Дыхание в басовом ключе

Ночью Данька безошибочно подкатился мне под бок и заграбастал руку в качестве подушки. Никакие полусонные манёвры по спихиванию этого маленького собственника нужного эффекта не возымели. А потому утро началось с тихого ругательства, опытно замаскированного под шипение, и неуклюжих попыток размять затёкшую конечность. Пока я сражалась с собственным самообладанием и пыталась выдать гримасу боли за лучезарную улыбку по поводу не менее лучезарного солнечного дня, мелкий козлёнком прыгал по кровати, лез обниматься, целоваться, периодически хватаясь за несчастную пострадавшую часть моего тела, и горланил во всю силу своих маленьких, но хорошо развитых лёгких: — Ура! Ура! Ура! Мы идём в зоопарк! — Даня, — не выдержала я, — можно подумать, ты никогда в зоопарке не был! — С дядей Шесиком — не был, — счастливо проорал ребёнок и с коварной лыбой на пол-лица унёсся завтракать. Да-а-а… Кажется, у мелкого большие планы на сегодняшний день. Может, стоит предупредить нашу добровольную няньку? Хотя нет, пусть лучше сюрприз будет. А то как-то слишком легкомысленно он вызвался на этот пост. Сразу видно человека, ни разу в жизни не сидевшего с чужими детьми. Со слегка неуправляемыми чужими детьми. Помнится, у него были железобетонные понятия о твёрдой руке, личном примере и правильном воспитании? Вот, пускай наслаждается. Кстати, нянька. Вы в курсе, насколько сложно найти вменяемую няню для четырёхлетнего мальчика, согласную немного покататься по стране и не запрашивающую за свои услуги годовой бюджет государства средних размеров? Я вот не знала. Никогда об этом не задумывалась, если честно. Раньше как-то без надобности было. Почти до полутора лет с Даней сидела я, а потом, когда папа заболел и мне пришлось в срочном порядке искать работу, он пошёл в садик — сразу на полный день плюс продлёнка. Тяжело, конечно, было поначалу, пока он не привык. Зато, вся эта нервотрёпка с няньками обошла меня стороной. И вот настало время сделать для себя открытие века — оказывается, няни бывают разные. Есть относительно дешёвые. Они приходят к полудню и уходят сразу после. Согласны накормить ребёнка тем бутербродом, что вы сами приготовите с утра, или, в крайнем случае, разогреть какой-нибудь магазинный полуфабрикат. Готовы позволять пытливому уму часами «просвещаться» напротив зомби-ящика, пока они выясняют супер важные вопросы с оппонентом из другого города по вашему же телефону. В той или иной мере большинство обнаруженных мной кандидатур были из этой серии. Были, конечно же, и другие. Согласные приходить в любое время. Считающие, что ребёнок должен питаться свежесваренным супчиком, а не растворимой только в кислоте лапшой. Готовые часами собирать пазлы, разучивать стишки, рисовать, клеить, гулять… Этих было мало. И дорого. Очень дорого. А были и те, кого направляли из агентства. Они, в большинстве своём, сочетали в себе качества двух предыдущих категорий: к обязанностям относились, как первые, а цену заламывали, как вторые. И ни те, ни другие, ни третьи не были готовы к пусть временному, но переезду. Умом я понимала, что паниковать рано. Время ещё было, искать я только начала, да и как-то же другие люди справляются. Значит, и я справлюсь. В чём-то уступлю, в чём-то настою. Найду ещё. И, тем не менее, терпкий привкус сомнения уже чувствовался на языке. Ну не приспособлена я для решения бытовых вопросов! Никак, абсолютно никак не приспособлена. Дайте мне ударные, дайте моё любимое фортепиано, дайте разглагольствовать часами о композиторах Викторианской эпохи, дайте, в конце концов, ветер в лицо и сто пятьдесят лошадок под седлом! Но ради Бога, оставьте меня в покое с нянями, бюджетом и покупкой нового дивана. Вот только, если не я, то кто? Олег тоже не ахти какой приземлённый человек. Он, пожалуй, ещё больший лунатик, чем я. Его б воля, так кроме ринга и рыбалки ничего и не надо. Раньше нас с ним отец в чувства приводил. Вот папа наш, ух какой мужик был! Стена. Кремень. В одиночку воспитал двоих детей, параллельно умудрился подняться по карьерной лестнице до замдиректора завода, и при этом ни разу ни я, ни мой брат не почувствовали себя хоть в какой-то мере обделёнными родительским теплом и заботой. Как он так умудрялся? А может, потому мы с братом и выросли такими разгильдяями? Привыкли за отцовской спиной прятаться, а теперь вот мне приходится взваливать на себя все бытовые вопросы. Потому что у меня Даня, а значит, мне нужнее. А Олег… Ох, обожаю его, но это Олег. Этим всё сказано. Как ни крути, а мужик у нас в доме — я. Хреновый мужик, надо признать, но какой уж есть. Хотя, справедливости ради отмечу, что в последнее время брат очень сильно изменился. Стал увереннее, настойчивее, появилась какая-то властность и, тьфу-тьфу-тьфу боюсь сглазить, ответственность. Особенно сильно это проявлялось во всём, что касалось непосредственно меня или Данила. Иногда мне даже казалось, что за нас он и в самом деле способен убить. Вот, например, вчерашний инцидент с ударником Рельефа. Не побоялся же и не постеснялся идти качать права. Звезда, не звезда, а без братнего одобрения даже не рыпайся. Не знаю, о чем конкретно они говорили и к каким выводам пришли, но уверена, что Олег в красках обрисовал грядущие последствия для здоровья потенциального ухажера, если посмеет обидеть меня. Про Кирилла я вообще молчу. Его я бы и сама с удовольствием пристукнула где-нибудь в тихом уголочке. И за всё хорошее и так, на всякий случай. Одно смущало: что ж я так оробела и впала в какой-то ступор, когда случай-то представился? В кафе мы приехали на удивление вовремя. На удивление, потому что с Данькиным выпендрёжем просто невозможно не опоздать. То мы завтракаем по часу, то закатываем истерику по поводу утреннего умывания, то уже на подходе к машине вспоминаем, что забыли рыбок покормить. И всё. Убейся об стенку, а уже никто никуда не идёт. Вдруг завтра война, а у нас рыбки некормленые? Выбирая между перманентным опозданием везде и всюду и бьющимся в истерике ребёнком, я с завидным постоянством выбираю первое. И, прогибаясь под четырёхлетнего тирана, каждый раз даю себе зарок: в следующий раз проявлю характер, настою на своём, докажу, что собака крутит хвостом, а не хвост собакой. И… И вполне ожидаемо, опять спускаю на тормозах. Вот всё же понимаю, а на деле… Но сегодня мы, как и было договорено, в девять-ноль-ноль предстали пред ясны очи «шпалы и фрика», готовые к труду и обороне. Даня не только обошёлся без истерик, но ещё и меня подгонял всю дорогу. Чем-то Шес его привлёк. Обычно он довольно подозрителен и не вешается на незнакомых дядей. Вот тёти — это уже другой разговор. Всех девочек, вне зависимости от возраста, мы горячо любим по определению. Даже медсестёр в поликлинике. Маленький ловелас растёт. — Привет, клоп! Дай пять, — Шес протянул Даньке ладонь, и тот от души и со смаком хлопнул. — Что хотите на завтрак? — Мы уже завтракали, — я попыталась отнекаться, но меня тут же сдали с потрохами. — Я кушал только ма-а-аленькую булочку, — заявил этот троглодит, забывая про яичницу и два помидора вприкуску. — А мама вообще не завтракала. — Вот и хорошо, — Шес, не вставая, ногой отодвинул стул справа от себя, предлагая мне устраиваться. — Я тоже голодный. Что будешь, мелкий? Кстати, я обратила внимание, что Шес никогда не называл моего сына по имени. «Твой ребенок», если говорил со мной. «Клоп» или «мелкий», если обращался к нему. Но не Даня. Словно возводил своеобразную стену или проводил границу. Помнится, как-то попалась мне на глаза одна статья о прозвищах и кличках. Так вот, психолог, написавший её, утверждал, что верный признак настороженности человека, это категорический отказ называть по тому имени, которым вы сами ему представляетесь. Он приводил два довольно распространённых в нашей повседневной жизни примера. Один из них мы традиционно считаем либо признаком врожденной вежливости, когда человек упорствует в своем желании звать вас по имени-отчеству, либо панибратства, когда вместо имени использует фамилию. А вот второй пример точь точь подходил Шесу. Так, многие женатые мужчины придумывают своим любовницам милые прозвища, зачастую перенося их с одной на другую. Он объяснял это подсознательным ожиданием неприятностей — вдруг, жена узнает, — и нежеланием допускать слишком близко в свою «другую» жизнь. Интересно, какой такой подлянки ожидал Шес от Даньки? Или, возможно, от меня? — Блинчики! — тем временем радостно возвестил Даня. Как говорится, «говно вопрос». В кафе он всегда заказывал одно и то же. — Панкейк, — перевела я для рокера. — С кленовым сиропом или яблочным повидлом. — Один панкейк, ясно. Будет сделано. А ты? — А мне латте, пожалуйста. Кофе побольше, молока поменьше, и без сахара. — А есть что будешь? — Да я не голодная… — и тут, в лучших традициях жанра, мой желудок оглушительно забурчал. Предатель! Проколотая бровь скептически выгнулась. — Тост, — сдалась я. — Я буду тост. — Какой? — Да любой! — Ты чего такая нервная с утра? — насторожился Шес. — Я тебя напрягаю? Ну прямо ясновидец. Ванга в штанах. Было что-то в том, как открыто и по-домашнему они с Даней общались, что заставляло меня нервничать. Семейная идиллия, блин! Напрокат. Особенно на фоне той самой «стены». Ощущения были сродни вспыхнувшим вчера, когда Кирилл заявил о своем страстном желании познакомиться с сыном. — Много чести, — буркнула я, притянула к себе меню и ткнула пальцем в первую попавшуюся картинку. — Вот этот. — Витёк, — Шес показал мелкому выбранное мной блюдо, заговорчески с ним переглянулся и подмигнул. Данька хихикнул и подмигнул в ответ. — Это макароны под сыром. — И? — признаваться в своей ошибке жутко не хотелось. Вообще, рядом с этим невозможным человеком меня всё время тянуло спорить и показывать свою мнимую независимость. — Я передумала. Хочу макароны. — Ты же не любишь макароны, — ну что за ябеда у меня растёт? — Люблю! — отрезала я. Что творю? Я же их вообще практически не ем. — Макароны в девять утра, — протянул ударник «Рельефа». — Клоп, твоя мать сурова, даже по моим меркам. И, прежде чем я успела что-то съязвить в ответ, вскинул руку, подзывая официанта. Пока москвич оформлял заказ улыбчивому пареньку, я осмотрелась. В самом кафе я бывала уже не однажды. Каждый наш с сыном поход в зоопарк заканчивался здесь. Но сегодня мне казалось, что абсолютно все посетители самым бессовестным образом на нас пялятся. Всё же Шес являл собой чересчур колоритное зрелище. Высоченный. Его рост бросался в глаза, даже когда он сидел. Тот же официант, стоявший за его плечом, возвышался над ним всего на голову. Специфическая одежда. Хотя, по сравнению с тем, как он одевался обычно, сегодня ударник был сама неприметность. Но окружающие-то не знали, что обычно всё ещё хуже. И, конечно же, глаза. Интересно, он подводку хотя бы на ночь смывает? Я не смогла сдержать улыбку, представив себе затянутого в кожу рокера, придирчиво пытающего консультанта в «Летуаль»: — А она точно гипоаллергенная? А не потечёт? А есть такая же со встроенным аппликатором? А какие ещё цвета есть? Нет-нет, синий не подходит к моему цветотипу… Вот остальные парни из группы вне концертов люди как люди. А этот… Чучело огородное. Неожиданно я поймала себя на том, что перестала психовать, и моя изначально язвительная улыбка постепенно окрашивается чем-то тёплым. Этого ещё не хватало! Ему опять удалось меня смутить, причём в этот раз он даже ничего не делал. — Так, — потревожил мои горестные раздумья сам их виновник. — Вы тут еду караульте, а я пойду прогуляюсь. — Куда? — непроизвольно вырвалось у меня. — По своим делам. — А… — Да ты иди, — замахал на него Данька. — Я маме сам объясню, — и, склонившись к моему уху, громко зашептал: — Зачем ты его спрашиваешь? Некрасиво говорить об этом вслух! И чему тебя в садике учили? — и, внезапно вскочив, побежал за мужчиной, оглушительно голося на всю кафешку: — Шесик, подожди! Я тоже писять хочу! Если и оставался в этом заведении человек, что в силу своей рассеянности или слепоты ещё не обратил на нас внимания, то теперь уже точно все взгляды были прикованы к нашему столику. Молодая парочка за соседним столом прыснула. Парень сочувствующе мне улыбнулся, а девушка одобрительно заметила: — Какой у вас славный и непосредственный мальчишка! Они такие сладкие в этом возрасте. И муж ваш молодец! Но я никак не отреагировала на это. Ни слова девушки, ни смешок её спутника, ни улыбки других невольных свидетелей этой сценки не смутили меня. А всё потому что с дивана у столиков в дальнем от нас углу зала, скрытого кадкой с декоративной пальмой, поднялся статный голубоглазый блондин и неспешным шагом направился в мою сторону. Я наблюдала за ним, как несчастная приговорённая на съедение мышь за подбирающимся удавом. Только сейчас я обратила внимание, насколько же он похож на Алека. Примерно одного роста, тот же тон волос, глаза, разворот плеч. Та же манера держать кончики пальцев левой руки в кармане штанов при ходьбе. Стрижка… Да, сейчас его волосы достигают плеч и он носит их гладко зачесанными назад. Но тогда, пять лет назад, он стригся делано встрепанным каре, почти, как Снегов. Боже, неужели Ал мне так понравился лишь потому, что настолько похож на… — Кирилл, — выдохнула я, когда он опустился на место, всего несколько минут назад освобождённое Шесом. — Что ты здесь делаешь? — Не поверишь, — мягко улыбнулся он, и снова схватил меня за руку. — Завтракаю. А это был Данила, да? Какое удачное совпадение! Вот и познакомимся…