Одна случайность

      С тем, что мы путешествуем по самым исключительно картинно-красивым местам и притом совсем с ними не взаимодействуем, смириться можно было никак.       Конкретно по вышеназванной причине я решила сгонять искупнуться в реку, на берегу которой мы обустроились, разведя костер. Всё-таки сейчас мы пролетали над Царством Земли, где средние температуры держатся около наших апрельско-майских, поэтому не сунуться в воду, когда это так доступно, было бы просто кощунством.       Было бы просто кощунством, сказала я им, как Катара, критически выгнув бровь — а ко всему, что имело какое-либо ко мне отношение, Катара выражала стабильно критическую оценку, — протянула назидательно:       — Вода холодная, — и, отметив то, что я как топала, поднимая на метр при этом ноги из воды и дрожа всем телом, так и топаю, выдохнула мне в спину безнадежно: — Лечить тебя от простуды я не буду, предупреждаю.       Кто тут кого, скажи мне пожалуйста, ценой остатков своей шкуры и нервов лечил от простуды. Но да ладно, это можно будет оставить в памяти, как упрек до ближайших наших дебатов.       Скинутая одежда сиротливой кучкой осталась лежать на берегу, пока я, приобняв себя руками, продолжила медленный заход в реку. Всё-таки из-за течения вода реально была не то чтобы холодной, но прохладной, отчего кожа моментально обросла мурашками, и челюсти свело.       Но то, что, наверное, убивало меня больше всего, помимо просто ледяной воды, так это наличие одного-единственного комплекта нижнего белья. Просто, когда я совершенно сказочным-волшебным-загадочным образом свалилась на Южном полюсе в снег, выкинутая из своего родного мира, как аппендикс, то из домашней одежды оставила лишь черные труселя с бюстгальтером. Согласитесь, ходить в одном и том же, даже с учетом редких возможностей простирнуть исподнее, удовольствие ну такое себе, но однозначно более выигрышное, нежели местные тарзановские набедренные повязки да бинты на сиськи.       Боже мой, чего я добилась за свою короткую жизнь? Плести из трех папоротниковых листов гавайскую юбочку да выходные труханы? Всё — умрите там от зависти, понятно.       Решив, что чем быстрее, тем лучше, я, сцепив зубы, пробежала дальше в воду, уже выпрямив вперед руки и нырнув. Хотя, да, прохладно-то прохладно, но задолбалась я уже с той мысли, что скоро наступит окончательная холодина, а далекий-далекий Северный полюс расстелится на бесконечные километры, и всё — убьет на корню желание вообще где-либо плавать. Убьет, я бы даже сказала, не то что желание — несчастные яичники.       Вынырнув из воды и болтаясь себе на поверхности, я заметила несколько растерянный взгляд на меня со стороны Сокки, устроившегося на берегу с голым прутом в руке, на который тот отчаянно что-то удил. И, чтобы было понятней, скажу сразу: чуть меньше, чем я ненавижу прямые упреки и указания в свой адрес, я терпеть не могу, когда втыкают. Нервно поведя плечами, я, дабы хоть как-то напомнить Сокке о том, что втыкать, вообще-то, неприлично, помахала тому рукой, разметав в стороны брызги, отчего воин Воды, сморгнув оцепенение, мотнул головой, после заторможенно махнув в ответ, оставив корявый зародыш удочки в одной руке.       Подобная реакция, почему-то, вызвала у меня невольный смешок, но не успела я и толком просмеяться, как веревка, примотанная к краю палки, несколько раз подряд дернулась, после чего тотчас же натянулась, на что Сокка не успел толком среагировать и перехватить псевдо-удочку второй рукой, и несчастного буквально сдернуло следом за ней с места в воду. Шлепнувшись лицом вниз, но стоически не выпуская из руки палку, да ещё и успев вцепиться в неё-таки левой рукой для верности, Сокка, встав коленями на дно, попытался подсечь улов, но в итоге очередным рывком был оттянут дальше от берега.       И секунд где-то пять я весьма безмятежно наблюдала за всей этой картиной, ухахатываясь себе на заднем плане, как мысль, красочно обрисовавшаяся в голове, красными сигнальными лампочками замигала поперек всех остальных.       Либо Сокка до такой степени дрыща, что не в состоянии подсечь красноперку обыкновенную, либо в этой, мать его, реке обитает колоссальная мощная херня, которая в состоянии оттащить человека на дно, даже если этот человек Сокка.       Решив не испытывать судьбу на наличие сюрпризов, я, засуетившись, поскорее погребла к берегу, уповая на то, что эта предположительно акула — а, судя по натужным кряхтениям со стороны воина Воды, там именно карликовая акула, не меньше — будет слишком увлечена поглощением Сокки, пока я благополучно доволочу несчастную себя до берега.       Семимильным шагом чапая на мелководье, где уровень воды достигал середины бедра, я уже втихаря ликовала, наблюдая, как Сокка, стоя по колено в реке, суматошно лупил концом палки о водную гладь, не в состоянии углядеть толком рыбу.       — Удачной рыбалки, — пожелала не без ехидства я, потихонечку выволакиваясь на сушу, как только спустя пару секунд при следующем шаге почувствовала, что что-то шероховато-скользкое терлось вкруг моей правой щиколотки.       Пережив у себя в голове как минимум инфаркт, я истошно взвизгнула, с утроенной скоростью рванувшись к берегу в надежде, что неведомая хрень как-нибудь сама отцепиться от ноги, как конечность неожиданно словно отдернуло назад, задержав на месте. Что за?.. Перепугано вытянув ногу из воды и балансируя на второй, я недоуменно уставилась на петлю из веревки, обернутой через щиколотку, которой моя персона, видимо, и зацепилась за неудачное подобие лески.       Сложив в мозгу два плюс два, я со всей возможной выразительностью во взгляде посмотрела на Сокку, стоящего в метрах слева и до сих пор в непонятках дергавшего палкой в руках в попытке отыскать конец веревки, уходивший в воду, а заодно и рыбу.       И поскольку моя скромная персона доселе продолжала оставаться без должного внимания, ибо Сокка пялился сугубо в воду со страшной сосредоточенностью, я собиралась перейти на столь же выразительное покашливание, как парень, уже окончательно раздражаясь, рванул на этот раз палкой в разы сильнее, и, разумеется, моя правая щиколотка была отдернута следом за верёвкой, нарушив и без того шаткое равновесие. С оглушительным шлепком и плеском я завалилась в воду, левым коленом увязнув в донном песке, но свой плюс в этом однозначно был — меня-таки заметили:       — Сокка, ну твою же мать!..       Ещё как заметили:       — Что, ты эту рыбу уже поймала?!       Можете просто утопить меня, ради Христа.       Зачесав пятерней мокрую челку назад, я утомленно полностью осела на дно, между тем поскорее стянув с щиколотки накрутившуюся веревку и в кои-то веки вздохнув с облегчением, пока Сокка, распространяя по сторонам тонны брызг, несся ко мне по мелководью с палкой наперевес.       — Где она?! — взбудоражено спросил он, как только оказался рядом и уже наготове шарил по дну, держа ту же палку, уже как гарпун.       Сокка, похоже, однозначно напрашивался на рифму, и я уже открывала рот для ответа, как тотчас оборвала себя же — в натуре, где она?..       Здорово перетрухнув, я всполошилась, наскоро поднимаясь жопой со дна и собираясь поскорее покидать эту треклятую реку; благо, настолько страшно, как до этого, не было, ибо на мелководье видно буквально всё: от камешка-песчинки до... силуэта чуть ли не метровой рыбехи, плавающей буквально под ногой!       — Вот она, мочи её уже, ё-моё! — отшагнув на добрый метр обратно в воду, вцепилась в плечо Сокки я, пока тот, нахмурившись, полировал взглядом водную гладь, стоя к цели спиной:       — Да где?       — Дина, а ты уверена, что мочи — самая подходящая для рыбы угроза? — неуверенно протянул с берега Аанг, между тем продолжая сосредоточенно корпеть над чем-то в руках.       — Да что вы там разорались? — взорвалась Катара, оторвавшись от котелка над костром, и направилась к кромке воды.       В панике отобрав у Сокки, так и не обнаружившего рыбьих следов, палку, я суматошно залупила той по месту, где видела неприятное существо, петлявшее у ног. Воин Воды возмущенно обернулся, вцепившись в палку в моих руках и насильно останавливая:       — Ты же её спугнешь так!       — Да и слава Богу, что спугну, — без сопротивления отдав Сокке любимую палку, с чувством полной безопасности вышла наконец-таки на сушу я, утомленно потянувшись. — Всё равно после того, как она наткнулась на твоё лицо, эту рыбу уже мало чем напугаешь.       Проследив за мной мрачным взглядом, Сокка, с порицанием в голосе цокнув, вновь обратил взгляд на мутную воду, в которой теперь было видно аж целое нихрена из-за оседавшего песка, после чего, видимо, так и не заметив никакого движения в округе, раздраженно развел руками, кинув в мою сторону:       — Поздравляю, Дина, твоё паникерство оставило меня — да что там меня, нас всех — без завтрака.       Опустившись на бревно, расположенное около костра, да вытянув конечности, чтобы просохнуть, я небеспочвенно резюмировала:       — Я бы попросила: не моё паникерство, а твоя рукожопость.       Сокка, насквозь мокрый, удрученно выползал тем временем из воды, но тут же встал словно вкопанный, возмущенно раздув ноздри, и явно готовил ответ, как Катара, обернувшись на меня, пораженно округлила глаза:       — Так вы мало того, что попусту орали там с полчаса, так ещё и не поймали ничего?       — Извините-ка, — расположив руки на ширине плеч, чтобы быстрее просохнуть, удивилась я, — но ты-то чего возмущаешься? Не ты же страдала, барахтаясь в этой луже.       — Ха? — уперла руки в боки Катара. — На минуточку, я тут вообще-то разводила костер да кипятила воду для ухи, но теперь, благодаря вам обоим, есть будем картошку на воде.       — Катара, а я тут тебе сделал... — появился где-то на фоне Аанг, но я, в тот момент раздраженно закатив глаза, обязана была парировать:       — Да приятного, блин, мне аппетита. Картошка на воде — да, Боже мой, обожаю!       — Пятая на этой неделе, — подавленно прогудел на фоне Сокка, устало свалившись на песок и начав удрученно осматривать порванную рыбой "леску" на наличие повреждений.       — Катара, ты же потеряла своё ожерелье, и я тут подумал...       — О-о, — недовольно скрестив руки на груди, театрально разорялась маг воды, — ну прошу прощения, Ваше Высочество, что меню так небогато.       — Нет, что вы, — передернула плечами я, продолжая тем же спокойным тоном, — то картошка на воде, то запеченная картошка, то вода с картошкой — я, твою мать, сейчас слюной удавлюсь.       — Катара, я...       — Так готовь тогда сама — на здоровье! Ах да, как я могла забыть, ты же не умеешь.       А вот это уже был удар ниже пояса. Извините-ка, не кухарка, но, поверь, если начну готовить, Катара, то твою порцию я обязательно пересолю. Слабительным.       — И не забудь ещё, что это я тут виновна во всех грехах, — хмыкнула я со всей иронией в голосе. — Да-да, столетняя война — тоже мой косячок.       — Какая же ты несносная, — процедила сквозь зубы Катара, в отвращении поджав губы.       — Ката...       — Правильно говорить не несносная, а сногсшибательная.       — Ар-р-ргх!       — Катара! — таки уже на износе дыхания доорался Аанг, когда мы с покорительницей было собирались вцепиться друг другу в волосы, хотя и продолжали сидеть через костер на разных бревнах, но, мне кажется, мы когда-нибудь да подрались бы. И случится это, я думаю, опять из-за какой-нибудь херни, аки я якобы эгоистка, а она мозгоёбка. Из-за чего же ещё, естественно. И Аанг будет рыдать на фоне, а Сокка заедать зрелище и стресс чем-то мясным.       Н-да, даже несмотря на всю эстетичность моего образного мышления, что-то такое мне подсказывает, что на самом деле всё будет очень и очень стрёмно. Куда уж, казалось бы, хуже, но будет.       Мысленно решив переключиться, я какое-то время наблюдала за тем, как Катара светится, кружась в новом ожерелье из цветочков, как краснеет Аанг и как на заднем плане, раздосадованно сматывая с палки уже бесполезную веревку, возникает Сокка:       — Я, конечно же, как всегда невовремя, — он, слегка пнув котелок над костром, почесал в затылке, — но что мы сегодня будем есть?       — Картошку! — одновременно взревели мы с Катарой, после обменявшись короткими раздраженными взглядами.       Понаблюдав за тем, как мы разворачиваемся в разные стороны, занявшись каждый своим делом, Сокка истерично швырнулся палкой в кусты.       — И зачем я вообще спрашивал? Одно, Духи, расстройство.       Действительно, скоро срать тут все этой картошкой будем. Зарекаюсь, если вернусь из этого мира в свой — а, вернее, когда я вернусь, — надо будет запретить этот адов овощ на государственном уровне. Будем жрать макароны — всё, регистрируйте законопроект.       И вообще, что тут говорить: это у нас стандартный рабочий четверг. Эта грёбанная походно-кочевая жизнь, как маленький филиал Ада на земле, где ты варишься в одном котле с картошкой на гарнир. ***       — Одно, Духи, расстройство, — декламировал Сокка, высовываясь из-под зонтика одной лишь своей стрижкой под ананас.       — Ты повторяешься, — заметил Аанг, выглядывая из-за морды Аппы.       — Это силы природы любят повторяться, издеваясь надо мной, — проворчал в ответ тот, прикрывая голову ладонями, будучи вытесненным из-под зонта мной.       Так как Сокка исключительно из принципа и гордости отказывался идти под зонтом, а Аанг довольствовался подбородком Аппы, как надежным укрытием, ютились под зонтом мы на пару с Катарой, не забывая через раз пихать друг друга локтями и передергивать "крышу" на себя. И вот где логика? Какой маг воды боится дождя? Верно, никакой. Еще раз верно, Катара — маг воды. Но она такой себе маг воды, улавливаете? Жить с такими мыслями без возможности их высказать сродни пытке, потому что вы, блин, не горите желанием начинать разговаривать друг с другом.       Но, меняя тему: я, конечно, не поняла, зачем мы вообще поперлись в этот городок Макапу к этой подозрительной тетке, призывающей дождь, но пойти всё же пришлось. Идти, причём, пришлось через какое-то не внушающее доверие поле.       Дождь закончился аккурат к тому моменту, когда мы доперлись до этого городка, и если это не проклятие, насланное преимущественно на Сокку, то, что это ещё, я не знаю.       Пока я углубилась в собственные мысли, мы добрались до двухэтажного дома, остановившись возле испещренной какими-то иероглифами двустворчатой двери. Присвистнув, я окинула взглядом дверцу, по статусу подходящую разве что только Клеопатре. Да и вообще, я вам скажу: люди так-то тут живут средненько, а вот место проживания Тети Ву цветет и пахнет — однозначно ведьма, вот отвечаю.       Из-за приоткрытой двери тем временем вылезла миниатюрная девочка с кроличьим прикусом и с двумя растущими в разные стороны рогами… А, это волосы такие. И, знаете, быть может, это и неправильно, но иногда при взгляде на таких индивидуумов неосознанно повышается самооценка. Ну, кто оценил, насколько беспалевно я подъебала? Хотя, ладно, да: никто — наверное, стоит уже смириться с тем, что большую часть поистине гениальных мыслей остаются неуслышанными остальными из-за моей скромности.       Хотя, кто знает: быть может, когда-нибудь часть всех этих высокоинтеллектуальных постулатов станет народным достоянием, и я прославлюсь, как философ и писатель? Единственное, что удручает, так это то, что все писатели и в принципе полезные миру люди становились знамениты исключительно после смерти (Лил Пип, Икс, люблю вас). Так что, спасибо, но нет, останусь серой массой.       Менг, как она представилась, после того, как пустила нас в дом, сказала устраиваться на шелковых дзабутон в приемной Тети Ву, пока та будет принимать наши любопытные персоны по очереди. Я перевела взгляд на расшитые шелком, мягонькие подушечки — вот он, рай для моей задницы.       — Кавабанга! — я с грохотом приземлилась на одну из огромных подушек, распластавшись по ней на животе и прибрав к рукам небольшую мисочку с печеньем, которую сюда притаранила Менг.       Ох, как давно я ждала этого комфорта, а не средневековую пещеру, в которых мы ежечасно прибываем… и, разумеется, с полным отсутствием картофельных изделий.       — Поверить не могу, что мы сейчас находимся в этом рассаднике антинаучной тарабарщины, — плел с набитым ртом Сокка, подворовывая печенюхи с моей миски, и если бы не воспоминания о том, что это почти как бы и по моей вине тоже мы остались без еды, то я бы давно шлепнула троглодита по рукам. — Вот кто, скажи мне, верит в слова гадалок?       — Да тебе, Сокка, принципиально признавать чужую правоту не хочется, — вставила своё Катара, которая в предвкушении с таким шорохом ерзала на месте, что у меня начинал нервно дергаться глаз.       — Научно доказано: одно употребление фразы "я верю гадалкам" снижает ай-кью индивидуума на двадцать процентов, — больше из вредности, чем из собственных убеждений поддержала я, и мы с Соккой смачно хлопнули друг другу по рукам, — так-то.       Маг воды флегматично повела бровью, демонстративно отвернувшись в другую сторону.       — Два шута.       — А мне кажется, — попытался разрядить обстановку Аанг, — даже если это не всегда правда, то есть в гадании что-то завораживающе-мистическое.       Кто бы сомневался, что если Аанг не за мир, то за Катару. Тут к гадалке не ходи, чтобы понять, в какую сторону ветер дует... Ну, и как вам мои шуточки на местную тематику? По-моему, я очень даже справляюсь.       Меж тем в приемную соизволила пройти и Тетя Ву собственной персоной, чинно сложив руки, увешанные золотыми браслетами, в широкие рукава шелкового халата и окинув нас всех медленным сканирующим взглядом. И, скажу честно, я ожидала большего: цыганка обыкновенная, таких на Казанском пруд пруди, вся в побрякушках и с макияжем, как у кассирши из ларька на первых этажах домов, ну, знаете, фиолетовые тени плюс красная помада плюс румяна и всё это вместе. Приправьте загадочностью и — трах-ти-би-дох, вы получите Тетю Ву.       Закончив нас всех пеленговать пронзающим взглядом из-под полуприкрытых век, Тетя Ву остановилась им на мне, отчего внутри меня что-то громко ухнуло, и в голове проскочило такое себе предположение о том, что если она умеет читать мысли, то я готова удавиться её же печеньем прямо здесь и прямо сейчас.       — Итак, кто из вас, детки, первый? — чуть склонилась вперед она, улыбнувшись. — Как насчет тебя?       И когда её наманикюренный длинный ноготь указал на меня, внутри повторно всё перевернулось. Нервно прокашлявшись, я, наощупь подсекая из миски печенья, протянула:       — Ну-у, я бы хотела тут посидеть поесть, кхм…       — А я бы хотела взглянуть на твою ладонь, — всё также улыбалась она, протянув мне руку.       Перекинувшись взглядами с остальными — со скептичным Сокки, с подбадривающим Аанга и с недоуменным Катары, — я, приняв помощь, поднялась с места, направившись вглубь этого шабаша следом за Тетей Ву.       И, скажу честно, меня это всё напрягало, уж очень сильно напрягало, что я буквально дышала через раз. Ибо мало ли, что мне тут накуковать могут, а я, знаете ли, знать не желаю, какой мясорубкой мне раскроят башку (а уж в том, что, скорее, это меня убьют, нежели я сама склею ласты где-нибудь в деревянном ящике с гвоздями, я не сомневалась отнюдь).       Сёдзи отъехал в сторону с тихим шуршанием, открывая вид на гостиную, окутанную полумраком, разгоняемым лишь рыжими отблесками свечей, расставленными по кругу. Тетя Ву сделала приглашающий жест рукой, и я, кивнув, неуверенно прошла внутрь, направившись к костру, размещенному по центру комнаты.       — Хочешь знать, почему я пригласила тебя первой? — между тем, задвигая за собой сёдзи, спросила Ву. О да, давайте начинать с пафосных риторических вопросов, Боже мой, это именно то, чего я сейчас искренне желаю, стараясь не терять сознание от нервного напряжения.       — Я вам понравилась? — нарочито безмятежно усмехнулась я, обернувшись на пятках и, сложив руки за спиной, сделав пару шагов спиной вперед, чтобы видеть Тетю Ву.       Та коротко хохотнула.       — Ты забавная, Диана.       И это было бы чересчур клишировано-глупо, если бы я сейчас спросила, откуда это гадалка знает моё имя. Но, согласитесь, это дохрена сложно не спросить, откуда гадалка из этого мира знает моё настоящее имя.       Причём, как назло, именно в этот момент я шла спиной вперед, от неожиданности замерев, и, запнувшись о собственную ногу, напоролась поясницей на что-то позади. Ошарашено округлив глаза, я, таки удержав равновесие, обернулась: невысокий столик опасно зашатался, а медная чаша, стоявшая на нём, с оглушительным звоном и подавно отлетела на пол, растеряв всё содержимое, большей частью упавшее в костер, моментально взвившийся выше рыжими всполохами, осветившими в разы сильней мрачную комнату.       Из последних усилий решив спасти хоть что-то от своей разрушительной кармы, я нервно вцепилась обеими руками в шатавшийся стол, дабы тот не повторил участи чаши.       Тетя Ву в гробовом молчании продолжала стоять где-то за моей спиной, и, скажу честно, желания поворачиваться у меня не было никакого.       Твою-то мать.       Надеюсь, меня не заставят платить.       Да какой, блять, платить, лишь бы не прокляли, Господи помилуй!       С максимальной аккуратностью облокотившись на стол, а челюстью — на кулак, я ме-е-едленно обернулась на Тетю Ву, с той же максимальной харизмой, на какую была способна, протянув:       — А я, забыла сказать, не просто забавная. Кхм, ещё и неуклюжая, да... — Отметив то, что как Тетя смотрела на мои отчаянные потуги загладить вину с присущим скепсисом, так и смотрит — кстати, мимика лица, скажу, особо не поменялась: лишь брови домиком поползли вверх, а взгляд разил такой монотонной снисходительностью, что та чуть ли не была осязаемой, — я нервно прочистила горло и встала нормально, почесав в затылке: — Нет, ну если "извините" вам не хватает, то я могу заплатить... Только у меня денег нет. И вообще, чего там мелочиться, — у меня ничего, помимо просто чувства собственного достоинства, нет.       Правильно, если не выходит перевести тему — дави на жалость. Всё, мама родная, довели твоего ребёнка в этом мире — прибедняется, как может.       А вот Тетя Ву вообще баба страшная, я вам скажу: стоит себе и садистски молчит, да с таким видом, будто я не кости её, а минимум целую хату спалила. Наконец-таки подав признаки жизни, ибо эти секунды в молчании казались мне грёбанной вечностью, Тетя Ву издала протяжный вздох, ненадолго прикрыв глаза, после чего медленно двинулась к центру гостиной, обойдя окаменелость в виде меня.       — Я, конечно, хотела попросить тебя кинуть кости в костёр, но для этого вполне хватило бы одной.       Если она сейчас добавит, что моей тазобедренной, то я, твою мать, откинусь прямо тут. Нервно проследив глазами за тем, как Тетя Ву приближается к пламени посреди комнаты, я, уже вполне спокойная от того, что, вроде бы, в мою куклу-вуду за эту маленькую экзекуцию иголки вгонять не будут, напряженно замерла, стоило Тете, вглядевшейся в костер, вдохнуть:       — Поразительно.       — Что, что там? — тут же материализовалась за плечом гадалки я.       Тетя с максимальной степенью задумчивости оглядывала целую-прецелую горсть костей, свалившуюся в костер, которая предположительно должна была хоть как-то деформироваться, — законы физики, ё-моё, этот мир о них вообще слышал? — но в итоге лишь тихо-мирно потрескивала себе в костре, пожираемая пламенем.       Благодаря неприятно затянувшемуся молчанию и тому, что Тетя Ву с трепетом человека, чуть ли не идущего на Нобелевскую премию, начинала кочергой выковыривать ничуть не пострадавшие кости из костра, я скумекала, что, мягко говоря, что-то не так.       — Только не говорите мне, что я умру, ага? — всхлипывала на заднем плане я, в то время как гадалка, подцепив одну из косточек ногтями, вертела ту в руке, осматривая.       — Все мы когда-нибудь умрем, — обнадежила Тетя Ву отстраненно и, пока я нервно давилась воздухом на фоне, перевела на меня внимательный взгляд, заговорив по делу: — Каждый раз, что ко мне приходит клиент, я прошу его кинуть кость в костер. Тебя, в общем-то, просить не пришлось, — я возмущенно засопела, на что гадалка внимания не обратила, — но дело не в этом. По трещинам на костях я определяю сложность и детали будущего человека, на твоей же кости — а, вернее, на всех костях, что ты уронила в костер — не было ни одной. Даже ни царапины.       Я заламывала пальцы, нервно обведя взглядом потолок.       — Ну это же, получается, хорошо типа, да? Чистое будущее и гармония-радуга?       Жестом показав мне сесть на дзабутон подле костра — только не говорите тут, что я должна сесть, чтобы не упасть, — Тетя Ву присела следом на соседнее и, доверительно подавшись вперед, повертела передо мной костью в руке, после чего, понизив голос на тон, сказала:       — Это значит, что у тебя нет будущего.       Говорит, как мой классрук, ей-Богу.       Меня таким уже не напугаешь, хе-хей!..       Но а если честно — мне кажется, у меня сердце на какие-то секунды остановилось.       — Либо же оно абсолютно нечитабельно для меня, чего на моей практике, признаюсь, ещё не было, — договорила Тетя Ву, и о да, мне определенно полегчало, аж гора с плеч, камень с души. — Всё, что могу сказать: будущего лишен человек без прошлого. И обычно люди тут, чтобы спрашивать у меня, но на этот раз спрошу я: что же с твоим прошлым, Диана?       Картина начинала складываться в голове параллельно с нарастающей по этой же причине паникой. Нет прошлого, потому что его не было в этом мире. Как это взаимосвязано с тем, что и будущего, блять, тоже не очень-то видно, ведь как бы сейчас моя персона целиком и полностью здесь, я не знаю, но и этой информации мне хватило, чтобы мысленно закипеть.       Что я скажу этой женщине, простите-ка?! Что я вывалилась из другого мира? Что я в душе не ебу, как отсюда выбраться? Что, даже если я начну об этом рассказывать, то как, черт тебя дери, это объяснить таким образом, чтобы тебя не упаковали в смирительную рубашку?       Тетя Ву тем временем выразительно вздохнула, видимо, отметив затянувшееся молчание и все те мои мыслительные процессы, отразившиеся на лице, после чего мягко коснулась ладонью моей руки, слегка сжав ту.       — Я понимаю, что моё любопытство в данной ситуации очень некорректно и что ты имеешь полное право ничего не объяснять, — она пристально всмотрелась в мои глаза, — но на твоём месте я бы всем этим поделилась. Возможно, я смогу помочь. Если тебе, конечно же, эта помощь требуется.       Да конечно же мне требуется эта хренова помощь! Требуется ещё с того момента, как я выкатилась в этот чертов мир волшебной чертовщины и Аватаров! Да и вообще, если так подумать, то я же не умру, рассказав кому-нибудь обо всей бредовости ситуации? В любом случае, мне же не привыкать к образу частично невменяемой, если что (не то чтобы я этому рада, но временами подобная тактика имбецила на костылях, назовем так, бывает очень даже кстати).       Взвесив все за и против, и в целом-то с ощущением того, что Тетя Ву действительно в состоянии помочь, я попыталась аккуратно зайти издалека:       — Я, если честно, без понятия, с чего начать, — да, я умею аккуратно заходить издалека, не спрашивайте, — так что... Откуда вы всё-таки знаете моё имя?       Тетя Ву слабо усмехнулась.       — За день до вашего визита мне было видение: нашу деревню посетит компания молодых людей, в числе которых крайне необычный мальчик и девушка со странным цветом волос и столь же странным именем.       Я бы попросила, не странным, тетя, а исконно-римским. Между прочим, богиня Луны и охоты, чтоб вы знали.       — И обычно не в моих правилах игнорировать столь точные видения, поэтому я с радостью и приняла вас у себя.       — И к чему было это видение, как думаете?       — Было бы всё так просто, — улыбнулась гадалка. — Это ты мне поведай: есть ли что-нибудь, что ты должна мне рассказать, кроме твоего секрета?       Задумчиво пошкрябав висок, я, решив, что неплохо было бы для галочки подкрепить доверие Тети Ву ко мне, проговорила:       — В этом году вулкан извергнется, а ваша книжонка с гаданиями по облакам этого не предскажет, — отметив то, как гадалка пораженно вскинула брови, издав короткое "ох", я добавила: — И даже не спрашивайте, откуда я это знаю, потому что объяснить внатуре не смогу, просто: если вы доверяете своим видениям, то доверяйте и мне, окей?       Несколько секунд продолжив смотреть на меня удивленным взглядом, отчего аж стало неуютно, Тетя Ву-таки вернула лицу прежнее выражение и нервно провела пальцами по лбу.       — Вот как. Что ж, ты меня действительно удивила, хотя бы тем, что осведомлена о гадании по облакам, — она вновь окинула меня странным взглядом, после добавив: — Я учту то, что ты мне сказала.       Фух, ну хоть кто-то в этом гребанном мире считается с моим мнением. Хм, надо бы Тетю Ву в пример Катаре ставить, глядишь, авторитет себе сколочу.       — Итак, возвращаясь к твоей проблеме...       Блять.       А я даже забыть уже успела, расслабившись. Так что мне там говорить, чтобы меня не посчитали сумасшедшей?..       — Ну, — вдохнув поглубже, начала я, — как вы отреагируете, если я скажу, что, например, у меня нету прошлого, потому что меня не было?.. В этом мире, кхм. И да, скажу сразу, я не сбрендившая, если что.       Немая сцена.       — Прости?       …Мы тут надолго.       Да будь проклята та секунда, на которой я решилась открыть рот на эту тему!       — Ну, — по-новой попыталась я, нервно заерзав на месте, — говоря вашим языком, я, вроде как, из Мира Духов. Вот, буквально месяца полтора назад вывалилась, да. — Прекратив активно жестикулировать, я замерла в ожидании реакции со стороны Тети Ву. Время текло чертовски медленно, пока гадалка продолжала сидеть без единого зачатка четкой мысли на лице и с прищуром на меня втыкала. Вот на кой хрен я тут всё это развела, Боже мой, ударьте меня, кто-нибудь, сковородкой! Сделав глубокий вдох и выдох, я хлопнула по коленям, собираясь красиво удаляться: — Так, ладно, окей, забыли. Не обращаем на меня внимание. Вот как знала, что даже начинать не надо было.       И я уже думала подниматься на ноги, как была мягко остановлена Тетей Ву.       — Прошу прощение за свою реакцию, — она прочистила горло, после поправив золотой полумесяц-заколку в седой копне волос, — просто... мне нужно было время, чтобы переварить информацию... — И, пока я настороженно наблюдала за растерянным видом хомячка, на которого наступили тапком, Тети Ву, та продолжала: — И, буду откровенна, я всё ещё совершенно не могу понять, как такое возможно, но... как человек, имеющий дело с теми или иными необычными явлениями — согласись, ведь гадание в своей мере парадоксально, — могу предположить, что такое вполне может случиться.       — Вы уже встречались с людьми, которые, мм, путешествует по мирам?       Она тут же помотала головой.       — Нет.       И на что я надеялась, объясните, а.       Видимо, поняв всё по моей скисшей мине, Тетя Ву с еле уловимым состраданием в голосе заговорила:       — Но, тем не менее, даже если я не до конца понимаю природу этого явления, я всё равно примерно представляю себе ситуацию.       — Это хорошо. Наверное, — пожала плечами я, спустя какое-то время договорив: — Я, конечно, понимаю, что в целом это всё выглядит бредово, и понять меня сложно, но... Вы можете узнать, когда я вернусь обратно? Или... вернусь ли я вообще? Или как вернусь?..       Увидев полное замешательство на моем лице и, наверное, окончательно сложив обо мне мнение, как о какой-то поехавшей, даже не знающей, о чем говорит, Тетя Ву чуть подалась вперед, привычно протянув мне руку.       — Дай взглянуть на твою ладонь, дитя.       Сидя в напряжении всё то время, что Тетя Ву шаманила над моей рукой, водя буквально по каждой линии длинный ногтем и отслеживая те чуть ли не лупой, отчего уже становилось щекотно. Я при дневном-то свете всякие Бугры Меркурия не в состоянии разглядеть, а она в освещении костра только так.       Бормоча что-то про частые разрывы линии жизни на промежутке от четырнадцати до двадцати пяти, про кривую линию ума (чего-чего, простите), про идеальную линию интуиции, про внушающую линию сердца и очень интригующую линию судьбы, Тетя Ву-таки оторвалась от созерцания моей ладони, на которую я уже, мне кажется, никогда не смогу смотреть, как прежде, и молча вгляделась мне в глаза.       В горле пересохло.       — Твоё будущее видится мне очень интересным, Диана. — Так, ладно, уже хорошо, что оно хотя бы видится. — Твоя жизнь в этом мире будет полна событий, как хороших, так и не очень.       — Начинайте с плохих, — мужественно вдохнула я.       Тетя Ву тихо рассмеялась.       — В хиромантии нет ничего определенного. Любые предсказания — набор обобщенных событий, происходящих с тобой в тот или иной отрезок жизни. То есть, — она взяла мою руку в свою и повернула к себе тыльной стороной, демонстрируя мне ладонь, — на твоей линии жизни идет четкий разрыв примерно в период пятнадцати-шестнадцати лет. Знак недобрый.       — Мне пятнадцать, — выдавила я, и голос предательски дрогнул.       Она задержалась на мне понимающим взглядом, покачав головой.       — Возможно, это имеется в виду твоё перемещение в... этот мир, назовем его так. Разрыв заканчивается на отрезке двадцати пяти лет, но я совершенно не могу утверждать, что это именно тот момент, когда ты вернешься... обратно.       …что? Двадцать пять? И то даже не факт, что это действительно может стать той самой "отправной точкой"!.. Я уже начинаю думать, что зря вообще завела всю эту тему — одно голимое расстройство!       — Послушай, — позвала меня Тетя Ву, видимо, вдоволь насмотревшись на мою кислую рожу, — это действительно всё, что я могу тебе сказать, но ведь присутствуют и положительные моменты. — Я вопросительно взглянула на Тетю Ву, хоть и с тяжелым осадком грусти на лице, и та в ответ лукаво улыбнулась: — Линия сердца очень внушающая. Это хорошо. Знак того, что ты полюбишь и будешь любима. Он...       Действительно, давайте ещё на женихов погадаем и Пиковую Даму вызовем, прости Господи.       — А-э-э... да, спасибо, наверное, — нервно вырвала из её руки свою я, решив на этом закончить с сеансом душевно-любовной терапии, на что Тетя Ву удивленно вскинула на меня голову, но уже через секунду привычно улыбнулась и поднялась с дзабутона.       — Что ж, думаю, раз ты получила ответы на все свои вопросы, то мы на этом закончим.       Ой, ещё как получила-то — теперь спать нормально не смогу.       Поднявшись на ноги, я устало потянулась и направилась к сёдзи следом за Тетей Ву, как, кое о чем вспомнив, остановилась.       — Только это, Теть Ву, — она вопросительно обернулась на меня, — если вдруг кто-то из моих друзей будет спрашивать... вернее, когда один конкретный мой друг, с косичкой и патетичными вопросами о потенциальном муже такой, будет спрашивать, о чем мы тут говорили, вы не могли бы...       Тетя Ву мягко улыбнулась.       — Вся информация о моих клиентах строго конфиденциальна. — И в этот раз я не могла не улыбнуться в ответ, когда выходила из гостиной мимо Тети Ву; она, задумчиво проследив за мной взглядом, негромко добавила вслед: — Но на твоём месте я бы не держала ничего от них в тайне. Твои друзья заботятся о тебе, это видно, и, думаю, обязательно поймут.       — Ага, вне сомнений.       Знаете ли, легко сказать: "расскажи", другое дело это реально сделать, а уж тем более, когда ты сам не в курсе, как это всё объяснить. Нет уж, пока я сама со всем этим дерьмом не разберусь, не имеет смысла кого-то ещё в него затаскивать. Тем более, по идее, что я за сегодня такого важного узнала? Что линия жизни у меня буквально в говне и, скорее всего, именно поэтому я проваливаюсь в черт-те какие вселенные? Что вернуться отсюда я смогу преимущественно в двадцать пять? Что я молодость просру в этой аватаровской дыре? Что-что-что, ар-р-гх, аж бесит уже!       Угрюмо смотря себе под ноги, я в коридоре тут же в кого-то врезалась, отступив аж на шаг и ошарашено проморгавшись. Сокка, суетливо побегав по сторонам глазами, нервно заговорил, стоило мне на него посмотреть:       — О, так ты уже всё, а я тут как раз из туалета шёл, — почесав в затылке, он окинул меня взглядом и, видимо, отметив, что мне абсолютно всё равно, что он делал и где, добавил: — Так ты чего так долго, кхм?       И, хоть ощутимая опустошающая усталость присутствовала после всех этих разговоров, я не могу сказать, что сейчас раздражена или зла... Наоборот, настолько легко мне давно не было. Осознание того, что ты больше не один волочишь весь этот груз, невообразимо улучшает настрой (пожалуй, стоит запомнить это, как действенный метод, и оставить до черных деньков, когда у меня вновь будет хреновое состояние).       Я в ответ коротко усмехнулась.       — Да женские штучки, не парься. Пойдем в приемную.       Да, мне определенно стало лучше. А ещё, определенно, если я в этом мире каким-нибудь случайным образом разбогатею (именно случайным, ибо, мне кажется, по-другому со мной так не работает), то первым делом найму себе личного психолога, хотя бы для того, чтобы жаловаться ему на собственное существование в этом мире. ***       Неумение вовремя затыкаться имеет потрясающее обыкновение портить мне жизнь. Если не жизнь, то одежду обязательно.       Тетя Ву, какое-то время втыкая на облака, затем в блокнот, затем — пару секунд на меня, в итоге признала мои предупреждения существенными и сообщила о предстоящем извержении, повергнув всех жителей если не в панику, то определенно в полное состояние шока.       В чем же, как вы думаете, заключаются последствия моего словесного недержания, ну? Разумеется в том, что меня, как бесплатную рабочую силу вкупе с большей частью не-магического контингента деревни, припахали копать траншею вкруг вышеупомянутой деревни, торжественно вручив лопаты и совки. И, ах-ха, казалось бы, в чем разница: говори — не говори я Тете Ву об извержении, копать бы всё равно пришлось, но, сука, время было бы тогда катастрофически обрезано, зато сейчас — вот такой я герой — его навалом.       И, сидя в этой самопальной канаве без попадания, как говорится, солнечного света, лунного блеска и собачьей ухмылки, я, аки раб на плантациях, угрюмо ковыряла концом лопаты землю, помирая как морально, так и физически.       Причём, наверное, меньшее, чего я хотела бы сейчас, так это то, чтобы до меня основательно докопались.       — Всё в порядке? — и, похоже, не увидев ответной реакции, дополнительно потыкали черенком лопаты в позвонок.       — В абсолютнейшем, Сокка. Сидеть по уши в грязи на раскопках чего-то непонятного совочками за "спасибо" — это, знаешь ли, моя зона комфорта, вне сомнений.       Мою усталую тушу, опиравшуюся на лопату, обошли кругом и встали напротив, окинув задорным взглядом.       — Ну, ты язвишь. Это уже неплохой показатель.       Я хмыкнула.       — Знал бы ты меня хорошо, то давно бы заметил, что я язвлю, когда полный пиздец, а не ради неплохих показателей.       И, поглубже вдохнув, таки взялась за лопату, ибо чем быстрее со всем этим дерьмом распрощаюсь, тем лучше. Сокка так и продолжил стоять напротив меня, всё опираясь на рукоять, и какое-то время не сводил с меня пристального взгляда, отчего по затылку и до шеи аж пробежались мурашки. Утомленно выдохнув, я, воткнув лопату в землю (вообще, не то чтобы я искала любой повод поскорее избавиться от этого жуткого инструмента, но почему бы, кстати, и нет), подняла на Сокку глаза.       — Что?       Тот, видимо, не ожидав такой скорой реакции от меня, непонимающе моргнул, после чего смятенно отвел взгляд в сторону, потерев шею.       — Слушай, ты... — и, внимательно вглядевшись мне в глаза, выдохнул, — ты нам не доверяешь?       Тревожный звоночек в голосе тут же истерично ударился в трель, но я, сглотнув, продолжила с максимальной неосведомленностью в голосе строить из себя идиота:       — В смысле?       Сокка повторно выдохнул сквозь плотно стиснутые зубы и, сжав руки в кулаки, заговорил решительней:       — В прямом. Тебе есть, что скрывать от меня? От всех нас?       Картина сложилась в моей голове детальней некуда, красочно обрисовав перепуганную рожу Сокки, когда я в того врезалась на выходе из гостиной, так что притворяться дебилом было себе дороже. Правильно, если не напоказ деградировать, то грамотно переводить стрелки и оставить виноватым не себя.       — А с чего это вдруг такие вопросы? У тебя есть причина подозревать меня в чём-то?       Сокка однозначно смутился. Но, правда, не до такой степени, чтобы закончить разговор, поэтому поскорее помотал головой.       — Да при чём тут подозрения. Мы просто все волнуемся за тебя; и это оправдано, взять хотя бы тот случай с пиратами. Поэтому, когда ты чего-то недоговариваешь...       — Тц, — видимо, наехала я на него довольно-таки прозрачно, так что самое время давить подчеркнуто-претенциозно, — так с чего, говоришь, ты подумал, будто я что-то недоговариваю?       В этот раз Сокка, почувствовав себя окончательно припертым к стенке, нервно провел рукой по волосам, затянутым в хвостик на затылке, и неловко прокашлялся:       — Ну, я просто подумал, что ты какая-то странная, и подумал, будто... — словив мой преисполненный скепсисом взгляд и иронично приподнятую бровь, Сокка прокашлялся повторно, после чего, помолчав задумчиво где-то пять секунд и поизучав глазами земляные стены траншеи, всплеснул руками: — Ладно, да, ты меня раскусила: я случайно — случайно! — услышал, как ты попросила ту чудо-гадалку не рассказывать нам о чем-то, и это, знаешь, очень напрягло, учитывая то, что я о тебе и без того знаю буквально ничего!       — О, да как ты мог подслушивать, Сокка, это же так бесчестно! — наложив руки на сердце, завозмущалась я нарочито оскорбленно.       Воин Воды, скрестив руки на груди, наблюдал за моим небольшим перформансом с видом да-кто-бы-тут-вообще-заикался-о-чести, после чего, как только я обратила на него аккуратный взгляд, недовольно выгнул бровь.       Я прокашлялась.       — Переигрываю?       — Переигрываешь, — покивал тот головой.       — Тьфу, блин... А начало всё равно было хорошее, да?       Сокка тяжело выдохнул и подступил ближе, оставляя мне буквально метр личного пространства. И, знаете, когда у Сокки, у виртуозного любителя тупых шуток, у магистра аляповато-смешных ситуаций, у маэстро идиотских концертов имени себя, мать его, такой непривычно-серьёзный настрой, то становиться даже страшно.       — Дина, я, конечно, понимаю, что это может быть твоё личное дело, но... — он неуверенно вгляделся мне в глаза, — но мы же друзья, верно?       А ведь как тут, блять, ещё ответишь?! Я, если честно, до сих пор в таком ахуе от того, что в состоянии водить дружбу с мультипликационными персонажами, а в ещё большем шоке от осознания факта реальности происходящего, которое я не могу объяснить не то что другим — себе.       — Друзья, — таки продолжила диалог я, сомнительно смотря на Сокку. — И?       Отныне я — официальный друг мультяшки из "Аватара", всё — что дальше? Начать стругать себе новых друзей из мячика, как тот мужик из фильма "Изгой"?       — И, — он повёл плечами, — ты всё-таки не считаешь нужным чем-то делиться со мной... с нами? Да, то есть, с нами.       Прикусив изнутри губу, я продолжала нервно смотреть на Сокку исподлобья, чувствуя, как от всего этого напряжения, клубившегося в воздухе, моя спина чуть ли не начинает покрываться испариной.       "Но на твоём месте я бы не держала ничего от них в тайне".       — Сокка, я...       "Твои друзья заботятся о тебе, это видно".       — Я хотела бы сказать, что...       "И обязательно поймут".       Глубоко вдохнув и выдохнув, я улыбнулась настолько естественно, насколько смогла.       — Что ты зря так волнуешься, — словив недоуменный взгляд Сокки, я попыталась улыбнуться шире. — Мы с Тётей Ву просто болтали на тему линии сердца и судьбы, поэтому, ну ты понимаешь, на такие темы как-то не очень хочется распространя-я-ятся…       — Оу, — тут же смутился он, почесав в затылке, — что-то типа кто-тебе-нравится и кто-твой-единственный, кхм?       Еле-как смирившись с таким раскладом, лишь бы поскорей закончить этот разговор, я с зубным скрипом покивала головой.       — Типа того.       — А. Ясно.       Затянулась неловкая тишина, буквально звеневшая в воздухе, но я, если честно, была рада и тому. Серый пепел, медленно оседавший на землю на фоне почерневшего разом неба заставил всех людей, копошившихся в траншее, ускориться и начать потихоньку собирать манатки. Сокка, хмуро взглянув на небо, вновь обернулся ко мне.       — Ладно, здесь закончили, пойдем. — Собираясь взять мою лопату в свободную руку, уже было уходил Сокка, как, будто что-то вспомнив, пока оставил ту в земле и обернулся на меня с некоторой скованностью в движениях. — Знаешь, Дина, я рад, что мы всё-таки разобрались со всем... этим.       Спустя только секунд пять осознав, что от меня ожидается ответная реакция, я неуверенно улыбнулась.       — Я тоже.       Тот с некоторым облегчением во взгляде улыбнулся в ответ и, секундно потоптавшись на месте, подался вперёд неожиданно быстро, отчего я не сразу осознала, что оказалась в крепких объятиях, спустя какое-то время ступора неуверенно оцепив руками торс Сокки в ответ.       Его солоновато-металлический запах, такое чувство, въелся мне в волосы. Буквально сразу убрав подбородок с плеча Сокки, я настойчиво отстранилась, поглубже вдохнув.       — Так, ты говоришь, хотел бы знать обо мне больше? Ну ладно: я вот, например, обожаю джентльменов и терпеть, терпеть не могу самостоятельно таскать лопаты.       Сокка в ответ рассмеялся, но послушно взял во вторую руку мою лопату.       — Как бы мне все эти откровения дорого не обошлись.       — Сам захотел. Так вот, на чём я там остановилась?.. Ах да, мне пятнадцать лет, и я как-то в детстве чуть не потонула, прыгнув с мостика в речку...       Кормить сухими фактами из моей жизни было, наверное, самым рациональным решением. Доверие Сокки, так же, как и доверие остальных, единение с ними, даровало хоть какое-то чувство определенности во всей этой непонятной ситуации.       И пусть уж лучше Сокка считает меня стереотипной девочкой, при свечах мечтающей о первом и единственном принце на белом коне, чем неадекватной, вывалившейся с другой планеты.       Так будет лучше для всех.