Мы стерты в пыль

POV Артем Я сел на последнюю электричку, опускаясь на холодное и недружелюбное сидение где-то в середине абсолютно пустого вагона. В такое время можно встретить здесь лишь сумасшедшего или же жутко заработавшегося типа, но я не относился ни к одному, ни к другому. Да и, по правде говоря, некуда мне было ехать. Я просто не хотел домой. Желание убежать как можно дальше от моего Аля, скрыться в неизведанном направлении и больше никогда не возвращаться, непрестанно терзало изнутри и било по вискам, заставляя скулить от боли. И все не так, как вы уже напридумывали себе. Я чертовски его люблю, до безумия, до безобразия, но... Я боюсь увидеть его, боюсь вновь донести до сознания, что моя Принцесса больше ничего не видит! Каждый вечер, когда я прихожу, застаю его сидящим на диване в гостиной. Он всегда, ВСЕГДА!, ждет меня. Засыпает лишь когда переплетены наши пальцы, когда я обнимаю его и глажу по голове. - Почему не спишь, когда меня нет? - Я боюсь не проснуться. После этих слов мне и самому стало страшно. Как это - не различать границу между сном и явью? Однажды, на работе не смог запеть... Благо, это была всего лишь репетиция, но все же именно в тот момент я осознал. Закрыл глаза, чтобы сосредоточиться и вытянуть идеально чистую первую ноту, но так и застыл с открытым ртом. Темнота. Ребята из группы что-то говорили, касались меня, пихали, пытались привести в чувство, но что-то непривычное разливалось внутри, по всему телу, металлическими когтями впиваясь в душу. Это был мрак. Люди, лишившиеся одного органа чувств, обретают усовершенствование других, но то, что происходит чуть позже... Будто ты ныряешь в воду, пытаешься плыть к поверхности, но тяжелые камни, что привязаны к ногам, тащат ко дну. Жутко. Дрожь переходит в панику и хочется распахнуть глаза. Вот он! Целый мир! За плотными опущенными веками, за белой пеленой, за страхом остаться совершенно одному. Как понять, где ты спишь, а где нет, если ни снов, ни мира больше не видно?! С тех пор не могу находиться рядом с Аларисом. Все время, без конца и без края вспоминаю то состояние пропажи души, желание сбежать, задохнуться и одновременно, наконец, сделать глубокий вздох. Сколько дней подряд я уже прихожу домой после полуночи? Сколько ночей проветриваю голову в парках и на пустынных улицах? Когда последний раз мы занимались с ним сексом? Когда, в конце-то концов, смеялись или просто непринужденно болтали?! Я виноват. Я очень перед ним виноват, но по-другому не могу! Он изменился, он стал другим! Не моим чертовски талантливым авторитетом. Не моей разноглазой Принцессой. Не моим надоедливым, но таким любимым братцем... И да, я столько раз говорил ему до этого случая, что буду любить любым, что он нравится мне таким, какой есть, но сейчас... Я ужасен? Ненавижу себя. На часах два. В доме свет не горит и ключ, который я поворачиваю в замке, звучит словно звон цепей в старинном замке. Открываю дверь медленно, стараясь оттянуть момент, когда встречусь взглядом с пустыми глазами Аля, но его, на мое удивление, нет на привычном месте. Нет в гостиной, нет на кухне... Поднимаюсь в нашу комнату и застываю в дверях, видя его, сидящего на подоконнике, окутанного лунным светом. Такой одинокий и брошенный вид заставляет сделать кульбит мое сердце. Не могу пошевелиться, не могу ничего сказать. Стою как баран перед новыми воротами и смотрю на его бледные чуть впалые щеки, по которым протаптывают дорожки прозрачные ручьи. Ангел редко плакал. И почти всегда скрывал это ото всех. От меня в первую очередь. Хотел казаться сильным... Открываю рот, собираясь с мыслями и желая его окликнуть, привлечь внимание пустых глаз, но он начинает медленно двигаться, будто весь мир в замедленной съемке, будто все вокруг глупые декорации. Свешивает ноги, касаясь пальцами холодного пола и протягивает вперед руку. А что я? Собираю в себе разбитые осколки и подхожу, желая заключить изрядно истончившиеся пальцы в плен своих теплых ладоней, но вздрагиваю, уже почти совершив задуманное и отступаю на шаг, вспоминая тот ужас, что видел. Аль послушно ждет, но спустя пару минут безвольно опускает выставленную вперед руку. - Я сдаюсь. - приглушенно, еле слышно говорит он, но в моей голове слова раздаются громогласным колокольным звоном, а он продолжает, безжалостно руша мои барьеры, - Я сломлен, Артем. Когда ты рядом... Я могу сделать все, что угодно, но тебя нет. Я тебе не ну... - Нужен! Аа-аль! - хватаюсь за волосы, будто пытаясь выдрать. - Дослушай. Я тебе не нужен. Возможно, твоя душа еще сопротивляется этому, но твой разум уже давно сделал свой выбор. У "Нас" изначально не было будущего, но мы упорно прокладывали вместе с тобой эту дорогу. Теперь этим можешь заниматься только ты. Но тебе это не по силам. Мне жаль... Мой любимый ангел встает и сокращает дистанцию, что разделяет нас, убивает ее в корни. Касается, почти невесомо, кончиками пальцев моей щеки, проводит вверх до виска и спускается к подбородку. На секунду зависает, ощущаю, как его тонкие пальцы вздрагивают, а потом касаются моих губ. Смотрю на его слезы, не в силах оторвать взгляд и пытаюсь унять гул сердца, нарастающий с каждой секундой, превращающийся в тревожный скрежет. Не выдерживаю и хватаю его руку своей, покрывая легкими, дикими поцелуями кисть, запястье, всю руку, плечо. Судорожно обнимаю его, до сознания доходит, что он сдался и слышу его еле различимый шепот: - Я не всесильный, Артем... - слабый толчок в грудь, заставляющий замереть. Смотрю на его призрачную фигуру, будто вот-вот моя Принцесса исчезнет, а он прислоняется плечом к стене и уходит, на ощупь находя дорогу. Уходит в другую комнату. В ту, что раньше принадлежала ему. Но мне кажется, будто Аль уходит в другую жизнь и между нами, неумолимо, начинает расти пропасть, увеличиваясь с каждой прожитой секундой. Пропасть, в которую хочется упасть. Выхожу из комнаты, на трясущихся ногах спускаясь на кухню и пытаясь налить себе холодной воды. Оборачиваюсь с кружкой в руках и снова вздрагиваю, видя в паре метров от меня стоящую сестренку и пристально смотрящую прямо в глаза. - Малышка, ты почему не спишь..? - стараюсь казаться спокойным, но и сам замечаю, как предательски срывается голос. - Вам нельзя не быть мужем и мужем. - твердо произносит Маша, топая ножкой и хмурясь, а потом выдает фразу, достойную какого-нибудь древнего монаха-мудреца, - Вы есть один мир. Вы - мир друг друга. А я уже просто не могу. Опускаюсь на колени и в голос начинаю реветь, как маленький ребенок, хватаясь за свою рубашку, обнимая себя за плечи, пытаясь унять чертову дрожь и не обращая внимания на Машу, что, подойдя, успокаивающе гладит меня по голове, на собак, что подхватили мой вой на улице, на отца, который, испугавшись, выбежал из комнаты... На целый мир плевать, если нету его рядом. ЕГО! Моего маленького солнышка, того, кого я боялся, но так любил.