Тренинг для нетрадиционной семьи

Джейн Северус влетает в обеденный зал каким-то помолодевшим и в приподнятом настроении. Та-а-ак… Произошло! По-моему, слишком рано, хотя Макс ускорит кого угодно. Вот мой сыночка молодец! Второй раз у мамы на работе и снова помог. В первый раз дети случайно заехали, но с легкостью решили кучу проблем, ворвавшись в наше размеренное бытие шумной оравой из двух человек. Бедный мой Дэн, я тут наслаждаюсь работой, а он — в садик собери, отвези, забери, успокой, уложи. А ведь еще и за рестораном присматривает. Причина жизнерадостности Северуса вплывает в зал позже. В темных очках и с фиолетовыми кругами под ними, с пятнышками несмытой крови на щеке. Все замирают. Но как только раненый приземляется рядом с партнером, народ оживает. Блин, они все еще не разговаривают! Но лед растаял. Северус тянется за солью. Ой, как мило… «Случайно» задевает Гарри — проверяет, жив ли. У меня сейчас лицо от улыбки треснет. Отворачиваюсь, смотрю на мужа, и он понимает, что я опять влюбилась. В тот раз была парочка из Венгрии. Такие крутые девчонки! Приглашена к ним на свадьбу. В прошлом году крестила ребенка у своих любимых теннисистов. Дэниел закатывает глаза, готовясь слушать про жизнь и слезы сладких мальчиков из Лондона. Эти особенные, я просто чувствую большую тайну, которую никогда не раскрою, но оттого еще интереснее. Ко мне подходит моя принцесса. Софи — красавица, ни один мужчина не устоит перед ее голубыми глазищами. Ну что, солнышко, будем покорять крепость! Приближаюсь к своим мальчикам, а из-за ноги выглядывает доченька. Выстрел голубых глаз в черные, и жалостливый вздох в зеркальную поверхность очков. В следующую секунду эти самые очки находятся в маленьких ручках моей любимки, которая восседает на коленях Гарри и причитает над болячечками и синячками. Да, не ожидала такого. Нос явно сломан, кожа на переносице лопнула и стянута пластырем. Вот это профессор! Уважаю. Софи смотрится гномиком на коленях этого громилы, и видеть его растерянность перед лицом маленькой девочки смешно. — Мама, я останусь с Гарри, поиграю с ним в доктора? Ох, ты ж моя умница! Вот лиса! Вся в маму. — Мальчики, побудьте с Софи, хорошо? Только далеко не уходите, будьте на глазах. А мы все идем строить! Девочки, в вашем распоряжении Макс, только аккуратнее с ним. Мы отправляемся к домику, а моя красавица тащит Гарри и Северуса на маты под раскидистым дубом. Их хорошо видно, и я отвлекаюсь от индивидуальной беседы с нашими медиками. Я так поняла, что Сара осмотрела Гарри и сказала, что нос очень грамотно вправлен на место. Вот так Северус! Многое бы отдала за то, чтобы увидеть, как это было. В данный момент они втроем валяются на мягких подушках, а Софи переключилась на более интересного для нее Северуса. Вот, блин, вырастет! Обольщает, стесняется, улыбается, даже смущенно ножкой шаркает. Приложила листики на нос мелкому и повела Северуса… а, к машине. Показывать игрушки, раскраски… Короче, Северус попал. Смотрю, Гарри внимательно наблюдает за ним. Обходителен, слегка отстранен, но внимателен. Ведет себя с ребенком, как со взрослым, но несколько мягче. Внимательно выслушивает детские рассказы, что-то учтиво спрашивает. Берет Софи в оппозицию, и они шуточно подтрунивают над больным. На целый день моя дочь оккупировала мужчин. После ужина наблюдаю, как они с Северусом плавают по озеру на лодке, а Гарри сидит на своем дереве. Подведение итогов девочка собиралась провести с нами, но уснула и была отнесена Гарри в машину. Обаяла все-таки обоих. Дэн улыбается мне, обнимает и целует так, как может только он. Нежно и требовательно. Соскучилась по нему… Осталось шесть дней. Возвращаясь в домик, замечаю Гарри на дереве. Если бы не огонек сигареты, увидеть его ночью — в черном, застегнутого на все пуговицы — было бы нереально. Бедный Северус, настолько отгораживаться от мира — мимикой, жестами, походкой, речью, одеждой, цветом. Гарри постоянно подчеркивает это, выбирая из вещей партнера только черное. Ощущение, что он не учитель, а секретный агент, воспитанный с пеленок в теневой организации. Подхожу к нему и вскарабкиваюсь на свое место, молча отодвигая Гарри. Он не против. Его переполняет, а я готова слушать. Да я записывать за ним готова! Только давай уже. — Я мудак, Джейн. — Да. И что? — Я унизил самого близкого мне человека. Не унизил, а уничтожил, понимаешь? — Знаю. — Я не смог сдержаться, да что я говорю — я и не хотел сдерживаться! Я получал удовольствие от его унижения! Впервые в жизни! Я — животное. Урод, радующийся унижению родного человека! — Так и есть. Гарри удивляется. Он ничего не говорит, но темнота в том месте, где сидит мистер полицейский, искрит возмущением и удивлением. Ах, я еще и успокаивать его должна?! Ща-а-аз! Разбежалась! Так, эмоции бедненького мальчика — в сторону, начинаем думать и анализировать. Я прямо слышу скрип шестеренок. — Джейн, он ведь специально меня ударил. Чтобы мне легче стало. Он ведь понял, как я ненавидел себя. Мне утопиться хотелось, сдохнуть потихонечку, только чтобы он не знал и потом себя не корил. Я уже и план, как подставиться на работе, придумал. Чтобы убили на задании, потому что нельзя такому чудовищу землю топтать. Он же… он же… он у меня самый близкий! Нет, у меня есть близкие, но он… А я его предал, подставил, воспользовался. А сейчас он мне нос сломал и будто затер все эмоции. Мне легче стало. Мы сидим молча две сигареты подряд. Я решаю объяснить, что он понял неправильно. — Не знаю, как давил на тебя Северус… подозреваю, что сексом, раз уж твое насилие было таким. Молчит. Права. — Скорее всего, он заставлял тебя просить о близости, выдавая авансы как поощрение. Темнота опять удивляется. Молодец, Джейн! Возьми булочку… и выбрось — ты на диете. — Понимаешь, это своего рода насилие. Насилие над личностью. Ты спросишь: зачем? А представь, что твой сильный и несгибаемый партнер боялся. Боялся потерять, боялся своей трусости и выбрал подсознательно такой способ управления и подтверждения своей власти. Он же отрабатывал в постели? Я права? Кивает, вижу по огоньку сигареты. Блин, с такой работой скурюсь! — А скажи, как он сегодня общался с Софи? Ты же наблюдал. — Сначала умилялся, а потом до меня дошло, что он ведет себя с ней так же, как со мной. Я для него всегда буду ребенком. — А ты вырос? Мы молчим еще одну его сигарету. Я — пас. — Я смотрел сегодня на твоих детей. Они классные, непосредственные. Макс, конечно… как ты с ним справляешься? Опять молчим. На этот раз в полной темноте. — Я всегда старался быть старше, соответствовать ему. Всю жизнь, понимаешь. Я начальник на работе, очень строгий и авторитарный. А дома приходилось доказывать, что я начальник и авторитарный… Все зря. Молчим, курю я. — Смотрел на Макса, а он так же делает. Я старался быть взрослым, а на самом деле вел себя как ребенок. Значит, не вырос… Хотя нет, вырос! На работе-то я вел себя и чувствовал по-другому. А почему… — Все просто, Гарри. Один не смог принять, а второй — стать. — Я понял. Но тогда получается, ему действительно было сложно терпеть такого меня. А я… выходит, что… — Ты хотел соответствовать, но не был самим собой. — Точно. А каково ему было? — Не знаю. Опять удивление. Да что же я — великая мать-природа, чтобы все знать?! Да, я не всесильна, подумай сам. Да, блин, напутали вы вместе. Северус, конечно, урод, но и ты накрутил. Каково ему было?! А представь, дурень, что человек, которого ты любишь (что любит — бесспорно, так конкретно нос размозжить), ведет себя, как придурок малолетний, постоянно делая глупости. Ну ладно, там с обеих сторон намешано. Главное, мы все снесли нахрен и теперь будем строить заново. Обнимаю Гарри и шепчу ему на ухо: — Плохо ему было, плохо. Как и тебе. Но оставь это в прошлом. Он любит тебя. Сколько камней у него сегодня в аквариуме? — Там пусто. — А у тебя? — Один… нет, пусто. — Вот и умничка.