Одна случайность

      — Плохо, — уже, по-моему, в восьмой раз покачал головой Зуко.       Взмокший лоб уже начинал чесаться от пота, а напряженные руки чуть подрагивать от усталости. Пытаясь восстановить спертое дыхание, я наблюдала рассыпавшиеся в воздухе золотистые искры, прошедшиеся до этого на два метра пламенем. Я раздосадовано взмахнула руками.       — Да что опять не так-то, а? — стиснув кулаки и рванувшись вперед, я чуть подпрыгнула на месте, выкинув правую ногу в широком толчке и ударив ей с разворота: плотная дуга зелёного пламени прошлась от меня на пять метров, расширяясь по мере отдаления, но, нагнав Зуко, была развеяна махом руки в сторону. — Вот видишь, Зуко, эта полыхающая зелёная штука называется огнём, прикинь.       — Я не об этом, — привычно нахмурился он, подступая ближе, пока я устало шлёпнулась на землю рядом с помиравшим от изнеможения Аангом, хотя, у того очень слабо выходил даже элементарный огненный шар. — Твой огонь действительно очень мощный, но ты его совсем не контролируешь.       Я страдальчески взвыла, свалившись на спину.       — Опя-я-ять…       — Снова, — хмыкнул Зуко, начиная назидательно шагать из стороны в сторону, — огонь — это энергия внутри твоего тела, которую ты выпускаешь по средствам дыхания…       — …и, если ты его не контролируешь, значит, не контролируешь и огонь, — в один голос закончила я с Зуко, ибо повторяет он это каждое занятие по три раза на дню, после чего приподнялась на локтях, резонно отметив: — Я всё это запомнила уже, Америку ты мне не открыл.       Опальный принц горячечно взмахнул руками, взревев:       — Так в чём проблема?! Поднимайся, ещё раз! Аанг, тебя это тоже касается, потом належишься. У всех нас осталось полтора месяца до прилета кометы Созина.       Монах валялся распластанным подле меня уже минут как пять, демонстриируя собой само истощение, но от одного рёва Зуко подскочил, как ошпаренный, чуть не свалившись обратно. Я так же всползла на ноги, продолжая чувствовать ревущее внутри неиссякаемым потоком пламя. И до сих пор охреневала: я — маг огня. Вещь это достаточно занимательная и интересная… не обучайся ты у Зуко. Да-а, он всё время ведет себя, как сплошной комок нервов, предпочитает скорее ором и поджопниками подгонять нас, а если и снисходит до объяснений, то только в самом начале тренировки, откровенно злится, если мы его не слушаем или отвлекаемся, заставляя при каждой неудаче делать штрафные приседания и отжимания, отчего тело у меня продолжало ныть и по сей день, будто мышцы сейчас с треском вздуются и лопнут. Но при всём этом сдвиги были. И притом конкретные. Ага, в башке Зуко — шутка.       Мы занимаемся уже две недели, как прибыли с острова Воинов Солнца, с тех пор я не помню, когда последний раз нормально спала. Вернее, теперь вырубалась я буквально с наступлением ночи, а просыпалась с восходом солнца; вначале, конечно, нас с Аангом будил Зуко, оравши на ухо: «подъем!», а потом у меня это вошло в привычку, да и нынешняя огненная сущность открыто протестовала против «послеобеденного сна». Я менялась. Стихия меняла меня.       Теперь я была, словно тот самый кролик на батарейках, и откровенно не понимала: даже если уставало моё тело, внутри будто бушевал неиссякаемый запас энергии, живое, рвущееся наружу пламя, разгонявшее на пару с колотящимся сердцем кровь по жилам. Мне всё время хотелось огня, и я даже не знаю, как это можно нормально объяснить, ведь просто хотелось постоянно выплескивать куда-то энергию.       Мои биологические часы сошли с ума, по-моему, шла глобальная перестройка организма под новые условия, но при этом… настолько живо и бодро я не чувствовала себя никогда. Тату — ибо я категорически не хочу называть это «меткой», — казалось, пульсировало и жарило кожу каждый раз, когда я покоряла огонь. Но это не было больно — нет, это поддавало запала.       — Займите устойчивую позицию, — раздавал указания Зуко, заправив руки за спину и наблюдая за нами пристально.       Как оказалось, каждому огненному магу своя позиция. Существуют, конечно, базовые для всех, но после каждый покоритель подбирает то, что удобнее ему. Сделав упор на правую ногу, а левую выставив вперед, я сжала правую руку в кулак, согнув её в локте и расположив параллельно торсу у плеча, в то время как левую установив перед собой перпендикулярно телу и напряженно расправив на ней ладонь.       — Дыхание.       На мгновение прикрыла глаза. Вздохнула… то есть, выдохнула.       — Сосредоточьтесь на энергии в вашем теле, правильно перенесите центр тяжести… и бейте с такой силой, будто перед вами лицо вашего злейшего врага!       С приглушенным «ха» выкинув в прыжке левую ногу и выпустив со стопы полыхавшую струю пламени, я, приземлившись, наотмашь двинула от себя правым кулаком с разворота, послав вслед за ней короткую дугу пламени и после добив огненной сферой с левого кулака. Три вспышки огня ударили вслед друг за другом в остаток колонны впереди, с грохотом разнося её на куски. Остатки цемента догорали одиночными зелёными костерками, дымясь.       В то время, как у Аанга все его три атаки рассеивались желтыми всполохами пламени в воздухе, недолетая метра до цели, хотя тот и дышал на износе сил. Зуко критично наблюдал за нами обоими, вновь покачав головой. Он опять?!       — Не так. У обоих. — Покоритель зажал пальцами переносицу, переведя дух, чтобы, походу, не раскричаться, и заговорил вначале с кочевником. — Аанг, уже лучше, но ты всё равно слишком робкий, поддай немного. Пламя — это не только поголовный контроль, но и некоторая агрессия. Я не вижу в твоих глазах огня, не чувствую никакого напора. Теперь ты, — переключился он и, в свою очередь, настолько страдальчески вздохнул, что меня аж перекосило, — в твоем случае совсем наоборот. По природе у тебя пламя и так мощное, так ты его ещё и распаляешь до неумных размеров. Совсем не соображаешь? — он хмуро уставился на меня исподлобья, снизив тон и с угрозой проговорив: — Будешь так продолжать, и пламя пожрет тебя заживо.       Аанг по левую руку от меня гулко сглотнул. Я двусмысленно ухмыльнулась, скрестив руки на груди.       — Хочешь сказать, я огонь?       — Да, — без доли ответного сарказма в голосе кивнул он, — также подрываешь всё что ни попадя.       Ну и комплиментище! Я фыркнула, пустив пар с ноздрей — оу-е, с моими нынешними умениями эта штука меня прикалывает, жаль, раньше так не могла, — а после под очередную команду Зуко: «заново давайте» устало взвыла, взмахнув руками.       — Мы эти долбаные «огненные дуги» уже третий день подряд исполняем!..       — Четве-е-ертый, — жалобно протянул Аанг, готовый пасть в обморок.       — Тем более тогда! — пыталась достучаться до Зуко я, сдыхнув в сторону сгустком зелёного пламени, быстро рассеявшегося в воздухе, отчего выражения лица «сифу» недоуменно исказилось. — Зуко, я способна на большее. Давай дальше учи.       — А, может, перерыв? — Аанг продолжал перетаптываться на месте, вяло покачиваясь.       Ага, конечно, по три продолжительные тренировки на день с редкими перерывами на сон и еду: тут кто угодно коньки отбросит. Однако Зуко проигнорировал оба наших вопроса, в упор уставившись на меня из-под сведенных к переносице бровей.       — Ты сама научилась технике огненного дыхания? — в его голосе была непонятная тревога, но я довольно ухмыльнулась.       — Ага. — Вдохнув как можно глубже, насколько хватало объема, чувствуя, как воздух в легких накаляется до покалывания ребер изнутри, и, опалив сухим раскаленным выдохом глотку, изрыгнула наружу зелёное пламя, обильно разошедшееся на полметра вперёд, что для такой техники очень хороший результат. — Неплохо, да?       Зуко смотрел на меня всё также пристально, поджав губы, и после с предупреждением в голосе заговорил:       — Не делай так больше, — я недоуменно посмотрела на него, на что Зуко тяжело вздохнул, разжевывая: — У тебя ещё очень плохой контроль, Дина, и ты совершенно не концентрируешь пламя. Ты спалишь себе все легкие.       Тц, теперь даже подышать не могу. Я скрестила руки на груди, насупившись, но мысленно сделала себе зарубку. Конечно, жгучее покалывание в лёгких я чувствовала, но это же нормально, ведь я выдыхаю огонь, как бы. По-моему, Зуко уже решил продолжать тренировку, как, будто назло, в легких адски закололо, поднимаясь горячими иглами к горлу и спазмом сдавливая глотку, словно собственное дыхание опаляло внутренности, и я была готова невольно изрыгнуть пламя.       Внутри появился жар, ходящий волнами от желудка к горлу, а перед глазами на каменной плитке храма заплясали жёлтые и красные пятна. Сознание повторно помутилось, кожу лица невыносимо закололо, приливая кровью к щекам и лбу, а тату на шее вновь адски защипало, разъедая кожу. Дрожь в коленях заставила те подогнуться, и я нездорово накренилась в сторону, чувствуя, как напряженно запульсировали глаза, заставив меня сильно зажмуриться.       Кружение в голове не утихало, поэтому я даже не понимала, когда меня подхватили и подхватили ли вообще, осадив на землю.       — …Зуко, — сквозь гул в ушах я еле-что распознавала, и каждое слово отдавалось эхом в башке, — ей опять плохо… пятый раз за неделю… её надо… Катара… это опасно...       До моего взмокшего лба дотронулась широкая теплая ладонь, раздалось непонятное шипение, не продлившееся и секунды, как рука была отдернута.       — …горячий, как сковородка… это може… простуда… помоги поднять её...       Такое и впрямь уже случалось и не разово. По-моему, даже когда я не занималась покорением, подобные приступы случались. Не соображая, что вообще происходит, я ничего вокруг себя не ощущала, представляя, как пульсировавшие белки от такой температуры вспениваются и вытекают из глаз. Воздух в легких кружился огненным вихрем, першение в горле заставляло неистово кашлять, но это не была простуда. Метка на шее полыхала, отчего хотелось скрежетать зубами от острой еле терпимой боли, будто пламя хотело выйти наружу, но концентрировалось под кожей до вздувавшихся на ней волдырей и нарывов.       Сознание немного прояснилось, когда лба коснулось что-то ледяное, отметая жар и мутность в голове на задний план. Приоткрыв глаза, я поняла, что перед ними всё так же размывалось, но зависший надо мной силуэт Катары я узнала, пока она манипулировала водой уже над ребрами, приложив с двух сторон руки, окутанные водяными перчатками.       Дышать стало легче. Теперь раскаленными иглами покалывало нёбо.       — Я бы могла сравнить это с лихорадкой, — уже более-менее отчетливо слышала я голос Катары, обращавшийся к стоящим позади Аангу и Зуко, — но это не лихорадка. — Светло-синие глаза удивленно расширились, и она склонилась ближе ко мне, тревожно оглядывая. — Ты как?       Я приподнялась на локтях, но голову всё ещё кружило, отчего с тихим стоном отклонилась правее, свалившись руками на край фонтана, у которого мы сидели. По-моему, меня мутило.       — Не двигайся, — на этот раз прислонив заискрившееся водяные перчатки к вискам, потребовала Катара, но в своем неясном состоянии я не реагировала в принципе. — Лучше ближайшее время тебе не покорять огонь. Я не могу сказать, что с тобой наверняка, но с твоей духовной энергией настоящие проблемы… она настолько буйная, что ты совершенно не можешь с ней справиться.       Не покорять огонь? Знала бы она, насколько для меня сейчас это дерьмовый совет. Я хотела… нет, у меня было просто непреодолимое желание извергать пламя. Оно непрестанно бушевало внутри меня, я не могу это чувство ни с чем сравнить.       Я обязана дать рвущемуся пламени выход, пока оно не спалило меня изнутри. ***       Когда я проваливалась в сон, боль чудодейственным образом отступала. Сознание отдыхало, как и расслаблялось тело. Спустя час вот таких вот приступов мне легчало, а потом, когда внутри вновь возрождалась бурлящая волна жара, мечтавшая вырваться наружу, меня снова скрючивало. И, как мне казалось, только один человек мог дать мне прямой ответ на вопрос.       — Что это за нахрен, Року?!       Хотя, по-моему, даже во сне меня преследовало фантомное чувство жара и неиссякаемая энергия палящего солнца. Кругом, на удивление, на этот раз был кромешно-темный фон, с тусклыми белыми отблесками на полотно подо мной.       — Вновь с головой в панику, Диана, — покачал головой появившийся старик, на этот раз снова возникший без Киоши.       — Что… что со мной происходит? — сглотнув и насильно пытаясь себя сдерживать, хрипела я, сваливаясь на задницу и вцепляясь руками в волосы.       К тому же, с возможностью покорения огня у меня стал меняться темперамент. Я могла вспылить и начать орать по любому поводу… ведь внутри всё невыносимо скрежетало и ломило, что держать всё в себе становилось невозможным. Я стала раздражительной настолько, что дергалась от любых лишних звуков. И моё состояние бесило меня ещё больше. Меня уже бесила я сама.       — Мне хуже с каждым днём, — подняла я лицо на Року, — И я так понимаю, из-за этого, да?! — я указала на черневшее, словно копоть, тату с левой стороны шеи.       — Новый дух и сила отказываются мириться с твоим телом и сущностью, — наконец-таки заговорил Аватар, приблизившись и склонившись ниже ко мне. — Стихия вступила в борьбу с тобой. Твое тело не выдерживает нагрузки Пламени Драконов.       — Это заметно, — невесело хмыкнула я.       Всё это было мучительно. При каждом приступе я сгорала изнутри, задыхалась из-за жара в легких, представляя, как запекаются органы, будто ещё немного и те с треском лопнут. Это не агония, но что-то близкое к ней. Кратковременное.       — А чего ты хотела? Волшебного и безвозмездного становления всемогущей?       — Вообще-то да, — надула губы я.       — За всё приходится платить, — с монотонным лицом пояснил Року, наблюдая мой отчаявшийся вид, как, видимо, углядев в моих глазах немой вопрос: «и как тогда быть?», выдохнул, продолжив: — Но мой тебе совет: не смей отчаиваться. Покоряй пламя как можно чаще, тренируя себя и свой дух, научись контролировать мощь, пока твой организм не адаптируется к новым условиям.       Я всё ещё молча следила глазами по донельзя серьезному лицу Аватара, усыпанного глубокими морщинами, и оттянутыми мешками под глазами, как тот вновь отдалился, растворяясь в кромешной темноте.       — И помни: либо огонь подавит тебя, либо огонь подавится тобой…       Чёрт-те что, даже в такой невероятно дурацкий момент он умудряется под пафосные фразочки столь же пафосно растворяться в воздухе… Не было бы мне сейчас так грустно, то было бы даже смешно.       Сон сам собой отошел на второй план, словно сквозь толстое стекло и дремоту я слышала шорох и тихое шарканье шагов… и почувствовала, как моих рук что-то касается, будто отрывая от земли. А-э-э, это вообще что? Резко открыв глаза, я рванулась вперед, перехватив чьё-то запястье и стиснув то до хрустнувшего хряща.       Я удивленно моргнула, наблюдая испуганно отшатнувшегося от меня Сокку, еле воздержавшегося от писка, однако так и оставшегося подле меня из-за цепкой хватки. Воу, да я сильнее стала. Всё же армейские тренировки Зуко идут мне на пользу. Ещё как.       — Д-ди-ина, — отведя взгляд в сторону, таки выпутался из моей хватки Сокка, нервно потерев шею, — ты просто немного съехала с Аппы, и я решил, ну, поправить... и, да, кстати, об Аппе… тебе не жарко спать в его шерсти? Может, переляжешь там к спальному мешку-у, нет?..       За всем этим лепетом я наблюдала весьма скептично и с долей неприкрытого непонимания от всего происходящего, но сказать могла точно: Сокка выглядел странно. Посреди ночи пытался стащить меня с Аппы, что, не знай я Сокку, посчитала бы это домогательством. Под продолжавшиеся потуги Сокки втереть мне, мол, я всё ещё типа сплю, я скрестила руки на груди, хмыкнув:       — Поверь, таких ебанутых кошмаров мне не снится, — скосив взгляд за плечо Сокки, я недоуменно вздернула бровь, увидев походный мешок и закрепленные на спине ножны с мечом. — Куда это ты намылился?       Сокка суматошно завертелся, видимо, услышав какое-то шевеление со стороны спальных мешков, и рванулся ко охреневавшей мне, заткнув рот ладонью.       — Дина, прошу, тише. — Я протестующе куснула его за ребро ладони, отчего тот с шиканьем её отдернул, после чего привычно замялся: — Ну-у, я, это, погулять иду…       — Как же, — неожиданно раздалось хмыканье откуда-то сверху, и вот с седла Аппы к нам спрыгивает весь из себя бодрый Зуко, — не держи нас за идиотов. Ты, видимо, не понял, что я сказал тебе по поводу Кипящей Скалы и твоего плана по спасению отца.       Сокку аж всего передернуло и тот отскочил от нас на шаг, возмущенно зашипев:       — Да вы что, оба, нарочно засаду тут устроили?!       — Кипящая Скала? — проигнорировав обыкновенно театрального Сокку, спросила я.       — Самая охраняемая тюрьма Страны Огня посередине кипящего озера, куда отправляют наиболее опасных заключенных, — пояснил Зуко, после переведя красноречивый взгляд на воина Воды, — из которой, Сокка, ещё никогда и никто не сбегал.       В ответ наш отчаянный устало закатил глаза, что-то себе пробормотав, и, раздвинув нас с Зуко в стороны, принялся с кряхтением всползать вверх по боку, буркнув уже оттуда:       — Ну, надо же кому-то начинать? Знайте, это дело чести, так что я оттуда вернусь либо с отцом, либо не вернусь вообще.       — И как ты доберешься туда? — хмыкнул в свою очередь Зуко, прихватывая забиравшегося вверх Сокку за рубаху, отчего тот, пыхтя, съехал вниз, и его взгляд выражал такую безысходную угрюмость, что аж стало страшно. — Насколько я знаю, в тюрьмах не присматривают за летающими бизонами. — Сокка стал выглядеть ещё пасмурнее обычного, так и оставаясь в положении мордой в бок зубра. — Полетим на моём военном шаре.       До этого момента я наблюдала за их диалогом со стороны и, насколько я поняла, у Сокки появилась навязчивая идея вытащить батю из тюрьмы. Зуко уже развернулся, безапелляционно направившись к лестнице на другую платформу, где был припаркован воздушный шар, а Сокка, с секунду попыхтев в шерсть, измотанно потряс головой, таки уплетаясь вслед за магом огня.       А я что? А я пошла за ними. Нет, ну, они, мало того, что разбудили меня, плюс ко всему, выложили при мне все свои планы, в исходе которых эти оба могут благородно подохнуть в страшных мучениях, так теперь мне что, спокойно лечь спать, типа, ничего не было?.. Ну, конечно, я так сделать могу и очень даже не против такого исхода, но, судя по словам Року, мне будет грандиозный капец, забрось я покорение, а, как вы понимаете, покорение без Зуко — трата времени впустую, ибо, как оказалось, знаю я мало, а умею ещё меньше...       Решила, называется, стать магом на свою голову. Хоть и в экстремальных условиях, но тренироваться придется. Выбора просто нет.       Мы уже начинали подниматься вверх по лестнице по левую сторону от центральной платформы, как Сокка, походу, таки о чем-то вспомнив и уловив то, как я молчаливо шаркаю за ними, обернулся, аж подпрыгнув на месте с неожиданности.       — Ай-я, Дина! — замахал руками он. — Ты чего за нами иде?.. так, стоп! — видать, дошло на него, на что Сокка категорично размахался руками. — Не-не-не, ты с нами не летишь. Это не увеселительный полет на воздушном шаре туда и обратно. — Отметив мой столько же монотонный взгляд, воин страдальчески вздохнул, помассировав виски: — Ты понимаешь, что мы собираемся бежать из тюрьмы? — ноль реакции. — Да и вообще, я должен был лететь один, в конце-то концов!       — Ты не полетишь один, — столь же категорично отрезал Зуко, меж тем отворяя дверцу гондолы.       — Да! — поддержала я. — И вообще, не возьмешь меня с собой — я заору и перебужу всех, кого смогу.       И я напоказ вдохнула как можно глубже, но Сокка вновь зажал мне рот ладонью, вяло протянув:       — Ладно. Хорошо. Летим втроём. Так втроём там и подохнем в тюремной камере.       — Ура, — хлопнула в ладоши я, заползая в кабину военного шара вслед за парнями.       Военный шар специально был расположен на открытой площадке на одном из верхних ярусов, чтобы было удобнее взлетать. Сокка сразу же расположился в правом углу корзины, начиная копошиться в картах, пока Зуко подтягивал снаружи корзины балласты, проверял и закреплял стропы и только в конце занялся топкой, раскочегаривая шар. При помощи горелки, благодаря пламени которой можно было изнутри увидеть металлический каркас, шар весьма быстро нагрелся и поднял нас в воздух.       Прохладный ночной воздух на такой высоте казался ещё более свежим, а за спиной отдалялись руины Западного храма Воздуха. Э-эх, может, поспать и не удастся, но мне собственное здоровье дороже: я вновь начинаю ощущать неясные покалывания в тату на шее, будто та накалялась, пузыря кожу. Чёрт, как там говорил Року? Научиться контролировать мощь внутреннего огня, развивая тело и дух?       Условия явно не те, но делать нечего.       Молча понаблюдав за тем, как Зуко, со скрипом отогнув дверцу очага, швыряет в топку огонь, я подступила ближе, высовываясь из-за его спины и так ненавязчиво следя за его манипуляциями. Экс-принц какое-то время столь же непринужденно стоял, поддавая жару, но, почувствовав моё присутствие, обернулся через левое плечо, заметно вздрогнув от неожиданности. Выдохнув, якобы ничего не произошло, он повторно обернулся.       — Что?       — Короче, — сразу перешла к делу я, — ты всё время втираешь мне про контроль. Но я совершенно без понятия, что именно я должна делать, чтобы контролировать пламя. Я всегда просто делаю то, что получается.       Сокка, угрюмо сидящий в своем углу в куче свертков и карт, встрепенулся, тревожно высунув из всего этого ужаса голову.       — Эгей, надеюсь, вы не собираетесь здесь кидаться своими огненными штучками?       Кстати так, к слову, Сокка был одним из того небольшого числа людей, которые не были рады обретенной мною стихии. Как только узнал, так сразу разорался, мол, зачем я покинула это его сообщество «НАБПШИС», теперь он единственный полностью нормальный — по мнению Сокки — человек в нашей компании и что вообще я предатель. Знал бы он, каких страданий мне стоит эта способность, так молчал бы в тряпочку.       Зуко также успешно проигнорировал возникшего Сокку, сомнительно приподняв бровь.       — Ты уверена? Прошёл лишь день с последней тренировки, может стать только хуже…       — Хуже не будет, — покачала головой я, — я знаю, что делаю. Ну и?       Опальный принц вздохнул, привычно нахмурившись, и, скрестив руки на груди, откачнулся спиной на металлическую панель топки.       — Огонь — стихия буйная, и, чтобы покорить её, требуется немало усилий. Существует метод бесконтактной тренировки, то есть, закалка дыхания. Как понимаю, выдыхать пламя ты уже научилась, — я хмыкнула, и Зуко, расценив это, как согласие, продолжал, — эти техники схожи…       Далее я пыталась внимать каждому слову, дабы хоть что-то перенять. Мне всё это было необходимо, как воздух, ибо я вновь уже начинала ощущать возникавшее головокружение, а волны жара непреодолимой стеной вскипали в желудке, поднимаясь к легким. Суть была проста: я должна была прочувствовать пламя, но прочувствовать настолько, чтобы смогла осознанно концентрировать огонь в определенных участках тела и по средствам дыхания выпускать наружу.       Получилось только с раза третьего, но это уж точно значило, что начало положено. Так что на четвертый я старалась закрепить результат. Вдохнув через нос насколько хватало объема легких, я прикрыла глаза, полностью сосредотачиваясь на ощущениях, и стала медленно выдыхать. Правую ладонь привычно закололо иглами жара, но я лишь мимолетно поморщилась, перекрывая оставшийся поток энергии к руке. На этот раз пламя было размера что надо, именно такого, какой я представляла, и тихо потрескивало на руке, подергиваясь от холодного ночного ветра.       — Неплохо, — я аж удивленно подняла взгляд на Зуко, ибо это первый раз, когда он сказал что-то, кроме «плохо», мне даже показалось, что на его лице промелькнула одобрительная улыбка, полностью изменив хмурое выражение лица на пару секунд, — почти хорошо.       Когда сердце загнанно пропустило удар, пламя на моей ладони неожиданно взбрыкнуло, взвившись вверх столпом зелёных всполохов, отчего я сама дернулась, но спустя секунду, когда я глубже вдохнула, восстанавливая дыхание, уменьшилось до прежнего размера. Это… это что сейчас было?       — Всегда контролируй собственные эмоции, — посоветовал Зуко, вновь поворачиваясь к топке и поддавая жару, и говоря уже не оборачиваясь, — для мага огня это необходимо. Для любого мага в принципе.       Пф, будто я эмоции не контролирую — контролирую я всё и отлично! То, что было секунду назад, лишь малая слабость, и я не виновата, что мой мозг и тело расслабились.       Сокка в ответ пробурчал из-под завала карт.       — Странно это слышать, а тем более от тебя.       — Знаю, — Зуко прожигал взглядом полыхающий огонь в топке, будто ему что-то вспомнилось, — я сам этому учусь.       Хлопок металлической заслонки отрезвил нас всех, и воцарилась непривычная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием пламени в очаге. Высунувшись из-за края гондолы воздушного шара, я заценила открывавшийся вид; наступали предрассветные сумерки, и темную гладь открытого океана расчерчивало отблесками первых солнечных лучей, проступавших сквозь дымку на горизонте.       Насколько я поняла, мы преодолели чуть больше половины пути, так что остатки времени я продолжала тратить на покорение. Это выглядело так, будто сам Зуко уже был готов укопать меня за нежеланием вновь что-то разжевывать, но, видимо, почувствовав себя истинным сифу, снизошел до объяснения ещё одной тренировочной техники. Что тут сказать, тренировать контроль — это невероятно нудно и муторно, что-то сродни медитации, но выбора не оставалось.       С каждым таким подходом мне легчало. Строптивое пламя всё ещё бушевало в желудке и легких, но своими небесплодными попытками обуздать огонь, я его медленно, но верно подчиняла, заставляя делать то, что хочу я. Осталось только доработать весь этот навык до автоматизма, чтобы машинально реагировать вовремя боя, когда буду уже использовать полноценные атаки. Зуко специально откинул заслонку топки, открывая вид на горящее пламя, а я должна была сконцентрироваться на нём, почувствовать не только стандартное тепло снаружи, но и жар внутри, который чувствуют любые маги огня во время присутствия своего элемента. Я закрывала глаза, как всегда дышала, чувствуя упорядоченную энергию, жидким огнем струящуюся по венам, и представляла, как ко мне тянуться языки пламени.       — Эй, не увлекайся, — оторвал меня от транса Зуко, отчего я потрясла головой, с удивлением отметив, что от общего потока огня в топке порцией отделялся совершенно крошечный всполох, но как только я расслабилась, то тут же втянулся обратно, будто ничего и не было. — А ты не такая безнадежная, как я думал.       Моё лицо тут же скептически вытянулось. Похвала всех похвал просто.       — Ну, кончайте уже со своей магией, серьезно, — заныл Сокка, привлекая к себе внимание. — Я тут скоро со скуки помру.       — Тогда, желательно, сделай это тихо и быстро, — закатила глаза я.       — Вообще-то, я и обидеться могу, — отвернулся в сторону он, — но на дураков не обижаются.       Возмущенно обернувшись на Сокку, я уже собиралась открыть рот, дабы парировать, как нас обоих отвлек оклик Зуко, высунувшегося с фронтальной части шара.       — Мы прибыли.       Я и Сокка коротко переглянулись, после всем скопом понабившись к переднему краю воздушного шара. Посреди открытого океана торчал скалистый остров, дымившийся из кратера. Зуко предусмотрительно отдернул клапан, переставая поддавать огня, и перешел к рулю в виде двигающегося в горизонтальной плоскости рычага, отворачивая тот в сторону, снижаясь. Преодолев на шаре первый скалистый барьер, являющийся внешней стороной потухшего вулкана, мы спустились в кратер, и дышать стало невероятно трудно из-за стоявшей духоты: пар обильно клубился над кипящим озером, застилая всё кругом. Шар нездорово накренился, и мы стали экстренно снижаться прямо к бурлящей воде.       Нас всех троих охватила неожиданная паника, когда Зуко оповестил, что выше мы уже не поднимемся; снаружи температура такая же, как и внутри шара. Сокку зашатало по гондоле от борта к борту, пока он чуть не перевалился за него. Кинувшись к борту корзины, я стала отцеплять с её внешней стороны балласт, с гулким плюханьем отлетевший в воду.       — Ты чего делаешь? — недоумевал Сокка, которого из-за качки приложило щекой о панель топки.       — Балласт скидываю. Легче будем.       — Ага, ещё сама в воду скинься! — развел рукой от себя Сокка. — Это не поможет.       Зуко, отчаянно пытавшийся натянуть стропы, окрикнул нас.       — Держитесь! Это аварийное приземление.       Металлический край гондолы воздушного шара со скрежетом впился в землю скалистого островка, и меня с Соккой, стоявших у переднего края, по инерции мотнуло вперед; впившись боком в край гондолы, мы с глухими шлепками перевалились на землю, буквально у самой кромки бурлящей воды, как корзина воздушного шара под собственным весом стала со скрипом съезжать обратно в озеро, уже утопая в воде дальним краем. Мы с Соккой одновременно подскочили, хотя таким приземлением у нас вышибло весь дух — к тому же я, походу, оцарапала себе бок, переваливаясь через гондолу, — и поспешили окликнуть Зуко, ещё оставшегося в шаре.       Тот, резво вскочив ступнями на металлические борта гондолы, поскольку днище уже затопило кипятком, и перебегами переместившись к фронтальной части, оттолкнулся от внешнего края корзины, выпрыгнув к нам. Мы с Соккой вытянулись и выставили вперед руки и, стоило нам только словить ладони Зуко, дернули что есть сил на себя, дабы несчастный не приземлился стопами в кипящую воду. Откатившись на землю, мы трое, никакущие, развалились на прохладной скалистой поверхности, пытаясь отдышаться.       Окидывая полуприкрытыми глазами посветлевшее рассветное небо над головой и верхние шпили вулканических пород, я перевела дух, усмехнувшись.       — Знаете, обычно все нормальные люди бегут из тюрьмы, а мы…       — А мы идиоты, — без тени насмешки подсказал Зуко.       — Я не просил вас лететь со мной, — буркнул Сокка, уже поднявшийся на ноги и собиравший разлетевшееся из его сумки добро и меч в ножнах.       Я перекатилась на живот, оперевшись на локти и привычно ухмыльнувшись.       — В том-то и дело, что не просил. У нас выбора не было.       Сокка, закинув за плечи рюкзак, перевел взгляд на медленно шедший ко дну когда-то целый военный шар с уже проткнувшими каркас полотна металлическими балками и наполовину потонувшей гондолой, после чего облегченно выдохнул, оглянувшись через плечо и улыбнувшись.       — Спасибо. — Он медленно оглядел нас с Зуко, после кивнув головой в сторону скалистого подъема над нами. — Пойдемте. Настолько же легко, как попали сюда, мы не выберемся.       Оптимистичнее некуда. И когда ты видишь Сокку в таком состоянии — ну, когда весь его юмор превращается в черный, вместо травки привычных тупых шуток, — становиться невольно грустно.       Над нами возвышалось высокоуровневая шестиугольная крепость, блестевшая обшивкой из чёрного металла, высотой в десять этажей с открытой террасой на самом верху с установленными на ней по краям смотровыми башнями и единственной канатной дорогой по правую сторону. За спиной на скалистый берег с шипением накатывали бурлящие волны озера. Н-да, если честно, то как-то жалею я, что поперлась сюда.       Но в голове произошло очередное помутнение, и та пошла кругом, начиная жаром пульсировать в висках. Чёрт, тогда уж мне тем более будет не расслабиться. ***       Мя-я-ясо…       С нездоровым блеском в глазах я, только завидев в миске гору жареного фарша, подававшегося солдатам в столовой тюрьмы, поспешила навалить себе охапку на поднос, пока была возможность. Мм, знаете, а в том, чтобы быть огненным надзирателем, есть свои плюсы. Зуко, стоявший дальше в очереди по левую руку от меня, сомнительно оглядывался кругом, но, повернувшись ко мне, непонятно всполошился, одернув меня за руку, свободную от подноса.       — Ты что делаешь?       — Наслаждаюсь жизнью, неужели не видно, — успев наскоро пихнуть в рот рисовую лепешку, бубнила я. — Зуко, понимаешь, тут есть мясо. Я с самого Вторжения мяса не ела!       — На нас уже оборачиваются, — зашипел Зуко, глубже надвинув на лицо шлем, и, прихватив меня за руку, насильно отволок от раздатчика еды. — Мы не должны привлекать внимание…       — Эй, новенькие!       Лицо Зуко безнадежно вытянулось.       — Ну, вот, о чём я и говорил. Одни проблемы из-за тебя!       — Из-за меня?! — округлила глаза я, как Зуко повторно шикнул на меня, призывая к тишине, на что я фыркнула, пустив пар ноздрями, и мы оба повернулись, уткнувшись взглядом в троих стражников, сидевших за одним из столов и весьма приветливо махавших нам руками.       Мы с Зуко мельком переглянулись, обменявшись настороженными взглядами, но приблизились. От стражников мы внешне не отличались, в общем-то, ничем, успешно пробравшись в одни из складов с формой и там же заныкав свою собственную. Не знаю, каким стандартам тут соответствовала женская одежда, но буквально каждый второй набор был мне велик и сваливался. Так одежду мы искали продолжительное время. Но в итоге я оказалась одета в черную короткую безрукавку, оголявшую живот, с кожаной накидкой-воротником поверх, покрывавшую плечи — чёрт, рукавов у них нет, гребанный шрам на всю руку напоказ просто, — вниз мешковатые штаны по колено, а вот свои родные сапоги на ремнях я оставила вместо местных носатых уродцев, всё равно такую подмену не особо заметят. Кожаные перчатки-безпальцевки тоже пришлось снять, да и вот нарукавники по локоть с щитами из толстой кожи с наружной части были неплохой заменой.       — Чего такие голодные? — усмехнулась единственная стражница в их компании, кивнув на гору хавки на моем подносе. Дружелюбные. Самое то, чтобы что-нибудь из них вытянуть.       Приветливо улыбнувшись, я незаметно толкнула Зуко локтем в бок, подсев к ним за стол на свободное место и заговорив:       — Да нас только сюда перевели. Раньше отслуживались в колониях в Царстве Земли, а теперь неожиданно перенаправили сюда.       Якобы намекая на неофициальную расслабленную обстановку, я принялась за порцию, пока Зуко с подносом неловко топтался за моей спиной, поглядывая на охранников. Один из мужиков, сидевших справа от меня, мельком задержавшись взглядом на моем видном шраме на правой руке, который не мог не бросаться в глаза, таки перевел взгляд на Зуко, насмешливо приподняв бровь.       — Вы чего в шлемах-то? Это же столовая, ну, расслабиться немного можно.       Я чуть не поперхнулась, но попыталась привычно усмехнуться. Ага, так возьмем и снимем: у меня волосы белее желтого, что не может не бросаться в глаза, так что я старательно те пихала под шлем, дабы не высовывались, а Зуко даже не мог позволить себе откинуть забрало, дабы не засветить шрамом на левой половине лица.       — Ой, да с самого утра волосы в ужасном состоянии, — махнула рукой я, — аж шлем снимать не хочется.       — Женщины, — развел руками Зуко, неумело попытавшись подыграть, дабы самому не отвечать на вопрос, почему он не снимает шлем.       Два мужика, сидящие напротив стражницы, понимающе гоготнули, на что в одного из них было шутливо запущено крошками с подноса. Я ненадолго залипла. Даже странно как-то видеть этих самых людей, что обычно мучают, поджигают и уничтожают в такой… неформальной и непринужденной обстановке. Для меня это выглядело донельзя странно, что они умеют беззаботно смеяться при такой работе.       Между тем Зуко, подступив ближе, спросил:       — А можно пару вопросов?       — Не-а, парень, — отсмеявшись, покачала головой надзирательница, — никаких отношений на работе, совершенно, — и, склонившись к нам и подставив руку ко рту, саркастично изогнула бровь, подсказав: — Так что советую вам двоим быть поаккуратнее.       Мы с Зуко недоуменно моргнули, как экс-принц тут же категорично замотал головой.       — Мы напарники. — Ах, вот как, теперь даже не друзья? Ну-ну, принц огородный, я тебе это припомню. — Я хотел спросить о заключенных. Здесь же, наверняка, есть и военнопленные?       Те пристально на нас смотрели, после покачав головами, сказав, что никаких военнопленных не поступало. Зуко, тихо проговорив: «вот как», оповестил о том, что нам уже пора и, я даже не успела возразить, прихватил меня за руку, потянув вон из столовой. Ну, не-е-ет, я даже не поела! Ну, кто так делает, сволочь ты огненная?! Я не жрала с самого отлета! В последний момент ухватив кусок какой-то лепешки с подноса, я угрюмо зашагала следом за принцем, который безапелляционно двигался дальше по коридору, сказав, что нам нужно выйти на смотровую площадку, дабы найти Сокку.       Поравнявшись с магом огня, я, перемалывая остатки пропитания за щеками, запыхтела.       — Значит, «напарники»? — Зуко недоуменно скосил на меня взгляд, и я, проглотив еду, уточнила: — Даже не друзья?       Глаза принца удивленно распахнулись, непонятно блеснув, и тот с некоторым сомнением переспросил:       — Мы друзья? — после чего замялся, неловко потерев шею. — Просто в тот раз ты сказала, что не простила меня за всё, и я… в общем, не хочу давить и навязываться.       — После того, чему ты меня научил и сколько раз спас мой несчастный зад в городе Воинов Солнца, считай, что ты великодушно прощен, — усмехнулась я, перекинув руку ему через шею и повиснув на Зуко. — Теперь мы официально друзья.       И, по-моему, мне уже начинало мерещиться который раз за день. Зуко улыбнулся. На его губах проступила самая настоящая теплая улыбка, не продержавшаяся больше пары секунд, но и того мне хватило, чтобы выпасть в осадок.       А он умеет улыбаться. И даже обидно, что он постоянно ведет себя, как пасмурный и вечно недовольный жлоб, — ему идет улыбка.       Сокку мы действительно нашли на смотровой площадке на одном из верхних ярусов тюрьмы. Сверху вид был совершенно другой. Шестиугольное здание тюрьмы было простроено вокруг широкого внутреннего двора, набитого заключенными, что также наблюдались с каждой из шести смотровых башен по углам на самом верхнем ярусе открытой террасы. Выйдя наружу через арку, мы прошли по ходу вдоль стены, увидев трущегося возле перил Сокку, пристально наблюдавшего за заключенными.       В общем, поведав ему о том, что, походу, пришвартовались мы сюда зря, ибо Хакоды, насколько я поняла, тут нет и в помине, мы увидели настолько убитое выражение лица у Сокки, что аж стало страшно. Тот отчаянно взвыл, свалившись руками и лбом на перила у края смотровой площадки.       — Опять! — он саданул кулаком по тем же перилам, после с тихим скулежом потрясся рукой в воздухе. — Почему это снова происходит со мной?       Я скрестила руки на груди.       — Ты про то, что снова страдаешь по собственной глупости, или про то, что снова провалился?       — Да, Дина, из тебя шикарный психолог, словно камень с души! — провыл Сокка, устроив подбородок на сложенных на перилах руках, проходясь угрюмым взглядом по площадке с заключенными внизу, после чего горько усмехнулся: — Хотя, на что я действительно надеялся? Пф, да я даже план побега с этим треклятым карцером уже придумал, а сбегать, похоже, нам придется тем же составом, каким и при… — Сокка заткнулся на середине слова, воодушевленно приподнявшись на локтях и, откинув вверх забрало шлема, неверяще уставился круглыми глазами во двор. — А, может, ещё и не всё потеряно! Смотри, это Суюки!       Я также приподняла забрало шлема, уставившись вниз, пока Сокка по левую руку от меня излучал собой волны любви и полного счастья, чуть ли не пища от удачи. Ну, да, сколько они там не виделись? С самого Змеиного Перевала?.. Даже без понятия, как она здесь оказалась: маги огня, быть может, повязали. Пройдясь сосредоточенным взглядом по остальным заключенным, я даже удивленно прищурилась, всмотревшись, ибо в середине одной немалой компании зэков, грубо говоря, состоящей из человек так шести, стояла подозрительно знакомая фигура, воодушевленно махавшая кулаком и что-то скандировавшая. Это…       — Джет?       Сокка и Зуко, о чем-то между собой переговаривавшиеся, удивленно замерли на местах, проследив за тем, куда я указывала. Те подобрались ближе, всматриваясь в то, как наш давний знакомый, вспрыгнув на один из камней, затевал какой-то кипиш, так же, как и шесть человек вокруг него, хотя, по-моему, их стало даже больше.       — Ты посмотри-ка, — просмеялся Сокка, не сводя взгляда с Джета, — прямо с места в карьер. Этот фанатик даже здесь умудрился что-то заварить. — Послышался громкий окрик одного из надзирателей: «все по камерам!», человек восемь стражников даже высыпали во двор, унимая джетовых последователей и стаскивая самого борца с импровизированного пьедестала, отчего Сокка обернулся на нас с Зуко, заговорив: — Ладно, тогда так. Я наведаюсь в камеру к Суюки, а вы — к Джету. После встретимся на нижнем ярусе… Ну, всё, я побежал!       И реально побежал! Н-да, однако же, любовь окрыляет, наедине хочет поторчать со своей зазнобой. Критично понаблюдав за сим порывом преждевременной окрыленности, я хмыкнула и, мельком последив с вышки за тем, как Джет, получив пендель от магов огня и будучи скрученным двоими, ибо отказывался добровольно покидать двор, был оттащен внутрь тюремного корпуса, как раз к блоку, в котором находились мы.       Так что мы с Зуко также последовали внутрь, спускаясь по лестнице к нижним ярусам тюремных блоков, наблюдая за тем, как заключенные медленно расползаются по своим камерам. Насколько я поняла, двери блокируются автоматически из рубки на верху третьего административного корпуса, и открыться могут только из-за воздействия снаружи, так что с попадением в камеру проблем возникнуть не должно.       Правда, мы с Зуко продолжительно торчали ярусом выше, наблюдая из-за перил за камерой Джета на нижнем этаже, куда его затащили двое надзирателей и уже минуты две оттуда не выходят. А-эм, что там с ним такое делают всё это время?..       — Джет, — задумчиво тянул Зуко, скрестив руки на груди и поясницей облокотившись на перила позади, и я слушала его, не отводя взгляда от камеры, — я его помню. — Он поджал губы, нахмурившись. — Парень с парома, назвавшийся борцом за свободу, а потом обвинивший нас с дядей в покорительстве. Не появись ты тогда, мне кажется, я бы его и впрямь поджарил.       Я засмеялась, на что Зуко среагировал неоднозначно; похоже, над его шутками редко смеялись.       — Да-а, он шизанутый на всю голову… был, во всяком случае. Он сейчас, если можно так сказать, изменился.       — Изменился… — эхом повторил Зуко, неотрывно смотря в пол и явно воспринимая это и на свой счёт. Спустя пару секунд он вновь посмотрел на меня: — Вы же с ним вместе?       Поперхнувшись воздухом, я перевела взгляд на Зуко, криво усмехнувшись.       — С чего ты так решил?       — Ну, вы же тогда, на пароме…       — А, — вспомнила я, помотав головой, — это его стандартная манера общения. Мы друзья… О, наконец-то стражники свалили. Погнали, Зуко, постоишь на стреме.       Оторвавшись от перил, мы направились к двухчастной лестнице, спустившись по ней на ярус ниже, сопровождая это стуком ботинок о металлические панели пола. Проследив за тем, чтобы те два надзирателя скрылись из виду дальше по коридорам, я быстренько прошмыгнула к нужной камере, с пыхтением отодвинув в сторону тяжелую металлическую дверь, и вошла внутрь, задвинув ту за собой и через щель на уровне глаз увидев ставшего к ней спиной Зуко.       Выдохнув, я обернулась, практически сразу уткнувшись взглядом в противоположную стену, ибо камера была габаритами три на три метра, с какой-то жалкой подстилкой у стены напротив на манер матраца и даже без элементарных источников света. Я удивленно округлила глаза, когда, наконец, увидела Джета: тот сидел в углу камеры на матраце, бессильно привалившись к стене и выдыхая через раз, изредка корчась от боли.       Тот, судорожно выдохнув, поднял на меня взгляд — левая скула покраснела, болезненно вспухнув, отчего он прикрывал глаз, — озлоблено оскалившись:       — Что, добить пришел?!       — Давно не виделись, — как всегда, поприветствовала я, но, похоже, в таком состоянии это ему ничего не дало, так что я стянула с головы шлем, помотав распущенными волосами, спрессовавшимися под ним, и скривила ухмылку.       И выражение его лица стоило видеть: на лице Джета промелькнул весь спектр эмоций, от недоумения до счастья, и тот охренело выпучил глаза, неверяще вскинув брови.       — Дина?       — Нет, блин, фея крестная, — закатила глаза я, в итоге посерьезнев и подойдя к Джету, опускаясь на колено рядом с ним. Борец заёрзал на месте, отчего тут же болезненно поморщился, придержавшись ладонью за правый бок. — Кто тебя так?       — Да ерунда, — уже попытался привычно ухмыльнуться Джет, что вышло весьма вяло, и, помрачнев, отвел в сторону взгляд. — Этим двух огненным крысам не понравилась моя маленькая революция. В карцер они меня, как не-мага, кинуть не могут, хоть и хочется, так что просто лупят...       Придурок, и зачем он только это всё затевает, если в итоге будет просто избитым до такого состояния? Ага, даже в тюряге — и то воюет, борец против тихого часа в яслях. А тут для него, считай, целый рассадник предметов ненависти. Критично оглядев поверхностно выдыхавшего рывками Джета, я поняла, что крови нет; значит, просто побили. Конечно, есть вариант внутреннего кровоизлияния или повреждения внутренних органов, но, по-моему, всё же нет. Ему бы льда — вспухшая скула, гематома на ребрах, синяки по плечам и покрасневшая линия на шее, будто его душили.       — Надзирателям тут спокойно выдают медикаменты, — проговорила я, спустя секунду молчания, — думаю, я достану тебе мази и чего-нибудь холодного.       Всё это время Джет пристально меня рассматривал, будто видел впервые, но в ответ на мои слова лишь брезгливо отмахнулся, с тяжелым выдохом всползая повыше.       — Не надо. Не впервой уже так получать. Заживает теперь, как на собаке… — он смятенно моргнул, словно что-то вспомнив, и после мотнул головой, в упор посмотрев на меня: — Чёрт, ты меня этим своим взглядом беспокойным сбила с толку! Что ты здесь делаешь?       Я хмыкнула.       — Подрабатываю, неужели не видно.       — Неужто пришла, чтобы вытащить меня? — самодовольно ухмыльнулся Джет, походу, таки что-то додумав, и вот моя очередь была удивленно моргать, ибо в зубах он перекатывал очередную пожухлую соломинку.       Скосив взгляд ниже, я поняла, откуда он её вытянул: старый тонкий матрац был набит какой-то соломой и ветками, будто гребаное гнездо кукушки. Ха, да тут у него, как посмотрю, все джетовы условия. И есть кого поненавидеть, и во рту есть что таскать… ему бы ещё деревьев да хуксвордов для полноты картины.       — Мы пришли, — настойчиво подправила я, ухмыльнувшись в ответ. — Сокка пришёл сюда за своим отцом, а нашли мы Суюки и тебя.       — Сокка? — переспросил он, а после поспешно тряхнул головой. — Ну, ладно. Во всяком случае, я здесь один. Должно быть, меня отправили сюда, как главаря банды борцов за свободу.       Н-да, а отношения же у них с Соккой были всегда натянутые немного. Кстати, думаю, о Зуко я тактично умолчу, если он до конца нашего побега протаскает на себе шлем, то здесь мы обойдемся без лишних разбирательств. Ох, и на что мне эта головная боль? Между тем в дверь камеры тихо постучал Зуко, призывая поторапливаться, так что я подобралась, говоря:       — Надо идти. Мы встретимся с Соккой, а потом я вернусь и расскажу план, когда всё проясниться...       Я замолчала, уставившись на него, когда меня настойчиво придержали за руку, и на лице Джета заиграла привычная обольстительная улыбка.       — Уже? — он игриво изогнул бровь, попытавшись притянуть меня ближе. — В этой камере так темно и одиноко. Может, останешься?       — Джет, поимей совесть, — ответила ухмылкой я, вырывая руку и поднимаясь, — я вообще-то, типа, тюремщица и, между прочим, пытаюсь вытащить твой зад из всего этого дерьма.       — Поимею, не волнуйся, — усмехнулся вдогонку он.       Наскоро натянув шлем и опустив забрало, я махнула рукой на прощание, выскочив наружу и задвинув за собой дверь. Кстати, снаружи как не было народа, так и нет, поэтому можно особо не париться по этому поводу.       Зуко, стоявший на выходе со скрещенными руками, обернулся, недовольно заворчав:       — Чего так долго?       — Поверь, Сокку с Суюки нам придется ждать ещё дольше.       Экс-принц в ответ понимающе хмыкнул, и мы направились дальше, потому что, насколько я поняла, камера Суюки находится в противоположном корпусе, так что Сокка, наверняка, будет ждать нас на нижних ярусах того блока. Переход в противоположный тюремный блок осуществлялся через коридор на уровне административного корпуса, там же, где и была столовая.       Так что далее мы с Зуко двигались по сплошному коридору с ответвлениями к установленным комнатам, среди которых числились кабинеты, столовая, по-моему, здесь же пыточная и далеко вглубь отсек с карцерами. На самом верху этого корпуса ещё и кабинет начальника тюрьмы. Быстро миновав этот корпус, мы вышли на второй ярус тюремного блока, собираясь направиться ниже к предположительно камере Суюки, как я подозрительно уставилась на то, как стражница, скрутив, упорно вела вперед другого стражника. Не сводя с этого взгляда, я удивленно откинула забрало, не отвлекаясь взглядом от происходящего, тронув Зуко за плечо.       — Это же Сокка. — Насколько поняла, то не может быть у магов огня настолько смуглая кожа, да и эта походка, даже будучи арестованным… это точно он. Мы с Зуко двигались параллельно им ярусом выше, приближаясь к лестнице и быстрее решая, что делать. — Если его схватят, то не сбежать нам от сюда будет это точно.       Маг огня смятенно побегал по округе взглядом и, жестом показав мне надвинуть обратно на лицо забрало, прибавил в шаге, проговорив:       — Есть идея. Только действуем быстро.       На ходу обрисовав вкратце мне так называемую идею, я поняла, что ничего особо нового для себя не открыла: запутать, оглушить, связать и спрятать. Наскоро сбежав с лестницы на ярус ниже, мы двое немного запоздали, и стражница, изредка перегибая с силой, продолжала толкать дальше Сокку, так что прибавили в шаге, до того, как она успеет миновать темную развилку коридора слева.       Быстро оглядевшись по сторонам и поверхностно окинув взглядом верхние ярусы на наличие других надзирателей или просто свидетелей, я кивнула Зуко, бесшумно прошерстив вперед быстрее него, на что женщина в шлеме даже не обернулась, и, как только она делала следующий шаг, прытко вытянула вперед ногу, щиколоткой зацепив её конечность, задерживая подножкой; та, не ожидав, подозрительно быстро потеряла равновесие, начиная заваливаться вперед, от неожиданности отпуская скрученную за спину руку Сокки, чем воспользовался Зуко: тот шустро дернулся вперед, хватая женщину под локти и до хруста стягивая их к себе за её спиной. В чём плюс, мы напали со спины, к тому же, ещё до того, как она успела поднять шум или хотя бы обернуться, я сдернула с надзирательницы её же металлический шлем, со всей силы вмазав им ей по башке. Для верности, дважды.       Маг огня безвольно обмякла в руках Зуко, который получше подхватил отрубленную тушу под руки, к тому моменту, как Сокка, будучи свободным, только обернулся, просияв при виде нас. Воин Воды, собственно, и пикнуть не успел, как, уловив голоса, приближавшиеся впереди из той развилки слева, суматошно забегал глазами, резко дернувшись к стене по левую руку от меня, попутно откидывая дверь и утаскивая нас с тушей вырубленной женщины за собой, по-моему, в последнюю секунду до появления двух других стражников захлопывая за нами дверь.       Слава Богу, ничьей камерой это не являлось: судя по полнейшей темноте, сырым и не очень приятным запахам, а также габаритами метр-на-метр, где под ногой валялось ведро, а в бок упиралась ручка швабры, это была кладовая, где свои вещи хранил уборщик. Свет проливала лишь малюсенькая-малюсенькая щелка, оставленная Соккой в двери, в лопатки Сокки же я упиралась носом, на ноги мне свалилась та самая женщина, которую за руку еще кое-как держал Зуко, а сам Зуко оказался прижат к моей щеке грудью, ибо сползла я в угол конкретно. Твою мать, понабились, как шпроты в банке.       Между тем, походу, стражники продолжали идти как раз мимо нашей кладовой, заставив нас троих — четверых, ха — напряженно замереть, затаив дыхание, а Сокку плотнее прикрыть дверь, пока те оживленно болтали:       — …Верден сегодня на взводе, довольный весь из себя. Говорят, прибывает новая партия заключенных.       — Кто такие?       — Да как всегда: грабители, пираты, предатели, высокопоставленные военнопленные…       Голоса и стук ботинок о металл медленно затихали, пока надзиратели проворно удалялись дальше по коридору, в то время, как мы облегченно выдохнули, но лучше, если честно, от этого не стало. Да и дышать в такой-то тесной давке нечем.       — Военнопленные, — повторил Зуко, и я повторно затаила дыхание, чувствуя низкие вибрации у него в груди.       Сокка задумчиво замер, с еле заметным проблеском надежды в глазах прошептав:       — Отец…