Шанс все изменить

Открыв глаза, я удивилась прекрасному самочувствию. Судя по воспоминаниям последних секунд, меня сбила машина и сейчас я должна валяться в больнице с кучей переломов, на деле же я прекрасно себя чувствовала, да и находилась не в больничной палате. Но комната эта, маленькая, невероятно захламленная, была мне незнакома. Еще через минуту выяснилось, что лежу я в кровати, причем в пижаме. Мягкой пижаме с узорами из медвежат. Это было уже совсем странно. Я еще могла предположить, что кто-то забрал меня с места аварии и принес в свой дом – хотя это было практически невероятно. Я же была не одна: подруги ни за что не позволили бы утащить куда бы то ни было мое бесчувственное тело. Но переодеть меня в пижаму с мишками?! Моей одежды ни на стуле, стоящем рядом с кроватью, ни в шкафу не обнаружилось. То же, что там висело, назвать приличной одеждой язык не поворачивался. Но выбирать не приходилось. Не могла же я разгуливать по чужому дому в пижаме. Как ни странно, одежда оказалась моего размера. Джинсы и майка подошли идеально. На то, чтобы выяснить, что дом пуст, много времени не потребовалось, настолько он был маленьким. Две комнаты и кухня, соединенные темным коридором. В «моей» комнате обитала девушка-подросток. Во всяком случае, на это намекали школьные учебники и мягкие игрушки, сидящие на полке. В соседней, наверное, жили ее родители. Хотя нет, в ванной я не обнаружила ни бритвенных принадлежностей, ни мужского белья, так что можно было предположить, что хозяйка второй комнаты мама – или тетя, или сестра – девушки. Я вторично обошла дом, рассматривая каждый предмет. На глаза мне попалась фотография: женщина лет сорока прижимает к себе девочку. В первую минуту я и внимания на нее не обратила, потом вернулась, потому что чем-то этот снимок меня зацепил. И лишь через полминуты до меня дошло, что на нем изображены мы с мамой! Или кто-то невероятно похожий на нас. Черты лица точь-в-точь, но у нас никогда не было такой одежды, да и фотографии этой я не помнила. Снято в цирке, кажется. Но мы никогда не фотографировались в цирке! Да я в нем и была-то последний раз в глубоком детстве. Покружив еще немного по дому, я вышла на улицу. Благо, ключи висели на гвоздике у входной двери. Район незнакомый, но город определенно мой. Только время года странное. Еще с утра было тепло, сейчас же складывалось впечатление, будто на улице осень. Вон и листья желтые висят, и лужи на асфальте. Хорошо хоть дождя нет, хотя судя по мрачному небу, он не за горами. Пришлось вернуться в дом за курткой. Страшной джинсовой курткой с меховым облезлым воротником. Я искренне понадеялась, что никто из знакомых не увидит меня в столь жалком виде. Город остался прежним. Те же здания, те же магазины. До своего дома мне пришлось добираться на автобусе. Последний раз я ездила на нем… Давно. Хорошо хоть в карманах нашлась мелочь на оплату проезда. Когда впереди показался знакомый дом, я прибавила шаг, но вскоре затормозила. Что-то было определенно не так. Дом выглядел иначе. Покрашен в голубой цвет, кусты вдоль стен и детские качели во дворе. Ключей у меня, естественно, не было, а на звонок никто не открыл. Это было странно. Обычно в это время мама всегда дома. Может, в магазин отошла? Я обошла вокруг дома. Встала на цыпочки, пытаясь заглянуть в окно кухни, но оно находилось слишком далеко. И в эту минуту послышался шум машины, а вслед за ним и голоса. Доносились они со стороны двора, и я осторожно выглянула из-за угла. Молодая женщина и девочка лет четырех были мне незнакомы. Женщина открыла входную дверь. - Давай только быстрее. Девочка скрылась внутри. Ее мать вернулась к машине и достала телефон. Проверила время, прошла взад-вперед, снова посмотрела на часы. И когда она вновь направилась к дому, дочь наконец-то появилась. - Сара, почему так долго? Мы же опоздаем! - Я не могла их найти. – Сара потрясла пакетом. - Садись в машину. Если пробок не будет, может, и успеем к началу. Еще минута – и автомобиль умчался. Я вышла из-за угла и задумалась. Приблизилась к качелям, немного на них посидела, хоть и было неудобно, кинула взгляд на дом и пошла прочь. Кто бы тут ни жил, явно это была не моя семья. Я бродила по городу до самой темноты. Вновь вернулась к своему дому, надеясь неизвестно на что. Теперь в его окнах горел свет, но качели были на месте, да и машина на дорожке стояла не наша. Выбора не было, и я направилась по тому адресу, где очнулась сегодня днем. Доехала до нужной остановки и почти час блуждала среди незнакомых и абсолютно одинаковых домов. Наконец нашла свой, хотя не была уверена до тех пор, пока не повернула в замке ключ. Но ключ подошел, что означало, что я не ошиблась. В коридоре было темно, и я несколько минут наугад шарила по стенам, ища выключатель. Одновременно с зажегшимся светом, из комнаты раздался знакомый голос: - Лили, почему так поздно? Я прошла по коридору и уставилась на сидящую перед телевизором женщину. Внешне она подозрительно напоминала мою маму, только у мамы были длинные волосы, да и была она помоложе. Хотя уже через миг я сообразила, что скорее всего незнакомка ровесница моей мамы, просто выглядит старше. Мама ухаживала за собой, постоянно делала маски, занималась йогой и выглядела просто потрясающе. Это же женщина явно плевать хотела на свою внешность. Мама в жизни бы не позволила себе сидеть на диване в спортивном костюме с пачкой сигарет на коленях. Мама вообще не курила! - Лили, ты в порядке? - Э-э-э, да. - Знаю, что ты скажешь, но у меня был просто ужасный день. Одни психи! Но я тебе точно говорю, что брошу! - Это она про сигареты? – Ноги просто отваливаются. Погрей запеканку - она на плите – и поешь. - Э-э-э, а папу ждать не будем? Женщина уставилась на меня со странным выражением на лице. - Лили, ты заболела? Температура? – Она подскочила, чтобы приложить руку к моему лбу. – Нет, нормальная. А-а-а, поняла! Вам дали такое задание по психологии? Или актерскому мастерству? - Задание? - Да, сказать что-нибудь невероятное и проверить реакцию? А я-то уж испугалась! – Она засмеялась и вновь села на диван. – Думаю, с чего это моя девочка вдруг вспомнила про своего мерзавца-папашу?! - Мерзавца? – На более длинные реплики моих нервов на хватало. На лице женщины появилось виноватое выражение. - Прости, сладкая. Знаю, тебе неприятно, когда я так о нем говорю, но как еще назвать человека, закрутившего роман с престарелой теткой и бросившей ради нее жену с младенцем на руках?! С престарелой теткой?! Мой папа?! - Конечно, технически она не намного старше него, но сам факт! Каждый раз как подумаю об этом негодяя, так сердце колотится как бешенное. Сначала-то приходил, звонил, подарки тебе приносил, а потом просто вычеркнул нас из своей жизни. А что же, другая жена и ребенок родился. Но дети-то бывшими не бывают! Конфетка, мне не за себя, мне за тебя обидно. Ну ничего, не нужен он нам с тобой, правда? Я и одна прекрасно справляюсь с твоим воспитанием. А скоро ты школу закончишь – совсем взрослая уже. Давай я тебе все-таки разогрею. Ела я без аппетита, не ощущая вкуса того, что клала в рот. А сразу после ужина закрылась в своей комнате и перетряхнула все содержимое ящиков стола, полок и шкафов. Мои усилия были вознаграждены толстеньким фотоальбомом коричневого цвета и дешевеньким мобильным телефоном. Сначала я занялась альбомом. Содержащиеся в нем снимки иллюстрировали путь взросления девочки, похожей на меня. Вот она младенец, вот малышка лет трех, потом чуть постарше, школьница… Появилось ощущение, будто я сошла с ума. Это было мое лицо, но при этом это не могла быть я! Фотографий было немного, большинство страниц альбома были пусты, только за пленку последней была вложена открытка с признанием в любви, написанная детским почерком. Имена в телефоне, все, кроме одного, были мне незнакомы. Взгляд зацепился только за «Мариссу». Знакомая Марисса у меня была только одна, та чудная девица из туалета, но не она же это?! Слава Богу, номера Шеннон и Дороти я помнила наизусть. Вот только когда я позвонила Дороти и представилась, она сказала, что я ошиблась номером, а Шеннон бросила «Не смешно» и отключилась. Мне казалось, что я сошла с ума или попала в параллельный мир. Родители разведены, я живу в какой-то дыре, подруги со мной не разговаривают, а за окном… - Мам, какое сейчас число? - Двадцать второе октября, - донеслось из-за стены. А за окном осень вместо весны. Замечательно1 Утром кошмар продолжился. Мама ушла на работу, забыв приготовить мне завтрак. Если, конечно, в этой вселенной она вообще умела готовить. Я же потратила полчаса на поиск нормальной одежды. Увы, здешняя Лили отличалась крайне скудным и однообразным гардеробом, состоящим сплошь из маек, рубашек и джинсов. Единственное платье имело чересчур официальный вид, а джинсовую юбку надеть без колготок было невозможно. Их же я не нашла. Пришлось вновь натягивать вчерашний комплект, прикрывая его клетчатой рубашкой навыпуск. В школе прежним был только номер моего шкафчика. Все остальное – и особенно отношение людей! – кардинально изменилось. Если раньше, когда я шла по коридору, меня приветствовали, улыбались, многозначительно кивали, то теперь я будто стала невидимкой. Квинн и Лора продефилировали мимо, не наградив даже взглядом. Но худшее случилось потом: заметив впереди Шеннон и Дороти, я с улыбкой направилась к ним, девчонки же меня словно не заметили, прошли мимо, будто я была чем-то вроде серой неприметной стены. Следующий конфуз случился на уроке французского. Оказалось, я не посещаю этот урок. Чтобы узнать расписание, пришлось идти к секретарше и врать насчет дополнительных уроков, которые нужно совместить с уже имеющимися. На химии мы с Дороти обычно сидели вместе, а Шеннон делила парту с неразговорчивым рыжим парнем, которому расточала море внимания. Не потому, что он ей нравился, а потому, что отлично разбирался в химии и выполнял за двоих лабораторные работы. Теперь же обнаружилось, что Шеннон и Дороти сидят вместе, а мне пришлось плестись на самую дальнюю парту, потому что куда сесть еще я не знала. Зато во время большой перемены меня ждал сюрприз. Взяв обед, я застыла посреди прохода, не зная, куда пристроиться. Раньше таких проблем не возникало, но теперь подруги меня явно не ждали и за столиком «элиты» места для меня не было. И вот, когда я растерянно озиралась по сторонам, мне призывно замахала высокая девушка в бейсболке. - Лили, я здесь! Инстинктивно обернувшись и убедившись, что других Лили поблизости не наблюдается, я направилась к ней. При ближайшем рассмотрении под бейсболкой обнаружилась Марисса. Та самая Марисса из туалета. А рядом еще три незнакомые девушки. Ну то есть не то чтобы совсем незнакомые. Кажется, я видела их раньше, в прошлой жизни, когда скользила взглядом по лицам одноклассников, но никогда не общалась. В баскетбольной команде, так же как и в команде поддержки ни одна из них не состояла. Хотя вон та, рыженькая справа, кажется, была редактором газеты. Или нет? - Почему ты вчера не пришла? Я весь вечер ждала твоего звонка. Или все-таки передумала? – спросила Марисса и сняла бейсболку. Под ней обнаружились не особо ухоженные, но густые каштановые волосы. - Я плохо себя чувствовала. - А может, все-таки передумала? - Конечно, передумала! – засмеялась рыжая девушка. – Да я с самого начала знала, что она не побреется! Это так, пустая болтовня. - Ну и хорошо, что передумала, - вступилась за меня Марисса. – У Лили чудесные волосы, а бриться налысо просто глупо. От этих слов у меня мурашки побежали по коже. Это что же получается, окажись я в этом перевернутом мире на день позже, и щеголяла бы сейчас голым черепом?! - Я и правда передумала. Сначала это казалось отличной идеей, но потом стало страшно. Все-таки такой стиль не всем идет. - А я что говорила! – обрадовалась Марисса и легонько толкнула меня плечом. - Зато только представьте, как забавно Лили смотрелась бы в своем кафе! – прыснула рыжая. - Я бы много отдала, чтобы на это посмотреть, - хихикнула ее соседка. Смуглая кожа и раскосые глаза, подведенные неимоверно густыми тенями. А ведь могла бы быть красивая девушка, а так похожа на панду. - Если не забыли, Лили уволилась из кафе. Лил, не обижайся на них. Аманда на взводе из-за французского, а Лаура поругалась с Биллом. Рыжая тут же помрачнела. - Не напоминай. Я этого придурка весь вечер прождала, хотя могла пойти на день рождения к кузине, а у него видите ли образовались срочные дела! – Ага, значит, это Лаура. Тогда раскосая - Аманда. - А что там с французским? - Нам задали сочинение на тему «Париж – город мечты». А ты же знаешь, как Аманда «любит» французский, - с сочувствием проговорила Марисса. Сделала глоток чая и продолжила: - Я бы хотела помочь, но тоже «плаваю». А если завалю этот тест, мне конец. - Тебе конец фигурально, а мне очень даже реально, - мрачно сообщила Аманда. - Давай я тебе помогу, - предложила я, вспоминая, как писала это сочинение полгода назад. Ничего сложного, кстати. Но девушки уставились на меня как на умственно отсталую. - Ты-то чем поможешь? Ты же не знаешь французский! Так, в этом мире я не знаю французский. - Зато моя мама его знает. Учила в школе. - Так это когда было! – мотнула головой Марисса, но Аманда чуть посветлела - Может, она хоть чуточку мне поможет? Чтобы хотя бы «удовлетворительно» поставили? Отец и тогда сердиться будет, но хоть не побьет. - Поможет. Я сегодня же с ней поговорю, - уверила я. - Тогда, может, и за меня попросишь? – спросила Марисса. - Попрошу. Из-за того стола, за которым я обычно сидела, раздался смех. Шеннон и Дороти, склонившись над журналом, над чем-то хохотали. Привлеченные их весельем, за стол подсели Квинн в обнимку с Сэмом. Ну да, здесь они еще не расстались. Дороти ткнула на страницу журнала, Квинн вгляделась и тоже засмеялась. От этого зрелища у меня слезы навернулись на глаза. Это я должна сейчас сидеть там! После занятий меня ждал еще один удар. В этой вселенной я не состояла в баскетбольной команде, поэтому когда все мои бывшие подруги и приятельницы направились на тренировку, я поплелась домой. По прошествии недели ситуация не улучшилась. У меня даже появилась безумная мысль броситься под какую-нибудь машину в надежде, что повторный удар по голове вернет меня в мой мир. Остановил страх, что вместо своего мира я загремлю в местную больницу. В школе было тоскливо. Я написала обещанные сочинения и стала узнавать подруг местной Лили в лицо. Хотя ее подругой можно было назвать только Мариссу. С Амандой и Лаурой мы разговаривали только во время большой перемены. В остальное же время они проносились мимо меня, не сбавляя шага, только кивая в ответ. Лаура действительно была редактором газеты и постоянно тонула в делах. Аманда усиленно училась. Ее папа-зверь бил ее за каждую плохую оценку, так что времени на дружескую болтовню у Аманды не было. С Мариссой у меня сложились более близкие отношения, мы даже как-то гуляли вместе, но я не знала, о чем с ней говорить и постоянно боялась попасть впросак. Зато учиться было легко. Похоже, здешняя Лили не утруждала себя выполнением домашних заданий и излишним усердием, тем более что я-то уже знала все, что мы сейчас проходили. Маму я почти не видела. Она весь день работала, уходя рано утром, пока я спала, и возвращаясь вечером едва живой от усталости. Работала она, кстати, в магазине, что с ее образованием было очень странно. Я хотела узнать, как так вышло, но побоялась, что мои расспросы покажутся странными. Жили мы бедно. Во всяком случае, я это воспринимала именно так. Зато теперь стало ясно, почему в моем шкафу такая жуткая одежда, а в холодильнике самая простая еда. Про кинотеатры, кафе и прочие развлечения даже речи не шло. Я даже пешком старалась побольше ходить, лишь бы не тратиться на проезд в общественном транспорте. До того момента я даже не осознала, насколько беспечно жила раньше. Машина, визиты в парикмахерскую, возможность купить любую приглянувшуюся вещь, шкатулка, не закрывающаяся от украшений, холодильник, набитый едой. Я не задумываясь покупала новую юбку, хотя шкаф и без того был переполнен, дарила подругам дорогие подарки, постоянно бывала в кафе, пользовалась исключительно элитным парфюмом и косметикой. Не тенями и помадой, но кремами и шампунями, подобранными специально для моей кожи. Легко выглядеть ухоженной, когда полка заставлена качественной декоративной косметикой. Теперь же мне достался шампунь неизвестного производителя, от которого появилась перхоть, и крем для рук и лица одновременно, не столько увлажняющий, сколько просто жирный. Прибавьте к этому ужасную одежду и поймете, насколько несчастной я себя чувствовала. А тут еще ботинки порвались. А на улице дождь и грязь, и ноги постоянно промокали. В жизни не думала, что это так неприятно: ходить с мокрыми ногами. Да и откуда я могла это знать, если покупала новую обувь не потому, что старая в негодность пришла, а потому, что хочется новенького? Здесь же мама со вздохом пообещала отдать порванные ботинки в ремонт, а мне предложила пока походить в кроссовках. - Но мне нужна новая обувь! Хорошая обувь! Эти ботинки не привести в достойный вид даже при помощи волшебства! - Дабы продемонстрировать свои слова, я взяла правый, не порванный ботинок, и ткнула в него пальцем. – Смотри, он же весь потертый и в морщинках. Ему, наверное, лет сто! - Красота не главное. Он довольно прочный. А когда мы прошьем второй, то ты еще сезон как минимум сможешь в них отходить. - Но я не хочу еще сезон таскать это старье! Я хочу новые ботинки! А лучше сапоги. - О чем ты вообще говоришь?! – В мамином голосе появилось раздражение. – Ты же знаешь, сколько я получаю! Этого едва хватает на еду и коммунальные услуги. Было легче, когда ты работала, но сейчас мы едва сводим концы с концами. - Вообще-то я учусь! - Я знаю! Но ты же видишь, как мне тяжело! Лили, я все понимаю, но у нас нет денег на новую обувь. Или довольствуйся тем, что есть, или найди работу. - Я несовершеннолетняя. Меня никуда не возьмут. - В кафе же взяли. - Да там гроши платят! И я не служанка! – На самом деле, я понятия не имела, сколько получает официантка, но подозревала, что мало. И эта их униформа, и необходимость постоянно улыбаться, даже когда тебе хамят, и жирные тарелки, и унизительная зависимость от чаевых! - Есть же другие варианты. Курьер, например. Или уборщица. - Уборщица?! - Конечно, официально тебя вряд ли возьмут, но на соседнем с моим магазином здании я видела объявление, что им требуется уборщица, а у меня там хорошая знакомая работает. Она могла бы поговорить насчет тебя. И работать нужно по вечерам, так что учебе это не повредит. - Да это… У меня просто слов нет! Ты хочешь, чтобы я убирала чужую грязь?! - А что в этом зазорного?! Работа, такая же как любая другая. Хотя ты в последнее время совсем обленилась. Даже посуду за собой не моешь. И пыль повсюду слоем лежит. Ладно, раньше работала, уставала, но сейчас-то? Или за тебя все мать должна делать?! - Я не прошу ничего за меня делать! - Именно что не просишь. Ты требуешь! Я сутками пропадаю на работе, а от тебя никакой помощи! - Я учусь! - И что, памятник тебе за это ставить? А я работаю! - Но почему в магазине?! Неужели вариантов получше не было?! Ты же хорошо училась в школе. - Я бы нашла работу получше, если бы не твой папочка-мерзавец. - Не называй его так! - Мерзавц и есть! И ты вся в него! Потребительница! - Лучше быть потребительницей, чем обслугой и унитазомойкой! – заорала я и вылетела из дома, хлопнув дверью так, что стены вздрогнули. Вслед мне донеслось: - Ну и иди к своему папочке! «Ну и пойду!» подумала я, переходя на бег. Внутри все дрожало от бешенства. Мне просто необходимо было выпустить пар, и я неслась, что было сил, пока окончательно не выдохлась. В боку кололо, пот заливал глаза, но спокойствие так и не пришло. Я в жизни не была так зла. Дебильный мир! И эта старая тетка, называющая себя моей матерью! Моя мама красивая, добрая и веселая. От нее пахнет духами и она потрясающе готовит, а эта мымра серая как мышь и постоянно ноет, что устала. Но я-то тут при чем?! Неудивительно, что от нее муж сбежал! Не в силах больше бежать, я замедлила шаг. Уже давно наступил вечер, и зажглись фонари, но на улице было полно народа, горела реклама, гудели машины. В витринах в свете ламп красовались манекены. Через окна виднелись приоткрытые шторы многочисленных кафешек, там было светло и уютно. Люди спешили по домам, другие входили в двери магазинов, маленькая девочка со слезами упрашивала худенькую женщину в коротенькой куртке и на каблуках, купить ей собачку, на углу тусовалась компания подростков – одним словом, обычный вечер в обычном городе, вот только мне все казалось декорацией к дурацкому спектаклю. Я шла сквозь толпу, ощущая себя невидимкой. Все вокруг были заняты своими делами, болтали, улыбались, спешили домой, и только мне некуда было идти и никто меня не ждал. В людском море я чувствовала себя безгранично одинокой. Постепенно я свернула с шумных улиц, кишащих народом, на окраину, а затем и вовсе углубилась в городской парк. Здесь тоже горели фонари и встречались прохожие, но значительно реже. А уж в глубине парка я и вовсе оказалась одна. Бродить вечером по мокрым и грязным дорожкам, когда с деревьев падают капли, а под ногами хлюпают лужи, невелико удовольствие. Но мне здесь было легче, чем на оживленном перекрестке. По крайней мере, в пустынном парке я не чувствовала себя такой заброшенной, как в шумной толпе. Выбрав скамейку посуше, я села, и тут же осознала, как сильно замерзла. Я вылетела из дома в домашних тапочках – хорошо хоть не в пушистых! Мои были гибридом тапочек и туфель, замшевые, на плоской подошве, совершенно не подходящие для блуждания по мокрой улице. Радовало, что несмотря на гнев, куртку я с вешалки все-таки сдернула. Хотя к этому моменту она уже намокла и не столько грела, сколько холодила. С неба сыпалась мокрая крошка. Не страшная на первый взгляд, но крайне противная. Возвращаться домой, к поддельной матери, я не собиралась, а больше идти мне было некуда. От обиды на глаза накатили слезы. Еще две недели назад я была обычной – и очень счастливой! – девчонкой, с любящими родителями, подругами и домом. У меня была уютная комната с кучей безделушек, море одежды, фотографий, украшений, книг, обуви! Красивой и недырявой обуви! И черная кожаная куртка, и длинное пальто до самого пола, которое я декорировала ярко-красным шарфом, и серьги с зелеными камешками, и золотое колечко, и хороший мобильный телефон, который и фотоаппарат, и камера, и Бог знает что еще. При воспоминании обо всех этих чудесных вещах, а тем более о маме и папе, мне захотелось зарыдать в голос. Вместо этого я уткнулась лбом в колени и пожелала умереть прямо здесь и сейчас. На вопрос, прозвучавший над головой: «С вами все в порядке?» я не отреагировала, и только мое имя, произнесенное незнакомым голосом, заставило поднять голову. - Я так и подумал, что это ты, - парень, мой ровесник, присел рядом на корточки, и улыбнулся. – Почему ты сидишь здесь одна так поздно? Что-то случилось? - Разве я похожа на человека, у которого что-то случилось? – замерзшие губы с трудом шевелились, но он понял. - Вообще-то, да. Знаешь, если ты и дальше будешь так сидеть, то стопроцентно схватишь воспаление легких. Давай переберемся куда-нибудь, где потеплее? – Я молчала. – Я живу здесь недалеко. Приглашаю тебя на чай. Или кофе. Что ты любишь больше? - Ничего. Я хочу умереть. Я вновь уронила голову на колени, но незнакомый парень и не думал уходить. Вместо этого, он затормошил меня как мягкую игрушку и заставил встать. - Умереть ты можешь и в тепле. Это комфортнее. Давай, пошли. Ты не представляешь, сколько раз я сам сидел на этой скамейке – между прочим, это моя любимая скамейка, - когда мне было плохо, и мечтал, чтобы ко мне кто-нибудь подошел, спросил бы, все ли со мной в порядке, но этого ни разу не случилось. В большом городе люди не склонны проявлять сочувствие. Ты меня не помнишь? Я Алек. Александр Вернер, мы вместе учимся. А в шестом классе целых три месяца сидели за одной партой, кажется, на истории. Не помнишь? - Нет. - Ну да, я не особо запоминающийся. А я вот тебя сразу узнал. По фигуре и кончику уха, больше я в полумраке не разглядел. Но я столько раз рассматривал в шестом классе твои уши, что узнал бы их из тысячи. Алек продолжал болтать, а его обжигающе горячая рука сжимала мои замерзшие пальцы и влекла вперед. Он и правда жил совсем близко. Не прошло и пятнадцати минут, а мы уже вошли в дом. Я так замерзла, что не могла разуться – пальцы не слушались – и Алек, сев на колени, сам развязал шнурки на моих кроссовках. Он же стянул с моих плеч мокрую куртку. Я же только и могла, что дрожать и по его команде поднимать руки-ноги. Потом он затолкнул меня в ванную и спустя минуту принес ворох одежды. - Переодевайся. - Зачем? - Твои вещи влажные. Если не наденешь что-нибудь сухое, и через час не согреешься. Пойду поставлю чайник. Приходилось признать, что Алек прав. Мои носки были мокрыми насквозь и оставляли влажные следы на полу, джинсы тоже отсырели и холодили тело. Избавиться от того и другого было приятно. Одежда, которую принес Алек, была мне не по размеру, зато теплая и сухая. Но даже в других джинсах и огромном шерстяном свитере, меня продолжала бить дрожь. В зале Алек усадил меня на диван, приказав забираться с ногами, укутал пледом и, будто этого было недостаточно, принес поднос с чаем и булочками. - Где твои родители? - Уехали к родственникам, а меня, в наказание, оставили дома. – Он улыбнулся. – Мне пришлось очень постараться, чтобы этого добиться, но я терпеть не могу ездить к тете. После того, как она повторно вышла замуж за мужчину на двадцать лет младше по возрасту, с ней стало невозможно общаться. К тому же, мне не нравится ее новый муж. Так что сегодня – редкий случай, когда здесь так тихо. У тебя есть младшие братья или сестры? - Нет. - А у меня младший брат. Я его люблю, но иногда он мне действует на нервы. Приходиться постоянно закрывать на замок свою комнату, чтобы он в нее не входил. Родители мне не разрешают, говорят, что неправильно, когда в доме есть замки и вообще нельзя закрываться друг от друга, но если Лесли проберется в мою спальню, то все в ней вверх дном перевернет, а я потом неделю найти ничего не могу. В прошлый раз он взял мою тетрадь по английскому языку, чтобы порисовать, и унес к себе. Так я потом весь дом перерыл, чтобы ее найти. Так и не нашел, пришлось начинать новую. У меня из-за этого в школе проблемы были. А спустя две недели тетрадь обнаружилась у Лесли под кроватью, хотя он клянется, что понятия не имеет, как она там оказалась. - Сколько ему лет? - Восемь. Самый надоедливый возраст. Жду-не дождусь, когда вырастет. А родители, напротив, переживают, говорят, что мы с Лесли слишком быстро растем и подумывают о третьем ребенке. Надеюсь, они шутят. Не знаю, был ли Алек таким разговорчивым от природы, или болтал специально, чтобы я не зажималась, но это ему удалось. Сухая одежда, горячий чай с булочками и разговор ни о чем сделали свое дело, я расслабилась и повеселела. - Рад, что ты улыбаешься, а то была такая грустная, что просто плакать хотелось. - Не напоминай. - Если ты расскажешь, в чем дело, может, я смогу помочь? Вернуть меня в мой мир? Вряд ли. - Я знаю, у тебя есть друзья, к которым я не отношусь, но, может, именно поэтому тебе будет легче довериться мне? У нас ведь нет общих знакомых, и я не испорчу твою репутацию своей болтовней. И всегда легче открыться перед незнакомым человеком, чем перед тем, кого хорошо знаешь. - Дело не в том, что я хочу что-то скрыть, просто это сложно объяснить. - Ты попробуй. Легче станет, если выговоришься. Я подумала, что ведь в моей реальности Алек тоже существует, но я никак не могла его вспомнить. Он был слишком обычным. Темные волосы с длинной челкой, постоянно падающей на глаза, среднего роста, худощавого телосложения – никаких отличительных черт - таких парней в школе сотня. Но Алек был прав, мне действительно хотелось излить душу. Хотя бы частично. - Ты часто ссоришься с родителями? - Иногда. Хотя после рождения Лесли они меня почти не замечают. Не то, чтобы это было плохо, но иногда хотелось бы побольше внимания. А ты, значит, с родителями поругалась? - С мамой. Папа нас бросил, когда я была маленькой, и мы с мамой живем вдвоем. Она работает, но денег вечно не хватает. Я так от этого устала! - Ну, у нас тоже с наличностью небогато. - Думаю, что не настолько, как у нас. У меня порвались ботинки, и мама сказала, что отнесет их в ремонт. А что там ремонтировать, если они уже старые?! – Я снова начала заводиться. – Мама сказала, что на новые нет денег и предложила мне устроиться на работу. И знаешь кем? Уборщицей! - Это плохо? – осторожно спросил Алек. - А сам-то ты как думаешь? Мало того, что я должна работать, так еще и уборщицей! - Ну-у, она ведь только предложила. Ты можешь найти другой вариант. - Я не хочу искать другой вариант! - Почему? - Мне еще рано работать. - Не так уж и рано, тебе ведь не восемь лет. Послушай, разве тебе не будет приятно самой зарабатывать на свои нужды? Не просить каждый раз у мамы денег на одежду, книги, косметику, а иметь свои? По-моему, здорово быть независимым. Я работал летом и мне нравилось. - Но сейчас-то не работаешь! - Сейчас я часто сижу с братом, так что просто не могу. К тому же, речь не обо мне. - Но я не хочу быть уборщицей! - Не хочешь – не надо, можно найти что-нибудь другое. Хотя лично мне эта работа кажется не такой уж плохой. - Убирать за другими грязь, по-твоему, неплохо?! - Лично я летом подрабатывал курьером. Это было здорово – весь день на свежем воздухе, зато приходилось очень рано вставать. Ты сможешь вставать каждый день в пять утра? - Ты шутишь? - Нет. Корреспонденцию надо разнести по адресам рано утром, чтобы люди получили ее к завтраку. Если же речь идет о деловых документах, там нужен мотоцикл или хотя бы велосипед. - У меня нет ни того, ни другого. - Еще молодежь часто подрабатывает в кафе. - Ни за что! - Или продавцами в магазинах. Но там много народа, надо уметь находить общий язык с сослуживцами и покупателями. А они всякие бывают. Иногда скандальные и просто неприятные. М-м, еще я видел, что требуются ученицы в парикмахерскую, но это тоже тяжелая работа. Весь день на ногах и руки устают. - Все это мне не подходит и не нравится. Но и уборщицей я быть не хочу. Ты только представь, какой это позор! - Да никто же не узнает! Необязательно всем рассказывать. Можешь вообще не говорить, что работаешь, или придумать что-нибудь. А главное, у тебя будут деньги. Немного, конечно, но на самое необходимое хватит. И маме сможешь помогать. Ей же тоже тяжело. - Я не знаю. Это как-то… Не знаю. – Но мысль о собственных деньгах меня заинтересовала. Можно будет купить новые ботинки, а не донашивать старые. И новые джинсы. И, может быть, куртку. И хороший шампунь. Не сразу, конечно. Но кто знает, насколько я застряла в этом мире? Вдруг я вообще домой не вернусь? Думать об этом было страшно, но приходилось. Все-таки уже сколько дней прошло, а этот кошмар и не думал заканчиваться. – Я подумаю. - Отлично. Хочешь еще чая? - Нет. Мне домой пора. Мама, наверное, уже волнуется. - Я тебя провожу. Это был первый раз, когда меня провожали домой пешком. Когда тебя довозят на машине, это совсем другое. На улице по-прежнему шел дождь, и Алек нес зонт. Сначала я просто шла рядом, но так один из нас то и дело оказывался без укрытия. И чаще всего это был Алек: прикрывая от капель меня, он забывал про себя. В результате я взяла его под руку. В кино это смотрелось глупо, но на деле идти стало удобнее и суше. По дороге Алек болтал без умолку. За какой-то час я узнала о нем столько, что хватило бы на целую книгу. Он говорил о родителях, увлечениях, любимых фильмах, даже о том, как в десять лет попробовал закурить упомянул. В жизни не встречала таких общительных парней. - Ты всегда такой разговорчивый? Алек запнулся на полуслове и покраснел. - Нет. Прости. - Не извиняйся. Я не сказала, что меня это раздражает, только странно. - Обычно я не такой. Просто волнуюсь. - Я когда волнуюсь, наоборот от смущения дар речи теряю. - Лучше бы я дар речи потерял. Произвел бы на тебя впечатление загадочного и интересного парня, а не трещотки. Я расхохоталась. - Не надо. Лучше оставайся собой. Загадочные парни хороши только в кино. Алек проводил меня до дома, и когда я входила в дверь, то спиной чувствовала его взгляд. На миг появилось странное желание выглянуть в щелочку, чтобы убедиться, ушел ли он. Или увидеть, как уходит. Я даже потянулась к ручке, но в этот момент в прихожую вышла мама. - Лили, сладкая моя! Лили! – Сжав губы в тонкую линию, будто боясь заплакать, она заключила меня в объятия. – Прости, прости меня! Я не должна была кричать на тебя. И принуждать к чему-либо. Ты еще ребенок, и я не имею права взваливать на тебя свои проблемы, как бы трудно мне ни было. - Ты тоже меня прости. Я действительно эгоистка. Думала только о себе. А ведь идея найти работу совсем неплохая. И в работе уборщицей нет ничего позорного, ведь правда? – Кто бы знал, чего мне стоило произнести эти слова! – Так что я буду рада, если ты разузнаешь у своей подруги насчет этого места. - Ты такая взрослая. И когда только выросла?