ТЕХНО-МАГИЧЕСКИЙ СПЕЦНАЗ

На следующий день после первого испытания турнира, неожиданно для всего мирового сообщества волшебников все газеты вышли практически с одинаковыми статьями: «СКАНДАЛ В ХОГВАРТСЕ, ВЗБЕСИВШИЙСЯ ДРАКОН НАПАДАЕТ НА ЗРИТЕЛЕЙ», «ДРАКОН ПОКАЗЫВАЕТ СВОЁ НЕДОВОЛЬСТВО СУДЬЯМ ТУРНИРА ТРЁХ ВОЛШЕБНИКОВ». Для тех же, кто во время этих событий находился непосредственно в Хогвартсе, этот день запомнился невероятной паникой и стыдом. Когда Певерелл забрал золотое яйцо из кладки драконы, трибуны ликовали и никто не обратил внимания на его дальнейшие действия. Гарольд же, наложив на кладку защитные заклинания, а на дракону самый мощный щит из всех известных, щит четырёх стихий, который защищал от всех заклинаний, кроме авады. Впрочем, маги не совсем идиоты, чтобы кидаться слаженными залпами авад. Ведь они должны понять, что если убьют дракону, то её мёртвое тело при падении передавит половину зрителей, среди которых дети. Напоследок, ослабив цепь, держащую дракону на привязи, Певерелл пошёл по направлению к судьям. Гарольд прекрасно понимал, что задуманное им, если и можно назвать шуткой, то очень, очень жестокой. Среди зрителей множество детей, на которых эти события произведут неизгладимое впечатление, но его так бесили эти якобы взрослые ответственные маги, что Гарольд решил, что оно того стоит. Ему, выросшему в Армейской дисциплине, весь турнир казался невероятной, просто преступной безответственностью. Но уж лучше так он напомнит всем этим хозяевам волшебных палочек, что игры с драконами до добра не доведут, чем на следующих испытаниях кто-нибудь действительно погибнет. Ну, а дети, может, благодаря его сегодняшним действиям, многие из них поумнеют и поймут, что они живут не в сказочном мире, а в мире полном опасностей, что волшебная палочка это не инструмент для фокусов, а опасное оружие. Вдруг позади Певерелла раздался оглушительный драконий рёв, цепь, удерживающая дракону на привязи, натянулась из-за попытки драконы взлететь и, наконец, лопнула. То, что началось дальше, все присутствующие запомнят на всю жизнь. Рассерженная Хвосторога веселилась во всю широту своей драконьей души. Она летала над трибунами, изображая нападение, но, всякий раз сворачивая в последний момент, позволяя магам думать, что это они её отгоняют своими заклинаниями, уходила ввысь и снова пикировала, нагоняя страх на и так паникующие трибуны. Между тем, на самих зрительских трибунах творилось нечто невообразимое. Как же так, такое развлечение и так закончилось. Расслабившиеся маги и ведьмы просто не ожидали такого подвоха от того, что должно было быть простым развлечением. Поэтому, когда Хвосторога сорвалась с цепи, все впали в состояние шока, и только когда дракона начала свой первый заход к трибунам, все вдруг разом отмерли и попытались убежать. Естественно, сразу началась давка, многие попадали, из-за чего образовался затор. Когда дракона впервые с угрожающим видом приблизилась к трибунам, многие просто попадали в обморок. В общем, то развлечение драконы не длилось долго. Она успела сделать четыре захода, пугая трибуны зрителей, и, как они и договаривались с Певереллом, один на трибуны судей. Но и здесь Хвосторога показала свой мстительный характер, напоследок хорошенько нагадив в буквальном смысле на судей. Гарольд, увидев, что дракона закончила оговорённые с ним развлечения, начал плести древнее, уже забытое заклинание, которым в древние времена большими группами магов и магллов, пленили драконов. Это заклинание действует наподобие лассо, которое захватывает дракона и притягивает его на землю. Правда, и тогда, и сейчас этим заклинанием могли воспользоваться лишь единицы, потому что оно требует просто колоссальной силы (попробуй сейчас хотя бы просто притянуть верёвкой хотя бы сопротивляющегося добермана), либо выходили большими отрядами, когда самый сильный маг использовал заклинание, а остальные вливали в него свои силы. Накинув на шею драконы лассо, Гарольд начал притягивать её к земле под восторженные крики обезумевшей от радости толпы, по крайней мере, той её части, что всё ещё находилась в сознании. Дракона сопротивлялась чисто для виду, ведь они заранее обговорили с Певереллом, как всё это должно выглядеть для остальных. И вот, наконец, настал тот долгожданный для замерших трибун момент, когда дракона оказалась вновь на земле. Для зрителей это казалось чем-то невероятным, и снимки именно этого момента будут украшать передовицы многих мировых газет ещё некоторое время. Вот стоит Певерелл, вся его фигура говорит о невероятном напряжении. Чтобы притянуть дракону к земле, остаётся всего несколько метров. Вот дракона делает очередной рывок в попытке вновь вырваться и ей это почти удаётся, она протаскивает Певерелла за собой несколько метров, Гарольд злится, его аура на несколько мгновений становится видимой, и он делает жест руками, словно что-то кидает в сторону, и вслед за его движениями дракона падает на землю. Не теряя времени зря, Певерелл подходит и усыпляет дракону. Трибуны просто взрываются аплодисментами и радостными криками. И никто, естественно, не заметил, что за то время, пока Певерелл не усыпил дракону, они успели переброситься несколькими фразами. — Славно повеселились, спасибо тебе. Но мне придётся тебя усыпить, чтобы уж точно никто не подумал тебе навредить. Обещаю, твоя кладка будет в безопасности, её смогут переместить к тебе, но моя защита на неразрушение продержится ещё тридцать циклов. — Хорошо, говорящий с предками. Славно повеселились, усыпляй. После этого представления, Гарольда начали считать чуть ли не реинкарнацией Мерлина. Что было не так уж и далеко от истины, силы у них были одни и те же. В связи со всем произошедшим судьи даже забыли выставить оценки за прохождение испытания Певереллу (ну конечно, ведь им в срочном порядке требовалось бежать отмываться от драконьего дерьма). Сейчас же Певерелл завтракал в своих апартаментах и наслаждался газетной статьёй, восхваляющей его. Что примечательно, в «Ежедневном Пророке», главной английской газете, остальным чемпионам практически не уделили внимания. Только отметили, что все они выступили удачно и справились со своими заданиями. Гарольд не хотел сегодня идти завтракать в Большой зал, подозревая, что там ему покоя не дадут, а ему не хотелось портить себе настроение перед предстоящим свиданием с Дафной.