***
На следующий день разговоры в округе были, разумеется, только предстоящем Рождественском бале. Девушки доставали свои лучшие наряды и самые красивые украшения, листали журналы мод, выбирая прически, спешно перешивали платья, добавляя банты, рюши, кружева и ленты. Все они хотели выглядеть более чем идеально, и самое главное, лучше любой из соседок. Каждая наивно полагала, что ей это поможет. Дамы более старшего поколения шёпотом говорили о том, что господин Дюран затеял это не просто так. Вне всякого сомнения, он наконец-то надумал жениться и хочет выбрать одну из местных красавиц. Даже Бонны внезапно решили вернуться из Парижа, несмотря на все то, что мадам Бонн говорила немногим ранее про хозяина торжества. Жюли это немало веселило, впрочем, так же как и то, что несколько следующих дней «Вилла Роз» будет жить, как в лихорадке. Особенно старшую Воле забавляла Моник, которая настолько озаботилась своей внешностью, что внезапно решила сменить свой обычный пучок на мягкие крупные локоны. Их следовало собирать на затылке, чтобы они красиво спадали на плечи. Для этой прически Моник выпросила у Иды декоративные шпильки, которые были увенчаны яркими красными камнями. Вдобавок к шпилькам, Ида любезно отдала сестре гранатовые бусы, серьги и даже свой веер из белого китайского шелка с тончайшей вышивкой. Средней же виконтессе Воле пришлось достать припрятанные на «черный день» деньги и купить себе и Моник по паре туфель, так как её младшая сестра вознамерилась, во что бы то ни стало, танцевать на этом балу. В общем, приготовления шли на всех фронтах. Ида в своей спальне придирчиво рассматривала разложенные на кровати волны шёлка и кружев. Платье, которое она намеревалась надеть, было сшито в последние годы жизни отца, когда, хоть и с большим трудом, он мог позволить себе побаловать любимую дочь столь шикарным нарядом. Правда, в то время фигура Иды была почти такая же, как сейчас у Моник, поэтому затянутый до предела корсет доставлял определенные неудобства, но, как гласила известная пословица, красота требует жертв. Тем более, что своё появление на балу в «Терре Нуаре» она уже распланировала с точностью до секунды и не намерена была ничего менять. Тем временем Моник стояла на скамеечке, подняв руки, и сосредоточенно наблюдала в зеркало за тем, как Люси старательно подгоняла платье по её фигуре. Младшую Воле всё ещё мучил вопрос, что же наденет сама Ида. Её гардероб был не так уж велик, но в нём не было ни одного платья, которое могло бы сравниться с этим. — Люси! — недовольно воскликнула Моник, когда служанка в очередной раз уколола её. — Простите, госпожа, — пролепетала девушка. Моник недовольно покачала головой и снова взглянула в зеркало. Белый цвет ей шёл даже больше, чем Иде. Она уже представляла, как появится в прихожей «Терры Нуары», мягко шелестя атласными юбками, которые будут переливаться в свете свечей и озаренная блеском темно-алых гранатов, которые смотрелись на её бледной коже, как капельки крови. Она уже чувствовала на себе восхищенные взгляды. Не так уж часто она ловила их на себе, так что считала, что вполне может позволить себе эти мечты. — Люси! — снова воскликнула Моник, получив очередной укол булавкой. — Уже всё, мадемуазель Воле, — ответила Люси, расстегивая пуговички на лифе платья. — Наконец-то, — Моник спустилась со скамеечки и вылезла из платья. — Надеюсь, прошьешь ты его хорошо, и успеешь сделать это к завтрашнему утру, потому что у нас осталось только два дня. Жюли собственноручно и весьма безжалостно переделывала своё розовое бальное платье, подшивая к оборкам на груди широкую пелерину из кружев. Она всегда считала, что внешность - это одно из главных её достоинств, а значит о ней всегда надо заботиться. Ей становилось дурно каждый раз, когда корсет невозможно было затянуть туже, чем в то время, когда ей было восемнадцать, и была совершенно искренне уверена, что все сразу заметят один лишний сантиметр на её талии. И, хотя уже вся округа знала о её беременности, Жюли всё равно не могла смириться с тем, что это будет заметно. По коридору, за дверью, постоянно бегала несчастная Люси, которая, наверное, уже прокляла все балы и сборы на свете, коих за последнее время было что-то очень много, и её топот жутко раздражал Жюли. Один раз маркиза Лондор столкнулась в коридоре с Идой, и по выражению лица сестры Жюли поняла, что у той уже готов план, по сравнению с которым меркли все самые невероятные фантазии восторженных местных барышень.***
Последние приготовления начались днем двадцать пятого декабря. До времени, указанного в приглашении, оставалось несколько часов, к тому же, «Терра Нуара» была расположена к «Вилле Роз» ближе, чем ко всем остальным поместьям и это давало возможность не торопиться. Но в эти самые несколько часов стояла ужасная суматоха, связанная с прическами, недостаточно туго затянутыми корсетами и прочими деталями туалета. Люси и ещё одна служанка буквально разрывались между тремя хозяйками, каждой из которых необходимо было уделить время. К заранее условленному часу на «Виллу Роз» явились Клод и Жером, которые частенько являлись к кузинам, чтобы сопровождать их на вечера. Когда к ним спустилась Ида, уже полностью одетая, Клод был как всегда беззаботен и весел, а Жером стоял у стены, молча сцепив руки и мрачно обозревал холл. — Дорогая, милейшая кузина, сегодня самый великолепный день за эту зиму! — воскликнул Клод, вальсируя с воображаемой дамой по холлу. — Я думаю, нужно благодарить твоего нового друга за то, что сделал его таковым, — Ида надела длинную, широкую накидку, которая скрывала полностью её наряд. Ещё не время было его показывать. — Не ревнуй, моя дорогая сестра, ты навсегда в моём сердце, — шутливо произнёс Клод, останавливаясь и раскланиваясь с невидимой партнёршей. — Да, только мне его нужно делить с Жозефиной, господином герцогом и, разумеется, Жеромом и моими сестрами, — улыбнулась средняя Воле и тут же серьёзно добавила: — И ради всего святого, называй меня по имени. — Где, кстати, они? — спросил Клод, проигнорировав последнее замечание. — Жюли, как всегда, совершает последние приготовления, причём уже в течение часа, а Моник… — Ида театрально закатила глаза и махнула рукой, словно желая сказать, что даже говорить об этом не стоит. Моник же тем временем разглядывала своё отражение, и её переполняла гордость, которую невозможно было выразить, как ей казалось, никакими словами. Она была уверена, что прекрасна как никогда. Как только Люси воткнула в её волосы последнюю шпильку, она поняла, что успех на сегодняшнем вечере ей обеспечен. Осознание этого факта пьянило не хуже самого крепкого вина. Быть может, кто-нибудь из молодых людей обратит на неё внимание и, возможно, она тоже сможет выйти замуж. — Святая Дева, Моник, ты уже час не можешь отойти от зеркала! — воскликнула остановившаяся в дверях её комнаты Жюли, наконец-то завершившая свои приготовления. — Спускайся вниз и одевайся, нам пора выезжать. Моник послушно отвернулась от зеркала и направилась к двери, в то время, как Жюли уже сбежала вниз, путаясь в подоле платья. — А вот и наша прекрасная Жюли! — воскликнул Клод, целуя её руку. — Розовый тебе очень к лицу. Маркиза де Лондор лишь выдернула у него ручку и быстро облачилась в поданную Жаком накидку. — Льстить нехорошо, Клод, — погрозила она пальцем, однако улыбаясь. — Мой брат сказал чистую правду, — вступился Жером. — Тебе лишь остаётся смириться со своей красотой, Жюли, — добавила Ида. По лестнице теперь простучала каблучками Моник, на ходу выхватывая у дворецкого своё верхнее платье. — Моник! — Клод, казалось, готов вечность расточать комплименты. — Сегодня тебе будет завидовать даже наша Эжени*. Младшая Воле одарила его ослепительной улыбкой, которая была наполнена осознанием собственного превосходства. — Ида, ты, как всегда, оставишь нас с Моник и поедешь с Клодом и Жеромом? — спросила Жюли, направляясь к входной двери, которую почтительно распахнул предупредительный Жак. — Да, — коротко ответила Ида и маркиза Лондор лишь усмехнулась. Что ж, видимо, Ида хочет обставить своё появление чуть более эффектно, явившись не с двумя довольно привлекательными дамами, а с двумя молодыми людьми.