Одна случайность

      А сейчас я буду жаловаться. Ну, допустим, если раньше мы останавливались в каких-то левых поселениях, то теперь Аанг высадил нас где-то в, черт, лесу. Причитая, я угрюмо пожевывала выданное мне небольшой порцией вяленое мясо, которое я просто не представляю, откуда появляется в карманах Сокки.       Пока всё было спокойно, и я умиротворенно наблюдала за опадающими кленовыми листами, рыже-алым водоворотом слетавших на землю. Но, как плюс, в лесу, в котором мы остановились, приятно веяло ароматом свежего ветра, гуляющего в кронах, и сырой древесины. Да, вы правильно поняли, здесь недавно ещё и дождина нехилая ливанула, и какое-то время мы стратегически убили на то, чтобы просохнуть под одним из вышеупомянутых кленов.       Я втихую презираю кочевой образ жизни.       Утомленно шаркая ногами в опавшем ворохе листьев, хрустевших под подошвами, я на автопилоте двигалась следом за остальными, поскольку, конечно же, не пойти не посмотреть, что же там такой за жалобный шорох-клекот-писк раздается в глубине темной чащи, мы не можем.       Давайте допустим, что моя второстепенная роль в сюжете этого мультика заключается по большей части в том, чтобы на заднем плане сыпать риторическими вопросами, ни в коем разе не имеющие ни для кого существенного смысла, кроме меня самой.       — Народ, ну, знаете, вопрос чисто так, в порядке бреда, — передернула плечами я, отстраненно наблюдая кучу верещавших в кронах деревьев зверей, запертых по деревянным клетям, — мир же гипотетически не рухнет, если мы хоть раз не пойдем спасать неведомое орущее в чаще создание? И не то чтобы я боюсь, — отметив то, что меня как специально обделили вниманием, так и обделяют, говорила на тон громче я, чем заставила втыкавших на Аанга, скакавшего по веткам с целью спасти звериные тушки, Сокку и Катару повернуться ко мне, — просто я умная — как бы да, если вдруг немного незаметно — и предполагаю, что это не очень хороший знак, когда животные болтаются в лесу запертыми в клетках. Браконьерством попахивает.       Катара задержалась на мне пристальным взглядом, после чего медленно выдохнула и махнула рукой.       — Что за бред, Дина. Но даже если это вдруг браконьеры, мы же не можем бросить этих зверушек здесь.       — Да! — нарочито патетично поддержал сестру Сокка, за чем Катара наблюдала со скептично приподнятой бровью. — Мы же добро, Дина, смекаешь?       Скрестив руки на груди, я невесело резюмировала:       — Если добро под собой подразумевает недостаток здравого смысла и отсутствие центра страха в башке, то простите, я пас, останусь сукой. — Я демонстративно развела руками под укоризненный взгляд Катары, как над головой раздался тихий щелчок, потом свист вперемешку с шелестом, и я чисто автоматически сжала руки, как только в оные что-то приземлилось сверху. Опустила взгляд, посмотрела на канарейку в клетке, канарейка жалобно посмотрела на меня из той же клетки; я подняла взгляд на Катару с Соккой, иронично выгнув бровь и протянув в их сторону капкан: — Кстати, вам по жизни не хватает чутка корысти, могу научить. Прошу, обед подан.       Катара закатила глаза в смысле: "с какими идиотами приходится иметь дело", а Сокка отреагировал вполне серьезно, возведя руки к небу без доли ответного сарказма:       — Первая здравая мысль за весь день!       Урчащий желудок как мотив для поиска выгоды у Сокки, стоит это запомнить.       Покорительница утомленно помассировала висок, после чего взмахнула руками в жесте "хватит" и безапелляционно проговорила:       — О Духи, довольно вести себя подобно детям. А-ну дайте-ка сюда, — и, потянувшись руками вперед, собиралась отобрать клеть с опупевшей канарейкой (либо же её неудачным кривым гибридом), как я шутки ради рванула ту на себя, отступая назад и показывая магу воды язык. Та возмущенно вскинулась и посмотрела тем самым взглядом, которым прожженные мамаши смотрят на десятого по счету шкодливого ребенка, и повторила после строже: — Сказала: отдай.       Я вновь упрямо покрутила головой с пробивавшейся усмешкой на лице, отчего Катара, шумно выдохнув через нос, повторила попытку отобрать клетку. Очередной рывковый шаг назад и... Я даже не успела сообразить, что произошло, как левую щиколотку болезненно стянуло плотным кольцом нечто шероховатое, стеревшее бы кожу до крови, не будь у меня сапога, земля стремительно поменялась местами с небом, а капкан разом выпал из разжавшихся рук и, только ударившись о землю, подозрительно быстро треснул пополам по шву, выпуская на волю упорхнувшую канарейку.       Ситуация окончательно мне представилась отнюдь не самой радужной, когда рядом взорвался плохо сдерживаемый ладонью хохот Катары, нисколько не прикрываемый гогот Сокки и тихий неуверенный смешок Аанга.       И, быть может, я даже это каким-то там неведомым образом заслужила, да, но смеяться над чужой неудачей это, знаете ли, вообще хамство. Некультурщина, ага.       Скрестив руки на груди, я продолжала угрюмо повисать вниз башкой в полуметре над землей, чуть качаясь, аки коровьи туши на бойне, и терпеливо ожидала, пока неконтролируемый приступ нетактичного ора у них закончиться. Он не собирался заканчиваться как минимум ещё минут пять, и это с вычетом нравственных поучений и молчаливого глумления Катары.       — Вот если меня за все мои грехи грешные так Бог наказывает, то знайте, я в него больше не верю, да. А вообще прекратили бы издеваться и помогли, нелюди.       Пожалуйста, добавьте в мой список вещей, которые можно презирать, ещё пункт о том, что спокойно для собственного авторитета выёбываться я могу только тогда, когда рядом никого нет. Хотя, можете внести сразу три, ибо да, злорадствующая Катара достойна в моем маленьком презирающем райдере целых трех позиций. ***       Предлагаю установить мне какой-нибудь лимит на количество нелепых косяков, случающихся со мной на протяжении всего дня, например, не больше двух. Не факт, конечно же, что это сработает — скорее, наоборот, Боги имеют свойство периодически гневаться на меня, особенно, когда я о чем-то таком умоляющем заикаюсь, — но всё же, глядишь, и жить станет легче с хоть какой-то уверенностью в том, что я не провалюсь в ближайший колодец или другую вселенную.       Так вот, о косяках.       — Я вам отвечаю, это был плохой знак, — вещала с провидческой интонацией я, тыкая в сторону ребят концом длинной палки, которую каким-то образом подхватила по пути.       Сокка, угрюмо топавший впереди и изрядно раздраженный бесконечными подстёбами насчет собственной интуиции, мимолетно обернулся, всплеснув руками:       — А, по-моему, ты просто в глупую ловушку попалась самым глупым образом. Ногой, то есть. В петлю, то есть.       Хорошо, что не шеей.       Но тем не менее я оскорбленно хмыкнула, мстительно ткнув концом палки Сокку в позвонок: тот ойкнул и воинственно вскинулся, обернувшись.       — Кто бы тут разглагольствовал насчет глупых ситуаций.       Зуб даю, если тридцать три несчастья существуют, то они несомненно существуют где-то неподалеку от Сокки. Процента два от таких казусов, словно кэш-бэк с расчетной карты, периодически возвращаются к окружающим его индивидуумам, преимущественно, почему-то, ко мне.       Ты бы хоть карму, чувак, периодически подчищал, что ли.       Короче, к теме плохого предчувствия с фрагментарными переходами на нытье о небезопасном путешествии всё же вернуться пришлось; потому что паранойя ест мозг изнутри черепной коробки медленно, а ещё среди Катары, Аанга и Сокки, смотревших на мои разумные доводы о ненадежной сохранности родимой шкуры с присущей снисходительностью, я чувствовала себя как минимум какой-то конченой.       Поэтому, продолжая раздосадованно ходить и лупить палкой о землю с каждым своим шагом, я монотонно бурчала о том, что было бы вполне неплохо, если бы меня хоть раз послушали, потому что да, я всё-таки тут не просто клоун, шатающийся на фоне, я, типа, дело базарю, как, повторно шлепнув палкой хаотично по земле, вздрогнула от неожиданно раздавшегося скрипучего лязга буквально в метре от правой ноги; перепугано взвизгнув, я отскочила в обратном направлении, машинально отшвырнув от себя обрубок оттяпанной наполовину палки куда-то за кусты рядом.       Неподалеку от ноги как раз расположился источник шума: медвежий капкан, сцепив ржавые металлические зубья, не выпускал из мощных сомкнутых челюстей остаток оторванной палки. А ведь там могла быть моя нога...       И я б сейчас даже благородно бы начала выпендриваться, вещая Катаре о собственной правоте, как кусты, в которые мною секундой ранее был, скажем так, запущен огрызок палки, удивленно айкнули. Лицо Сокки, стоявшего к ним спиной, стоило видеть.       Аанг, застыв, гулко сглотнул и шепотом поинтересовался:       — Мне кажется, тут только два варианта: либо даже силы природы обиделись на тебя, Дина, либо там кто-то есть.       Я, если быть честной, приссала не по-детски, но лишь прохрипела в ответ:       — Расстрою тебя, но это отнюдь не первый вариант; и дело даже не в том, что я слишком обаятельна, чтобы на меня обижались, а...       — Тс, — шикнул на меня Сокка, стратегически медленно отступая спиной вперед подальше от кустов, — это может быть кто угодно. Поэтому медле-е-енно, аккура-атно тикаем отсюда, пока не...       Уровень скорости реакции и своевременно включающейся чуйки у Сокки на одной ступени с компетенцией метеоролога, который сказал, что возможно-скорее-всего пойдет дождь, когда ласточку, летящую буквально над асфальтом, только что испепелило молнией.       Но сейчас, думаю, немного не то время для неудачных сравнений.       Поскольку кусты оживленно зашевелились, зашуршав, после чего заросли были разведены в стороны, и в образовавшейся прорехе возникла усатенькая рожа в куполообразном шлеме, недоуменно воткнувшая в нашу сторону. Мы столь же недоуменно воткнули в ответ, и подобный зрительный контакт выглядел со стороны, я уверена, очень даже жутко.       — Ну-у, — чесала неуверенно в затылке я, — не браконьеры, конечно, но не то чтобы я была неправа...       Маги огня моей радости не разделяли, если так можно сказать...       — Вали их!       Прямо совсем не разделяли.       А их тут… раз, шесть… много их, короче. Благодаря раздвинутым кустам, мы-таки смогли полностью оценить мимоходом всю обстановку за спиной мага огня: четыре-пять палаток, давно потухший костер и какие-то массивные сундуки по периметру опушки.       Но как только я мысленно начинала паковать тапки, краем сознания надеясь на то, что Аанг сумеет завалить хотя бы две трети, а остальные уж сами как-нибудь попадают в немом инфаркте от нашей крутости, на приготовившихся атаковать магов огня с деревьев, словно блохи, повыпрыгивали разномастные силуэты, приземляясь аккурат на головы покорителям. В том числе и на того, который, так сказать, нашел нас за кустами: на несчастного незнамо откуда свалилась худощавая фигура, схватив покорителя за шиворот и рывком отбросив назад, на землю.       Ветки зарослей, до этого удерживаемые руками, так сказать, аварийно схлестнулись обратно, отрезав нас от боя на опушке; а судя по звукам, поглазеть было на что. Мы как четыре придурка, почему-то, так шокировано и не двинулись с места, вдупляя на кусты впереди.       Аанг моргнул недоуменно.       — Что только что произошло, кто-нибудь понял?       Я, сморгнув оцепенение, передернула плечами и развернулась, демонстративно махнув за собой рукой.       — Пожалуй, это намек судьбы: поглазеть не на что. Занавес. Пошлите отсюда.       Сокка в принципе был солидарен, двинувшись следом, но вот Катара даже и шага не сделала, нервно то сжимая, то разжимая кулаки и сосредоточенно всматриваясь в светлые прорехи между кустами, после чего решительно мотнула головой, пробираясь на ту сторону.       — Мы же не можем теперь просто так уйти...       — Можем, — пожала плечами я. — Если хоть один раз какая-то потасовка пройдет без нашего участия, то никто титульную ленту с надписью: "моралфаг на ножках" у тебя не отберет.       —... вдруг им понадобится помощь?       Додолбила она, значит, своё и нырнула на поле боя.       Сокка, оценивающе понаблюдав за происходящим из-за кустов, и, видимо, сделав для себя весьма неоднозначные выводы, высунулся лицом обратно к нам.       — Им это кому? А то, честное слово, впервые мне магов огня жаль.       Аанг, коротко оглянувшись на нас и призывно качнув головой, скрылся следом за Катарой. Мы с Соккой, как два самых здравомыслящих и не то чтобы очень благородных человека в этой компании, со знающим видом переглянулись и, вздохнув, полезли за ними.       Помните я что-то говорила про то, что им не хватает корысти? Так вот, я была неправа: им не хватает слишком многого, чтобы не хватало просто корысти.       Предусмотрительно решив никуда особо далеко от кустов не отходить во имя собственной же безопасности, я аккуратно наблюдала за происходящим. Заметила недалеко предо мной вопящего мага, который чуть ли не когтями пытается отодрать от своей головы вцепившегося в его череп зубами мальчика в шлеме. Мальчонка совсем мелкий — навряд ли он такого лося свалит... Я тем более в этой ситуации беспомощна. Но как же я охренела, когда этот мелкий сумел извернуться и проворно оглушил мага огня, свалив того с ног, и после, вскочив с боевым кличем победителя, рванул дальше в атаку.       Н-да, в таком-то обществе чувствую себя какой-то бесполезной бэкграундовой кочергой.       И, знаете, даже слишком отвлеклась. Как только я чуть повернулась в сторону, мне в глотку тут же уперлось острие увесистой глефы, которым в меня тыкал вражеский не-маг, торжествующе ухмыляясь и отгоняя меня назад, к линии кустов.       И здесь нашли, говнюки упертые.       Я прямо чувствовала, что острие самым краем охладило до мурашек глотку поперек, слава Богу, не порезав. В общем, отступала я по обыкновению эффектно и, главное, максимально безопасно... Шутка, ибо, получись у меня хоть раз что-то не через жопу, Земля, наверное, остановится.       С визгом рывковым шагом отскочив назад, я откровенно запамятовала, что буквально в метре за спиной начинались заросли, и тут же запнулась пяткой левой ноги о выступающие корни, а правой наиглупейшим образом запуталась в узловатых ветвях кустарника у земли, после чего столь же красиво, сколь и быстро, завалилась куда-то промеж кустов практически плашмя, машинально хватаясь руками за упругие ветки.       Схватиться, скажу сразу, удалось неудачно: упругие ветки, проскользив под ладонями, тут же расправились обратно, отчего маг огня, несшийся на меня с тяжеленной глефой наперевес — и именно поэтому, видимо, не защитившийся ей вовремя, — моментально схлопотал разогнувшимися хлесткими ветками по харе, отступив на пару шагов назад и зажмурившись покрасневшими глазами.       ...Короче, двиньтесь там на своем Олимпе: потому что если существует Бог нелепейших ситуаций и столь же нелепейших выходов из этих ситуаций, то да, это я, приятно познакомиться.       Наверное, я бы так и продолжала ловить глазами звездочки да кайфовать себе в многострадальных кустах, если бы маг огня не очухался через пару секунд, кинувшись на меня разъяренным быком. Держась за глефу обеими руками, он, весь из себя такой Тритон со своим трезубцем, готовился проткнуть меня аки рыбу гарпуном, как я, очумело вытаращив глаза, в секунду подорвалась с места, скатившись в сторону с кустов буквально в последний момент.       Помните, где-то текстом выше кем-то там не очень разбирающимся в удаче говорилось о том, что силы природы не любят меня? Так вот: наглые враки.       Поразительно гибкие кусты, видимо, не особо опечаленные тем, что пару секунд назад были придавлены моей тушей, тут же махом разогнулись обратно, повторно шлепнув угадайте-кого. Угадайте-кто, дезориентировано зажмурившись и затряся головой, проткнул глефой одну землю, грузно оперевшись на рукоятку оружия, но в итоге лишь соскользнул с неё и, потеряв равновесие, улетел в природнившиеся за всё это время заросли.       Знаете, при просмотре небезызвестных фильмов с Джеки Чаном, где вышеупомянутый герой мог одним голым прутом отлупить полвойска, похоронив после то в кустах, мне неистово хотелось ржать от тупости и наигранности всей ситуации. Сейчас мне, знаете, не смешно.       По-доброму решив свалить, пока гвардеец не очухался, и про себя отметив, что это хорошо, когда Фортуна на моей стороне, я шмыгнула вкруг полянки подальше от неприятностей и магов огня, но по закону жанра неприятности всегда любят находить меня где-то на отшибе сражения. Маги огня тоже, ибо один такой экземпляр только что на полном ходу врезался в меня, и, когда я уже думала начать паническую тираду о незаконности насилия, рассудила по квадратным глазам гвардейца, что бежал тот от чего-то похуже.       Стрельнув глазами из-за его плеча вперед, я поняла: что-то похуже носилось молнией с шуан-гоу наперевес, соломинкой в белоснежных зубах и кустарным беспорядком на голове, который кто-то называл прической. Ах да, Джет называл.       Ситуация напрягала с каждым последующим происшествием: Джет уже готовился нападать, а маг огня, предпринявший очередную попытку лихорадочного побега и повторно потерпевший крах, а вернее, просто-напросто споткнувшийся о мою ногу, пока я сама грешила мыслью куда-нибудь свалить, выглядел так, будто пережил три инфаркта, и почти смиренно растянулся на земле, как:       — Этот мо-о-ой!       Сокка с бумерангом наперевес — читайте как: здесь все в этом гребаном мире с чем-то наперевес, кроме, блин, меня — несся на врага, желая поколотить жертву, не иначе. Жертва, до этого вполне смирившаяся со своей горькой участью, уставилась на матерого собственника отчасти невпечатленно, отчасти недоуменно. Джет, завершивший несостоявшуюся атаку простым приземлением в метре от меня, выпрямился и скептично посмотрел на приступы отчаянного геройства. Даже я, которая себе относительно тихо-мирно стояла, непроницаемым взглядом следила за происходящим в ожидании исхода.       Исход был столько же предположительным, сколько и неожиданным: Сокка, споткнувшись на всей скорости о какой-то погнутый шлем в траве, не добежал метров двух. Джет, про себя чему-то усмехнувшись, думал идти благородно вырубить томившегося в ожидании кары бедолагу, как тот-таки, вовремя успев собрать себя по частям, по-чапаевски растворился среди многочисленных кленовых стволов.       Невелика потеря; Джет, видимо, подумал так же, лишь злорадно проследив за улепетывающим магом огня взглядом и обернулся назад, снисходительно и отчасти сочувствующе взглянув на бившегося в истерике Сокку.       — И часто он так?       Я, столь же невпечатленно наблюдавшая то, как Сокка припадочно решетил острым концом бумеранга землю, бубня что-то про неравномерное распределение противников на душу геройского населения, пожала плечами.       — Периодически. Это ещё что; ты бы видел его приступ истерии, когда его вяленое мясо на костер извели...       — Я всё слышу! — тыкнув в нашу сторону пальцем, оповестил Сокка, соизволив-таки подняться с земли и отряхнуться. — В следующий раз, когда я буду немного больше не в настроении, я сочту это за прямое оскорбление!       Сочти это за прямой намек, Сокка.       Джет хрипло хохотнул в ответ на пустяковые угрозы Сокки, после чего растянул довольную ухмылку, зачесав пятерней каштановую челку назад, и обернулся, окинув оценивающим взглядом разбитый лагерь магов огня. Какая-то часть одной горкой отключившихся туш была свалена сбоку опушки, а другая свалила от греха подальше.       — Ладно, братва, — усмехнулся новоиспеченный защитник, втиснув соломинку между зубов, — этот лагерь мы взяли. Думаю, что уже можно сворачиваться, а то как-никак полдня убили здесь.       М-да уж, редко тут таких пижонов «с иголочки» встретишь. Просто, к огромному сожалению, первые тридцать процентов мультфильма занимают маги огня, следующие десять какие-нибудь эпизодические крестьяне-кочевники, необходимые для полноты серийного сюжета, еще сорок с лишним просто мимо проплывающие зеваки на площади очередного городка-а-ля-спаси-нас-Аватар, а остальные официальные двадцать процентов — продавец капусты.       Я так и продолжала стоять на месте, периферией зрения наблюдая за новоявленным персонажем. Нет, реально, да такая ж харизматичная шушера на дороге не валяется. Ну, всё, хватай его, Катара, и беги — подальше.       — Йо, — меня удостоили вниманием, приветив привычной улыбкой и наклонившись чуть пониже, чтобы увидеть глаза, — ты в норме? А то, так понимаю, вы с тем парнем не-маги; мало ли, досталось.       — А сам-то, — почти оскорбленно выгнула бровь я. — Судя по крюкам, ты тоже швыряться камнями и изрыгать огонь не очень-то умеешь.       На это Джет иронично хмыкнул и в какой-то степени удовлетворенно, после чего перекинул соломинку из одного уголка рта в другой и, убрав оружие, протянул мне ладонь.       — Я Джет, а это, — он кивнул куда-то назад, указывая на ребят, обчищающих лагерь, — моя банда борцов за свободу. Дьюк, Пипсквик, Лонгшот и Смеллерби.       — Я знаю, — на автомате выкинула я, видимо, потому, что сама мысленно звала их по именам, и тотчас же прикусила язык.       Что я сказала, простите. Если захотите меня когда-нибудь ударить, то знайте: я возможно-почти не буду возражать.       И, пока я начинала медленно обливаться холодным потом, Джет удивленно расширил глаза, с некоторым подозрением осмотрев моё лицо, но спустя секунду его взгляд смягчился, и он самодовольно приподнял брови, ухмыльнувшись краем рта.       — Как погляжу, слава наша впереди нас ходит. Не ожидал.       А уж как я-то не ожидала от себя. Как хорошо, что некоторые люди настолько индюки. И, как я могла заметить — а я могла заметить, — Джет был индюком, но, на удивление, неглупым. Так что хоть он и держался безмятежно и расслабленно, я заметила, что его взгляд в нашу сторону стал на порядок настороженнее и раза в три бдительнее.       Катара этого, скажу сразу, не заметила.       — Очень приятно, Джет, — прощебетала она, после чего мелкими шажками подобралась поближе, заправив руки за спину. — А я Катара, это мой брат Сокка, Аанг и Дина.       Он благосклонно кивнул, и Катара просияла. Могу я на это не смотреть, пожалуйста. Но, почему-то — а я сама не всегда в курсе, зачем вообще что-то подобное делаю, — я не могла не поймать Катару за локоть, когда та мгновения спустя увязалась за Джетом следом, и сказать тихо:       — Эй, ты поаккуратней с этим типом. Он слишком подозрительный.       Маг воды на мои слова демонстративно закатила глаза.       — Разумеется, Дина. Я помню: браконьеры, капканы, конец света. Слушай, из вас с Соккой вышла бы замечательная пара двух параноиков.       А из вас с Джетом великолепная пара двух слепошарых альтруистов-фанатиков. И почему это я настолько милосердна, что большинство своих верных мыслей не высказываю вслух? Но это всё риторика; можете принимать просто, как факты.       Наблюдая за тем, как Катара восвояси унеслась за Джетом, засыпая того благодарностями и вопросами, я подумала, что это даже хорошо, что я, знающая сюжет, поговорила об этом с ней: всё же, согласитесь, галочка по поводу моей предположительной правоты лишней не будет. Глядишь, прислушиваться начнут ко мне. Как там, знание — сила? Так вот: впервые да.       Решив не стоять без дела, я изучающе окинула взглядом зачищенную борцами поляну, на которой остался лишь затушенный костер, разбитые две палатки и поваленные заранее два-три бревна. По всей территории шарили борцы за свободу, упаковывая припасы, где-то под деревом разместился нахохлившийся Сокка, а Аанг просто колесил по местности на воздушном скутере, поднимая с земли ворохи пожелтевших листьев.       Но моё внимание привлек лишь парень-как-там-его-Лонгшот-кажется, который стоял возле телеги с припасами, подперев ее боком: на его лоб была надвинута широкополая соломенная шляпа, а за спиной висел лук. У меня, если это можно так назвать, наметилась кое-какая цель.       — Ты ж, это, Лонгшот, да? — максимально приветливо проговорила я, подойдя к нему. Парень испуганно шевельнулся, отпрянув от телеги, и пальцами поправив шляпу на место. В его взгляде промелькнуло удивление, а после он заторможено кивнул. — Э? — я непонятливо подняла бровь. — Немой, что ли?..       — Да не немой он, — усмехнулся звонкий голос за моей спиной, после чего рядом с Лонгшотом всплыла Смеллерби, проправив болтающуюся на лбу повязку. — Просто не особо разговорчивый, да, Лонгшот? — опять кивок. Так, расклад ясен. — А что-то конкретно надо?.. э, а как там тебя?       Как ты живешь с такой памятью, раз имя из четырех букв не в состоянии запомнить?       — Дина, — лишь хмыкнула я, хлопнув по выправленной вперед ладони девушки в знак приветствия. — А ты Смеллерби; да, у меня удачно тактичная память на имена. Короче, я тут хотела попросить твоего Герасима…       Меня резко перебил голос откуда-то позади, который оповестил всех о том, что борцы за свободу должны принять у себя в жилище гостей. Я удивленно обернулась. Это нас, что ли?       В общем, так или иначе, но мы всё равно направились вместе с борцами за свободу в их дом-на-дереве. Впереди всех направлялся Джет, за которым парадно вышагивали Аанг и Катара, потом какой-то здоровый амбал и субтильный мальчик катили телегу с наваром, а позади рядом с Лонгшотом и Смеллерби плелись я и Сокка.       Дорога пролегала мимо высоченных стволов деревьев, в кронах которых вообще невозможно что-либо разглядеть, там, где под ногами уже не путалась пожухлая высоченная трава; сразу видно, что ходят тут часто, даже тропинки вытоптали. Пока время еще оставалось, я подшагнула поближе к нашим новоиспеченным знакомым.       Смеллерби заприметила меня, приветливо улыбнувшись и спросив:       — Так о чем ты хотела спросить?       — Ну, — я почесала в затылке, посмотрев на молчаливого Лонгшота, который заинтересованно повернул голову ко мне, — Лонгшот, ты же, типа, стрелять из лука умеешь. Ну, там меткость, сила и тыры-пыры.       — И? — Смеллерби озадачено посмотрела на меня. И со стороны, скажу честно, это выглядело так, будто прожженная девушка подозрительно не выпускает своего хахаля из поля зрения.       — Короче, вы сможете, пока мы еще здесь, обучить меня метанию всех этих штук? Может, у вас там пара метательных оружий есть или еще что-нибудь. Мне вот позарез нужно научиться кидаться всем этим.       — Что? — борцы за свободу переглянулись. — С чего ты взяла, что мы вот так просто возьмем и будем тебя учить?       Почему, когда я думаю, что всё будет сложнее, чем кажется, то это оказывается правдой. Наверное, стоит мыслить позитивней; быть может, в этом мире ментальный настрой отнюдь вещь не последняя?       — Да, знаю, что просьба не фонтан, в натуре, мне самой было бы в лом там кому-то помогать, но просто скажите, что хотя бы, не знаю, подумаете над этим? — я с надеждой глянула на ребят.       Спросите, на кой мне всё это сдалось? Да просто я тут вспомнила то, как убого тренировалась на берегу того водоема, когда нас потом еще накрыли пираты. Я была до такой степени ловка и удачлива, что умудрилась в один день просрать два экземпляра оружия: первый благополучно остался себе лежать где-то зарослях у берега, а второй был наглым образом отобран, как конфетка у ребенка.       В общем, расклад вы поняли, как поняли то, насколько всё это унизительно. Мне, блин, тренироваться надо, учиться, а иначе меня просто уроют здесь. Сдохнуть-то я всегда успею.        Смеллерби лишь неопределенно передернула плечами, после чего чуть отстранилась, начав в стороне зрительные дебаты с Лонгшотом. Сокка, шагавший неподалеку, неожиданно оказался прямо под боком, вцепившись рукой мне в плечо и со сквозившим недовольством в голосе зашипел:       — Ты рехнулась у них помощи просить?       — Полегче с мордоплюйством, — усмехнулась я, скинув его руку с плеча. — Я, вообще-то, в отличие от тебя выгоду ищу, раз уж мы задержимся здесь.       Повторно с недоверием оглядевшись по сторонам, как будто бы мы двое были настолько опасными противниками, что за нами только глаз да глаз, ага, Сокка вновь притиснулся ближе, с убеждающими интонациями заговорив:       — Давай так: ты помогаешь оттащить мою сестру и Аанга подальше от этой банды детей, в особенности, от лидера этой банды детей, а я тогда поучу тебя, как там его, метанию.       Раскрывать рот на тему того, что из Сокки-таки учитель-оружейник, как из Джета маг огня, я не буду. Про сравнение с Джетом, если по-хорошему, вообще лучше забыть. Поэтому я лишь усмехнулась, растянув неправдоподобную согласную улыбку.       — Какое... выгодное предложение.       Сокка прочувствовал всю иронию секунды где-то через три и уже хотел недовольно открыть рот, чтобы ответить, как голос отвлек нас, заставив остановиться:       — Вот тут мы и живем, народ.       Я медленно остановилась за телегой, запрокинув голову вверх и чуть сощурившись от слепящих глаза лучей солнца, проникающих сквозь пышные рыжие кроны. Приложив ко лбу козырек из ладони, я оглядела представший предо мной немалогабаритный ствол дерева, вдоль которого свисал толстый канат с кольцом на конце.       Н-да, такого дома себе даже Бузова бы не пожелала. Не успела я сказать рядом стоящим Катаре и Аангу о странности такого местоположения на дереве, как несчастного Сокку, зацепившегося рукой за конец веревки, тряхнув, подкинуло наверх, безжалостно шмякнув о дерево, а после утянув в крону.       — Это наша система, чтобы можно было легко подняться наверх, к домам, — пояснила Смеллерби, с улыбкой смотря на упорхнувшего вверх Аанга, подкидывающегося себя выше потоками воздуха.       — У нас это называют сельским видом транспорта, — невесело тянула я, — или лифтом, тут как повезет, знаешь ли.       А после эта подозрительного размера петля — издеваетесь?! — опустилась прямо перед моим носом, призывно колыхнувшись. Так, Катара и Джет, утянутый Сокка и упорхнувший Аанг уже там, поэтому сейчас моя очередь. Потерев руки друг об друга, я с полной серьезностью вцепилась до побеления костяшек в канат, на всякий пожарный уперевшись ногами в ствол дерева.       Не прошло и пары секунд, как меня резко дернуло наверх, чуть не вырвав плечи из суставов, отчего оные жалобно хрустнули. Оуч, а вот это уже не очень приятно. Но, преодолев парочку кругов Ада, после которых у меня столь же адски на все триста шестьдесят завращалась голова, а руки тем более, я безжизненным кулем, напевая под нос «вертится Земля», хлопнулась на деревянную платформу домика на дереве.       Черт его знает, как, но борцы за свободу как-то смогли умаслить Сокку остаться здесь до вечера. Пожалуй, это всё же лучше, чем вновь лететь на зубре не пойми куда. Во-первых, вечером будет халявное пропитание, которого у нас, осмелюсь заметить, далеко не златые горы, во-вторых, у меня было время уговорить Смеллерби и Лонгшота потренировать меня в меткости, в-третьих, я устала, поэтому имею право.       Вообще, если так подумать, то я на многое имею право: мир не мой, правил, помимо общечеловеческих, не знаю, а ещё подобное самовнушение для меня, как личная панацея от бесконечной паранойи.       Какое-то время после появления в жилище борцов за свободу я просто валялась на подвернувшейся мне платформе. Вначале, если говорить откровенно, отходила от адского головокружения, потом — нет, а вдруг бы помогло? — притворялась мертвой, на что никто не обратил внимания, а после перекатилась на спину и пялилась в голубые клочки неба, сиротливо высовывающиеся из-за листвы.       Когда мне надоело бесплодно кататься по площадке, я пошла на поиски приключений. Вместо вышеупомянутых приключений по закону подлости нашла Аанга. Кочевник уломал меня покататься на натянутых между деревьев канатах, которые борцы используют в качестве средства передвижения. А потом я подсела. Кататься понравилось, поэтому я убила на этих лианах порядочно времени, пока к горлу не подкатила рвота, и я не почувствовала, как законно наворованная в каком-то пригороде пища пробирается вверх по кишечнику.       Меня жутко выворачивало прямо вниз, туда, где заканчивалась платформа, и начинался ствол дерева. Именно в такой, скажем так, не самой выгодной позиции, меня отыскали Лонгшот и Смеллерби, которые, оказывается, под каким-то нажимом согласились мне помогать в обучении и пришли об этом сообщить. Экзекуция в желудке, наконец, прекратилась, и я смогла нормально поговорить с борцами на свободу, которые с незабываемыми выражениями лиц наблюдали за невольно подвернувшейся сценой. Прошу не напоминать мне о том, что после всего я выглядела просто как зомби: слюна на тунике и в уголках рта, спутавшиеся волосы из-за недавних покатушек, а еще появившиеся синяки под глазами, будто из меня выжали весь сок ещё три дня назад. Хотя, стойте: как давно я в это мире?.. Но только вот тактичные Смеллерби с Лонгшотом также тактично промолчали, предложив заняться тренировками завтра днем, если мы, разумеется, останемся.       И, естественно, у меня появился еще один резон умаслить твердолобого Сокку остаться. Мне это надо, и подумаешь, что эти ребята могут оказаться теми еще предателями. Сейчас пока что они будут плясать под мою дудку (хотя, давайте честно, какая тут дудка, максимум, свисток; пожалуй, стоит поучиться у Катары или хотя бы одолжить у той орган).       Вечером пир вся лесная братва-таки закатила, усадив во главе стола Джета, как несомненного лидера, а не просто чересчур смазливую мордашку уснувшего в солярии Брюса Ли, а с разных сторон утрамбовав меня и Сокку. Катару же посадили поближе к Джету, а Аанг благополучно подвис на ветке одной из деревьев, прихватив со стола фруктов да орехов.       Кстати, об орехах.       Пока я как последняя белка из «Ледникового Периода» набивала щеки лесными орешками, дружелюбно отданными мне борцами за свободу, Джет успел отговорить свою безукоризненную речь матерого лидера, плюхнувшись неподалеку со мной. И заметила я это только, когда он подал голос:       — Ну и как тебе речь?       Орехи, которыми я благополучно набивала глотку, пошли не в то горло, отчего я закашлялась, пытаясь выбить из пасти застрявшие орехи. Твою мать, кажется, будто глаза сейчас вылетят, а не эти злополучные орехи. Будьте прокляты…       Резкий удар по спине, пришедшийся между лопаток, выбил из меня злостное пропитание, которое улетело дальше по столу, попав прямиком в чью-то миску. К счастью, моего кашля и всего этого ужаса в целом никто не увидел из-за стоящего гомона, поэтому я чуть было повторно не наблевала, поскольку еду с миски со слюнявым орехом в купе съел какой-то борец за свободу, даже не поморщившись.       Определенно, если бы я прямо сейчас провалилась сквозь многочисленные платформы под землю, было бы лучше.       — Думаю, мы, — беззлобно усмехнулся Джет, сглотнув, будучи свидетелем вышеописанного инцидента с орехом, — лучше забудем об этом, хорошо?       — Да уж, в жизнь больше не съем ни одного ореха, — я криво усмехнулась, толкнув борца за свободу в плечо кулаком. Он сделал то же самое в ответ.       Мы продолжали толкать друг друга, пока Джет не стал наваливаться спиной на сидящего позади него недовольного Сокку, который в какой-то момент просто вскипел:       — Мне это надоело! — этот неожиданный вопль заставил отвлечься от спора с Джетом. В принципе, этот ор Сокки заставил отвлечься всех в целом. Мы внимательно посмотрели на подскочившего воина Воды. — Завтра мы улетаем, Джет. У нас и без того слишком мало времени, чтобы добраться до Северного полюса, поэтому не мешай нам, будь добр.       Бомбящий Сокка с настолько красными глазами нечто из ряда вон. И не то чтобы мы все тут же боязливо умолкли, но свой осадок подобный гнев оставил.       — Слушай, Сокка, — гнусаво протянула я, собираясь привести ему парочку своих доводов, ибо кто-то же должен научить меня выживать в этом гребаном мире, как он недовольно взмахнул руками, крикнув:       — Всё, Дина, хватит с меня уже всяких твоих "слушай"! Хоть раз бы послушали меня, вы, упертые ослокуры! Говорю же: времени в обрез, а вы то туда, то сюда, вам еще не надоело, нет?       — Сокка, — только хотела начать Катара с укором, как тот раздраженно передернул плечами, поворачиваясь к нам спиной и собираясь уходить.       — Мы улетаем.       — Сокка, — на этот раз позвал Джет, подскочив из-за стола и положив свою руку ему на плечо. Воин Воды, обреченно выдохнув, обернулся. — Неужели ты хочешь пропустить завтрашнюю важную битву? Куш, помощь несчастным жителям, дамам, старикам, детям, неужели хочешь сейчас просто так сбежать? Ты же не трус Сокка, нет. Ну же?..       Я удивленно вслушивалась в заманивающий и гипнотический низкий баритон Джета, который также затягивал и Сокку. В моей голове тут же всплыла некая ассоциация с Джеком Воробьем: не знаю — он не похож внешне, но вот манера и голос, интонация. Черт, а ведь мне так нравились «Пираты Карибского Моря»... ***       Ночь пролетела чересчур быстро. Вернее, закончилась чересчур быстро и неожиданно. Я даже не успела толком отоспаться, ворочаясь на рваной тряпке, выданной тут вместо кровати или даже элементарного матраса.       Но проблема, пожалуй, была даже не в этом. В наиболее эстетичный момент моего драгоценного сна, когда я, довольная жизнью, скакала на единороге, на меня кто-то бессовестным образом наступил — повторюсь: именно наступил, — что я прочувствовала буквально всем желудком и тотчас машинально свернулась в позу эмбриона, вылупив сонные глаза, как об мою ногу, которую я, видимо, вытянула в проход, дополнительно ещё и споткнулись.       И — почему-то, интуиция мне так об этом и кричала, — если это был не Сокка, то я готова съесть на спор свои ботинки.       Продрав глаза, я медленно, подобно мумии, восставшей из гробницы, приняла сидячее положение и мрачно уставилась на нарушителя спокойствия.       Нарушитель спокойствия столь же пугано и до бредового беспалевно застыл в положении лежа на месте и уставился на меня в ответ. И, о Боже, могу я хоть раз быть не права.       Зрительный контакт продолжался ещё некоторые секунды, и я всё-таки решила что-то сказать, ну, чисто так, для проформы, а то мало ли, он действительно думает, что я сейчас сочту это сном и завалюсь обратно:       — Если надеешься на то, что я слишком устала, чтобы спрашивать, куда ты намылился, то знай: я не устала.       Сокка выдохнул с такой выразительной интонацией безнадежности, отчего уверенности в том, что возражать он не станет, разом накапало процентов так восемьдесят. Сомнительно прищурившись, насколько я могла разглядеть это выражение в темноте, Сокка прошептал отчасти жалобно, отчасти возмущенно:       — Ну кто вообще ложиться спать в проходе, чтоб об него спотыкались?..       А если так рассудить, то он прав: мне стоит пересмотреть свои варианты ночного местоположения.       Но, короче говоря, взяв с меня обещание не возникать, не задавать лишних вопросов, не шуметь — хотя, давайте говорить откровенно, меня просто попросили заткнуться и не фонтанировать избытком энергии, — Сокка жестом показал следовать за собой и на карачках, стараясь не скрипеть досками платформ, подполз к выходу и высунулся из-за заслоняющей проход шкуры наружу, проследив взглядом за удаляющимися вниз по канатам разномастными силуэтами.       И когда я только поползла за Соккой следом, стараясь мимоходом проморгаться и прозеваться, мысль о том, что грохот навернувшейся соккиной туши могло услышать как минимум пол-леса, навязчиво завертелась в голове. Но кругом, на удивление, тихо как в морге.       Сокка лично же озаботился этой проблемой лишь тогда, когда мы уже проскользили вниз по канатам на самые нижние платформы — прошу в этот момент отметить уровень моей ловкости и грациозности, да, ведь в прошлый раз это имело весьма печальное логическое завершение, о чем помнят грустные обрыганные клены, — и захоронились за горой хлама, сваленного возле одного из домиков, наблюдая суетившихся на земле борцов за свободу.       — Надеюсь, что все остальные сейчас всё-таки спят... — И это было что-то из разряда: "дорогой, а мы выключили утюг, хотя-мы-уже-час-как-летим-на-юга", на что я лишь угрюмо потерла кончик носа.       — Конечно, спят, на них же не наступало семьдесят кг дедукции и вчерашних орехов.       Сокка наградил меня тем самым взглядом а-ля я-тебе-это-припомню и ну-ты-серьезно в одном флаконе, но слишком был увлечен своей игрой в детектива, чтобы, во-первых, лишний раз отвлекаться, во-вторых, привлекать внимание, поэтому лишь жестом показал двигаться дальше. Тихохонько спустившись с дерева при помощи свисавшего вдоль ствола каната, что, в целом-то, было делом на удивление плевым, мы прошерстили тут же за один из толстых столбов деревьев, высовываясь оттуда максимально незаметно и максимально бесшумно.       Джеймс, блин, Бонд обзавидуется нашим способностям. Но, мне периодически кажется, будь я Джетом, я бы заметила нас ещё на платформах. Да ладно: будь я хоть подслеповатым и глухим на одно ухо дедулей, я бы наше сталлоновское преследование тоже заметила бы. И это именно тот случай, когда мне хочется, чтобы все мои глубокомысленные гипотезы не были верны.       Сокке, по-моему, и так было нормально.       Последующие минут десять так и прошли: мы стратегически беспалевно перебегали от дерева до дерева и по кустам, не упуская из виду волочивших на себе бочки со смолой борцов метрах примерно в десяти от нас.       В общем, сидеть в неприятно-сырых от росы кустах и трястись да стучать зубами от холода из-за рассветных сумерек, мне надоело где-то через минуту.       Сокке всё ещё было нормально.       — Так, всё, — максимально напрягая челюсти, чтобы теми не стучать от мелкой дрожи, бившей холодком по телу, зашептала я, — время отдать швартовы. Я сматываюсь отсюда куда-нибудь в комфортабельные теплые апартаменты на деревьях.       Воин Воды возмущенно округлил глаза, вцепившись вновь мне в плечо, и, нагнув ещё ниже за линию кустов, приблизил лицом к себе, зашептав в ответ:       — Да ты совсем, что ли? — он пристально уставился мне в глаза. — Зачем увязалась за мной, если не в состоянии помочь?       Да, я сама часто задаю себе этот вопрос: зачем? Но в итоге лишь тряхнула головой и пожала плечами.       — Не одного же, всё-таки, тебя отпускать. К тому же, тут острая необходимость в хоть одном здравомыслящем человеке налицо.       Сокка впервые выглядел так, будто хотел сказать: "кроме шуток". И если у Сокки действительно существует такое выражение лица, то, скорее всего, конец света близко. И от того, как он сейчас на меня смотрел, пристально и угрюмо, становилось не по себе. Тот раздраженно повел плечами.       — Вот серьезно, зачем? — мимоходом продолжая недовольно стрелять глазами из-за зарослей в сторону возившихся возле обрыва лесной долины к речному берегу борцов за свободу, проговорил Сокка. — В жизнь не поверю, что ты пошла следить со мной за Джетом, вашим благороднейшим и непогрешимым, из-за меня.       Я перевела на него ироничный взгляд, изогнув бровь.       — Разит, знаешь ли, завистью. Сейчас прям задохнусь.       Сокка неверяще вытаращил глаза и повернул ко мне голову, заговорив возмущенным громким шепотом:       — Завистью? — активно размахавшись при том рукой, который он не придерживал кусты, задыхался немой яростью Сокка. — Завистью, ты сказала? Да от меня разит здравомыслием, ясно тебе! Я, между прочим, пекусь обо всех нас, пока вы дружно сыплете лепестки роз к ногам вашего любимого Джета!..       — Вашего? — недоуменно вскинула брови я, также повернувшись к нему. — Что-то я не припомню себя в прейскуранте джетовых фанатов.       Сокка прищурился в какой-то степени презрительно.       — Вот только прикидываться не надо, — воин Воды выразительно закатил глаза, после чего бесцеремонно ткнул в меня пальцем, — я пока что, слава Духам, не ослеп и не контузился с такой-то жизнью, и прекрасно помню, как вы с Джетом очаровательно смеялись надо мной при встрече или то, как мило болтали на том сборище!..       Я скривилась, больше машинально толкнув Сокку в плечо со всей обидой, отчего тот от удивления заткнулся, полунедоуменно-полураздраженно уставившись на меня, и я заговорила, пока он по новой не начал свою тираду:       — Закончил ревностную исповедь? Тогда слушай, — я ухватила его за плечо, сжав, чтобы тот меньше дергался, и всмотрелась в глаза, — если вся произошедшая истерия лишь последствие твоего надуманного чувства покинутости, то ты дурак, Сокка.       Тот, ещё не до конца успокоившийся, шумно дышал и смотрел на меня с выражением полнейшего непонимания ситуации, но, что было хорошо, не вырывался.       И я даже, честно, не знаю, что, но что-то словно щелкнуло у меня в голове, напомнив о том, что со стороны мы, скорее всего, выглядели, как орущие кусты, но толком не успела повернуть головы, уловив краем уха знакомый хлесткий свист, и, перепугано округлив глаза, больше машинально усилила хватку на руке Сокки, толкнув того вперед от себя и завалившись следом.       Стрела, пролетев аккурат через прорехи в зарослях, со смачным треском вонзилась всем наконечником в дерево, что громоздким стволом возвышалось тут же рядом с нашими спасительными кустами.       Мы, спасенные, буквально выкатились на обратную сторону, свалившись поочередно друг за другом на землю. И такое спасение можно было бы назвать вполне удачным, если бы не одно но. Дружным бутербродом мы навалились своими тушами ровно на нечто, разложенное под деревом и замурованное под тонной сухих опавших листьев. Нечто зашелестело, послышался звук, сравнимый со скрипом вращавшейся катушки, и натужный хруст ветви над нами.       Сокка, еле фокусируя зрение, напряженно замер, боясь вдохнуть, что почувствовала я прекрасно, прямо всей грудной клеткой.       — Этот звук... Дина, только без резких дви…       — Чего? — пытаясь скорее опомниться и избавиться от звона в голове, подорвалась с Сокки я, уперевшись для опоры в землю с двух сторон от его головы, как все прежние звуки мигом померкли, ветвь вновь натужено захрустела, и нас спустя секунду словно сложило пополам, рывком вздернув вверх.       Шея, кажется, хрустнула повторно, когда нас тряхнуло несколько раз подряд, после чего я не могла совершить и лишнего телодвижения, ощутив странное чувство... подвешенности? Мерно покачиваясь с постепенно уменьшавшейся амплитудой в сетном полотне, отдаленно напоминающем обкидной невод, я помотала головой, медленно начиная ориентироваться в пространстве.       Земля столь же мерно покачивалась подо мной в полутора метрах, и, когда я скоропостижно сложила в голове всё происходящее в одну цельную картину, та словно завращалась перед глазами быстрее. Забарахтавшись в туевой ловушке, я, кажется, только сильнее нас раскачала, провалившись вслепую руками в крупные прорехи между узлами сетки где-то за головой Сокки, чем только сильнее прижала несчастного к дну сетчатого полотна, а в попытке хотя бы привстать на колени угодила левым в очередной пробел и правым отдавила тому же Сокке левую икру.       Тот, до этого дезориентировано и в какой-то степени даже безмятежно покачивающийся в сетной ловушке, ошарашено выпучил глаза, видимо, очнувшись, и промычал что-то нечленораздельное сквозь стиснутые зубы, пнув меня в таз согнутым коленом правой ноги; я, зашипев больше от неожиданности, чем от дискомфорта, чисто из чувства вредности куснула Сокку за ушную раковину в ответ, хотя и без того вдавливала голову воина плечом в дно сетки.       Лишь сильнее расшатав подобной возней сеть, мы выглядели со стороны, аки две враждующие за территорию воблы, не в состоянии даже толком пошевелиться или как минимум подняться друг с друга.       Совершенно неделикатный смешок, раздавшийся возле тех самых кустов, из которых мы вывалились, отвлек нас обоих значительно, заставив напряженно замереть.       — Как погляжу, тут обошлось и без нашего вмешательства. — Джет, издевательски выгнув бровь и перекинув соломину из одного уголка рта в другой, окатил нас удовлетворенно-злорадным взглядом, ввиду отсутствия сопротивления убрав в ножны подготовленные шуан-гоу. — И славно, а то не очень гостеприимно с нашей стороны, так сказать, в принудительном порядке просить вас не вмешиваться не в свои дела.       Сокка, не особо-то и стесненный крайне затруднительным и откровенно прижатым положением, повернул в его сторону голову и нашелся, что ответить:       — Хватит ломать комедию, Джет, — с попеременным успехом пытаясь хотя бы выползти из-под меня, проваливающейся руками во все подряд пробелы сетного полотна, и откинуться на него лопатками, наезжал Сокка. — Это, во-первых, не смешно и, во-вторых, мы прекрасно осведомлены о всех твоих намерениях, так что...       — О нет, — с максимальной иронией ухмыльнувшись, качнул головой Джет, — как раз-таки очень и очень смешно. Нет, ну серьезно, вы... — Борец за свободу, не окончив предложения, сорвался на тихий смех, затрясшись плечами, который хрюкающим смешком поддержала Смеллерби и сдержанной улыбкой Лонгшот.       Последнее, что мне нравится в этой жизни, так это то, что какая-то гнида имеет там призрачный шанс надо мной потешаться. Вытянув руки повыше и таки уцепившись пальцами за переплетения веревок, составлявших сетное полотно, я приняла более-менее устойчивое положение, выпрямившись в спине и подтянувшись повыше, чтобы всем весом не давить на Сокку и выглядеть хоть на несколько процентов серьезнее.       — Слушай, вот уж что-что, но ржач можно было бы и сдержать, а то вечно манеры, как у села вонючего, с мухами, ага.       Смеяться относительно громко Джет прекратил, прерванный моей высокопарной речью о правилах этикета и перебиваясь лишь редкими смешками при взгляде на нас, после чего нарочито медленно подшагнул ближе к нашей сети, посмотрев на меня снизу-вверх, но с таким видом, будто смотрел с пятиэтажки как минимум.       — Дина, вот уж от кого не ожидал предательства, так от тебя, — тот с видом последнего Дона Корлеоне медленно вытянул изо рта соломинку, повторно смерив меня разочарованно-презрительным взглядом, — ладно этот, но...       — Я не этот, — скептично вставил Сокка.       — Да, он не тот, — закатив глаза, подыграла я, держась за веревочные плетения, аки за прутья решетки, после чего продолжила: — А ещё ты, Джет, похоже, не в курсах, что собираешься выкосить ни в чем неповинных.       Тот агрессивно вскинулся. Мне кажется, что тушить пожар бензином наиболее ёмкий фразеологизм для описания того, что я секунду назад развела.       — Ни в чем неповинных? — он зло прищурился, подступив ещё ближе. — Они люди Огня, ты, похоже, не понимаешь. Слова "люди Огня" и "ни в чем неповинны" в одном предложении уж точно стоять не могут. Они заслуживают смерти!       Мы с Соккой переглянулись, как обычно переглядываются психиатры, предварительно заключившие неутешительный диагноз больного, и вернули ему снисходительно-скептичные взгляды.       — Да ты маразматик, Джет, — улыбнулась почти милосердно я.       — Повернутый конкретно, — поддержал убеждающим кивком Сокка.       Джет взбеленился буквально на глазах; вена возмущенно забилась на виске.       — Будто бы вы понимали! Не вашу деревню поджигали эти огненные мра!..       Все эмоции на лице вздохнувшей за его спиной Смеллерби можно было описать одним словом: "началось". Лонгшот, согласно кивнувший, с укором глядел на нас с Соккой, мол, довольны — теперь терпите.       — ...не ваши родители заживо сгорали в заколоченных сараях! — выплюнул под конец душевной тирады Джет, угрожающе медленно подступив ближе и на эмоциях чиркнув в воздухе шуан-гоу, сжатой за рукоять в кулаке. — Так что как вы ещё смеете звать меня сумасшедшим?!       Ему сейчас бы зеркальце, что ли, чтоб чернющий от расширенных зрачков взгляд исподлобья свой увидел.       Сокка взглянул на него со всей серьезностью.       — А ты не пытался целенаправленно искать виновных в поджоге твоей деревни, а не затаптывать любого, хоть как-то принадлежащего огненной нации?       Джет, всё также исподлобья, какое-то время просто пилил нас взглядом, в котором так и читалось яростное: "что за бредовая политика всепомилования, чувак", после чего спустя какое-то время растянул губы в подобии снисходительно-ироничной усмешки, при которой ещё и нервно дернул правым уголком рта.       — А этим, Сокка, мы как раз и занимаемся. Параллельно с тем, что — как ты там это предвзято называешь? — затаптываем огненную нацию, ах да. — Будто разом выдохнув той тирадой всю ярость, порцией накопившуюся в теле, Джет сейчас выглядел вполне себе трезво и безмятежно, ухмыляясь вновь также самоуверенно, что даже становилось непонятно, кто кого лечит: мы его или он нас. — Слышал ли ты что-нибудь о том, что ради устранения проблемы, нужно найти и извлечь её корень, м?       Взгляд Сокки — за это время более-менее подобравшегося подо мной в сетке, чтобы со стороны не выглядеть, как распластанная для бойни туша, — прямо пропорционально со сказанными Джетом словами приобретал осознание, и воин Воды понимающе хмыкнул, мрачно смотря на борца за свободу сверху-вниз.       — И этим корнем для тебя, так понимаю, является любой представитель Народа Огня.       У Сокки прямо-таки и сквозит всё интонацией "больной ты ублюдок", но Джет лишь удовлетворенно усмехается.       — Бинго. Ты изначально показался мне самым смышленым из всей вашей компании, Сокка...       — Эй, я как бы, конечно, обезврежена, но всё ещё опасна и крайне обидчива, — вставила я сварливо.       — Без обид, крошка, — на отъебись подкинул Джет, наградив мимолетным якобы королевским вниманием и обольстительной улыбкой (не, совсем нет, не проканает со мной, не-а), и вернув взгляд обратно Сокке: — Жаль, что ты слишком наивен и недалек, чтобы понять всю суть нашей борьбы; я бы тебя к нам принял.       Джет слишком много болтает, это раз, и это заметила даже я. Джет назвал меня откровенно тупой — не будем включать во внимание ещё двух оскорбленных индивидов, помимо меня, ибо не то чтобы я полностью с ним не согласна, — это два. Сокку тоже не обделили, Сокку назвали узколобым, и не особо-то подобное смахивает на дополнительную причину для моих возмущений, но ладно — это три. И, поверьте, перечисленных трех пунктов мне хватило, как мотивации, чтобы попытаться вцепиться ногтями Джету в длинные пальцы, когда тот оные просунул через переплетения веревки, оттянув на себя кокон из наших тел, но безуспешно — Джет вовремя их отдернул с задорным хохотом, при этом успев всё равно раскачать нашу ловушку.       Вот же ж сукин сын. Из-за резко возникшей качки, я красочно промахнулась руками, в итоге провалившись вновь теми в пробелы между узлами и столь же красиво притом впечатавшись щекой в дно сетного полотна; Сокку, поперек торса и бедер которого я теперь кверху задом валялась, тоже замотало, отчего тот съехал затылком ниже, для твердости в последний момент вплетясь пальцами в узлы сетки выше и более-менее сохранив позицию.       Ты гандон, Джет, ты знаешь об этом? Если не знаешь, то проинформируйся: ты теперь вот точно официально гандон. По мультфильму ты был очень даже харизматичным персонажем, привлекающим внимание. Так вот. Этих чувств не осталось ввиду того, что ты слишком гандон, как минимум, пока что.       Гандон удовлетворенно ухмыльнулся, понаблюдав за нашими переваливаниями и возней в ловушке, и помахал на прощание ручкой, пафосно удаляясь вместе с компанией обратно к плотине.       — Удачно вам позависать.       Наблюдая спины удалявшихся в заросли фигур, которые в конечном счете совсем пропали из виду, съехав по оврагу вниз, в долину реки, мы просто какое-то время продолжали без лишних телодвижений качаться в этой ловушке в ожидании остановки оной. Останавливаться как минимум ближайшие минуты она не собиралась, так что я, неловко прокашлявшись и наблюдая медленно кружащиеся в падении красные листья кленов, выдала:       — Светает уже. Плотину скоро подорвут.       Выворачивать шею, чтобы узреть негодующую соккину рожу, было как-то так себе идеей, так что я предусмотрительно этого делать не стала, лишь по ощущениям поняв, что тот поворочался, скрестив руки на груди, и после тоном подчеркнуто-небрежным протянул:       — Я знаю. — Он вновь зашевелился, судя по неприятным щелчкам пережимавшихся позвонков, поразминав шею, отчего съехал по сетке ещё ниже; ноги, которым в ловушке, не рассчитанной на такое количество особенно тупых объектов, попавших в неё, места не хватало, были закинуты выше на сетку, отчего его острое левое колено ощутимо давило мне в правое плечо ближе к лопатке. Раздался мученически-недовольный вздох. — Блеск вообще. Глупее этой ситуации, наверное, только попасться ногой в петельную ловушку, едва ли жирным крестом не помеченную.       Так. Так. Камень в мой огород упал с оглушительным стуком.       — Вот уж знаете ли, если бы не моя реакция в этой глупой ситуации, то кое-кто сейчас бы стрелу из зада вытаскивал.       Камень был успешно перекинут через забор на соседний участок, удачно огрев, видимо, его владельца по хребту. Сокка, возмущенно засопев, парировал:       — Не увяжись другой кое-кто за мной, то обошлось бы вообще без стрельбы.       — Не отдави ещё один кое-кто другому спящему кое-кому ногу, то другой кое-кто бы продолжал умиротворенно спать, не обременяя ни себя, ни других, глупыми ситуациями!       — А слушали бы почаще другие наиболее разумного среди них кое-кого, то не было бы вообще никаких глупых ситуаций, так-то! — Сокка, яростно заворочавшийся и вновь начавший проталкиваться спиной выше по сетке, таким образом, собственно, выползая из-под меня, в процессе ощутимо заехал коленом мне под живот; не в состоянии даже отпихнуть его от себя в ответ ввиду провалившихся по самые плечи через узлы сетки рук, я усилием воли стиснула зубы, пережидая недолгую вспышку тупой боли, и тем не менее кряхтя съязвила:       — Это ты про внимание к своему чутью?       — Эй, я бы попросил поуважительней отзываться о моём чутье! — картинно возник Сокка, тыкнув дополнительно меня в ребро, видимо, осознав мою беспомощность; я, решив не спускать хоть это, вывернула вовнутрь шею, мстительно вцепившись зубами Сокке в левое бедро, поперек которого валялась грудной клеткой. Тот взвизгнул, повторно вдарив пальцами мне по ребрам, заставив-таки разжать челюсти, и, потирая укушенное место, выдал сквозь шипение не без риторики в голосе: — И вообще — стоп, всё, брейк, Дина, не кусайся, — когда это мы успели перейти от нейтрального "кое-кто" на личности?       Я, уже отчаявшись в попытках лишь при помощи упора на закинутые вверх на сетку колени втянуть внутрь руки, утомленно уперлась в сетное полотно лбом, прогудев:       — Если угодно, то: когда кое-кто, не деградирующий из нас двоих в интеллектуальном развитии, понял, что это всё звучит нелепо, а выглядит и того хуже.       Сокка столь же устало переводил дух.       — Ладно, допустим, с этим я согласен, пускай и твоя речь наполовину состояла из неоправданного действительностью оскорбления. В прочем, как и любая твоя речь.       Порядком утомленные словесными пикировками и бесконечной возней, мы относительно мирно затихли. Ловушка окончательно завершала свой ход, находясь практически в состоянии покоя, в кои-то веки никем не раскачиваемая. Затекшие мышцы начинало неприятно тянуть, и я, поглубже вдохнув, вновь начала свои до сего момента бесплодные барахтанья с целью принять нормальное положение или, хотя бы, вернуть руки внутрь сетки. Сокка, похоже, тоже отмер, спохватившись и заерзав:       — Черт, — он, вновь подтянувшись выше, вскинул голову и начал пристально рассматривать крупный узел, которым вверху стягивалась наша сеть, и канат, перетянутый через ветвь с установленной на ней катушкой, — надо отсюда выбираться. Времени в обрез.       — Разумеется, — пыхтела я, выворачивая руки и, сгибая те в локте, цепляясь пальцами выше снаружи сетки, чтобы, выгнув спину, подтянуть корпус или, как минимум, подняться с Сокки, — как вы пришли к этому гениальному умозаключению, Ватсон? Дайте угадаю: чутье подсказало.       Сокка, хоть и зыркнув на мою макушку недовольно, что я буквально почувствовала кожей, в итоге лишь передернул плечами и в этом раз предпочел стоически проигнорировать издевку:       — Не без этого.       Почему-то такая реакция, в кои-то веке не представляющая собой ответный стеб, подначку или обвинение, настойчиво осела в мозгу мыслями о том, что Сокка, мать, блин, твою, был прав и, действительно, рвал зад конкретно из-за нас. И я как бы тоже, ясен хуй, знала по сюжету о Джете, но, тем не менее, всё равно повела себя как-то... нерационально?       Да, сейчас бы поведение равнодушной эгоистки мягко называть нерациональным. Не то чтобы я в этот момент чувствовала себя глупо или отчасти виновато перед Соккой, чтобы заниматься самобичеванием, но какой-то однозначно неприятный осадок остался.       А Сокка, пока я была занята своими мыслями, тем временем начинал оперативно раскачивать ловушку, подмахивая тазом и напрягая руки, цеплявшиеся сверху за головой за сеть. Я, ошарашено выпучив глаза, от неожиданности завалилась набок, съехав ниже по сетному полотну и подобрав ближе к себе для удобства колени, слава Богу, хотя бы рефлекторно успев уцепиться пальцами левой руки изнутри сетки, сохранив успех, и лишь провалившись в очередной пробел правой рукой.       — Ты чего делаешь? — наконец-таки в состоянии смотреть на него без нужды хрен знает под каким углом выворачивая шею, спросила я.       Тот пыхтя продолжал успешно раскачиваться, как на качелях.       — Прочность ветки, я думаю, не рассчитана на удержание в ловушке массы, превышающую тяжесть одного тела, — это меня сейчас так толстой назвали, а?! — поэтому, если хорошо надавить, то...       — У меня есть кинжал, — резонно прервала его я, посмотрев, как на идиота, изобретающего велосипед с квадратными колесами, и, сама не знаю, почему, только сейчас вспомнив об этом бонусе; хотя, да, пользуюсь редко, тут и забыть можно.       Сокка, резко прекратив все свои манипуляции, в свою очередь посмотрел на меня, как на идиота, сообщающем о критических показателях сейсмографа только после землетрясения, и взвыл:       — А раньше не сказать было?!       — А ты не спрашивал, — индифферентно пожала плечами я, притянув между тем правую руку обратно к себе, и обхватила ладонью чехол, вырвав тот из-за пояса.       И, пока мы с Соккой были заняты конкурирующими переглядками, я как-то не обратила внимание, в каком виде вытянула кинжал: а вытянула я тот, почему-то, за чехол, а не за рукоять, и оружие, видимо, непрочно крепленное внутри, ввиду перевернутого состояния с тихим шуршащим лязгом выскользнуло из чехла. И заметили мы оба это, так сказать, с посредственным запозданием.       Ме-е-едленно опустив взгляд вниз, я увидела лишь, как кинжал, почти не переворачиваясь при падении, вертикально пролетел в прореху сетного полотна, с тихим стуком упав в землю и теряясь в ворохе опавших листьев. Читайте как: упал наш элементарный шанс на спасение.       Немая сцена. И хоть в голове у меня вовсю орало максимально упрощенное: "сука-сука-сука, ну ебаный пизде-ец!", я столь же медленно подняла взгляд на Сокку, с титановым спокойствием выдав:       — Какой, ты говоришь, нужен вес, чтобы ветка треснула?       Сокка, какое-то время сверлящий меня монотонным критичным взглядом, позволил себе-таки оторвать руку от сетки, чтобы тут же красочно ударить ладонью оной по лбу.       — Тц, вот давай только без невербальной оценки моих действий! Подумаешь, лоханулась, с кем не бывает? — Лучшая защита — это нападение.       — С такой периодичностью ни с кем не бывает, — сказал Сокка.       Сказал Сокка, вот именно. Пожалуй, это уже повод для размышлений, кхм, да, потому что слышать что-то подобное от Сокки, согласитесь, сродни клиническому диагнозу.       Однако заострять на этом особое внимание времени не было, поэтому мы оба поднапряглись и начали, подпрыгивая на месте, раскачивать ловушку, что вдвоем было раза в три проще и в два — тяжелее, отчего ветка над нами начинала жалобно скрипеть и упруго дергаться вверх-вниз и наоборот, а канат, перекрученный через неё, перетираться. И вот лично я задворками сознания понимала, что данный случай будет ещё тем живучим клише для последующих шуток и подстебов.       За минимальное время успев раскачаться до удивительного размаха, от которого ветка скрипела уже на весь лес, мы пару раз чуть не врезались всем дружным комом в ствол дерева, на котором и была расположена ловушка, к счастью, успев в последний момент среагировать и приставить к боку сетного полотна ноги, чтобы при столкновении с корой вовремя спружинить и оттолкнуться. Раскачались сильнее и, по-моему, уже до максимума.       Таким Макаром у меня разовьется морская болезнь, если уже не.       — Долго нам ещё кача?.. — Отвлекаться, а тем более отворачиваясь, было худшей идеей из всех возможных.       Именно в этот момент ловушка качнулась в обратную сторону, справа-налево, и я под аккомпанемент из глухого вскрика Сокки и натуженного скрипа ветви влетела всем своим существом в ствол дерева, со спины ещё и оказавшись припечатанной телесами Сокки. Перед глазами аж всё зарябило, но хоть какие-то положительные моменты тут присутствовали: этот живописный удар об дерево был финальным, и ветка с сочным хрустом переломилась, правда, не до конца, зависнув под углом пятьдесят градусов на оставшихся щепках.       Нас нехило тряхнуло, и мы, вскрикнув от неожиданности, в своей сетке полетели вниз, описав в полуметре над землей широкую дугу, и под синхронное: "ну нет-нет-нет!" финально врезались в свисавшую ветку, резко замедлив ход. Переворачиваясь только так и наваливаясь поочередно друг на друга, мы, можно сказать, уже не надеялись ни на что, пустив всё на самотек и старательно сдерживая рвотные позывы. Ждать даже не пришлось: первый виток каната, перемотанного через всю длину ветки, соскользнул с её сломанного края, съехав по ней же вниз; мало того, что мы терпели инерционные покачивания сети, так ту теперь ещё и завращало вокруг своей оси. Слава Богу, спустя секунду мы дружным комом благодаря съехавшему канату уже коснулись земли, а вернее: грузно шлепнулись в ворох сухих листьев, пытаясь прийти в себя.       Всё ещё вращалось сумбуром цветных кругов даже перед закрытыми глазами, но хоть какое-то ощущение устойчивой тверди под собой даровало облегчение.       Кстати, о тверди. Твердь была рельефной, откровенно неудобной, а ещё воняла чем-то солоноватым. Наощупь нашарив себе точку опоры и попутно перекрошив сухую листву под пальцами, я на пробу приподнялась, в кои-то веки не сползая обратно, и открыла глаза. Глаза в сантиметрах перед моими недоуменно и ещё несколько дезориентировано моргнули, изучающе пройдясь по всему лицу, от бровей и до губ, и благодаря такой близости я могла четко отследить, как вопросительно изогнулась его правая бровь одновременно с растянувшимися в одну сжатую полосу губами.       Сокка прочистил горло, и я буквально почувствовала, как его тело нервно напряглось под моим.       — Не то чтобы мне неудобно, ты не подумай, кхм, — старательно уводил взгляд в сторону Сокка с максимально невозмутимым видом, после чего всё-таки резко выдохнул, словно не вытерпев, и процедил сквозь стиснутые зубы, — но слезь с меня, о духи, я ноги не чувствую из-за твоего колена!       Я посмотрела уже осмысленно, сморгнув оцепенение при виде перекосившегося соккиного лица, и только сейчас прочувствовала, что левым коленом вдавливала его бедро в землю, как точку опоры, причем неслабо.       — Ой, — тут же отняла ногу я, наблюдая тотчас расслабившееся лицо Сокки, — извиняй.       — Лучше бы, — прошипел тот, чуть приподнявшись, отчего скверно небольшое расстояние между нашими лицами вновь возобновилось, и начав растирать пострадавший участок ноги ладонью, — извинилась за то, что вместе с остальными считала меня завидующим Джету параноиком.       — Эй, я так не считала!       Он вскинул вверх лицо, собираясь ответить, как, видимо, сам не заметил отсутствующее между нами расстояние, в итоге гулко стукнувшись лбом о мой подбородок. Мы одновременно болезненно зашипели, схватившись кто за что.       — От кого я это слышу, — тем не менее кряхтел тот, — что-то в кустах у тебя мнение кардинально другое было, не замечаешь? — И, пока я смятенно держалась за челюсть, думая, что ответить, он странным взглядом обвел пространство вокруг нас, протянув ещё: — Кстати, смею тебя расстроить, мы всё ещё сидим в этой сетке, как две словленные туши зайцеленей.       Я, таки полностью разогнувшись и для удобства сев Сокке на бедра, приподняла со своей головы сеть, которой меня ввиду верхнего положения накрыло, как парашютом.       — О, благодарю, а то я не заметила совсем.       Однако Сокка, проигнорировав эту шпильку — и вообще я в принципе не понимаю, чем Сокка руководствуется при выборе того, на какую из издевок реагировать, а на какую нет, — уже, запрокинув чуть назад голову, уверенно наощупь шарил рукой, просунув ту через сетное полотно, по земле в поисках выпавшего благодаря моим потугам кинжала. И я, пока наблюдала за ним, как гребанный Атлант с удерживаемой на весу сеткой вместо небесного свода, несколько раз успела в голове прокрутить его вопрос по поводу моего мнения о нем и Джете и остановилась мыслями о том, что если не подниму эту тему сейчас, то ещё долго буду заниматься хреновой жуской.       — А вообще, — таки начала я, и Сокка, не отвлекаясь от осязательного поиска кинжала в листве, вопросительно стрельнул в мою сторону глазами, — что такого хвалебного ты в свою честь всё ожидаешь услышать, чтобы прекратить уже строить из себя обиженного на весь мир?       Воин Воды тихо прыснул.       — Это предложение? — и, не приняв во внимание моё ворчливое: "это вопрос вообще-то", он, состроив якобы задумчивое выражение лица и между делом уже втаскивая внутрь сетки руку с найденным кинжалом, сыронизировал: — Ну, даже не зна-аю… Как насчет, — Сокка в раздумьях прикусил губу, оперативно распарывая кинжалом веревочные сплетения сетки одну за одной, — спасибо за то, что раскусил это трепло с ужасной прической, — где-то далеко в лесу сейчас икает Джет, — Сокка, ты — красавчик?       Скепсиса с моего лица можно было навыжимать целое ведро.       — А ничего больше не хочешь? — и, припомнив предыдущий ответ Сокки на подобный сарказм, предусмотрительно добавила: — Это не предложение, если что.       Отметив то, что воин Воды распорол уже достаточно соединений, я подтянула этот отрезок сетки на себя и, поднявшись наконец-то с Сокки, пролезла в образованную дыру, с облегчением вдохнув полной грудью.       — Без ножа режешь, — театрально вздохнул Сокка, взяв кинжал обратным хватом и следом протиснувшись в ту же дыру, после чего укоризненно выставил указательный палец. — Между прочим, этот красавчик только что спас тебя, неблагодарная.       Я усмехнулась, подойдя ближе к отряхивающемуся Сокке, чтобы вернуть кинжал.       — После того, как этот красавчик сам был спасен мной.       Стоп. Как я его только что назвала?.. Боже мой, эта игра в двух придурков доведет меня до ручки.       Судя по удовлетворенно-триумфальной лыбе Сокки это мне будут припоминать ещё добрую декаду месяцев.       — Ха! Ты всё-таки признала, что я красавчик!       — В контексте это не звучало, как признание. Скорее, как тонкая, — с такой периодичностью, как я закатываю глаза, можно окосеть, — очень тонкая ирония.       — Но ты всё-таки признала, что…       О Боже.       Это надолго.       Ну да ладно.       Главное, что этот конфликт с Соккой был максимально просто — и максимально по-идиотски — улажен. Если не принимать в расчет то, что нам ещё бежать спасать деревню, строя из себя как минимум Капитана Америку, то да — наверное, хорошо то, что хорошо кончается.