Путь к власти

Весь вечер Златогривка провела с сестрой, считая, что Белогривке будет лучше и она скорее очнётся, если с ней посидят родные. К сожалению, Львиногрив не смог прийти к дочери — он уходил в патруль, ибо коты беспокоились, что у Белолапа были сообщники, причём палевая кошка это подтвердила, ведь своими ушами слышала, как предатель разговаривает с каким-то котом, от которого ужасно пахло. Было ясно, что он не племенной, а бродяга, и у белоснежного кота была ещё банда таких же, как он. Когтишечка и Пёрышко спали в детской, а других родственников не оказалось. Конечно, поддержать свою приёмную дочь пришла и Огнеспинка, но ведь Белогривке она никем не является. Хотя, как знать, ведь если долго изучать, кто кому брат, то возможно, найдутся дальние родственники. Жаль, что Белогрудки нет рядом. Да, Златогривка и её мать почти всю жизнь не были знакомы, а когда узнали друг о друге, отношения их не улучшились, даже наоборот. К тому же, Белогривку кошка не поддержала, а также ополчилась против неё, как и всё племя. Она не пыталась остановить дочь — она, наверное, хотела, чтобы младшая воительница ушла, хотя и сама знала, с кем иногда разговаривала кошечка. В общем-то, племенной воительницей она была отличной, но мать из неё никакая. Отношения у Златогривки и её сестры также не ладились, хотя палевая кошка предупреждала белоснежную о возможном исходе этих отношений — Белогривка дружила с этим предателем, даже собираясь завести от него котят. А может быть, уже? .. Белоснежная кошечка повернулась на другой бок. Лапа теперь была «вправлена», но кошка могла испытывать некую боль, ступая на неё. Неожиданно, зелёные глазки распахнулись, но Златогривка увидела в них необычайную боль, будто она прямо сейчас заплачет. К сожалению, так и произошло. Воительница не пыталась сморгнуть слёзы, наоборот, они текли по щекам, и Златогривка окликнула целительницу, которая, между тем, показывала Синелапке, как обезболить рану. Кстати, кошечка стала запоминать травы, что не могло не радовать целительницу, которая беспокоилась, что уже завтра её не станет — всё-таки, с виду такой молодой и весёлой целительнице уже более семидесяти лун. Да, она была серьёзной, но всегда излучала лишь добро, поэтому некоторые коты, находящиеся около кошки, становились веселее. Нельзя было сказать, что она была бесконечно доброй — об этом знала лишь единственная сестра Пётроспинки — Пятнистая, уже покойная, что она когда-то любила кота из своего племени, и это было вполне взаимно, но вскоре, когда об этой связи узнал брат того кота — Серолап, запретил встречаться этой милой парочке. Затем, этот самый кот погиб в какой-то битве. Да и в принципе, кошка эта была вредной, откровенной, частенько жаловалась, но не была противной. К тому же, жаловалась она не всем подряд, а кому-то, кто может помочь ей. — Ну, очнулась? Помнишь, что произошло? — ласково произнесла целительница, а затем устремилась к Белогривке. Кошка кивнула и слёзы вновь потекли по её щекам. — Больно? — истерзанная кивнула. Пёстроспинка понеслась в тайную пещерку, а затем вернулась оттуда и положила перед кошкой маковые зёрна. Та слизала их, и уже через несколько мгновений заснула. Между тем, котята проснулись и бросились в пещеру, узнав, что их мама находится там. Малыши с диким визгом пронеслись мимо матери, а затем резко заторомозили и замолкли, увидев, что их тётя спит. Когтишечка и Пёрышко уселись рядом со Златогривкой, и кошка лизнула обоих в лоб. Неожиданно, Белогривка вздрогнула и вскочила. Видимо, плохой сон. — Идите, дорогие, возьмите Синелапку и Белолапика и сходите, поиграйте. Идите, родные. — прошептала палевая на ухо деткам, и те, окликнув подругу, понеслись на поляну. — Ты как? — негромко спросила Златогривка у сестры. — Ужасно, — прохрипела кошка. — Ты долго здесь? — поинтересовалась белоснежная. — Довольно долго. Ты забыла про Белолапа? — Ты не понимаешь... это не забудется никогда... он был таким милым, заботливым, ласковым... мне так казалось. Ты не понимаешь! Это не такая любовь, как у вас с Ураганом! Это что-то больше! Ты ничего не понимаешь! Ничего! У тебя была лёгкая жизнь, не такая, как у меня. У меня была сложная жизнь, а у тебя — нет! — кошка стала переходить на крик, будто бы это была ссора, а не простой разговор сестёр. — Это я не понимаю? Это у меня лёгкая жизнь?! А не меня случайно бросили одну в детской, а тебя забрала моя мать, как любимицу? Это не меня до ученичества обманывали? Это не я боролась за любовь? Это не я мучалась, глядя на вас с Ураганом? Это не я пыталась предостеречь тебя? Не я? — Златогривка, ответив, вскочила с места и понеслась из пещеры, бросив напоследок: — И сиди тут одна, раз я тебя не понимаю! Если честно, из-за этого разговора открылись старые раны на сердце. Златогривка вспомнила, как она лежала одна, на холодной моховой подстилке; как она добивалась любви Урагана, когда её место заняла сестра; как понимала, что Белогривка нашла в Белолапе утешение, и он просто её использует. К сожалению, белоснежная не прислушалась к словам сестры и была растерзана. Белолап был сильным воином, поэтому Белогривка была на волоске от смерти.