ты не смотри, что молоденькая, — повернулся гитарист ко мне, — в своем деле равных ей нет. Кстати, Лизавета свет батьковна, в пятницу Вике нужно сообразить что-нибудь типа… — «Что-нибудь типа сообразить» тебе и Грег может, — у Лизы оказался красивый, но стервозный голос, — из собственного гардероба. Или уже из Шесова, судя по тому, что я вижу. А с Витьком я сама разберусь, капиш? — и, окинув меня взглядом, добавила: — Я подберу несколько вариантов, потом вместе посмотрим, хорошо? Не пугайся, как Шеса не одену, я ж не зверь какой! — Кстати, Лиза — это от Елизавета, — не удержался от подкола ударник. — Да ты что? Вау! В жизни бы не догадалась. Ну, а вы? — А что мы? — Дэн — наверняка сокращение от имени. Денис или Данила? — повернулась я к клавишнику. — От имени, да, — согласился тот, но от какого не уточнил. Ну, не больно-то и хотелось. — А Хан? — Хан — это от рожи, — хохотнул Шес. — Ты посмотри на него. Типичный Шайтан-Батыр. — А сам? — Я? Ну, можно сказать, тоже производное от имени. — От какого? — что-то мне ничего подходящего в голову не приходит. — Витек, ну ты же умная девушка. Вон, Дэна раскусила. Давай сама, а? Догадаешься, я тебе печеньку дам. А узнаю, что кто подсказал, — делано насупился он на присутствующих, — у того печеньку заберу! — Давай вместо печеньки — Дукати? — Какой Дукати? — он почему-то вмиг растерял дурашливость и как-то недобро сощурился. — Твой Дукати, — вот никогда я не умела остановиться вовремя. — Зеленый. Такой красавец. Дашь покататься? — Не дам, — выдохнул он сквозь зубы и уже совсем серьёзно, даже зло, добавил: — Если ты закончила с реверансами, поехали. — Да… — мне было жутко неловко, хотя я и не очень-то хорошо понимала, что такого сказала. — А куда мы едем? — Ударника из тебя делать. Сэмик не здесь. — Сэмик? — опять эта неловкость. Но не мог же он в самом деле расчитывать, что я с ходу всех запомню. — Прости, я… Это кто? — Это учебная ударная установка, Витек. Я же, кажется, уже объяснял… Ладно, спускайся, а я через минуту приду, только заберу из своей тачки кое-что. И, буркнув себе под нос что-то вроде «и за каким х*м я в это влез?», вышел из студии. Было неловко. А ещё немного обидно. Да, я язва, ехидна, и фильтровать базар, как нынче принято говорить, не умею от слова совсем. Да, порой лезу не в свое дело. Но тут… Я категорически не понимала, что же такого сделала, что вызвало столь бурную реакцию ударника Рельефа. — Вика, — подошел ко мне Хан. — Не бери в голову, всё уладится. — Знаешь, — не сдержалась я, — у меня просто голова кружится от обилия информации. Столько всего свалилось за сегодня. Вы простите, если что не так… — Да всё так, — перебил он. — Один вечер. Одно выступление. Штука твоя. И с Шесом, при желании, вполне можно найти общий язык, поверь. Верь, не верь, а что мне оставалось делать? В конце концов, это не католическая свадьба. Несколько дней как-нибудь потерплю.