Мы стерты в пыль

От автора: Глава необычная. Заранее прошу прощения, если оскорблю ей чувства верующих! Слишком верующим лучше читать со слов: "Аларис сильный человек." Спасибо за внимание~ POV Артем Я стоял перед воротами церкви около трех часов. Пальцы на руках и ногах отяжелели и безумно ныли, оповещая о скором их отморожении, но ни уйти прочь, ни зайти внутрь я не мог. Поставить свечку за здравие? Никогда не верил в Бога. И сейчас не поверю. Но если есть тот, у кого просить помощи... Невозможно! Не понимаю уже даже самого себя, разорвал свою душу на уйму маленьких клочков, каждый из которых норовит перетянуть одеяло на свою сторону. Каждый день - пытка. Новая, еще более изощренная из раза в раз. - Молодой человек, зайдите, хуже не будет. Я обернулся, встречаясь взглядом с седым ветхим, именно "ветхим", другого слова не подобрать, стариком в черной рясе. Легкая улыбка, которая касалась его губ проникала куда-то внутрь, в разбитую душу, а глаза, от которых невозможно было отвести взгляд, казалось, прощупывали всего меня насквозь. - Извините, но мне там нечего делать... - И все-таки. Вы замерзли, а я мог бы предложить Вам горячего чаю. - Я не... - Зайди. Тебя гложут мысли и совершенные поступки. Я хочу собрать осколки твоей души. - И что Вы сделаете с ними? Не вижу у Вас волшебной палочки, восстановить утерянное невозможно. - По крайней мере, я могу залить трещины горячим воском. - старец взял меня под руку, продолжая путь внутрь здания с золотыми куполами. Он легонько опирался на мою руку, заметно прихрамывая на правую ногу, худые руки цепко держали меня, будто боялись, что я убегу, но, как бы я сейчас ни хотел этого... Что-то тянуло вперед. Сейчас я чувствовал, что могу получить хоть какой-то ответ, хоть какую-то мало мальски достойную поддержку. Мы прошли мимо зала, где высокий священник с длинной бородой выполнял свою работу, ни капли мне непонятную, прошли еще один зал, весь увешанный иконами и, наконец, оказались на винтовой черной лестнице, что привела нас в маленькую каморку с низкой кушеткой, донельзя аккуратно заправленной, возле которой стояла тумбочка, укрытая сверху белой кружевной вязаной салфеткой. Посреди стоял квадратный стол с двумя деревянными стульями по разные стороны, один из которых, между прочем, был со сломанной ножкой и вот-вот готовился упасть. Свет поступал лишь из маленького окошка, сделанного слишком высоко, чтобы можно было в него заглянуть, никаких люстр, ламп, ночников видно не было, да и сама комнатушка, на первый взгляд метра два на два казалась тюремной камерой, разве что без решеток и замков. - Присаживайся. - мне указали на один из стульев, что был цел, но я замялся, неуверенно топчась на месте. - Простите, если у Вас есть инструменты... Давайте я починю второй стул? Говорить, сидя напротив друг друга будет куда удобнее. - Благодарю, юноша. У меня-то самого руки уже трясутся, старость съела и зрение, которым раньше и похвастаться мог. - А разве... - я замолчал, прикусывая губу, никогда не знал, как стоит разговаривать с такими людьми. - Говори, милок, не стесняйся. - мне вручили коробочку с инструментами, среди которых без труда отыскались нужные и вскоре стул был приведен в более менее "живое" состояние и мог продолжать свою верную службу. Теперь уже, когда мы оба сидели за низеньким столом, я готов был утонуть в доброте, что исходила от этого пожилого мужчины, все беды начали как-то медленно становиться на свои полочки, покой и ясность появлялись в голове, позволяя, наконец, осмыслить происходящее. - Разве хвастовство не считается грехом..? - собравшись с мыслями, договорил я и услышал тихий смех, ответом на свой вопрос. - Я прожил в этом храме слишком долго, чтобы верить в грехи и исповеди. Возможно, из меня никудышный служащий, но церковь - место давно порочное и грязное. Здесь утратили связь с Богом, а я, собственно, никогда и не отличался особым соблюдением путей Господних. - Значит Вы не истинный священник? - Можно сказать и так. Сын мой, расскажи о бедах своих... - А могу я..? Ведь на мне столько грехов. - Не беспокойся об этом, я позвал тебя, чтобы помочь, а не для того, чтобы распять на кресте. И я не знаю как и почему, но меня прорвало. Сколько я говорил? Пол часа, час, два? Мне казалось, что проходят дни, что жизнь пробегает снова с момента, как я встретил своего Ангела, с момента, как осознал, что люблю его, до сих пор, до времени "Сейчас". Меня слушали молча, смотрели с любовью, словно сразу же прощая все, что я натворил и, сам того не замечая, я плакал. Снова плакал. Беззвучно ронял слезы на многострадальный стол, хотя кому из нас с ним сейчас хуже, можно было бы поспорить. А потом говорить стало нечего и повисла тишина. Я пытался восстановить вновь дрогнувший внутренний мир, а мой собеседник просто улыбался, прикрыв глаза. Мы молчали столько же, сколько я говорил. Эти две вечности встали рядом, притираясь друг к другу бок-о-бок, поддерживая и давая надежду, время привести себя в порядок. В относительный, конечно, но хотя бы в такой. - Любовь - прекрасное чувство. - неожиданно нарушил тишину старец, заставляя меня сорваться и вскочить на ноги. Но в его глазах по-прежнему плескалась доброта и любовь, заставив рухнуть меня на стул, будто тело мое было обычным мешком с картошкой, - Ты испытал поистине настоящее чувство, несущее с собой и счастье, и печаль. Что ты хочешь еще? Из царапины на пальце всю кровь не высосешь. - Но... Я хочу быть с этим человеком всю жизнь. Даже если мы братья, даже если оба парни. Я хочу защитить его от окружающего мира. И от себя самого... - Так сделай это. - Как..?! - А что в этом сложного? Представь, что ты попал во время пика ваших чувств и поведи себя так, как вел тогда. - Вот так просто?.. - Не ищи трудных путей, жизнь не лабиринт, она не пытается тебя запутать. Есть то, что ты должен сделать. Сделай. Не томи ни себя, ни ее. И мальчика своего не мучай. Он не достоин страданий, свалившихся на его плечи. - Святой отец... Но почему с ним все это произошло, почему Бог за него не заступился?! - Артем, милый мой, - покачал головой дед и поднял глаза к потолку, будто пытаясь разглядеть там нечто очень далекое, - Ты видишь там Его? Бога видишь? - Нет. - зачем-то я тоже посмотрел на белый потолок, немного щурясь, пытаясь представить кого-то или что-то, но продолжая лицезреть лишь белую плиту, которую давно уже стоило бы снова побелить. - А как же тогда Ему оттуда нас увидеть? Мы ведь, как сказано словами Святых, по образу Его созданы, и подобию. - Но ведь Аль... - Аларис сильный человек. Он способен пережить больше, чем многие другие люди. Потому и выпадает на его долю столькое. А ты можешь его поддержать, так не теряй время даром. Ступай. Как я покинул церковь вспомнить не могу. Пришел в себя в тот момент, когда холодный ветер исхлестал мое лицо, покрывая щеки красными горящими овалами. Дыхание сбилось от быстрого бега, но ни спускаться в метро, ни садиться на автобус не хотелось. Было желание довести организм до точки невозврата, чтобы бежать, бежать и в одну секунду понять - вот он, предел. Предел, до которого я ни разу в жизни не смог добраться. Дарить чувства без остатка, помогать бескорыстно, жить, чтобы воздух заполнял все легкие! И почему именно сейчас я понял это?! Понял, что слепым и беспомощным, потерянным всегда был только я. Чтобы Алю не приходилось пережить, он оставался Человеком, как бы ни била его судьба, он продолжал стоять и кричать о себе во весь голос, не сгибая колени. А я ни разу, ни единого крохотного разу даже не попробовал встать с колен! Не попробовал открыть глаза! Вот почему тогда, на репетиции, я испугался, что меня затянет в эту пучину, молча зовущую на свое дно. Просто именно в тот миг я осознал, где нахожусь и попытался отторгнуть это понимание. Глупец. Жалкий и ничтожный человек! И я не достоин своего Ангела. Не достоин стоять рядом с ним, Всесильным, тем, кто стал для меня Богом, Вечностью, центром Вселенной. Тот, кто спас меня. И тот, кого я предал. Но не сейчас, я не сдамся сейчас! Я должен сказать хоть что-то. Падаю на колени перед ним, понимая, что вот он, мой предел. Воздух кувалдой вышибает из легких, тело трясет, словно лист на ветру, слышу как бьется сердце, готовое разорваться, встретившись с грудной клеткой, слышу кровь, льющуюся по всему телу. Смотрю на него и понимаю, что я слепну. Видимо, это действительно предел моего организма. Глаза застилает пелена, но я упорно продолжаю ее отгонять, хочу сказать тебе то, о чем думаю, но из горла вырывается булькающий хрип. Аларис весь напряжен, вижу, что хочет сорваться ко мне, что волнуется. Он. Волнуется. Обо. Мне. Но я не достоин... Стою перед ним на коленях, глотаю, словно рыба, ртом воздух и свои соленые слезы. Вновь пытаюсь что-то прохрипеть, но срываюсь на кашель, от которого дерет горло. - Тихо. Молчи. - говорит мой Ангел резко и грубо, а мне хочется выть и кричать, потому что он отвергает меня, потому что мы, как и сказала Машка, мы есть мир друг друга. ОН ЕСТЬ МОЙ МИР. И без него я просто умираю, вяну, будто цветок без солнца, будто рыба без воды. - Прости меня... - шепчет, опуская руки на мои плечи, а мне хочется удавиться! Не сметь больше дышать, говорить, видеть, мыслить! Это ОН извиняется! Он! Передо мной! Почему... Падаю в объятия возлюбленного, чувствую как он дрожащими пальцами гладит меня по голове, как вытирает ладонями мои нескончаемые слезы и шепчет что-то, постоянно что-то шепчет. Он сильный. А я..? Я ничтожен, а потому буду молить своего Бога о прощении. Стану его глазами, которые не могут увидеть с небес тех, кому нужна помощь. Я буду жить. Теперь буду жить. Стоя на своих ногах. Наконец-то поднявшись со стертых в кровь колен.