Дыхание в басовом ключе

Стандартный «кофейный» вопрос всплыл уже на въезде на Невский. Нельзя сказать, что я его не ожидала, и, тем не менее, он неприятно резанул ухо: — Ты кофе пьёшь? Ну, вот и приехали. Знакомы без году неделю и предпосылок к продолжению знакомства, мягко сказать, никаких. К тому же, я вроде как не Клаудия Шиффер на званом обеде. Грязная, потная как мышь и уставшая как собака, со встрепанными волосами, неаккуратно затянутыми в некое подобие косы, без малейших намеков на косметику… Ему что, настолько все равно, кого тянуть в свою постель? Ну уж нет, я-то не настолько оголодала. К тому же, между нами девочками, он мне абсолютно не понравился. Нет, тело у него, конечно, шикарное, но характер… А эта подводка на глазах? И ведь, судя по его поведению, кто-то на это все ведется, причем, постоянно. Нет. К черту! К черту! — Нет, — абсолютно не стесняясь, соврала я. — И чай тоже не пью. — Да? Странно, мне казалось, в номере ты пила кофе. Ну пила, и что? Делаем лицо попроще и стоим на своем. — Я? Ты что-то путаешь. — Ну, да, наверное, — он помолчал пару минут и внезапно продолжил: — А знаешь какую-нибудь хорошую кофейню? Я честно попыталась найти скрытый намек в этом его вопросе, но всё никак не находила. Кофейня… Кофейня… Ну, знаю, конечно. Каждое утро там пасусь, но как это поможет ему затянуть меня к себе? Любопытно… — Ну, знаю. А что? — Хорошая или проходной двор, вроде «Старбакс»? — Да нет. Там замечательный кофе делают, на любой вкус. А латте с карамелью у них вообще лучший в городе, — заметив ехидную улыбку, добавила: — Так говорят. — Слушай, будь другом тогда, — ну-ну, и?.. — Заскочи к ним утром по дороге, купи мне, ну хоть этот знаменитый латте? Мне «Старбакс» уже поперек горла стоит. Сделаешь? — Да без проблем, — я с трудом сдерживалась, чтоб не начать смеяться. Вот клуша мнительная, опять напридумывала себе глупостей. — Тогда до завтра, — мы как раз подъехали к гостинице. — Завтра к восьми в студию. Не опаздывай. И возьми с собой вещи переодеться, — ага, а то я сама не догадалась уже. — Не опоздаю. Спокойной ночи! — Ага, — Шес придержал уже готовую захлопнуться дверцу. — У тебя как, кстати, с отгулами на работе? До пятницы включая, ты все время с нами, надеюсь это понятно? — С отгулами не очень, — призналась я. — Но завтра у меня и так выходной, а там что-нибудь придумаю. — Возьми больничный, — предложил Шес. Эх, самый умный, да? — Не дадут. У меня участковый врач — зверь. Больничный даст только по предъявлению трупа. — Не проблема. Дашь Гудвину данные поликлинники, он договорится. Ладно, езжай осторожно. Спокойной ночи. — Спокойной ночи. Шес хлопнул дверью и, по пути привычно натягивая на голову капюшон кофты, направился ко входу в гостиницу. Пинающий там ограду клумбы парень, тоже прячущий лицо под широким козырьком бейсболки, видимо поджидал именно его. Потому что тут же пошел навстречу, что-то ему сказал и, пропустив вперед, вдруг запрыгнул со спины, обхватив за шею рукой и навалившись всем телом. Высоченный ударник покачнулся, но резвенько скинул с себя любителя покататься на дармовщинку и отвесил тому подзатыльник. Оба весело и заразительно расхохотались, так громко, что даже мне в машине было слышно, и в обнимку ввалились в лобби. Как дети малые, честное слово! А я всю дорогу до дома не могла стереть с лица идиотскую улыбку. Мне почему-то очень понравилось, что на поверку Шес оказался не такой уж и сволочью. Нет, я, конечно, понимаю, что завтра он опять отчебучит что-нибудь такое, что заставит меня взвиться и начать поминать всех его предков, от австралопитека включительно. И нет, я не воспылала вдруг внезапной и неудержимой любовью к этому фрику. Я все еще считаю его психом и самовлюбленным придурком. Просто всегда приятно удивиться в лучшую сторону. И черных точек, которые я мысленно рисовала над головой ничего не подозревающего рокера, стало на одну меньше. Я так расслабилась, что не удержалась от озорства и, остановившись на светофоре, послала ему смс-ку: «Имя-то у тебя хоть русское?» «Русское», — ответ пришел незамедлительно и, судя по тому, что вопроса «а хто эйто?» не последовало, Шес мой номер тоже уже записал. «Святослав?» «Чего это вдруг?» «А если шепелявить?» «Нет. Без шепелявить.» «Антон?» «?» «Я решила идти по алфавиту.» «Весь справочник?! Новое правило. По одному имени в день.» «На прошлое не распространяется! Так Антон?» «Нет. Иди спать!» Дома меня ждал еще один приятный сюрприз. Вы не поверите, но Олежек приготовил мне ужин! Представляете, сам, по собственной инициативе и без каких-либо намеков с моей стороны. Вот оно, счастье! Есть не хотелось, но и пропустить такое событие было никак. Поэтому я быстренько накатала благодарственное письмо в двух томах и засунула под крышку сковороды с котлетами. Пусть знает, как я его люблю и ценю. Он у меня самый лучший, хоть и оболтус! Выкупавшись и уже практически засыпая на ходу, я на секунду заскочила к своему зайчонку. Только глянуть одним глазком, только послушать, как он сладко сопит под одеялком, только убрать прилипшую к вспотевшему лобику челку, только прижать на мгновение его теплое и сонное тельце к себе, только… Утром меня разбудил тычок пяткой под ребра и недовольное бухтение в ухо: — Мама, шла бы ты к себе. У меня кроватка для деток, ты что, не видишь? Маленькое чудовище. Когда он успел стать таким взрослым? Еще вчера лежал поперек люльки и агукал, а теперь «мама, шла бы ты к себе». Внезапно Данька потянулся ко мне, уже начавшей вставать с кровати, и сонно заявил: — Можешь меня поцеловать! Ну, могу, так могу. Я в удовольствие потискала его смеющуюся и брыкающуюся тушку и, сдав с рук на руки пришедшему на шум нашей возни дядьке, убежала к своим рокерам. Шес обещал, что сегодня будет настоящая репетиция. Все по-взрослому, как он сказал. Наверное, это должно было прозвучать грозно и пугающе, но я была полна энтузиазма и предвкушения, а потому летела к ним, как на крыльях. Вот знаете, чем отличаются звезды от обычных обывателей по утрам? А ничем. Эта мысль пришла мне в голову, когда я, приехав к означенному времени в студию, обнаружила спящего на диване в обнимку с подушкой Хана и еще более встрепанного, чем вчера, Шеса с красными опухшими глазами, то ли засыпающего сидя, то ли очень медленно моргающего. Дима, не менее сонный, чем остальные, и подрастерявший где-то в неге раннего утра свой эльфийский лоск, склонив голову к плечу, пальцами разбирал встрепанные спутанные волосы. Без особого успеха. На подоконнике с закрытыми глазами сидел Грег и лениво курил в форточку, время от времени перебивая до неприличия бодрого и довольного как слон Дэна, бегающего, как заведенного, по комнате и увлеченно о чем-то вещающего. Он, впрочем, прервался на полуслове, как только я вошла, так что истории была не судьба завершиться. Судя по благодарным улыбкам Шеса и Грега, зла на меня за это они не держали. Ударник встрепенулся, увидев в моих руках контейнер с картонными стаканами кофе на всю честную компанию и, завладев одним из них, кажется, впал в нирвану. Не зная заранее, сколько их будет, я взяла восемь. Но лишних не осталось. Леголас тут же присвоил себе два и, отпивая попеременно то из одного, то из другого, пнул коленом сладко спящего Хана. Бритоголовый султан по-детски чмокнул губами и, пробормотав: «Да, Юлечка, уже встаю», перевернулся на другой бок. Дэн тут же хитро ухмыльнулся и, опустившись рядом на колени, прошептал ему на ухо: — Вставай, зайка… — Мммм… — Мой герой, труба зовет! — Аха… Ну, солнышко, еще пять минут. — Рыбонька, если ты сейчас не встанешь, я тебя поцелую… — Ммм… Чего?! — Хан подскочил, как ошпаренный, отпихнул хохочущего Дэна и, выхватив у него стакан с кофе, обиженно пожаловался: — Мне Юлька снилась. Блин, как я соскучился! — А чего она в этот раз не поехала? — отозвался Грег. — Ну куда ей ехать? Сессия на носу. И так всю зимнюю из-за токсикоза запорола. Хан устало потер лицо ладонями и собрался было ещё что-то добавить, но осекся, увидев меня. — О, привет Вика. — Витек сегодня наша кофейная фея, — заявил Дима. — Вик? А ты косу плести умеешь? Возиться с его волосами оказалось на удивление приятно. А еще было что-то жутко семейное и уютное в том, как Шес, закрыв глаза, кайфовал со своим кофе, как хмурился Хан, тоскуя по подруге (или жене?), и как весело разорялся Дэн, пытаясь расшевелить его какой-то историей, как Димка, растерявший всю свою надменность, что-то мурчал себе под нос, пока я пыталась расчесать его шевелюру. Наедине друг с другом они вели себя совсем не так, как в присутствии посторонних. Где тот плюющий на всех и вся ударник Рельефа, успевший пересобачиться со всеми журналистами Москвы? Разве это он спрашивает нас, не сходить ли в киоск за вафлями? Где не пропускающий ни одной юбки эльф? Разве он позволил себе хоть один выходящий за рамки приличия взгляд в мою сторону? Сейчас им не нужно было играть на публику, строить что-то из себя, чего-то доказывать. И это чувствовалось в каждом взгляде, каждом движении головы, каждом смешке и каждой улыбке. Они мне нравились такими. Это было… уютно. — Ты где сегодня? — поинтересовался Дэн у собравшегося уходить звукорежиссера. — Поеду к Юре, на сцену посмотрю. А то у них вчера какие-то терки там были. Гляну, может кого попугать надо, — Грег выразительно задвигал пирсингованными бровями. — Если что, Тэка тут. Допив кофе и порешив, что за вафлями идти поздно, а за новым кофе рано, мы, наконец, приступили к тому, зачем, собственно, и собрались — репетиции. Мы с Шесом направились к ударным, пардон, к Фросе, гитаристы — к широкому металлическому стенду у двери, на котором стояло штук пять гитар, включая и самую обычную: дворовую, деревянную, с потертым грифом и яркими наклейками на корпусе. А Дэн, почему-то, плюхнулся на диван. И так там и сидел, листая какой-то журнальчик, все то время, что ребята и я (а точнее Шес, решительно отбивающийся от моей помощи) настраивали инструменты. В сторону синтезатора клавишник даже не смотрел. Я, конечно, не специалист, но разве его не надо включить там, проверить? Но, никто вроде не возражал, так что, наверное, так и надо было. Разобравшись, наконец, с барабанами и убедившись, что мне удобно, а гитаристы подключились к усилителю, Шес раздал всем по толстой папке с нотами и скомандовал: — Ну что, поехали по порядку? — Первый готов, — отозвался Хан. — Второй готов, — это Леголас. — А я б поел, — задумчиво протянул Дэн. Шес посмотрел на него, как на маленького несмышленого ребенка, и ласково потрепав по волосам, безапелляционно скомандовал: — Деточка, к станку. — Злые вы, уйду я от вас, — заявил рыжий и, отставив вверх пятую точку, принялся с упоением копаться в диванных подушках, все так же напрочь игнорируя синтезатор. — Кто опять лапал? Я же вчера здесь оставлял? Ага! — с победным воплем призера олимпийских игр выудил на свет божий… микрофон. — Ну что, девочки, — он хитро подмигнул парням, и повертел майк над головой. — Приступим? — Довыпендриваешься, — беззлобно рыкнул Хан. — Я даю отсчет. Раз. Два. Раз. Два. Три. Че… — Он, что, — перебила я, — будет петь? — Скажи спасибо, что не танцевать! — А чего это? — тут же набычился Дэн. — Я, между прочим, хорошо танцую, в отличие от некоторых! И, подняв руки над головой, принялся нарочито развязно вихлять бедрами, пискляво подпевая сам себе, явно кого-то пародируя: — Give it to me, baby! O-ou! O-ou! Ребята начали смеяться, швыряться в него всем, что попадало под руку, и умолять прекратить измываться над их тонкой душевной организацией и эстетическим восприятием. Шес вообще бухнулся на колени и, подняв взгляд к потолку, молился: — Боженька, дай смерти. Не откажи, Господи, не для себя же прошу! На общем фоне мой вопль прошел бы незамеченным, если бы я не вскочила и не ткнула Дэну пальцем чуть ли не в нос: — Это ты! — Ась? — смутился Дэн. — Я склоняюсь к тому, что бы согласиться… — Нет, правда! Я тебя узнала! — еще бы не узнать, после того, как он так вильнул бедрами — его коронное движение. — А я всё голову ломаю, кого ты мне напоминаешь! Ты Даниэль Боровски! — Виновен, каюсь. И? — Дэн склонил голову к плечу, хитро щурясь. — И что ты тут делаешь? — В шахматы, # непечатно #, играю! Как что это выглядит? — Нет, я имею в виду, ты как сюда попал вообще? Ты же был знаменитым, звездой MTV, а потом вдруг пропал. И вот нашелся тут… Что с тобой произошло? — Не знаю, — улыбнулся рыжик. — Наверное, просто повезло.