***
Записку Реми доставил в точности исполнив все распоряжения, хотя Клод, уже четвертый вечер ждавший Жозефину на условленном месте в небольшой роще на холме недалеко от города, начал сомневаться в этом. На третий вечер он уже готов был поверить в то, что мадемуазель Лондор все же передумала идти против воли матери и, во что бы то ни стало, становиться его женой. И хотя место встречи было выбрано так, чтобы с легкостью избежать взглядов ненужных свидетелей, Клод чувствовал себя так, словно за ним наблюдает целая толпа зевак и при этом тихо посмеивается. В этот вечер его отчаянье, многократно усиленное привычкой драматизировать, достигло своего апогея, и Клод то и дело порывался уйти, но слабая надежда на то, что Жозефина не передумала и все же придет, заставляла его оставаться на месте и продолжать ждать. В конце концов, вырваться из-под присмотра бдительной матери и десятка слуг, особенно вечером, было не так просто, и Клод понимал это, но страх потерять так и не обретенное счастье все равно был велик. И не смотря на этот страх, Клод оставался в роще и с замиранием сердца ждал в течение трех условленных часов и ещё в течении часа, после чего вздыхал, быстрым взглядом окидывая рощу, и уходил стремительным шагом, не оборачиваясь. Достав часы и открыв крышку, Клод в который раз посмотрел на время и в который раз увидел, что прошел всего лишь час его томительного ожидания, хоть ему казалось, что пролетела целая вечность. Если бы в этот миг его спросили, что на свете хуже всего, он не задумываясь бы ответил, что ожидание и неизвестность. Но вокруг не было ни единой живой души. Убрав часы обратно в карман жилета, Клод со вздохом оперся на ближайшее дерево и обессиленно прижался лбом к жесткой ткани рукава, закрывая глаза. Застать свою возлюбленную в городе днем и обменяться хотя бы парой слов или взглядов, у него так же не получалось. Послать ещё одну записку казалось глупостью, особенно если его худшие подозрения были правдой и Жозефина переменила свое решение. В этой молчаливой и неподвижной задумчивости он и провел бы оставшиеся три часа, предаваясь всевозможным невеселым мыслям, если бы не легкое прикосновение к плечу. Вздрогнув так, словно очнувшись от внезапного забытья, Клод обернулся и на мгновение замер, не веря своим глазам. Перед ним, пряча лицо под капюшоном темной, простого кроя накидки стояла тяжело дышавшая Жозефина. — Я уже почти потерял надежду, — наконец произнес Клод, целуя руки возлюбленной. Жозефина попыталась вырвать у него руки и с деланным неудовольствием произнесла: — Неужто вы думали, что я разлюбила вас, передумала и не приду? — Признаюсь, да, — со смущением кивнул Клод, все же выпуская руки мадемуазель Лондор. — Вы никогда не баловали меня своим вниманием, а потом в один момент пришли и сказали, что любите меня и, более того, согласны выйти за меня замуж вопреки желанию вашей матери. Я даже думал, что это признание мне приснилось. — Раз я дала обещание, я сдержу его, — с чувством собственного достоинства произнесла Жозефина, и едва сама не рассмеялась от своего возвышенного слова. — Я не изменю своего решения, поэтому все зависит от вас. — Тогда пойдемте, Роже нас ждет, — улыбнулся Клод и, взяв Жозефину под руку, направился в сторону города. Совсем скоро их судьба должна была в какой-то степени решиться. Им, и они оба это понимали, предстояло ещё много борьбы за свое счастье, так как маркиза де Лондор непременно должна была бы сделать все возможное и невозможное, чтобы не допустить этого союза. Пожалуй, даже если бы они сбежали и обвенчались бы где-нибудь тайно, она стремилась бы всеми силами расторгнуть их брак, не взирая на все, чем это могло бы обернуться для репутации её дочери и её собственной. Это стало бы для маркизы Лондор делом принципа и личной чести, а когда дело принимает такой, оборот противостояние ведется почти в прямом смысле не на жизнь, а на смерть. А противостояния с маркизой де Лондор еще не выдержал никто, кроме, пожалуй, её собственного сына.***
Если бы ещё полгода назад Жозефине сказали, что она, в тайне от матери, будет заверять факт собственной помолвки с Клодом Лезьё у нотариуса Роже, она бы только рассмеялась или бы ответила в своей обычной манере. Но теперь, когда Клод учтиво распахнул перед ней дверь конторы Роже, Жозефина, разумеется, и не думала смеяться. Собираясь в город, она сделала все возможное, чтобы издалека её можно было принять за виконтессу Воле, появление которой в Вилье-сен-Дени в обществе Клода никого бы не удивило. Но, не смотря на все предпринятые меры, Жозефина все же боялась быть узнанной и не могла унять это беспокойство, как бы ободряюще не глядел на неё Клод и как бы она сама не сжимала его руку. Никогда ранее ей не приходилось идти против воли матери даже в мелочах, а теперь она сразу, в один момент, шла наперекор её слову в таком серьезном деле, как собственное замужество. Но Жозефина решила во всем положиться на слово, честь и совесть Клода, которым доверяла более всего в этой ситуации. Клоду же оставалось лишь превзойти самого себя во всем, чтобы оправдать оказанное ему доверие. Роже встретил Клода и Жозефину почти той же фразой, что и Клод свою возлюбленную ранее. — Я уж думал, что не быть вам моими клиентами, — произнес он, однако, не без обычного своего веселья и, как показалось мадемуазель Лондор, с некоторой фамильярностью. — Проходите. Я уже подготовил текст, вам нужно только ознакомиться с ним и подписать, если вас все в нем устраивает. Клод лишь молча улыбнулся в ответ и отодвинул стул, предлагая Жозефине сесть. Мельком оглядев кабинет нотариуса, он отметил про себя, что тот, видимо, все же готовился к их приходу, так как одинаковые папки, с которых была вытерта пыль, теперь стояли в каком-то строгом порядке на нижних полках шкафа, в то время как верхние занимали книги по праву. На столе, ранее заваленном бумагами, теперь так же царил почти идеальный порядок и графин с бренди, прежде занимавший в этом хаосе центральное место, теперь был скромно сдвинут к краю и спрятан за подсвечником. Даже сам Роже, одетый куда более аккуратно, чем обычно, ничем не отличался от сотен других провинциальных нотариусов. Роже тем временем извлек из лежавшей на столе папки документ, написанный изящным, почти каллиграфическим почерком, и протянул его Клоду и Жозефине. — Он ничем не отличается от прочих, составляющихся в подобных случаях, но все же прочтите, — настоятельным тоном сказал он и замер, опершись обеими руками на свой стол, наблюдая за своими клиентами. — Я ничего не понимаю в этих делах, поэтому я положусь на вашу компетентность, — ответила Жозефина, все же пробежав текст документа глазами. Роже несколько благодарно улыбнулся, показывая, что подобное доверие весьма ему льстит и делает огромную честь. — Все верно, — кивнул Клод, который на всякий случай прочитал документ трижды. Кладя бумагу на стол он невольно подумал о том, что Роже, за которым никогда не наблюдалась склонность к аккуратности, должно быть, переписал этот акт с десяток раз. — В таком случае прошу, — Роже вынул из папки второй экземпляр документа и положил рядом с первым, — подписывайте. Клод взял лежавшее рядом перо, отметив, что даже оно было новым и только что заточенным и стремительным росчерком подписал оба документа. Жозефина, у которой от волнения дрогнула рука, старательно вывела каждую букву своего имени, и с некоторым облегчением вздохнула, когда закончила и подвинула оба листа бумаги нотариусу. — Обмен залогами, — тоном крупного дельца провозгласил Роже, хлопая в ладоши и сцепляя руки в жесте таком же деловом, как и его тон. Клод не говоря ни слова вынул из внутреннего кармана небольшой футляр, обтянутый красным бархатом, и открыл его. Внутри лежало кольцо с несколькими драгоценными камнями, расположенными по кругу, сквозь которое была продета золотая цепочка. Внутри кольца виднелись следы тщательно и давно стертой гравировки «М.В». Мари Воле. — К сожалению, не было времени заниматься поисками кольца, — виновато произнес Клод, — поэтому я взял на себя смелость вручить кольцо моей матери. — Это большая честь, — прошептала Жозефина, беря цепочку так, словно держала в руках величайшее сокровище, и аккуратно застегивая на своей шее и убирая кольцо под платье. Холодный металл обжог кожу, но в этом было нечто приятное: теперь она, хоть и тайно, но все же является невестой человека, которого любит сама, и который любит её настолько, что без малейшего сомнения отдал ей вещь своей матери. — Невеста? — Роже, не меняя тона и позы, обратил свой взгляд на Жозефину. Юная маркиза достала из кармана накидки шелковый мешочек и, развязав его, вытряхнула на затянутую в перчатку ладонь, кольцо с темным камнем и в свою очередь виновато улыбнулась: — Я, к своему сожалению, тоже не смогла придумать ничего лучше, чем отдать вам оставшееся мне кольцо моего брата. Клод, не говоря ни слова, взял кольцо с ладони Жозефины и надел его на безымянный палец. Не смотря на разницу в росте и сложении между ним и Антуаном, кольцо пришлось по размеру, хоть и сидело несколько свободно. — Влюбленные должны быть счастливы! — провозгласил Роже, расплываясь в улыбке и ставя свою размашистую, округлую подпись и печать с орлом под текстом. — Кто я такой, чтобы противиться любви и вставать у неё на пути? — Вы не боитесь моей матери? — наивно спросила Жозефина. Роже рассмеялся, возвращая один из экземпляров Клоду, который осторожно убрал документ от которого теперь зависела его жизнь во внутренний карман, и нежно взял невесту за руки. — Простите меня, мадемуазель, но ваша матушка у меня уже вот здесь, — произнес нотариус, выразительно беря себя за горло. — Даже если она и добьется того, чтобы меня места лишили, я не пожалею, что сейчас поставил здесь свою подпись. Вас, не в обиду мадемуазель, я не знаю, а господин Лезьё человек хороший и честный. Оказать ему такую услугу — дело чести. — Благодарю вас за участие, — с улыбкой кивнул Клод, продолжая держать Жозефину за руки. Роже, не поднимая головы от второго экземпляра, сквозь улыбку, но спокойным и ровным голосом ответил: — Не стоит благодарности, господин Лезьё. В конце концов, вы мне за это заплатили. Да и кроме того, взгляните на это все, — добавил он, обводя рукой свой кабинет. — Если я лишусь всего этого, то я потеряю не много. А вот вы двое, если поженитесь, приобретете многое. Особенно вы, мадемуазель. Жозефина мягко улыбнулась и кивнула в знак согласия. В достоинствах и вечной преданности своего жениха она ничуть не сомневалась. — С радостью загляну на вашу свадьбу, если, конечно, будете венчаться здесь, в Вилье-сен-Дени, — произнес Роже, открывая папку, которой на вид пользовались чаще остальных и осторожно убирая туда только что подписанную бумагу, — и если, конечно, все сложится удачно для всех нас. — Мы должны будем быть самыми неблагодарными вашими клиентами, чтобы не прислать вам приглашение, — улыбнулся Клод. — Я бы рекомендовал вам посоветоваться с невестой, — усмехнулся Роже, захлопывая папку и убирая её в шкаф. — Я не возражаю, — поспешно отозвалась Жозефина, поражаясь собственным словам, так как ещё совсем недавно прошла бы мимо Роже даже не взглянув в его сторону. — Вы заслуживаете этого, хотя бы потому, что не побоялись выступить на нашей стороне. — Что ж, буду ждать приглашения, — улыбнулся Роже, и в его улыбке была печальная уверенность, что все эти старания напрасны и никакой счастливый исход для этих двоих никогда не будет возможен. Да и в самом деле: идти против маркизы де Лондор не имея ни связей, ни хотя бы денег, было чистым безумием. Нотариусу даже казалось, что и сами влюбленные не верят в возможность собственного счастья и нисколько не надеются на то, что только что подписанный документ даст им хоть призрачный шанс заключить законный брак. Впрочем, от себя он желал исключительно счастья и удачи, которая крайне требовалась им сейчас и весьма пригодилась бы потом. Попрощавшись с нотариусом, Клод и Жозефина, теперь уже получившие право называть друг друга женихом и невестой, вышли на улицу. Теперь им обоим оставалось самое сложное: выдержать схватку с маркизой Лондор, на сторону которой, несомненно, встанет все общество Вилье-сен-Дени, а то и часть высшего света, если дело примет особенно масштабный оборот. Но все это должно было произойти потом, в сегодняшний августовский вечер они были просто счастливы от осознания того, что близки друг к другу так, как никогда не были и как, возможно, никогда больше не будут. Уже ради ощущения этого чувства не стоило омрачать эти минуты безрадостными размышлениями о том, что придется делать потом для того, чтобы отстоять право на куда большее счастье. — Когда мы расскажем обо всем моей матери? — все же спросила Жозефина, накидывая на голову капюшон и снова пряча лицо. Клод пожал плечами и его лицо приобрело то мрачно-решительное выражение, которое делало его похожим на герцога Дюрана. — Если играть, то на все, — негромко произнес он, глядя несколько в сторону. — Объявим об этом так, как положено, на подходящем для этого вечере. — Тогда пусть там с нами будет ваша сестра, — прошептала Жозефина, беря Клода под руку и прижимаясь к его плечу. — Если там будет она, мне будет не так страшно. — Ида всем внушает уверенность в себе, — Клод попытался улыбнуться, но улыбка вышла слишком печальной. Да, у Иды хватало ободряющих слов и уверенности для всех кроме себя.***
В поместье Лондор было тихо, не смотря на то, что сейчас в его комнатах решалась судьба многих людей. Маркиза де Лондор, которая со смертью своего мужа, а затем и с внезапной гибелью сына, несколько утратила авторитет в свете, отчаянно желала поправить свое положение. Решить возникшую проблему она планировала единственным известным ей способом: Жозефина должна была выйти замуж за молодого человека, подающего большие надежды и принятого в свете, и употребить все свое оставшееся влияние для того, чтобы надежды не остались только лишь надеждами. Выбор маркизы де Лондон пал на семью Шенье, которая после скандального судебного процесса, не без стараний господина Шенье, значительно укрепила свое положение в свете и теперь считалась семьей весьма положительной и влиятельной. Жоффрей, правда, относился к внезапно приобретенному положению равнодушно и холодно, но маркиза де Лондор не собиралась позволять ему оставаться в стороне и дальше. Более того, она полагала, что в обмен на такое сокровище, каким являлась Жозефина, она требовала от своих будущих родственников слишком мало и всячески старалась подчеркнуть, что делает своим предложением огромную честь. Разумеется, она могла выбрать в мужья дочери почти любого молодого человека в свете и вряд ли бы получила отказ, но, пожалев Жозефину, решила выбрать того, кого она знала уже много лет и с кем была в относительно хороших отношениях. Кроме того семья Шенье, хоть и не имела титула, имела прекрасную репутацию и хорошую родословную, в которой значилось не одно и не два известных имени. Конечно, история с влюбленностью Жоффрея в виконтессу Воле отнюдь не радовала маркизу, но она была уверена, что через несколько лет все это если не забудется, то перестанет обсуждаться. Поставив давно опустевшую чашку из тонкого фарфора на столик, маркиза де Лондор улыбнулась и взглянула по очереди на Эллен Шенье и её мужа. — Что ж, раз с вашей стороны, ровно как и с моей, нет никаких возражений, я считаю вопрос решенным, — произнесла она самым благожелательным тоном, какой только имела. — А что думает по этому поводу сама Жозефина? — спросил господин Шенье, не сводя с маркизы де Лондор внимательного взгляда. — Она не будет против, уверяю вас, — маркиза де Лондор улыбнулась ещё мягче и шире. — А если и будет, то лишь от того, что как и любая юная девушка несколько страшится мысли о всевозможных вещах связанных с семейной жизнью. Ваша семья обладает именем, деньгами, положением и принята в свете — это все значит, что ваш сын достойная для неё партия и Жозефина поймет это, когда хорошенько подумает. — Да, Жозефина не менее хорошая партия для нашего сына… — начал, было, господин Шенье, но маркиза де Лондор, не переставая улыбаться, спросила, слегка приподняв бровь: — Надо думать, куда более лучшая, чем виконтесса Воле-Берг? — Разумеется, госпожа маркиза, — быстро и еле слышно заговорила Эллен Шенье, беря мужа за руку и глядя на маркизу де Лондор так, словно та могла в любую минуту передумать и забрать свое предложение обратно. — Мой муж лишь хотел сказать, что не жестоко ли решать судьбу девушки за её спиной, не спрашивая её мнения? — Ничуть, — холодно отрезала маркиза Лондор, не переставая улыбаться. — Я не вижу причин для отказа со стороны Жозефины, а вашего сына, насколько я поняла, вполне устраивает возможность заключения подобного брака. Эллен Шенье с готовностью закивала, а господни Шенье промолчал, напряженно сведя брови. Когда, после получения письма от маркизы, он заговорил с сыном о Жозефине де Лондор и возможности женится на ней, Жоффрей лишь безучастно поглядел на него поверх открытой книги и равнодушно кивнул. И господин Шенье знал, что точно так же он отреагировал бы и на любое другое имя и, честно говоря, понимал сына. Любая женщина и здесь, в Вилье-сен-Дени, и уж тем более в высшем свете, наводненном глупенькими, лишенными способности глубоко чувствовать барышнями, не могла сравниться с виконтессой Воле-Берг. — Госпожа маркиза, времена нашей с вами молодости прошли, — господин Шенье внимательно посмотрел на собеседницу. — В Англии и Новом свете родители позволяют молодым людям самим выбирать себе супругов. — Тогда я повторяю свой вопрос, господин Шенье, — лицо маркизы де Лондор стало неподвижным, превратившись в бесстрастную маску. — Вы предпочли бы, чтобы ваш сын женился на виконтессе Воле-Берг? Мне кажется, я предлагаю вам куда больше, чем могла бы предложить она. Господин Шенье опустил голову и, помолчав несколько мгновений, взглянул на жену, которая смотрела на него так, словно он упускал последнюю их возможность на счастье. Нет, он не желал бы, что бы его сын женился на Иде, но, возможно, случись это, принял бы со временем тот выбор, который Жоффрей сделал сердцем, а не ради положения в обществе и денег. Но предложение было сделано маркизой де Лондор и отказ в этом случае был бы воспринят, как личное оскорбление. Отказываться от возможности породниться с такой семьей было бы верхом глупости, а господин Шенье не был глуп, хотя многие считали его человеком недалеким. — Что ж, если вы уверены в согласии вашей дочери, я не вижу никаких препятствий для заключения этого брака, — вздохнул господин Шенье, поднимая тяжелый взгляд на маркизу. — В таком случае, — маркиза де Лондор снова улыбнулась, — мы объявим о помолвке на следующем же вечере, в конце недели.***
Жозефина явилась к матери по первому зову. Маркиза сидела в гостиной за чаем и неторопливо листала маленькую книгу. — Мама, вы меня звали? — спросила Жозефина, слегка присев в реверансе. — Да, дорогая моя, — маркиза не оторвалась от книги. — Теперь, когда ты осталась самой красивой девушкой в округе, я намереваюсь устроить твой брак. Среди наших соседей есть такие замечательные молодые люди, как Жоффрей Шенье или братья Алюэт. Хоть и ни один, ни другие не принадлежат к титулованной знати… — Мама, я не люблю ни одного из них, — Жозефина довольно резко прервала рассуждения матери. — Какая разница? — маркиза де Лондор равнодушно взглянула на дочь и та похолодела от этого взгляда. — Я уже договорилась с четой Шенье о заключении помолвки между тобой и Жоффреем и сегодня… — Сейчас не пятнадцатый век, когда девушек вынуждали выходить замуж не спрашивая их согласия! — юная маркиза гордо тряхнула головой. — Жозефина, я предлагаю тебе самую перспективную партию. Семья Шенье уважаема и принята в высшем свете. Жоффрей подает большие надежды и является одним из самых завидных женихов во Франции. Этот брак — честь как для них, так и для нас. Или ты предпочтешь какого-нибудь нищего оборванца с милой улыбкой, вроде Клода Лезье? — при последних словах губы старой маркизы скривила презрительная усмешка. — Да! — неожиданно для самой себя выкрикнула Жозефина и поняв, что наступил момент объяснений, продолжила, - Да, он любит меня, а я… я… я люблю его… Последние слова Жозефина выговорила уже не так уверенно, съеживаясь под суровым взглядом матери. Да, стоило сказать ей это раньше, а не после того, как Клод, гордо подняв голову, ушел в добровольное изгнание вслед за сестрой. Несколько секунд в гостиной стояла тишина. Наконец, со звоном поставив чашку на блюдце, маркиза де Лондор с негодованием произнесла: — Ты любишь его? Этого глупца, который из-за своей недальновидности пошел на эшафот за своей сестрой? — Если бы я могла, я пошла бы с ними, — сквозь зубы процедила Жозефина. — Как ты могла полюбить его? За что? Уж, честное слово, лучше герцог Дюран со всей его дурной славой, чем Лезье. Он же никто! Ни имени, ни связей, ни состояния… я даже не упомянула о том, что он не слишком хорош собой и умен. Что он сможет дать тебе и детям? Ничего. — Он может дать мне любовь! — воскликнула Жозефина. — Любовь! — воскликнула маркиза, усмехаясь, — Что за наивность, дорогая? Любовь это приходящее и уходящее. А деньги и положение в обществе ценятся всегда. У Лезье ничего из этого нет. К тому же эта беспутная девица Воле… — Оставьте её в покое, мама! — воскликнула Жозефина, — Откуда вам знать, что она чувствовала и что думала? — Помилуй, Жозефина! — рассмеялась маркиза де Лондор. — Вся округа знает её распущенный характер. Что можно было ожидать от девушки, которая вела себя столь вольно и столь откровенно одевалась? Что она станет второй Жанной Д'Арк или второй девой Марией? Жажда денег сгубила её, так же как и Жюли. — Жюли сгубили вы, мама, — возразила юная маркиза и мадам де Лондор побледнела, как полотно. — Ты выйдешь замуж за Жоффрея Шенье и это не обсуждается. Помолвка уже заключена и о ней будет объявлено на сегодняшнем вечере, — наконец произнесла она. — Теперь, когда Антуан мертв ты должна позаботиться, что бы я осталась в обществе. — Госпожа маркиза, — голос Жозефины звучал холодно и отстраненно, — Мы точно ваши дети? Ни одна любящая мать не будет так использовать своих детей. — Ты плохо знаешь свет, моя дорогая, — снисходительно улыбнулась старая маркиза. — Я знаю его так, как вы преподали мне его! — это высказывание дочери вновь заставило маркизу побледнеть. — Я не выйду замуж за Шенье. Я не хочу выходить за него замуж. Я не могу! Последние слова дочери, сказанные с надрывом и предшествующие раскрытию тайны, заставили маркизу де Лондор насторожиться. Она не сводила с нее пристального взгляда и Жозефина вся сжалась под этим взглядом. Немой приказ и вместе с ним вопрос застыли в глазах женщины и девушка, понимая, что теперь она должна договорить, что признание уже неизбежно. Превознемогая сковавший её ужас, Жозефина гордо вскинула голову и с невероятным чувством собственного достоинства, которое было присуще только женщинам семьи Лондор, произнесла: — Сегодня на вечере, на котором ты хотела объявить о моей помолвке… — в последний миг Жозефина осеклась и внезапно изменив планы закончила, — Я скажу, что не выйду замуж за Шенье и расскажу всю правду. Маркиза де Лондор побледнела, лихорадочно соображая, какая из её интриг всплыла перед её дочерью и насколько страшна эта тайна, чтобы разрушить её репутацию так же, как ужасная тайна разрушила репутацию Иды. Довольная произведенным впечатлением Жозефина слегка присела в реверансе и выбежала из гостиной. Откинувшись на спинку дивана и поглядев в чашку с остывшим чаем маркиза покачала головой. Подумать только! Её дочь влюблена в Лезье, самого, маркиза была вынуждена признавать это, хоть и не вслух, умного и образованного из всех молодых людей округе, но самого неудачного мужа, какого только можно себе представить. Да, она не смогла уберечь от опрометчивого брака сына, а теперь и дочь хочет кинуться в тот же омут, чтобы до смерти тащить по жизни непутевого супруга. И она ещё смеет её шантажировать! Её, свою мать, которая желает ей только лучшей жизни, чем та, которую она выбирает сама для себя.***
Выбежав из гостиной, нисколько не сбавляя скорость, Жозефина бросилась на улицу. Подбирая юбки она, как могла быстро, бежала в рощу за холмом, к назначенному месту встречи. Вскоре бежать стало тяжело, корсет мешал дышать, и Жозефина пошла к холму медленным шагом. Она не могла сказать, зачем торопилась, до назначенного времени было ещё двадцать минут. Кроме того, сейчас она жалела, что выбежала в домашнем платье и туфельках, но возвращаться не было смысла. Сломав тонкую упругую ветку она со злостью сбивала головки цветов. Выйти замуж за Шенье… За этого самодовольного болвана, который в последний месяц показал себя с самой отвратительной своей стороны. Даже виконтесса Воле отказала ему дважды, а её мать хочет, что бы она вышла за него. Одна из лучших партий… разве она сама бедна и не может позволить себе брака по любви? Жозефина привыкла получать то, что хотела, чтобы теперь позволить распоряжаться своей жизнью. Взобравшись на вершину холма Жозефина остановилась на несколько мгновений полюбоваться окрестностями, но затем вспомнив о времени, пересекла его и спустилась с другой стороны и остановилась под старым дубом. Клода ещё не было и при всех достоинствах пунктуальность не была его сильной стороной. Оглядевшись по сторонам, юная маркиза де Лондор подобрала юбки и устало опустилась на траву у корней и прислонилась лбом к шершавому стволу. Вокруг порхали бабочки, стрекотали кузнечики, солнце лило свои лучи на землю — казалось, весь день был насмешкой над её несчастьем. Наконец со стороны тропинки послышался стук копыт и на поляну, прямо к дубу, верхом на своем коне вылетел Клод. Он выскочил из седла чуть ли не на ходу и бросая поводья куда-то в сторону, давая тем самым коню свободу воли, подбежал к Жозефине, поднимая её за руки. — Жозефина, любовь моя, простите, я опоздал, — даже не отдышавшись произнес он, целуя её руки. — Ничего, все в порядке, — тихо ответила Жозефина, опустив голову. — Что случилось? — обеспокоенно спросил Клод, хмурясь и прижимая её руки к груди. — Что с вами? Почему вы грустны? Я же расстроил вас настолько своим опозданием? — Нет-нет, — поспешно закачала головой Жозефина, поднимая на него глаза, — моя мать… Она хочет, что бы я вышла замуж за Жоффрея Шенье. — Что? — Переспросил Клод, резко мрачнея и выпуская руки возлюбленной. — Она и семья Шенье уже договорились обо всем, — Жозефина закрыла лицо руками, едва не плача. Теперь, когда прошло время к ней вернулось осознание. — На сегодняшнем вечере об этой помолвке будет объявлено. Боже мой, Клод, что нам делать? — Тише, не плачьте, прошу вас, — Клод осторожно обнял Жозефину за плечи. — Что вы сказали ей? — Я призналась, что люблю вас, — прошептала девушка, утыкаясь в его плечо. — А помолвка? Вы рассказали ей про помолвку? — спросил Клод, осторожно поднимая голову юной маркизы и глядя ей в глаза. Жозефина покачала головой и снова прижалась к его плечу. — Значит, мы объявим об этом на сегодняшнем вечере, — продолжил он. — Все вопросы с вашей матерью я решу сам. Не думаю, что она возьмется разрывать нашу помолвку. — Вы прекрасно знаете мою мать, — Жозефина отстранилась от него и снова закрыла лицо руками. — Она не позволит нам пожениться, не допустит что бы… — Тогда мы тайно обвенчаемся на следующий же день, — Клод схватил её за руки, снова привлекая к себе. — Уже свершенному браку она не сможет противостоять. — Тайно обвенчаемся? — переспросила Жозефина. — Но как? Где? Что скажут люди? — Жозефина, прошу вас, верьте мне, — прошептал Клод, прижимая её руки к губам. — Я никому не позволю отзываться о вас дурно. Даже если от вас все отвернуться у вас буду я. Жозефина улыбнулась и нежно дотронулась рукой до его щеки. Клод удержал её ладонь и легко поцеловав проговорил: — С тех самых пор, как я полюбил вас, я почти все делал лишь для того, чтобы быть с вами. И впредь я буду продолжать делать все, что в моих силах, чтобы не потерять вас. — Почему же я не замечала вас раньше, Клод, — с грустной улыбкой спросила Жозефина. — Вы почти идеальны. — И правильно делали, — обрати вы на меня внимание сразу же, я бы не ценил вас нисколько. Люди ценят только то, что досталось им с боем, кровью и страданием. К тому же мог бы я говорить, что люблю вас, если бы вы не заставили меня страдать? Любовь, не проверенная страданием, лишь наполовину любовь, — Клод ещё раз поцеловал её руки и улыбнулся. — Положитесь на меня, Жозефина и не печальтесь. Ни о чем. Сегодня вечером мы объявим о наших чувствах всей округе и никто не посмеет возразить нам. Жозефина с благодарностью пожала его руку и отступила на шаг, наблюдая за тем, как он подозвал коня, легко вскочил в седло и послав ей воздушный поцелуй умчался прочь. Она ни на секунду не сомневалась в силе и подлинности его чувств. Ни разу за все то время, что они оставались наедине он не сделал даже робкой попытки поцеловать её. Он любил её и берег так сильно, что боялся прикоснуться, боялся неосторожным словом или жестом показать, как сильно на самом деле он желал её. Жозефина молча, медленным шагом побрела обратно. Сегодня все будет решено лишь наполовину и она прекрасно понимала, что он знает это. И то, какая отчаянная борьба ему предстоит с её матерью. Ах, если бы только был жив Антуан… Он бы позволил ей выйти замуж за того, за кого она хочет, а не за кого угодно семье и мать не посмела бы ему возразить. А даже если бы и возразила, как было в случае с Жюли, то в итоге непременно бы все решилось в их пользу. Как же тернист и извилист путь к своему счастью и как он прям и благоустроен у других.***
Вечер, на котором маркиза собиралась вопреки желаниям дочери объявить о её помолвке и предстоящей свадьбе с Жоффреем Шенье был устроен с соответствующим размахом. Зал, и так уде поражавший своим размахом был украшен специально составленными букетами в вычурных вазах и цветочными гирляндами. Само собой в округе никто «не догадывался» о том маленьком сюрпризе, который хотела сделать маркиза и уж тем более никто не догадывался о том, какое представление приготовила её дочь. Гости начали съезжаться к назначенным шести часам. Маркиза неотлучно следила за своей дочерью, пребывая в состоянии беспокойного ожидания после её невнятной угрозы. Лезье явился одним из последних и к большому недовольству мадам Лондор и всех остальных, он вел под руку среднюю виконтессу Воле, которая для женщины в её положении выглядела слишком радостной и счастливой. С Жозефиной, которая на людях продолжала держаться с ним холодно и отчужденно, не смотря на чувства, Лезье перебросился лишь несколькими фразами, к большому удовольствию маркизы. К большому разочарованию женщины, виконтесса Воле держалась так же как раньше, заливисто смеясь и без устали болтая со своим кузеном. Менее всего Иде хотелось ехать на вечер к Лондорам. Прошлый её визит в этот дом закончился скандалом и появляться там теперь было дурным тоном даже с её точки зрения. Кроме того, у неё не осталось сил для самой себя, а от неё требовали поддержки, пусть даже и близкие для неё люди. Её приподнятое настроение было вымученным, смех был выдавлен из горла из последних сил, но внешний налет веселости был безупречен, как позолота на деревянных рамах зеркал. Эллен Шенье, сияющая от счастья, явилась последней в сопровождении мужа и сына, который был слишком мрачен для предстоящего события. Мадам Шенье поздоровалась с мадам де Лондор и тут же перешла на тихий, доверительный разговор. — Мы с мужем ещё раз поговорили с Жоффреем и он согласен, — шепотом заговорила Эллен. — Жозефина так мила и образована, намного лучше виконтессы Воле. Жоффрей просто сходил по ней с ума. Подумать только, что его ждало бы, согласись она стать его женой. — Да, — с гордостью ответила маркиза снисходительно улыбаясь, — Для Жозефины брак с вашим сыном залог благополучия и спокойствия, которые она заслуживает своей природной добродетельностью. Жозефина с опаской оглянулась на мать. Рядом стоявшая Катрин Алюэт не переставала болтать о последней местной сплетне, во всю возмущаясь стоящей неподалеку Идой. Жозефине нужно было опередить мать, заговорить раньше нее или суметь прервать её речь. Наконец, когда гости собрались маркиза де Лондор, вместе с мадам и мисье Шенье выступили вперед. Маркиза по праву хозяйки, мило остановившись и обведя всех взглядом, торжественно произнесла: — Прежде, чем мы начнем, я хотела бы объявить вам о радостном событии которое скоро должно будет свершиться. В этот день, на этом вечере, я хочу объявить о помолвке моей дочери Жозефины де Лондор… Но её прервал чистый, спокойный и уверенный голос Жозефины с другого конца зала: — Прежде, чем начнет моя мать и прежде, чем она объявит о том, о чем вы все догадываетесь, о моей помолвке с господином Шенье, скажу я, — Жозефина взволнованным взглядом обвела затихших в нервном ожидании людей. — Как сказала бы милейшая виконтесса Воле — для одного места это слишком много потрясений за такой короткий промежуток времени. Жозефина сделала особенный упор на слова «милейшая виконтесса», сказав их с искренним и неподдельным теплом, что многие удивились. — Я хочу сказать то, после чего заявление моей матери бессмысленным… — голос Жозефины дрогнул от волнения и девушка умолкла не в силах произнести ни слова. — Дело в том, что маркиза де Лондор не может принять предложение господина Шенье, — спокойной и громкий голос Клода разнесся по залу и все в миг повернулись к нему, как по команде, устремив на него полные немого удивления взгляды. Ничуть не теряясь под этими взглядами до неузнаваемости изменившийся Клод, превратившийся из робкого юноши в уверенного мужчину продолжал, беря Жозефину под руку и извлекая из кармана недавно полученный документ: — Два дня назад я и Жозефина де Лондор заключили официальную, одобренную помолвку, которую вы, госпожа маркиза, не в силах расторгнуть, как бы вы не хотели. По залу прокатился тихий возглас удивления. Гости переглядывались в недоумении, не зная, что сказать. — Что? — в странном вопле негодования воскликнула маркиза де Лондор бросаясь к Клоду и тут же натыкаясь на его холодный взгляд. — Да как вы посмели? — Госпожа маркиза, — в голосе Лезье звучала хорошо копируемая дюрановская насмешка, — мы не сделали из этого тайны и объявили на первом, подходящем для этого случая вечере. Я предупреждал вас о серьезности своих намерений, если вы помните. Маркиза вся пылала негодования, молча ловя ртом воздух и отчаянно жестикулируя. Эллен Шенье недоумевая переглядываясь с мужем, пыталась осознавать, что союз их сына и наследницы богатого рода уже никогда не состоится. Жоффрей молча испепелял взглядом Клода, который был уже вторым мужчиной, мешавшим его браку, да и к тому же по иронии судьбы лучшим другом первого. — Что ж, — проговорила маркиза де Лондор, пытаясь взять себя в руки и успокаивающе глядя на чету Шенье, давая понять, что найдет способ расторгнуть эту помолвку. — Это все равно радостное событие. Думаю, что стоит это отметить. Веселитесь и развлекайтесь, а я и господин Лезье решим несколько вопросов по поводу предстоящего торжества. Буду рада если вы пройдете со мной. Проговорив последние слова она, криво улыбнулась Клоду и приглашающим жестом указала на дверь. Клод уже знал, что ему предстоит вытерпеть за этими дверьми. Слегка подтолкнув Жозефину к Иде он прошептал: — Побудьте с виконтессой Воле и ни о чем не тревожьтесь. Жозефина с готовностью кивнула, но все же смотрела вслед Клоду и матери испуганным взглядом. Она боялась, что Клод отступиться от своего слова, что мать заставит его сделать это. Стараясь казаться спокойной она сжала маленькую руку Иды, которую теперь считала лучшей и единственной подругой.***
Маркиза де Лондор провела Клода сквозь анфиладу маленьких комнат, словно выбирая подходящую и наконец остановив свой выбор на малой гостиной восемнадцатого века в красных тонах уселась на небольшой барочный диванчик. — Можете сесть, господин Лезье, — сказала она, кивая на неудобное кресло. — Вы вряд ли совершите большую бестактность, сев в моем присутствии, чем уже совершили. Клод покорно, но все же очень уверенно опустился в кресло, стараясь занять более удобное положение, которое придало бы ему уверенности. — Как вы посмели? — спокойно начала госпожа Лондор. — Неужто вы решили, что вправе за меня решать судьбу моей дочери? Так и быть, я признаю, ваша бедность — это половина беды, я могла бы смириться с ней. Но что бы моя семья укрепила родственные связи с семьей Воле… Нет. Хватит того, что фамилию де Лондор носит Жюли. Ида нам уже в достаточной степени родственница. — Оставьте уже Иду в покое, — сквозь зубы проговорил Клод, но тут же овладел собой и, принимая прежний спокойный вид, продолжал, — Я думаю, ваша дочь будет со мной более счастлива, чем с Жоффреем Шенье, при всем моем уважении к нему. — Вы в самом деле так полагаете? — маркиза откинулась на спинку дивана с таким видом, будто Клод отрицал что-то очевидное, — Вы полагаете, что я не в состоянии устроить счастье собственной дочери? — Вы препятствовали счастью своего сына, — горячо возразил Клод. — Счастью? — воскликнула маркиза де Лондор, резко вскакивая и глядя на Клода сверху вниз таким взглядом, что он даже вздрогнул. — Вы считаете, что раз я была против его союза с той, которую он любил, то я препятствовала счастью? Посмотрите, к чему привело это счастье. Мой сын мертв. Он погиб на войне, на которую отправился потому что не видел счастья в лоне своей семьи. Какому счастью я препятствовала? Клод молчал, опустив глаза. Да, пример был не самый удачный. Маркиза де Лондор снова села на диван, успокоившись так же быстро, как и разгорячилась. — Но давайте будем смотреть правде в глаза, господин Лезье, — уже совершенно спокойно произнесла она. — Сможете ли вы составить счастье Жозефины? — Да, — уверенно ответил Клод. — О, разумеется вы так считаете, — засмеялась маркиза. — Но я повторяю: давайте смотреть правде в глаза. Вы никто, Лезье. У вас нет ни связей, ни денег. Единственные ваши связи это друг-развратник и сестра-блудница. И да, отец-гуляка конечно же. Не плохо, не правда ли? Все, чем вы владеете это ваш дом и скромный годовой доход. Жозефина же родилась и выросла в знатной семье, ни в чем никогда не зная отказа. Как бы сильно вы друг друга не любили рано или поздно, когда вы не сможете оплатить ей новое платье или золотую брошь, она разочаруется в вас. Жозефина слишком дорога для вас, господин Лезьё. Клод молчал. В этот раз маркиза де Лондор была права. Что он мог дать Жозефине, кроме своей любви? Ни связей, ни денег, ни имени, ни шансов обрести это когда-нибудь. — Я против вашего брака, — продолжала маркиза, — и уже дала понять Жозефине, что в случае её замужества я отвернусь от нее и она потеряет свою долю состояния. Это было оговорено в завещании моего сына. — В завещании, которое вы выдали за завещание вашего сына, — зло прошептал Клод. — Пусть так, — спокойно кивнула маркиза, — но эта бумага признана единственно верным волеизъявлением моего сына. Поэтому мы будем ей следовать. Клод недоверчиво приподнял брови, чувствуя близость развязки не в его пользу, но маркиза де Лондор, видно обожая издеваться над людьми, вновь ушла от основной темы. Немного помолчав, она улыбнулась и задумчиво произнесла: — Вы мне нравитесь, Лезье. Вы верны, честны, порывисты в хорошем смысле этого слова. При всей грязноте вашего окружения вы умудрились не запятнать себя. Вы вытащили из тюрьмы друга и приняли сторону сестры, от которой отвернулось общество. Ваша сестра, как ни отвратительно мне это признавать, была права: мы не знаем добродетели. А вы — почти что её воплощение. В обществе истинная добродетель редко цениться, но вы должны быть вознаграждены за вашу стойкость. Я дам вам шанс, Лезье. Клод нахмурился и прикусил губу, зная, что этот шанс будет для него, как камень на шею утопающему. — Что толку от того, что вы дадите мне шанс, если я не смогу им воспользоваться? — спросил он, скрещивая на груди и занимая оборонительную позицию. — Недооценивайте судьбу, господин Лезье, — криво усмехнулась маркиза, — Она воздает по заслугам лучше общества. — Мне кажется, что ваш шанс было бы разумнее и вернее назвать сделкой, — в свою очередь усмехнулся Клод. — Вы ко всему прочему, оказывается, умны и проницательны, — продолжала язвить маркиза. — Я позволю Жозефине стать вашей женой, если в ближайший год вы обретете состояние, равное состоянию Шенье. — Год? — воскликнул Клод, вскакивая и теперь глядя на маркизу Лондор сверху вниз. Добыть состояние, которое люди собирали десятилетиями по маленьким крупицам. — И вы продадите мне дочь, если я обзаведусь состоянием? — Выбирайте, господин Лезье, — сурово отрезала маркиза, — либо вы пользуйтесь этим шансом, либо Жозефина для вас потеряна. — Я могу вам верить? — Клод пытался взять себя в руки, что бы выглядеть спокойно и хладнокровным. — На этот раз можете, — маркиза де Лондор снова язвительно улыбнулась. — Я отсрочу помолвку Жозефины с Жоффреем Шенье ровно на один год. Если в этот же день, в 1855 году, у вас не будет равноценное состояние, то Жозефина станет женой Жоффрея. — Хорошо, я принимаю ваши условия, — кивнул Клод и маркиза де Лондор отметила про себя, даже не без некоторого удовольствия, что сейчас в его лице было много невыразимого достоинства. Повернувшись на каблуках Лезье, мрачнее тучи, вернулся сквозь анфиладу комнат в зал, где гости ожидали его возвращения почти с таким же трепетом, как второго пришествия. Маркиза де Лондор, с лучезарной улыбкой, вышла следом, давая понять, что дело улажено лучшим образом. Жозефина сжала руку Иды, но виконтесса Воле успокаивающе взглянула на нее и ободряюще улыбнулась. Безотрывно она следила глазами за матерью, которая с улыбкой объясняла гостям, что все устроено, объявлены некоторые условия, но вобщем то пока, формально Жозефина остается невестой Лезье. Все ещё мрачный и задумчивый Клод подошел к дивану на котором сидели Ида и Жозефина. Обе смотрели на него с надеждой и Клод помрачнел ещё больше. Ему нечего было сказать им. Ничего что бы их обнадежило. Одного взгляда в глаза Иды ему хватило, что бы сестра поняла всю безысходность его положения. — Умоляю, хоть что-нибудь, — почти плача прошептала Жозефина. — Что вам сказала моя мать? — Не волнуйтесь, любовь моя, я вся устрою, — ответил Клод, переводя на нее невидящий взгляд. Жозефина опустила голову. Ида осторожно пожала её руку и девушка тяжело прижалась горящим любом к её оголенному плечу. Клод продолжал хранить молчание, задумчиво глядя на свою невесту. Он боролся, что бы добиться её. Боролся долгое время и по началу совершенно безуспешно. А теперь, когда он добился её, когда он наконец то может спокойно дотронуться до руки той, которую любит и перед которой благоговеет, когда он уже выбился из сил переплывая океан, ему говорят снова сражаться. Переплыть океан и утонуть в луже… разве может он так сделать? Проделать такой путь, что бы увидеть закрытую дверь, вздохнуть, развернуться и уйти? Нет теперь он обязан сколотить это состояние и доказать всем, что он не ветренный и легкомысленный мальчишка, котором его привыкли считать. Он добьется женщину, которую любит и он не позволит никому отнимать у него это счастье. Она слишком долго шел к нему. Долго и мучительно. Страдания не должны быть напрасными. Он не должен сам делать их напрасными. Клод скорее услышал, чем увидел, как Ида осторожно поднялась и легко тронув его за локоть, отошла в сторону. Сообразив, что она хочет, он быстро сел на освободившееся место. — Клод, — тихо прошептала Жозефина, нежно беря его за руку, — скажите, что все хорошо. — Все хорошо, — негромко ответил он, целуя её руку. — Я никому не позволю вас у меня забрать. Жозефина улыбнулась и её бархатные карие глаза блеснули. — Я объясню вам все позже, — Клод тоже пытался улыбнуться. — А пока не думайте ни о чем. Вы были, есть и будете моей.***
Не смотря на все усилия маркизы де Лондор мирное течение вечера было нарушено своевольной «выходкой» её дочери, как она предпочла это называть. Дав так называемый шанс Клоду она надеялась лишь усыпить его бдительность, дать себе время подумать и все же выдать Жозефину замуж за Шенье. Было бы не плохо, если бы Лезье уехал добывать состояние куда-нибудь в Африку и не мешался бы под рукой, ещё лучше было бы, если бы там он и остался на совсем в виде креста на католическом кладбище. Маркиза де Лондор прекрасно знала, что Клоду не хватит и всей жизни, что бы нажить состояние, но в удовольствии понаблюдать за его попытками она не могла себе отказать. Поэтому маркиза де Лондор вполне спокойно держалась и даже веселилась. Семейство Шенье было более напряжено. Союз их сына и богатой наследницы внезапно повис в воздухе, натыкаясь на такое незначительное препятствие, как Клод Лезье. И хотя маркиза де Лондор постаралась успокоить из и уговорить отложить помолвку на неопределенный срок, мадам Шенье и ее муж испытывали смутное беспокойство. Жоффрей, который за последние двадцать минут пересмотрел свой взгляд на ситуацию, теперь не горел желанием жениться не только на Жозефине, а вообще на ком бы то ни было и был теперь весьма доволен своей участью, хотя внешне оставался все таким же апатичным. После того, как правда об Иде стала известна, он был первым, кто отвернулся от нее, и теперь его, по правде, мало что интересовало. Но все остальные, хоть и находились в состоянии недоумения все же предпочитали создавать впечатление веселья. Лишь его виновники были мрачны. Отгородившись ото всех, спрятавшись в самом темном углу зала, Клод сосредоточенным невидящим взглядом оглядывал гостей. Жозефина с лицом больше походящим для похорон сидела рядом и изредка, пытаясь улыбнуться, пожимала его руку. — Клод, — наконец произнесла она, серьезно глядя на своего жениха, — прошу вас, не молчите. Расскажите уже, что случилось? Я не могу поверить, что моя мать могла так легко согласиться на наш брак. — Она и не соглашалась, — Клод перевел взгляд на девушку и печально усмехнулся. — Но она дала мне шанс, как она сама это называет, хотя я предпочел бы назвать это сделкой. — Условия…— вздохнула Жозефина, думая о том, что должна была предвидеть что-то подобное. Клод лишь коротко кивнул и снова перевел взгляд на зал, мрачно сдвинув брови. — И что же она потребовала от вас? — спросила Жозефина не сводя взгляда с возлюбленного. — Состояние, которое было бы равно состоянию семья Шенье, — Клод продолжал смотреть в зал. — И год на то, что бы я мог им обзавестись. В случае неудачи вы станете женой Жоффрея. — Год! — воскликнула Жозефина, прикрывая рот рукой. — Боже мой, это же невозможно. Если только на вас не свалится богатое наследство. Что же вы будете делать? — Я буду делать все, что могу, что бы быть с вами, — Клод взял ее за руку и посмотрел ей в глаза. — Я заработаю это состояние. Я найду способ его получить. — А если вы все же не успеете? — глаза Жозефины наполнились слезами. — Я не хочу становиться женой Шенье! Я ни за что не стану его женой! — Помните, что я говорил вам сегодня утром? — Клод повернулся к ней всем телом и схватив вторую её руку, крепко сжав их. — Если я не смогу справиться в срок, мы тайно обвенчаемся. — Но… — попыталась возразить Жозефина, которая все ещё не была уверена в правильности подобного решения. — Я обещаю вам, что нам не придется прибегать к этому, — сказал Клод, словно прочитав её мысли. — Я найду способ все устроить. Девушка склонила голову, молча разглядывая его руки, сжимавшие её. Он говорил так, словно уже знал, что делать, словно никогда не было никаких преград. Она верила ему, не могла не верить, но зная свою мать, она ожидала какого-нибудь неожиданного выпада. — Поговорите с вашей сестрой. Я уверена, она даст вам совет, — тихо произнесла она, поднимая голову и переводя взгляд на виконтессу Воле, которая стояла у окна в одиночестве и медленно пила вино. Клод тоже посмотрел на Иду и кивнул. Чем она могла помочь, когда она сама нуждалась в помощи? Сломленная женщина, которую все по привычке продолжали считать сильной. Клод знал, а на последних событиях убедился, что для своей семьи она сделает все, что угодно, но разве мог он просить её? — Поговорите с ней, — слегка улыбнулся Клод. — А то мы с вами незаслуженно её бросили. Жозефина кивнула и поднявшись, пересекла зал, чувствуя на себе взгляды всех гостей. Все они ждут, когда она подойдет к этой падшей женщине и заговорит с ней, что бы потом разродится сотней ужасных сплетен. Что ж, вот вам повод, ловите, домысливайте и заворачивайте в шелка. Подойдя к виконтессе Воле, она легко тронула её за локоть и тоже взглянула в окно. — Я догадывалась, что все не будет легко, — негромко произнесла Ида, делая глоток вина. — Ваша мать ни за что не позволила бы вам укрепить связи с нашей семьей. — Она поступила мягче, чем могла бы, — пожала плечами Жозефина. — В самом деле? — Ида усмехнулась поднимая брови. — Эномай тоже в какой-то степени был снисходителен к женихам своей дочери. Жозефина невольно улыбнулась остроумию подруги и сказала: — Клод поговорит с вами об этом. Я вряд ли смогу объяснить что-то внятно. — В любом случае, вы можете положиться на Клода, — лицо Иды стало серьезным. — Он сделает все, чтобы быть с вами, поверьте мне. — Я не сомневаюсь в его чувствах, но есть обстоятельства, которые сильнее чувств, — вздохнула юная маркиза. — Жозефина, — Ида нежно улыбнулась, — я помню как он говорил мне о вас, о своих чувствах к вам и я уверена, что теперь, когда ему осталось лишь протянуть к вам руку, он не отступит. — Я верю и вам, и ему… — неопределенно кивнула Жозефина. — Я прошу вас лишь об одном, — средняя виконтесса Воле осторожно дотронулась до руки юной маркизы, — берегите его. Такая любовь дорого стоит и я многое бы отдала, что бы меня любили так же преданно. При последних словах улыбка исчезла с лица Иды и она отвернулась к окну. — Меня никогда не любили истинно, — продолжала она, глядя в окно. — Я имею ввиду любовь мужчины. Поэтому если вас любят и ради вас готовы на все, то берегите этого человека и не причиняйте ему боль. Даже если вы не можете ответить взаимностью. Просто не причиняйте боль и не давайте ложную надежду. — А… Эдмон… Герцог де Дюран… — негромко, почти шепотом проговорила Жозефина. — Он давал вам надежду? Ида несколько мгновений молча смотрела в окно, а затем не отводя остекленевшего взгляда от темнеющего парка медленно ответила: — Нет. Я никогда не строила иллюзий на его счет. Мне больно не потому что меня лишили надежды или общества. Мне больно, что меня лишили его. Навсегда. — Простите мне мое любопытство, — Жозефина виновато опустила голову. Ида повернулась к ней, но на её губах уже вновь играла улыбка. — Вы не сможете сделать мою боль сильнее, — ответила она. — Поэтому спрашивайте о чем хотите. Просто не унижайте мою любовь и не смейтесь над ней. — Я бы никогда себе такого не позволила, — воскликнула Жозефина. — Как я могу смеяться над вашим чувством, если я искренне восхищаюсь им? Ида с улыбкой пожала руку девушки и оглянувшись прошептала: — Идите к Клоду, а то он скоро утонет в своей апатии. Развлеките его сейчас, а я попробую помочь советом потом. Жозефина негромко засмеялась, первый раз за вечер, и оставив Иду у окна бросилась к своему жениху. Гости, украдкой наблюдавшие за милым разговором двух некогда не переносивших друг друга на дух девушек, усиленно зашептались. Многие полагали, что со стороны Жозефины это было актом доброй воли, что то вроде отравленного вина для распятых, а со стороны Иды очередным действием не имеющим под собой объяснения. Меньшая часть была склонна думать, что девушки сдружились под предлогом внезапного объединения семей.***
Вечер, получившийся достаточно скомканным, спотыкался бы о каждый камень на своем пути, будь он человеком. Не в силах вернуть ему первоначальное оживление и блеск, маркиза де Лондор была вынуждена закончить его раньше, хотя скорее он закончился сам. Все эти несколько часов прошли для всех в непонятном тяжелом ожидании и как будто во сне. Танцевали и говорили мало, а пили достаточно много. В состоянии подавленности пребывали все, кроме Иды, которая с молчаливой усмешкой стояла у окна и пила вино с таким видом, словно этот вечер — лучший в её жизни. Семейство Шенье покинуло вечер первыми, попрощавшись с маркизой де Лондор довольно холодно. С точки зрения средней виконтессы их уход выглядел, как поспешный побег и мог вызывать разве что улыбку. Впрочем, после семьи Шенье домой, и весьма поспешно, засобирались и все остальные. Мадам де Лондор была в совершеннейшем отчаянье и ей это не удавалось скрыть. Прощаясь с уезжавшими гостями, она каждому говорила о том, что она сожалеет, что все сложилось не лучшим образом и что она надеется, что в следующий раз они будут рады посетить её. Когда к ней одним из последних подошел Клод, что бы по правилам приличия, проститься с хозяйкой, она лишь поджала губы и холодно кивнула ему. — Кажется, в этом доме тебе больше не рады, — прошептала Ида, которая сходила с лестницы под руку с братом. — Мне никогда не были здесь рады, — мрачно ответил Клод. Ида собиралась сказать что-то ещё, но её мысли внезапно прервал голос маркизы де Лондор: — Виконтесса Воле! Оба мгновенно обернулись. Старая маркиза стояла на вершине лестницы, гордо подняв голову, как королева. Вся её фигура изображала задетую честь и поруганное достоинство. За спиной её стояла несколько смущенная Жозефина, сцепившая спереди пальцы. Так они и стояли, маркиза де Лондор на вершине лестницы, виконтесса де Воле-Берг у её подножия, и смотрели друг на друга взглядами полными плохо скрытой ненависти. — Она хочет, что бы ты поднялась к ней, — шепнул Клод, тоже не сводивший взгляда с фигуры маркизы. — Ну уж нет, — Ида гордо вскинула голову и её лицо приняло выражение холодной ожесточенной ярости. — Пусть она сойдет на грешную землю. Молчаливое противостояние двух женщин продолжалось около минуты, затем маркиза де Лондор, все же дрогнув, решительно ступила на лестницу и подбирая полы платья, спустилась вниз так быстро как только могла. Бесцеремонно схватив Иду под локоть, она резко увела её в сторону, совершенно не заботясь о том, что подумают люди. Это был один из тех моментов, когда маркиза де Лондор была в гневе. Она ненавидела, когда её планы кто-то нарушал, а сейчас в её планы впуталась эта несносная гордячка, которая даже будучи отвергнутой обществом, умудрялась ставить палки в колеса. Её решительность несколько охладила пыл виконтессы Воле и заставила вздрогнуть Клода, который обеспокоенно переглянулся с Жозефиной. — Я знаю, что здесь не обошлось без вашей помощи, — гневно проговорила маркиза де Лондор, резко останавливаясь и рывком ставя Иду перед собой. — Даже если и так, что? — как можно спокойнее спросила Ида. — Вам мало своей собственной разрушенной жизни? — продолжала маркиза, казалось не слыша её. — Или это такое ваше семейное увлечение, вторгаться в мою жизнь и мои планы? Сначала Жюли со своим милым личиком, которой хватило лишь взмахнуть ресницами, чтобы мой сын оказался у её ног. Теперь ваш брат с вашей помощью смог завладеть моей дочерью… — Я не помогала ему в этом, — ответила Ида, уже без надежды быть услышанной. — Неужто? — маркиза де Лондор иронично подняла брови. — Ваша семья стоит у меня поперек горла, а особенно вы, виконтесса де Воле-Берг. Что в вас такого, что вы заставляете мужчин думать о вас, а женщин ненавидеть? — Ничего, — улыбка тронула губы средней виконтессы. — Вы ещё смеете улыбаться, — маркиза была в ярости и немного помолчав прошипела, крепко сжимая руку девушки. — Не смейте приближаться к моей дочери. Не смейте говорить с ней. И дело не в вашей чести, пропади она пропадом. Я не позволю вам рушить мои планы. Ни вам, ни тем более вашему кузену. — Боюсь, что вы уже бессильны что либо сделать, — Ида продолжала улыбаться. — Вы смешны в своем гневе. Я всего лишь падшая женщина, разве я могу быть преградой? Но если вы хотите знать, то я сделаю все для счастья своего брата и все для того, чтобы вы возненавидели меня ещё больше. — Вы были достойны друг друга. Ах, подумать только, какая бы вышла из вас герцогиня де Дюран, — маркиза де Лондор вскинула голову и ещё раз окинув Иду полным ненависти взглядом, пошла прочь, метнув яростный взгляд и на Клода который попался ей на пути. — Что она хотела от тебя? — спросил он, подавая Иде её накидку и оглядываясь на поднимавшуюся по лестнице женщину. — Трудно сказать, — пожала плечами Идаи взглянув на брата спросила, — А от тебя? — Сделку, — с усмешкой ответил Клод, пропуская сестру в двери и выходя следом, — Слишком чудесный вечер для подобных вещей, не находишь? — Может быть, немного пройдемся пешком? — спросила Ида. — Мне намного лучше думается на свежем воздухе. Клод кивнул и дал знак кучеру медленно ехать вперед. Ида молча взяла его под руку. Некоторое время они шли молча, просто глядя под ноги и совершенно не обращая внимания на этот самый чудесный вечер. Впереди, поскрипывая, медленно катилась коляска. Кучер не правил, задремав и лошади сами шли ленивым шагом. Вечерние и ночные насекомые издавали множество различных звуков, поздние цветы уже закрыли и опустили головки в ожидании нового утра. — Она согласилась не расторгать нашу с Жозефиной помолвку, но лишь при одном условии, — наконец произнес Клод. — Я уже чувствую, что это условие вроде звезды с неба, — мрачно ответила Ида, поднимая на него глаза. — Я должен обзавестись состоянием, которое было бы равно состоянию семьи Шенье. И дается мне на это ни много ни мало год, — Клод продолжал смотреть в даль. — В противном случае Жозефина станет женой Жоффрея. — Что же ты будешь делать? — виконтесса Воле немного ободряюще сжала его локоть, но Клод лишь слегка коснулся её пальцев своими. — Не знаю, — после секундного молчания ответил он. — Состояние легко лишь промотать. Что бы заработать его, нужны немалые силы. — Сколько ты получишь после наступления полного совершеннолетия? — спросила Ида. — Шенье получают столько годового дохода, — печально засмеялся Клод. — А доля Жерома? Ведь ты его наследник. — Да, точно, — Клод резко помрачнел. — Четырнадцать тысяч франков. Даже не десятая часть. — Был один человек… — тихо произнесла Ида, снова опуская голову. — Он предлагал мне большие деньги за «Виллу Роз». Иметь дел с ним я не желаю, но, я уверена, найдутся ещё люди, которые не откажутся заплатить круглую сумму за мое поместье. Клод остановился и в упор посмотрел на сестру серьезным взглядом. — Ты продашь «Виллу Роз»? — спросил он так, как будто она сказала, что пойдет торговать собой, — Единственное, что ты истинно любишь? Ради моей любви, ради чувства, которое по сути настолько непостоянно, что ничего не стоит? Ради этого ты готова отдать свою святыню на поругание какому-то богатому эксцентрику? Ида молча кивнула, продолжая смотреть в землю. Несколько мгновений они молчали, затем она почти неслышно сказала: — Мне здесь больше нечего делать. Я вряд ли вернусь, а от этих денег зависит твое счастье… — Знаешь, что милейшая кузина! — воскликнул Клод, снова беря среднюю виконтессу Воле под руку и устремляясь по дороге. — Я не позволю тебе этого сделать. Я найду способ обзавестись этим состоянием так, что бы близкие мне люди не теряли то, что им дорого. — И что же ты сделаешь? — спросила Ида, — Уедешь в Африку искать алмазы? — Ну а почему бы нет, — пожал плечами Клод. — Что бы случайно умереть там и сделать несчастной девушку, которую любишь? — укоризненно покачала головой Ида. — Тебя я тоже не могу сделать несчастной. Ты без «Виллы Роз» будешь как птица без крыльев. — Клод, это всего лишь дом. Куча камней и известки, — воскликнула Ида. — Но этот дом дорог тебе, как ничто на этой земле, — Клод снова остановился и глядя в её глаза уверенно произнес: — Давай договоримся так, моя дорогая кузина. Если к истечению данного мне срока я смогу накопить только две трети состояния, не меньше, и у меня не будет времени чтобы завершить дело, я приму твое предложение, но до этого момента "Вилла Роз" была, есть и будет твоей. — Тоже предлагаешь мне сделку? — усмехнулась Ида. — С тобой невозможно вести дела по-другому, — спокойно ответил Клод и протянул сестре руку. — Ну так что, мы закрепляем наш договор рукопожатием? Ида молча пожала протянутую ей руку. — Отлично. Теперь я хотя бы спокоен, что ты не продашь «Виллу Роз» завтра же, — улыбнулся Клод и обернувшись на дорогу, окликнул кучера, который вздрогнул, пробудившись от дремоты и поспешно остановил лошадей, которые продолжали безучастно брести шагом.***
Ида, Жюли и Диана-Антуанетта покинули Вилье-сен-Дени на следующий же день в сопровождении Жака и Люси. На столь скором отъезде настаивала Жюли, которая полагала, что «Вилла Роз» губительно влияет на состояние виконтессы Воле. Ида и в самом деле выглядела устало и почти болезненно из-за многочисленных переживаний и бессонных ночей, и Жюли всерьез начинала опасаться за жизнь и здоровье своей сестры. Морской воздух, как она полагала, должен был исцелить её. Но, Жюли забывала или не знала об этом, воздух был лишь воздухом и не мог затянуть душевные и сердечные раны. Ида непоправимо угасала, устав от напряжения, борьбы и переживаний. В те минуты, когда она знала, что ни один человек её не видит, маска уверенности в собсвенных силах уступала место осознанию совершенного бессилия. И ещё сильнее её угнетали интерьеры «Виллы Роз», которые за один вечер перестали быть хорошо знакомыми: шторы были задернуты, мебель закрыта чехлами, простынями и даже простыми белыми скатертями, свернутые ковры лежали вдоль стен, а в центре холла возвышался аккуратно сложенный багаж, готовый к дороге. Все это напоминало ей выселение из парижского дома, было ощущение, что они уезжают не по доброй воли, а их вновь выселяют, гонят, заставляют пуститься в бега. В какой-то момент, не выдержав этого, она сделала то, чего не делала уже очень и очень давно: закрыла лицо руками и горько заплакала. — Ида, боже мой, что случилось? — обеспокоенно прошептала Жюли, легко касаясь плеча виконтессы Воле. Ида подняла блестящие, полные слез, глаза на сестру и прошептала: — Жюли, я не вернусь оттуда. Я умру там, в чужом доме. — Ида, дорогая, не все женщины умирают, когда производят на свет детей. Ты же видишь меня и я вполне здорова и жива, — Жюли попыталась ободряюще улыбнуться, но Ида лишь усмехнулась. И это было единственное, чего маркиза де Лондор смогла добиться от неё. После этого Ида замолчала и замкнулась в себе, предпочитая отвечать на вопросы односложно или же жестами. Жизнь последовательно и жестоко лишала её всего, что было ей дорого: семьи, Эдмона, «Виллы Роз». Всего, что позволяло ей выживать до этих пор. И Ида не ожидала, что Жюли сможет понять это. Вряд ли кто-то в принципе мог бы это понять. Отъезд был тихим: проститься пришли только Клод и его теперь уже официально объявленная невеста, юная маркиза де Лондор. Ключ от «Виллы Роз» был торжественно, но молча, отдан на сохранение Клоду. Ида вообще не проронила ни слова, лишь измученно и натянуто улыбаясь в ответ на заверения Клода и Жозефины, что они будут писать постоянно, даже каждый день, если ей того захочется. Впрочем, она знала, что они будут писать даже если она запретит им делать это. Когда экипаж тронулся, виконтесса Воле удивила всех без исключения тем, что ни разу не обернулась на «Виллу Роз», а лицо её осталось ничего не выражающим и напоминающим посмертную маску. Впереди был Марсель, Прованс с его лавандовыми полями, море и чайки. Новое место, но не новая жизнь.