Дикие розы

Ида сидела в своем кабинете и почти бездумно листала один из романов Моник, пробегая страницы взглядом: героиня, запертая в какой-то лесной хижине похитившим её проходимцем, стенала и заламывала руки и с минуты на минуту должно было случится явление главного героя, возлюбленного героини, который должен был спасти её из рук ненавистного мучителя. Роман Ида находила глупым, но на чтение чего-то более серьезного сил не было. Прошла уже почти неделя с того воскресного вечера у Боннов на который, во всем великолепии явился герцог Дюран, и всю эту неделю Ида жила надеждой на новый вечер, который устроит кто-нибудь из соседей, так как Бонны уехали в Париж на несколько дней. Близилась зима и по обыкновению цвет местного общества — Лондоры, Шенье и Бонны — покидал на зиму Вилье-сен-Дени, предпочитая шумную и полную увеселений столицу засыпающему пригороду. Среди полей и лугов оставались лишь те, кому некуда было ехать. Виконтесса Воле опасалась, что и герцог Дюран покинет «Терру Нуару» и отправится в свою парижскую резиденцию. Она сомневалась, что такой человек сможет существовать в том месте, где его собственный приезд был самым значительным событием за последнее время. В последнее время Ида совершенно не узнавала себя и, останавливаясь и задумываясь о том, что она делала, понимала, что отъезд герцога Дюрана на зиму в столицу будет скорее благословлением, так как она лишится возможности видеть его и это чувство влюбленности, похожее на горький осадок, пройдет. Это чувство внушало Иде ужас и толкало на опрометчивые и глупые поступки: она постоянно искала с герцогом Дюраном встречи, особенно, когда прогуливалась утром по окрестностям. Но у Дюрана, видимо, не было привычки гулять по утрам. Ида задумчиво перевернула страницу. Ещё немного и она станет похожа на героинь этих романов и герцог Дюран будет иметь полное право посмеяться над ней, если она будет точно так же стенать и заламывать руки, умоляя о взаимности. Ида взглянула на следующую страницу: героиня весьма кстати лишилась чувств, дабы не мешать своему возлюбленному сражаться с похитившим её негодяем. Где она может его встретить? И тут одна мысль поразила виконтессу Воле, как молния. Быстро выйдя из кабинета, виконтесса Воле направилась на кухню, где обычно проводили своё время слуги, когда у них не было срочной работы, хотя, как считала Ида, на «Вилле Роз» работа была всегда. — Всякий раз, когда я вижу вас, вы занимаетесь тем, что пересказываете друг другу городские сплетни. У вас закончились дела? — бесцветно спросила она, остановившись на пороге, опираясь плечом на косяк, и посмотрела на сидящих за столом слуг. Те молча взирали на свою госпожу, поэтому Ида, не дожидаясь ответа, продолжила: — Люси, выглади серое платье мадемуазель Моник и мое синее. Они понадобятся нам завтра рано утром. Филипп, вычисти всех лошадей и не говори мне, что ты это сделал. Я была утром на конюшне. И постарайся привести в приличный вид экипаж. Он тоже понадобится нам завтра, если опять будет дождь.

***

Моник сидела в гостиной. На диване рядом лежала брошенная вышивка с яркими желтыми цветами. Все мысли младшей Воле последнюю неделю занимал только один человек — герцог Эдмон де Дюран. Он был так красив, так вежлив, когда Жером представлял его местному обществу. Остального младшая Воле не могла вспомнить, как ни старалась, так как видимо снова слишком разволновалась и думала только о том, как бы не выставить себя в нелучшем свете перед новым членом общества Вилье-сен-Дени. Впрочем, Жюли говорила о том, что он будто бы весь вечер провел в обществе их сестры. Моник снова взяла вышивку и снова раздосадовано отбросила ее на сиденье дивана. И что только мужчины находили в её сестре? Ведь она, Моник, достойнее в несколько раз! Она скромна, не позволяет себе лишнего, ничего не требует, но все почему-то обращают внимание только на Иду. От подобной несправедливости младшая Воле готова была разрыдаться: неужели мужчинам были интересны только красивые глаза и белые плечи? Неужели никому не нужна была скромность и добросердечность? Моник встала с дивана и подошла к зеркалу в золоченой раме, которое висело над камином. Иде и Жюли всегда удавалось лишь одним взмахом ресниц или улыбкой очаровать почти любого. Младшая Воле разглядывала в зеркало свое лицо и пыталась улыбаться своему отражению столь же непринужденно, как делали это ее старшие сестры. Пытаясь скопировать Иду, Моник склонила голову набок, подняла глаза и улыбнулась зеркалу. Затем слегка закинула голову назад и, глядя на себя из-под полуопущенных век, снова улыбнулась — так обычно делала Жюли. Моник даже казалось, что у неё получается нечто похожее. Поупражнявшись еще немного, она твердо решила, что при следующей встрече с герцогом Дюраном будет улыбаться ему так, как не улыбалась еще никому, раз это единственный способ привлечь его внимание. Быть может, за улыбкой он сумеет разглядеть в ней достойную девушку. Довольная своим успехом и идеей младшая Воле радостно покружилась по комнате и, продолжая вальсировать с невидимым партнером, вылетела в холл. Здесь её радость немного убавилась. Как она сможет что-либо сделать, если герцог Дюран, наверняка опять будет возле Иды, да и к тому же она даже не знает, когда увидит его в следующий раз. И правильно ли с ее стороны соперничать за мужчину с родной сестрой, пусть даже она не любит ее? Да, может быть, для Иды это было в порядке вещей, но младшей Воле почти не хотелось вступать в эту схватку. Пусть Ида забирает его, если он ей так нужен, в конце концов это не в первый раз. В этот миг на лестнице появилась Люси с перекинутыми через руку серым платьем Моник и ярко-синим платьем Иды. Горничная не торопясь спускалась по ступеням и так бы и прошла мимо, если бы Моник её не окликнула: — Люси, куда ты несешь мое серое платье? Люси остановилась и, присев в неуклюжем реверансе, поспешно ответила: — Прошу прощения, мадемуазель Моник, но госпожа велела выгладить ваше платье и подготовить его к завтрашнему утру. Моник кивнула Люси и, быстро пройдя через холл, подошла к дверям библиотеки и решительно распахнула их. Ида стояла возле высокого шкафа и что-то искала среди книг, беря с полки то одну, то другую. — Ты же говорила, что в сером платье я выгляжу как воспитанница монастыря! — с порога воскликнула младшая Воле и, не дожидаясь разрешения войти, прошла в комнату. — А как, по-твоему, ты должна выглядеть на воскресной мессе? — не отрываясь от книг, произнесла Ида. — Какая воскресная месса, Ида? Ты же уже, наверное, с месяц не была в церкви! — возмущенно сказала Моник, которая посещала местный приход регулярно, за что всегда получала похвалу от священника. — А Жюли не была там, кажется, со своего венчания. Что-то еще? — невозмутимо отозвалась Ида. Моник всплеснула руками и вышла, плотно закрыв за собой дверь. Уже в холле она внезапно рассмеялась. Разумеется, не догадаться было трудно. Кажется, у её сестры на герцога Дюрана и впрямь очень далеко идущие планы, и она хочет постоянно быть у него на виду. О, если ей самой удастся заполучить Дюрана! Для Иды это будет удар. Самая лучшая месть, которую можно было для неё придумать. Она отплатила бы ей этим сполна за все пренебрежение, все уколы и унижения. Продолжая смеяться и вальсировать, Моник покружилась по холлу и, легко взлетев по лестнице, побежала в свою спальню. В коридоре второго этажа она столкнулась с вышедшей из своей комнаты заспанной Жюли, которая была в белоснежной ночной сорочке и наброшенном на плечи розовом шелковом капоте. — Моник, в чем дело? В доме с самого утра невыносимый шум, — голосом спросила Жюли, всем своим видом выражая недовольство от того, что её отдыху помешали. Моник снова рассмеялась: — О, Жюли, тебе надо меньше спать. Завтра мы едем на воскресную мессу. — Понятно, — многозначительно протянула Жюли, выразительно подняв одну бровь. — Пожалуй, мое платье тоже нужно выгладить. Не могу же я показаться в церкви в обычном дневном платье. — Знаешь, — несмело начала Моник, оглянувшись по сторонам, словно собиралась поведать тайну государственной важности, — я уверена, что Ида решила заполучить Дюрана во что бы то ни стало. — И что же? Ты собираешься ей в этом помешать? — безразлично приподняла брови Жюли. — Пусть делает, что хочет. — Но ведь если она добьется его расположения... — Моник почти дрожала от гнева. Как же ее сестра не может понять, что Иду просто необходимо опустить с небес на землю? — Тем хуже для нее, поверь мне, — спокойно ответила Жюли. — Но если ты хочешь с ней посоперничать, то не мне тебя отговаривать. В конце концов, это обещает быть интересным зрелищем. — Ты хочешь, чтобы она просто смеялась всем нам в лицо? — спросила младшая Воле, поджимая губы. Жюли перевела взгляд на стену и, глубоко вздохнув, спросила, прикрывая глаза: — Что ты хочешь от меня, Моник? — Помощи, разумеется. Я ведь не так красива, как вы. Теперь маркиза де Лондор смотрела на сестру, широко распахнув голубые глаза. — Ты хоть понимаешь, о чем просишь? — наконец произнесла она, понизив голос. — Я замужняя женщина, да еще и в весьма интересном состоянии на данный момент. Ты хоть представляешь себе, что обо мне будут говорить? — Жюли, я же не прошу тебя влюблять его в себя, — проговорила Моник, тоже неосознанно переходя на шепот. — Я лишь прошу тебя отвлечь от Иды, чтобы он заметил меня! Жюли молчала, прожигая сестру испытующим взглядом. Ей в какой-то степени нравились эти внутрисемейные интриги, но если только они касались мелочей. С другой стороны, привлекала возможность сбить с Иды спесь и уверенность в том, что любой мужчина будет у ее ног, стоит ей лишь приложить определенные усилия. К тому же, почему бы просто немного не развлечь себя? Да и на реакцию Иды, а она отреагирует незамедлительно, будет весьма интересно посмотреть. — Это все ужаснейшая глупость, Моник, — наконец произнесла Жюли, — но почему бы и нет? Я, так и быть, отвлеку его от Иды, но в подобной авантюре я участвую первый и последний раз. Моник лишь расплылась в улыбке, предвкушая, как столкнет своих любимых сестер в неожиданном для них обеих поединке. Отношения между Идой и Жюли никогда не были простыми. Жюли истолковала эту улыбку как знак благодарности за еще не оказанную услугу и, слегка усмехнувшись, поспешила обратно в свою спальню, кутаясь в капот. Моник, продолжая улыбаться, толкнула дверь своей комнаты и быстро зашла внутрь. Что ж, если повезет, начало будет положено, и сестры будут упиваться своей враждой, совершенно позабыв о ней. Ведь никто же не обращает должного внимания на того, кого не считает своим соперником.