Спустя еще один год
Его губы везде. Настолько разные, но настолько эмоциональные прикосновения. Легкие и почти невесомые по утрам, страстные и глубокие во время секса, грубые и мокрые при ревности, долгие и тягучие при встрече после долгих разлук. Я помню каждый, ощущаю каждый, жажду повторения. И это все не так, как в книгах, никаких громких чмоков, никакого огня. Напротив, те места, что испытали однажды столь желанные ощущения, леденеют, пускают корни в самое нутро и прочно запоминаются. Чувствую, еще находясь в полудреме, как по моему плечу скользят его пальцы, как он аккуратно, стараясь не разбудить, пододвигается, приподнимаясь на локте, и ласково целует пульсирующую венку на моей шее. Приоткрываю глаза и не могу сдержать радостной, пусть и сонной, улыбки, видя его сияющие нежностью глаза. - Доброе утро, любимый. - шепчет Артем и заставляет мое сердце в который уже раз сбиться с ритма. Мычу ему в ответ что-то невнятное и обвиваю его шею руками, вновь закрывая глаза. Он тихо смеется, а я явно ощущаю внимательный взгляд на своем лице. С некоторых пор Тема любит смотреть. Молча, бездвижно. Говорит, что мечтает запомнить каждую черточку меня, запечатлеть в памяти. На все последующие жизни. Чтобы находить вновь и вновь. Тянусь к его губам, ощущаю тяжесть родного тела. Вот-вот мы вновь сплетемся душами и утонем в самих себе... - Ааааа! - дверь в нашу комнату с диким стуком открывается, ручка, которую я буквально два дня назад прикрутил, отлетает в сторону с глухим звоном, а маленькая бестия Мария с разбегу запрыгивает на нашу кровать и начинает прыгать, радостно смеясь. И тут можно делать что угодно. Краснеть и прятаться, суетиться и оправдываться, кричать и ругать младшую сестру. Но ни я, ни Артем не в силах сделать ничего, кроме как засмеяться в тон девчушке и, схватив ее за ноги, повалить на кровать, сминая в двойные братские объятия. Вот только попробуйте сказать, что это не счастье. Я вам кляп засуну в рот и отлуплю розгами. Потому что теперь, когда папе надоело ползать перед женой, он подал на развод и со скандалом выпер ее и ее мать вон. Конечно, все поменялось не сразу, но постепенно, капля за каплей, мы становились настоящей семьей. Настоящей. С любящим отцом и веселой младшей сестрой. Вскоре, делая уборку, мы с братом нашли интереснейшие рисунки с двумя мужчинами, сплетающими свои тела. Их было огромное количество, просто неимоверное! И что более всего нас поразило - одним из них был папа. И тут понеслось. Откровение за откровение. Он бисексуал, мы геи. Мы молчим о его секретах, а он принимает нашу любовь. Машка же сразу объявила нас мужем и мужем, а потому с ней даже договариваться не пришлось! Вскоре, когда мы с Артемом спели в моей каморке вместе, нас объединили в одну группу и мы стали дуэтом. Нашумевшим дуэтом, я вам скажу. Яркий дебют, который завершился моим лицом в салате. До сих пор простить не могу того, кто все это снимал и транслировал в прямой эфир! Не менее яркие гастроли, после которых нас запомнил весь мир и поклялся подарить нам надувной дом. Ну что ж поделаешь, если мы случайно рушим все, что видим? Вскоре, когда после одного из концертов мы придавались с Темой страсти, нас заснял крысюка-репортер и, как не самое сладкое на первый взгляд последствие, мы стали самой знаменитой на весь мир, который уже трясся в страхе от наших выходок, парочкой геев. НО! Вопреки любым прогнозам, это на удивление вдвое подняло наш рейтинг и вывело на лидирующую позицию шоу бизнеса. О нас знали все, о нас говорили все, нас мечтали увидеть и услышать. А мы плюнули на все. Денег было столько, что хоть попой ешь! Раздавали их тем, кто нуждался - детям-сироткам, инвалидам, нуждающимся старикам и старушкам, больным раком, неимущим, бродягам. Всем, кому так или иначе нужна была помощь. Мы были счастливы и хотели сделать такими всех людей на свете. Работали в свое удовольствие. Хотим - поем, не хотим - спим, развлекаемся. Живем. Но не бывает так, чтобы все складывалось счастливо. Вот и у нас это не получилось. После очередного пятничного концерта, данного нами в одной из городских больниц, мы возвращались поздно вечером домой на собственной недавно купленной машине. Трасса была пустой, совершенно. Я уснул, убаюканный мерным звучанием радио. Брат не стал будить, когда мы приехали, потому еще где-то около часа просто просидели в машине. Лучше бы мы сразу пошли домой. Лучше бы были осмотрительнее. Все произошло как в тумане, я увидел как кто-то с размаху бьет в живот Артема, кидаюсь к нему, но чувствую лишь острую боль в затылке и что-то липкое, горячее, текущее по моим глазам...***
Биииип. Биииииииип. Пытаюсь открыть глаза. Не получается. Неосознанно повторяю шепотом звук, издаваемый аппаратом. Пытаюсь привлечь внимание к себе. Никого нет. Страшно. Снова пытаюсь открыть глаза. И опять темнота. Медленно тяну руку к глазам и замираю, опустив пальца на открытое веко. Как такое возможно? Звук снова меркнет в ушах и темнота обволакивает разум. Прикладываю ладошку к уху, пытаюсь понять, что происходит. Резко что-то бьет по барабанным перепонкам и я вскрикиваю, чтобы заглушить слишком громкий звук. Снова слышу, снова гудит. Больно. Капает на мозг, раздражает. Тянусь к источнику мерзкого скрежета и спихиваю его с тумбочки, выдирая другой рукой иглы из вен. Пытаюсь встать. Удается плохо, но попытки приносят свой результат. На ощупь, так как мне не удается в конечном итоге открыть глаз, нащупываю выход, но дверь резко пропадает из-под пальцев и меня заключают в крепкие объятия, которые я тут же узнаю. В руках Артема становится тепло и напряжение уходит, я осознаю, наконец, что он жив, что я жив и что мы вместе. Пол исчезает и брат вновь укладывает меня на кровать. - Где мы..? Что мы здесь делаем? - голос хрипит и срывается, горло вдруг начинает больно драть. - Тшш... Все хорошо, мы в больнице, но нас скоро выпишут. - теплые мягкие губы коснулись моего лба и братец улегся рядом, нежно меня обнимая. - Артем. - Ммм? - Почему я не могу открыть глаз? - рука, что обнимала меня, вмиг стала напряженной, что заставило меня вздрогнуть. - В смысле..? - он провел пальцем под моими распухшими веками и вновь повторил свой вопрос. - Почему темно? - Ты... Меня не видишь? - почему он сказал это шепотом? Что-то не так? Что не так? Почему его трясет?! Паника начала проникать в душу, в сердце, хотелось кричать от страха и боли. От догадки, захватившей меня. Не может такого быть... - Бра-ат - голос срывался и пропадал, было чувство, словно я падаю в бездну, - Они открыты, да..? А в ответ напряженная тишина. Он тоже все понял, но теперь трясет нас обоих, цепляемся друг за друга, прижимаемся телами, сплетаемся душами. Лишь бы проснуться, как хочется проснуться! Темнота