***
Войдя в гостиную, Ида решила сразу же перейти в наступление и заставить незваных гостей покинуть «Виллу Роз» как можно скорее. — О, какая радость вас снова видеть! — зло проговорила она, глядя на господина Бертрана и, переводя взгляд на его спутницу, добавила, — Вижу, вы привезли с собой свою несравненную жену? — Не переживай дорогая, — негромко произнес Бертран, наклоняясь к жене, — виконтесса Воле-Берг весьма нервическая особа, надеюсь, ты простишь ей это. Черноволосая женщина, которая была чуть красивее Анжелики Бонн, презрительно поджала губы и, хмыкнув, взглянула на своего мужа. Ида быстро оглядела её. Незнакомка была одета в дорогое на вид платье из темно-оранжевого шёлка с тонкой белой вышивкой. На голове у неё красовалась шляпка, украшенная бледно-желтыми цветами и белым кружевом. Широкие атласные ленты были завязаны не точно под подбородком, а слегка на боку. Волосы были убраны назад, чтобы показать серьги, в которых сверкали бриллианты довольно искусной огранки. В глубине души Ида позавидовала этой даме, которая, судя по выражению глаз, была глупее каминной вазы, но всё же сумела найти себе мужа, который тратился на столь шикарные наряды и украшения. — А вы все также нелюбезны, виконтесса Воле, — с усмешкой проговорил господин Бертран, в свою очередь оглядывая Иду с ног до головы, словно ища то, что в ней изменилось. — Давайте, вы не будете тратить своё и моё время и просто уберетесь отсюда? — уже спокойнее и немного устало произнесла Ида, кивая в сторону двери. — Прежде, чем вы выгоните нас из этого неприглядного местечка, которое скоро станет нашим… — начала было женщина, критичным взглядом осматривая гостиную, но Ида не дала ей закончить. — Вон из моего дома! — раздельно, с яростью, которая хлестала через край, выкрикнула она, указывая пальцем на дверь. — Может быть, вы дослушаете меня? — женщина демонстративно села в кресло и начала таким тоном, словно находилась на театральных подмостках, — Мы знаем, что все мосты, которые могут помочь вам сохранить этот дом, сожжены. С вашими родственниками вы сами порвали связь, вашу сестру лишили наследства родные её мужа. А так, как вам вряд ли дадут в долг, зная вашу склонность к их неуплате, мы требуем, что бы вы продали нам «Виллу Роз». — Требуете? — переспросила Ила, поднимая брови и бессильно отступая назад. Ещё мгновение и она, наверное бы, упала, если бы не впилась пальцами в спинку кресла, которое удачно попалось ей на пути. — Все прекрасно понимают, что вы и франка не вернёте из суммы… — начал было Бертран, но Ида, всё ещё глядя на него остекленевшим взглядом, прошептала: — Замолчите. — От того, что я замолчу реальность не изменится, — чуть тише продолжал господин Бертран, выдержав недолгую паузу. — Вы должны вернуть все долги до восьмого марта. Таково наше решение. Моё и всех остальных ваших кредиторов. И оно не подлежит обжалованию. Мы написали вам письмо, где изложили наши требования, оно будет у вас завтра с утренней почтой. Если вы не сделаете того, что написано там, то вам придёт уведомление о том, что вас ждут в суде. Средняя виконтесса Воле молчала, глядя в пол. Общая сумма долга превышала её годовой доход в несколько раз и о том, что бы достать такие деньги за несколько дней не могло идти и речи. Даже продать так быстро что-либо она не успеет. Сейчас Ида просто стояла в своей гостиной, бледная, как полотно, держась за спинку кресла, и осознавала, что всё кончено. Всё дальнейшее сопротивление потеряло смысл в один момент, привычная жизнь рушилась, а в голове вертелись поразительно холодные и отвлечённые мысли: что теперь будет с Жюли и её малышом? Как смогут её кузены жить без неё так, чтобы не попадать в неприятности? С кем она теперь будет танцевать вальсы, если герцога Дюрана не будет больше в её жизни? Кто будет прятать от неё вино и бренди, если рядом не будет чуткого и тактичного Жака? — Так что, виконтесса, предложение остается в силе, — продолжил Бертран, видя молчаливое уныние Иды и принимая его за раздумья. — Двести пятьдесят тысяч, подумайте. Вы никогда больше не увидите таких денег. Никогда. Ида медленно подняла на него глаза и тихо, но отчетливо произнесла, с такой бессильной яростью и уверенностью в себе, что его передернуло от одного взгляда в её глаза, горящие нечеловеческой злобой: — Убирайтесь к черту со своими деньгами. Подавитесь ими, захлебнитесь своей уверенностью, потому что «Вилла Роз» никогда не будет вашей. И чтобы ноги вашей здесь не было. И вашей прекрасной жены тоже. Женщина сдавленно вскрикнула и, зажимая рот рукой, умоляюще посмотрела на мужа, который стоял, низко наклонив голову, и испепеляя Иду взглядом. — Что ж, я думаю, вы сказали всё, что думали обо мне и моей жене, виконтесса де Воле, — наконец прошипел он, продолжая исподлобья смотреть на Иду. — Да если вам удастся достать эти чертовы деньги, чтобы всё оплатить, я сам сюда больше не приеду. Мне и даром не нужен этот дом, всё равно я построил бы на его месте более впечатляющую усадьбу… — В таком случае, мы с вами виделись последний раз, — грубо оборвала его средняя виконтесса Воле. — А теперь я буду очень признательна, если вы покинете это место! Немедленно! Женщина мгновенно вылетела в дверь. Находиться в одной комнате с виконтессой Воле-Берг, которая так бессовестно оскорбляла её, она больше не могла. — Немедленно — это значит сейчас же, если вам так понятнее! — уже громко крикнула Ида, обращаясь к мужчине, который почему-то медлил. Взглянув на виконтессу Воле ещё раз, он почему-то усмехнулся и неторопливым шагом направился к выходу в холл. — Самоуверенность никого еще не доводила до добра, а посылать к чёрту своего кредитора и оскорблять его жену очень неосмотрительно, — сказал он, обернувшись в дверях и продолжая усмехаться. — До встречи в суде, виконтесса Воле-Берг. Дождавшись, пока фигура посетителя скроется за дверями, Ида бессильно опустилась в кресло, за которое ещё недавно держалась, как за спасительную опору, и обхватила голову руками, издавая тихий, протяжный стон. Её голова по-прежнему была пуста. Мысли, не имевшие никакого отношения к мучавшей её проблеме, проносились одна за одной. Сейчас Иде казалось, что чрезмерная привязанность к «Вилле Роз» мешает жить, что не значь эти акры земли для неё так много, она была бы сейчас счастливой обладательницей двухсот пятидесяти тысяч и самой богатой невестой в округе, правда без крыши над головой. Но «Вилла Роз» была её личным осколком Эдема и она вряд ли позволит Дьяволу порочить его своим присутствием. Тихо, почти неслышно, ступая по мягкому ковру, в гостиную вошла Жюли и села в кресло рядом. Ида молча подняла на неё глаза. Некоторое время стояло тягостное молчание, которая ни одна из сестер не могла нарушить. Наконец, Жюли заговорила. — Я все слышала, — её голос был глухим и убитым. — Хорошо, что мне не придется пересказывать это, — вздохнула Ида, позволяя себя откинуться на спинку. — Это конец… Я не знаю, как я смогу явиться на суд и держаться там с достоинством. Жюли, я не хочу думать, что это конец. — А если попросить денег у соседей? — старшая Воле с надеждой посмотрела на свою сестру. — Чтобы избавиться от одних долгов и влезть в другие? Потрясающе! — с сарказмом ответила Ида, взмахнув рукой так, что едва не свалила стоявшую на столике рядом вазу. — У тебя есть другие варианты? — этот голос заставил среднюю виконтессу Воле мгновенно обернуться. Моник медленно пересекла комнату и села на диван. — Отлично! Семейный совет! — всё с тем же сарказмом, истерическим голосом, продолжила Ида. — Как мило! То дела тебе не было до этих развалин, а теперь, как на горизонте появилась перспектива оказаться на улице, «Вилла Роз» стала главным объектом твоих мыслей! А хотя знаешь, Моник, это хорошо. Я терпеть не могу унижаться и мне это уже ужасно надоело, поэтому просить деньги у всех соседей будешь ты. — Я? — переспросила Моник, глядя на сестру самым глупым взглядом, какой только имела. — Да ты. Другой Моник де Воле здесь, к сожалению, а может быть и к счастью, нет, — развела руками Ида, изображая наигранное сожаление и оглядывая гостиную, словно в поисках двойника сестры. — Давайте мы не будем ссориться! — умоляюще воскликнула Жюли, перебегая глазами с Иды на Моник. — С удовольствием, — холодно ответила Ида, даже не взглянув в её сторону. — Но только после того, как наше будущее буду творить не только я. — «Вилла Роз» — твое поместье, — равнодушно заявила Моник, поднимаясь с дивана и направляясь к дверям. — Ты всегда мечтала им владеть. Так владей. Ида бессильно откинулась в кресло. Да, сейчас тот редкий случай, когда Моник была права. Она ведь действительно всегда хотела быть единственной и полновластной хозяйкой «Виллы Роз». И вот, её мечта сбылась, но у медали, как всегда, оказалась оборотная сторона. Она и понятия не имела, с чем столкнется, когда станет владелицей поместья, площадь которого насчитывала тридцать акров. Налоги, долги, кредиторы, их адвокаты — каждый тащил на себя, требовал своё и непременно рассчитывал получить. И они получат. Всё, до последнего франка. Нет неразрешимых проблем, есть только нежелание их решать. В конце концов, Ида де Воле-Берг никогда не сдается. И никому её никогда не сломать, никому не загнать в угол. Так про неё все говорили здесь, осуждая и одновременно восхищаясь. — Клянусь, я достану эти деньги! Чего бы мне это не стоило! — воскликнула Ида, резко поднимая голову и гордо расправляя тонкие плечи. — Если надо будет, я поползу на коленях перед всей округой. «Вилла Роз» мне дороже, чем гордость. — Ты будешь просить деньги у соседей? — сдавленно проговорила Жюли, поднимая брови и удивленно глядя на сестру. Этот переход от подавленности к решительности поразил её до глубины души. — Моник права. Это единственный выход, — Ида встала и подошла к окну, глядя на цветущий сад. — С людьми, которых знаешь, легче договориться. — И когда ты поедешь на поклон? — горько усмехнулась Жюли, опуская глаза, чтобы Ида не увидела её слёз. Ей сейчас было бы не до этого. Вернее, думать нужно было не об этом, так что лишнее волнение ни к чему. — Завтра. У меня слишком мало времени, чтобы растягивать это удовольствие, — вздохнула средняя виконтесса Воле, не отворачиваясь от окна и продолжая любоваться садом. Кто знает, может быть, она видела его в последний раз.Глава 20
7 сентября 2015 г. в 18:55
Ида не замечала, как быстро летели дни. Она уже и думать забыла о своей поездке в Париж и том, что нужно заплатить налог за март. Сейчас все её мысли были посвящены старшей сестре.
Жюли всё ещё прибывала в состоянии меланхолии, и вытащить её оттуда не представлялось возможным. Чаще всего все попытки расшевелить старшую Воле заканчивались слезами, и день плавно превращался в вечер воспоминаний. В любой другой момент Ида, наверное, уже давно потеряла бы терпение, но срываться на Жюли было недопустимо. Поэтому, страдали все остальные обитатели «Виллы Роз», а в особенности Моник, которая всё время попадалась под горячую руку сестры и путалась под ногами. Младшая Воле, тёмная сторона которой взяла разум девушки в свои руки и не собиралась уступать, постоянно испытывала на себе терпение сестры и вынашивала всё более и более коварные планы мести. Но всё это было лишь увертюрой к тому страшному испытанию, которое судьба приготовила для Иды.
Всё началось первого марта. Первый день весны, который для средней виконтессы Воле стал проклятой датой. Уже само утро, пасмурное и тёмное, не предвещало ничего хорошего. Жюли опять сидела на диване в библиотеке с какой-то книгой и сосредоточенно, чтобы прогнать все остальные мысли, изучала историю средневековой Европы. Ида молча посмотрела на сестру и, покачав головой, произнесла:
— Жюли, ты скоро сведешь себя в могилу. Ты всегда была самой красивой из нас, а сейчас выглядишь, как живой скелет.
— Мне больше не для кого быть красивой, — Жюли не подняла головы, лишь слегка повернув её к сестре. — Поэтому, я уступаю это место тебе.
— Я уже говорила тебе, что твоя жизнь ещё не кончена, — Ида встала со стула и, одной рукой пододвинув его поближе к дивану, снова уселась, заглядывая в глаза сестре. Жюли взглянула на неё и, помолчав несколько мгновений, тихо спросила, не отводя взгляда:
— А если бы Дюран умер, что бы было с тобой?
Ида опустила глаза. Ей сразу вспомнился вечер двадцать первого февраля, когда они все сидели в гостиной с иголками в руках, разложив по диванам, креслам, столикам черный ситец, креп и выкройки. И бледное лицо Жюли с забранными назад волосами, в тот момент, когда она примеряла перед зеркалом шляпку. Тогда Ида на мгновение представила, что было, если бы Эдмон, без которого она не представляла своей жизни, умер. Вот так вот просто и внезапно. Без предупреждений и объяснения причин.
— Думаю, я бы надела на себя траур и прожила бы в этом доме, не покидая его пределов, до самой смерти.
— Вот видишь, — горько вздохнула Жюли, отворачиваясь к окну. — Разве для меня есть какой-то другой вариант?
— Но ведь у тебя останется ребенок. А у меня бы не осталось ничего, кроме воспоминаний о том, как он танцевал со мной и целовал на прощанье руку, — Ида встала, отодвигая стул, и прошлась вдоль шкафов, бесцельно рассматривая корешки переплетов. Старшая Воле молча следила за ней глазами.
— Знаешь, — наконец сказала она, — я бы хотела попросить у тебя прощение за то, что про него сказала. Ты была права, я не могу судить его, не зная, что он за человек.
— Нет, ты была права, — Ида остановилась у одного из шкафов, вытаскивая какую-то книгу. — Он не идеален и даже не пытается таковым казаться. И мне страшно от того, что я очарована не прекрасным рыцарем, а драконом.
— Дракон подчас куда красивее рыцарей, — осторожно произнесла Жюли.
— А благороднее ли? — средняя виконтесса Воле перелистывала страницы, словно ища там что-то. — Попытайся какой-нибудь доблестный рыцарь спасти меня из этого плена, я, пожалуй, убила бы этого несчастного его же мечом.
— За что же ты его так любишь? — Жюли уже давно желала задать своей сестре этот вопрос, но он отчего-то казался ей несколько грубым и даже пошлым.
Средняя Воле резко обернулась.
— Не знаю, — несколько растерянно ответила она. — Наверное, за всё и ни за что одновременно. А ты? За что ты любила Антуана?
— В ответ на его любовь, возможно, — просто ответила Жюли, поднимая на Иду свои большие серые глаза, в которых снова блестели слёзы, медленно выкатывавшиеся на щёки. В два три шага Ида пересекла библиотеку и, сев рядом с сестрой на диван, прижала её к своему плечу.
— Жюли, не плач, пожалуйста. Я просто не могу смотреть на то, как ты плачешь, — прошептала она, поглаживая дрогнувшее плечо.
— А я не могу смотреть на то, как ты превращаешься в мегеру и изводишь всех вокруг придирками и замечаниями. Даже Жака, хотя он более, чем идеален, — Жюли подняла на сестру глаза. — Я чувствую себя в этом виновной.
— Это от того, что ничем не могу тебе помочь, — покачала головой Ида.
— Ты слишком много думаешь обо мне, — вздохнула Жюли, отстраняясь. — Моя жизнь разрушена до основания, поэтому тебе стоит подумать о своей.
— Взгляни, на наших соседей, Жюли, — печально улыбнулась Ида. — За кого из них я могу выйти замуж? Я никого не хотела бы видеть на этом месте, кроме…
Средняя Воле внезапно замолчала. Называть имя не было смысла — Жюли и так понимала, кого она имеет в виду.
— Не думаю, что из Дюрана выйдет хороший муж, — критичным тоном заявила Жюли и Ида чуть не рассмеялась, услышав в голосе сестры такие знакомые нотки прежней светской дамы. — Скорее, хороший любовник. Такие мужчины, как он, не годятся в мужья. Он слишком красив для этого.
Ида рассмеялась, уже не в силах сдержать смех, и, посмотрев в глаза Жюли, проговорила:
— Ну, во-первых: мужа и любовника можно и нужно совместить. А, во-вторых: Антуан тоже когда-то был здесь первым красавцем. И, кстати, как мне кажется, мужем он был великолепным.
— Из всех правил есть исключения, — просто ответила старшая Воле. — И, быть может, я оказалась чуть более удачливой, чем остальные в нашей семье.
— Может быть, Эдмон тоже будет исключением. И, может быть, мне тоже повезет, — вздохнула Ида, переводя взгляд на лежавший на полу светлый ковер, который выглядел уже заметно потертым и потрепанным. Эти невинные мечты были для неё почти как обезболивающее для тяжело раненного.
— Не хочу тебя обидеть, но я в этом сомневаюсь, — покачала головой Жюли, перебирая пальцами бахрому шали.
— В любом случае, сейчас рано рассуждать о том, кто каким мужем мог бы стать, — Ида перевела взгляд на сестру. — Я займусь своей жизнью лишь тогда, когда «Вилле Роз» уже ничто не будет угрожать и настойчивые кредиторы перестанут стучать в мою дверь.
— А если тогда уже будет поздно? Ты же ведь можешь всю жизнь положить на то, что бы сохранить это поместье и будешь уверена, что эта жизнь не напрасна. А если ты никогда так и не выйдешь замуж? Что тогда?
— Ничего. Такова жизнь, — сухо ответила средняя Воле. — Не все рождены быть счастливыми. Счастья слишком мало, на всех его не хватает.
— Но ведь тебе же хочется быть счастливой! — не унималась Жюли.
— Какая разница, чего хочу я? — вздохнула Ида, снова переводя взгляд на ковёр. — Сначала мне нужно выплатить долги, а уже потом можно и кинуться с высокого берега Марны из-за неразделённой любви.
— Боже, Ида, я даже не представляю, сколько было бы сплетен, если бы люди узнали о том, что ты влюблена в него! — Жюли положила голову на плечо сестры.
— Моя репутация не позволяет мне влюбляться, — тихо ответила Ида, — поэтому об этом никто даже не подумает.
Наступила тишина. Та тишина, которой Жюли боялась. Не нужно было заводить разговор про Дюрана, ведь она знала, что Иду это расстроит, а ей нужно было относиться к сестре более благодарной, за то, что она тратит уйму времени на то, чтобы поддержать её. В этот момент дверь библиотеки распахнулась и в комнату вошел Жак. Его, как обычно, невозмутимое выражение лица начинало раздражать Жюли.
— Госпожа Воле, помните, девятнадцатого февраля приезжал господин… — издалека начал было Жак, но Ида прервала его, мгновенно вскакивая с дивана:
— Только не говори, что он приехал снова!
Эти слова прозвучали так угрожающе, что несколько мгновений оцепеневший Жак соображал, что же ему ответить и наконец сдавленно кивнул, добавляя:
— С ним дама.
— Должно быть его прелестная жёнушка, — пробормотала Ида, направляясь к двери, — Я давно хотела на неё взглянуть.
— Ида, будь с ними помягче! — крикнула Жюли вслед сестре. Просить Иду быть помягче с людьми, которые хотят, во что бы то ни стало, заполучить «Виллу Роз», было равносильно тому, что бы просить гору сдвинуться с места.
— И не подумаю, — холодно ответила средняя виконтесса Воле.