And she won’t apologize For the cheating and the lies But she can’t stand being this way You can see it in her eyes She would kill them if they try To send her back to her grave. Hurts_Rolling Stone
Рассвет… Далеко не все люди могут оценить его прелесть и завораживающую красоту, предпочитая проводить лишние часы в сладких объятиях сна. Время, когда просыпается солнце, отмечено особой, умиротворяющей тишиной. Даже ветер, кажется, благоговеет перед восходом, притаившись в легких облачках у края неба. В отличие от ярких, экзотических красок заката, цвета зарождающегося дня нежны, словно стыдливый девичий румянец. Сердце невольно замирает, когда линия горизонта начинает понемногу светлеть, пока остальное небо остается темным. Постепенно эта светлая полоса алеет, словно где-то вдали пылает грандиозный пожар; но вот небо окрашивается в золотистый цвет, а над кромкой горизонта стыдливо показывается багряный диск заспанного светила. С каждой минутой солнце смелеет, теряя свои оттенки красного и облачаясь в привычные ослепительные золотые одежды. Там, где оно касается неба, розовые цвета выцветают, плавно переходя в привычный светло-голубой. Пробуждаются птицы, выводя задорные трели, словно выражая свою радость наступлению нового дня. Эта скромная прелесть наполняет душу тихой, светлой радостью, предвкушением чего-то особенного, и верой в то, что грядущий день принесет лишь счастье и удачу. Каждое утро Рей просыпалась задолго до восхода солнца, чтобы управиться с делами храма до прихода первых посетителей. Несмотря на то, что рассвет был для нее привычным явлением, Хино не упускала шанса встретить новый день. Девушку в тот момент охватывала некая гордость — ей казалось, что она была единственной, кому провидение позволило проникнуть в таинство рождения нового солнца, что отныне она первый зритель в этом грандиозном театре под названием мироздание. Тот день начался для нее вполне привычно. Рей поднялась с постели, едва только начало сереть, плеснула в лицо пару пригоршней холодной воды, чтобы прогнать сон и, надев рубаху с красной юбкой хакама, вышла из дома. Прихватив из угла метлу, девушка, зябко поежившись, вышла во двор, затянутый промозглой дымкой предрассветного тумана. Мико, отчаянно сдерживая зевок, принялась за ежедневную обязанность — выметание дорожек. Монотонная работа и размеренное шуршание метлы навевали воспоминания, что вспыхивали в голове подобно картинкам из старых фильмов, и Рей, методично выметая сор и первые опавшие листья, невольно сдалась в их плен. Хино и ее дедушка жили в небольшом домике, что находился за остальными зданиями храма. Места там было не так уж много, но девушка не жаловалась. Она добровольно покинула комфортабельный загородный дом, где жила с отцом — видным политиком, и поселилась с дедушкой — священником-синтоистом. Несмотря на странности этого маленького, но моложавого человечка, Рей была искренне привязана к нему. Окружающие порой сомневались, кто же из этих двоих старше по уровню психологического развития — чудаковатый лысый старичок без определенного возраста или его строгая внучка. Казалось, дедушка Рей в душе так и остался подростком — игра гормонов, бесшабашность, задирание девчонок, эмоции через край… И если по отношению к четырнадцатилетнему прыщавому подростку это было еще нормальным явлением, то для дедушки, потерявшего от старости все волосы и зубы, подобное поведение казалось на редкость странным. Поначалу Хино мучительно краснела, когда дедуля щипал посетительниц храма Хикава за мягкие места и, подмигивая, предлагал оставаться работать в должности мико. Но девушки, нервно посмеиваясь, качали головами и торопились как можно быстрей покинуть храм. Повзрослев, Рей стала прикрикивать на дедушку, чтобы он прекратил свои глупые выходки. Естественно, престарелый Казанова слушал внучку вполуха, продолжая приставать к молодым красавицам. Не обходил своим вниманием он и подруг Хино, обещая последним чуть ли не райское удовольствие от повседневных обязанностей служительниц храма. Но те лишь вежливо отмалчивались, улыбаясь, пока Рей раздраженно закатывала глаза. Работа в храме была не из легких, ведь Хино приходилось совмещать и учебу, и обязанности мико. А уж когда раскрылась ее сущность Сейлор воина, так и вовсе дел стало невпроворот. Однако, несмотря на все это, Рей находила время и для развлечений, и для встреч с подругами. Повсюду ей сопутствовал успех, и только в личной жизни брюнетке не везло, и причиной тому был взрывной характер Хино. Импульсивная девушка не боялась говорить правду в глаза или напрямую высказывать свое отношение к тому или иному человеку. Это отпугивало потенциальных кавалеров, ведь далеко не всем нравилась горькая правда. А те, кто все же рискнул познакомиться с экзотической красотой Рей ближе, зачастую получали от ворот поворот, так как Хино была чересчур требовательна к тому, кто находился рядом с ней. Казалось, у знойной брюнетки уже давным-давно составлен список качеств, которыми должен обладать идеальный парень, и она примеряла его к каждому из кавалеров. Но, увы, таких не встречалось, и вскоре Рей махнула на это рукой. Ее разочарование было настолько велико, что количество отвергнутых воздыхателей превысило число счастливчиков. Постепенно с Хино перестали знакомиться вообще и говорили о ней не иначе, как о злюке, зазнайке и гордячке. Это ранило Рей, но она была слишком горда, чтобы показать это. И тогда девушка нашла для себя способ отвлечься — музыку. Будучи школьницей, Рей разрывалась между желанием стать актрисой, певицей, моделью, композитором и Бог знает, кем еще. В итоге выбрала музыкальную стезю, ни разу не пожалев об этом. Ощущение, когда под пальцами рождается музыка, ложась нотами на чистые листы тетради, было непередаваемым. Перед Хино словно опускалась ширма, и девушка невольно становилась первооткрывательницей каждого звука, каждой нотки. Это было чудо. Рей могла творить ночи напролет, забывая о сне, но результат всегда превосходил все ее ожидания. Каждая песня была ее детищем, ее плотью и кровью; и Хино, подобно матери, выпускала свои творения в большой свет, на суд окружающих. «А отец думал, что у меня ничего не выйдет!» — невольно подумала Рей и, покрепче перехватив древко метлы, приложила в два раза больше усилий на выполнение работы, вымещая свою злость и обиду на родителя, что никогда ее не понимал. В детстве всем девочкам кажется, что лучшего отца, чем ее собственный, не найти. Поначалу и в глазах малышки Рей он был самым умным, самым красивым и чуть ли не всемогущим. Показать фокус с исчезновением пальца, приготовить клубничное парфе или почитать сказку на ночь — много ли надо дочери, чтобы отец выглядел в ее глазах героем? Однако эти моменты были единичными в жизни маленькой девочки, так как мистер Хино являлся видным политическим деятелем и мог подолгу задерживаться на работе. Он возвращался домой слишком поздно, когда Рей уже спала, а уходил рано, когда она еще спала. Бывало, мистер Хино днями не появлялся дома. Ходили слухи, что у него появилась другая, но мужчина оправдывался, что все это издержки жизни политика. Он предпочел карьеру семье и не скрывал этого. Его жена, маленькая круглолицая женщина, изнывала от беспокойства за мужа. Рей помнила, как мать заламывала руки, подходя к окну в надежде, что у ворот она увидит темный силуэт вернувшегося супруга; как ее миндалевидные глаза цвета спелой сливы с тоской и тревогой смотрели вдаль… Как Риса Хино дрожащим голосом отвечала на вопросы дочери об отце, успокаивая маленькую непоседу… Пальцы Рей непроизвольно, до боли, сжали метлу, а на глаза навернулись слезы. Она вспомнила еще один момент своей жизни, что в памяти Хино был неотрывно связан с предательством отца — смерть матери. У Рисы было слабое сердце, и постоянные переживания вымотали ее окончательно. Однажды миссис Хино просто прилегла отдохнуть в обеденный час и не проснулась… Шестилетняя Рей до вечера ждала пробуждения матери, но так и не дождалась. А когда прикоснулась к ней, пытаясь разбудить, то обнаружила, что ее рука холодна, как лед. Рей осталась одна в огромном доме с умершей матерью, не зная, что делать, кого просить о помощи, кому позвонить, на худой конец… От страха и осознания, что матери больше нет, девочка разрыдалась, уткнувшись в плечо Рисы. Он плакала так до тех пор, пока не заснула рядом, обессиленная, с опухшим от слез лицом. Проснувшись поутру с отчаянной надеждой, что все произошедшее вчера не более чем сон, маленькая Хино вновь прикоснулась к матери, безуспешно пытаясь разбудить ее. Но восковое лицо покойницы и ее посиневшие губы говорили об обратном. Тонкий лучик надежды угас в сердце Рей, но она больше не плакала. Дрожа от пережитого стресса, девочка с большим трудом открыла дверь и, в чем была, помчалась к дедушке. Она понимала, что должна была додуматься до этого раньше, благо храм Хикава располагался неподалеку, всего в одном квартале от дома Рей, но неверие в произошедшее поддерживало ее до последнего. Остальное она помнила смутно: как кинулась к дедушке, дергая его за одежду и умоляя помочь; как тянула его за собой бессвязно бормоча что-то о маме, что та не просыпается, о холодных руках и белом, как снег, лице… Известие о смерти дочери подкосило священника, он словно стал старше на несколько лет от гнета горя, свалившегося на его, но дедушка не мог показать этого Рей, что так отчаянно нуждалась в поддержке. Это еще сильнее укрепило узы между ними. Мистер Хино не явился даже на похороны жены. Ему сообщили об этом как раз в тот момент, когда политик садился в частный самолет, направляясь в США на очередную политическую встречу. Но даже столь скорбное известие не заставило мужчину изменить свои планы, и когда Рей не увидела отца на похоронах, то возненавидела его настолько сильно, насколько было способно детское сердце. Его поступок она называла не иначе, чем предательством. И там же, на могиле матери, она поклялась сама себе, что никогда не будет плакать, ведь нет в мире ничего страшнее, чем смерть самого близкого человека. За эти пару дней Хино словно стала старше и мудрее, и яркие цвета беззаботного детства померкли. В тот же день Рей перебралась к дедушке в храм Хикава. А когда отец девочки вернулся и обнаружил пустой дом, то сразу же отправился в дом свекра. Он долго спорил с отцом покойной жены, убеждая отдать ему дочь, но дедушка Рей упорно стоял на своем, не обращая внимания на угрозы мистера Хино подать в суд. В конце концов, устало махнув рукой, священник позвал девочку, что все это время сидела в другой комнате. — Выбор за тобой, Рей, — сказал он. — Хочешь — оставайся здесь, хочешь — возвращайся домой, к отцу. — Здесь мой дом, — не по-детски твердо ответила девочка, бросив гневный взгляд на мистера Хино. — Я никуда с ним не поеду! Топнув ножкой, Рей гордо удалилась. Отец ее нахмурился, и на его скулах заходили желваки. — Пусть будет так, — процедил он. — Но не думайте, что я просто так оставлю дочь. Дедушка Рей ничего не ответил на это, и мистер Хино, развернувшись на каблуках, покинул новое прибежище маленькой Хино. Время шло, а обида на отца не утихала. Утверждение о целебном свойстве времени не работало по отношению к Рей. Возможно, дело было в том, что мистер Хино появлялся в ее жизни с завидной частотой, подогревая ненависть в душе девушки своим ложным интересом к ее настоящему и будущему. — Хочешь стать композитором? Глупость какая! Надо выбирать профессию, которая принесет тебе ощутимый доход и стабильность. А музыка — это несерьезно. Только неудачники занимаются подобной чепухой. А моя дочь — не неудачница! — Тебе все еще не надоела жизнь в храме с этим полоумным стариком? Такая жизнь не для тебя, Рей. У тебя должно быть все самое лучшее. Ты же моя дочь! — Ты так похожа на меня! И с каждым днем все больше, как бы ты ни отрицала. Мы семья… Все, что когда-либо говорил отец, вызывало у Хино раздражение, разъедающее душу подобно соляной кислоте. Она ненавидела его за все: за смерть матери, за притворное участие, за каждое мнение или совет, что заставляли ее сомневаться; за каждое слово, сказанное ей… За один его вид. Но больше всего она ненавидела себя, так как, глядя в зеркало, она неизменно видела в себе его черты. От матери Рей унаследовала лишь глаза, в то время как все остальное было отцовским вкладом. И тут уже девушку грызли сомнения, а его ли она ненавидит или саму себя? И упорно, словно стараясь что-то доказать, шла против желаний мистера Хино, лишь бы уязвить его сильнее. Но едва ли она могла ранить самолюбие отца, этого каменного, бессердечного, расчетливого… — Сукиного сына! — вслух выругалась брюнетка, и ей немного полегчало. Встряхнув головой, Рей постаралась избавиться от докучающих мыслей, от которых в ее душе уродливым пятном начинало расползаться раздражение и, оперевшись на метлу, устремила свой взор на восток, где уже алым диском из-за горизонта поднималось солнце. Едва пурпурная капелька, постепенно светлеющая, поднялась над краем земли, Хино, вздохнув и перетянув потуже пояс на талии, двинулась дальше, к тории*. По опыту девушка знала, что там, на входе, грязнее всего. Однако возле ворот ее ждал сюрприз — там, на земле, спал некий человек бомжеватого вида. Рядом с ним лежали потрепанный полупустой рюкзак и заляпанный термос. От неожиданности Рей остановилась, но потом решительно подошла, чтобы разглядеть раннего посетителя. Это был молодой мужчина, чье лицо не позволяли увидеть длинные, сальные волосы. Подбородок был неряшливо выбрит — об этом красноречиво свидетельствовали длинные торчащие волоски, выбивающиеся из темной щетины. Синие джинсы с грубой парусиновой курткой были покрыты странными жирными пятнами — то ли от каких-то технических жидкостей или масел вроде бензина, то ли оттого, что о них вытирали пальцы после еды. Рей поморщилась, а затем, перехватив поудобнее метлу, замахнулась на спящего и ударила его по плечу: — А ну-ка, подъем! Здесь не ночлежка! — гневно воскликнула она и подкрепила свои слова еще одним ощутимым толчком древком под ребра незнакомца. От неожиданности мужчина едва не скатился со ступеней, но, к счастью, успел удержаться, уцепившись за ворота. — Эй! — хриплым спросонья голосом воскликнул он, потирая глаза. — Полегче! — Повторюсь: здесь не приют для бомжей, — строго произнесла Хино, вскинув голову. — Я не… — начал было молодой мужчина, но тут же забыл обо всем, едва увидел стоящую над ним мико. В лучах восходящего солнца она напоминала богиню, и даже метла в ее руках казалась ему драгоценным скипетром. — О-о-о… — протянул он, не отрывая взгляда от лица красавицы. — Вставай уже, — насмешливо бросила Рей, вновь принимаясь подметать дорожку, — нечего протирать двор своими джинсами. Тем более, они и так не особо чисты… — Я хочу служить у вас в храме! — выпалил молодой человек, поднимаясь на ноги. — Что?! — выпалила Хино, не сдержав презрительного смешка. — Нет, нет и еще раз нет, — отрезала она, принявшись усиленно выметать сор с дорожки. — Но… почему? — недоумевал тот, разводя руками. — Я все смогу делать, правда! Я быстро учусь! Вздохнув, Рей привычным жестом откинула волосы назад и, снисходительно посмотрев на лохматое недоразумение, спросила: — Как тебя зовут, парень? — Юичиро Кумада, — воспрял духом молодой человек. — А вас как? — Так вот, Юичиро, — проигнорировав встречный вопрос, продолжила мико, — в этом храме ты служить не будешь. — Это не тебе решать, внучка, — раздался за спиной Хино старческий дребезжащий голос. Рей послушно отошла в сторону, позволяя дедушке самому разбираться с навязчивым бродягой. — Кто ты, непутевая молодость? — поинтересовался священник, и Юичиро ответил. Глядя на этих двоих, Рей едва сдерживала смех. Дедушка был где-то по пояс новоявленному кандидату в ученики, а сам Кумада настолько благоговел перед маленьким человечком, что, казалось, готов был на колени перед синтоистом упасть, лишь бы попасть в храм. Это было настолько комично, что Хино все же хихикнула в кулачок. Это и поставило точку в решении священника. — Хорошо, я возьму тебя в ученики, но ты должен доказать, что достоин этого призвания, — заявил дедушка Рей, сложив руки на груди, тем самым придавая своим словам солидности. — Все, что угодно! — воскликнул Юичиро, бросив взгляд на Рей. — Тогда, за мной! Махнув рукой, дедушка Рей удалился, а Кумада, подхватив рюкзак с термосом, нелепо подпрыгивая и оглядываясь на красавицу мико, двинулся следом. Девушка же, не спеша доделав работу, отправилась в хараидзё*, где располагался сакральный алтарь со священным огнем. Это было любимое место Рей — там она при помощи медитации могла расслабиться, сбросив с хрупких плеч бремя мелких забот, или же заглянуть в будущее, тем самым успокоив мятежную душу, терзаемую от смутных, неясных и мрачных предчувствий. Как раз такое предчувствие и пробудило мико незадолго до рассвета. Оно багровой дымкой ворвалось в ее подсознание, нарушив безмятежность сна глухой тревогой, от которой Рей, беспокойно заворочавшись, застонала. Эта дымка мучила ее, пропитывая каждую клеточку тела гнетущим ощущением страха. «Берегись…» — услышала Рей сквозь сон за секунду до пробуждения, и эти слова еще некоторое время эхом звенели в ушах. Суеверная Хино мигом поняла, что мрачное сновидение несет в себе какой-то тайный посыл; а какой именно, ей предстояло разобраться гораздо позже. В этом небольшом полутемном помещении всегда пахло сандаловым деревом и травами. Огонь, весело потрескивая в специальном очаге, отбрасывал неясные тени на стены и потолок, создавая особую, таинственную атмосферу. Загадки, тайны, трепет перед неизведанным — все это привлекало Рей. Приходя в хараидзё, она словно становилась ближе к богам и к самой природе. Медитируя, мико растворялась в теплом сухом воздухе, получая ответы на свои вопросы. Вдохнув полной грудью горьковатую смесь ароматов дерева, трав и дыма, Рей сняла деревянные сабо и, преклонив колени перед очагом, села, откинув за спину густую массу непослушных темных волос. Потянувшись к небольшой белой пиале, девушка взяла щепотку трав и бросила ее в огонь. Тот, приняв дар мико, на мгновение вспыхнул белым светом. Это был добрый знак, и Хино улыбнулась. Сложив руки у груди в молитвенном жесте и закрыв глаза, Рей два раза негромко хлопнула в ладоши, прислушиваясь к треску сухих поленьев в очаге. Потом еще и еще, но с каждым разом паузы между хлопками были все длиннее и длиннее. Мико медленно погружалась в транс. Лицо ее было безмятежно-расслабленным; густые темные ресницы, словно два веера, ложились на нежные щеки. Дыхание — едва различимым, а голова на удивление легкой. Даже тело, казалось, становилось невесомым, словно беловатый дымок, вырывающийся наружу через отверстие в крыше. — Все… Что… Движется… Ко… Мне… Пусть… Движется… Обратно… Обратно… Обратно… — едва слышно произнесла мико заветные слова и распахнула глаза. Не мигая, она уставилась на пляшущее перед ней пламя, вглядываясь в причудливый танец огня. Оно отражалось в глубоких темных глазах Рей двумя живыми искрами. — Сон… Что он означает? — прошептала она, вновь прикрыв на мгновение глаза. Над очагом словно пронесся порыв ветра, и на мгновение Хино почудилось, что она видит среди языков пламени женское лицо, незабвенные черты которого навеки жили в ее сердце. Мико вздрогнула, но не решилась прервать сеанс. Едва дыша, она смотрела на сотканный из огня лик, ожидая чего угодно и, наконец, услышала слова, сливавшиеся с треском обращающегося в пепел дерева: — Берегись… Гнев. И вновь порыв ветра пронесся над Рей, ударив в лицо горячим воздухом, и девушка, словно во сне, увидела бешено мелькающий калейдоскоп картин будущего: сражение, демонов, кристалл, похожий на алый рубин… И багровую пелену, застившую глаза и сковавшую тело невидимыми оковами. Всего на долю секунды на Хино накатил горячий гнев и схлынул, подобно волне, омывающей морской берег. Сердце Рей бешено заколотилось, и она, не ожидая подобного видения, едва не упала на спину. Но тут дверная створка, оклеенная тонкой рисовой бумагой, отъехала в сторону, и солнечный свет вместе с пением птиц ворвался в помещение, разгоняя марево: — Мисс… э-э-э… Рей, мне нужна ваша помощь. Ваш дедушка сказал, что у вас есть антисептик, ну и… — раздался заикающийся голос недотепы Юичиро, и Хино повернула голову, уставившись на замершего у порога молодого человека. — Итак, если ты все же стал учеником в этом храме, запомни первое правило: никогда не заходи сюда во время моей медитации, — медленно произнесла девушка, все еще находясь во власти тревожных видений. — Хорошо, — поспешно кивнул Кумада, и Рей не удержалась от удовлетворенной улыбки. — Что там у тебя? — поднявшись с места, мико подошла к Юичиро, оттесняя молодого человека от порога и задвигая створку — подальше от любопытных глаз. — Э-э-э… ну… Я разбил лоб, — смущенно разведя руками, ответил горе-ученик. Рей вздохнула: — Все ясно. Дедушка учил тебя прыгать с лианы на лиану, так? И одна из них не выдержала? — О, да! Он сказал, что ученик священника должен уметь все, вот я и… Точнее, я врезался в дерево… А как вы догадались? — прервал торопливый рассказ Кумада, во все глаза уставившись на брюнетку. — Ты не первый. И, надеюсь, последний. Дай взглянуть на твой лоб, — махнула рукой мико, ясно дав понять, что сейчас не время для пространных пояснений. Подняв руку и откинув челку Юичиро назад, она, нахмурившись, уставилась на налившуюся лиловым кровоточащую шишку. «Симпатичный…» — пронеслось у Рей в голове, когда она, убирая руку, быстрым взглядом окинула бледное, скуластое лицо молодого человека. Его карие, словно у щенка, глаза смотрели на Хино с немым обожанием, и это не могло не затронуть тщеславие красотки. Позже, когда Рей со сосредоточенным видом промывала ушиб Юичиро и обрабатывала его антисептиком, она мучительно размышляла о видении, посланном ей матерью. То, что к ней пришла сама Риса, не вызывало у мико никаких сомнений. И раз даже мать с того света предупредила ее об опасности, уж точно стоит держать ухо востро. Грядет очередная битва, связанная с добычей радужного кристалла, и следует поберечь себя, чтобы не произошло такого казуса, как с Макото. Кстати говоря, Рей собиралась встретиться с ней и Ами ближе к двенадцати. Бросив взгляд на часы, Хино сунула в руки Юичиро ватный диск, пропитанный перекисью и, отряхнув руки, выпроводила горе-ученика прочь со словами: — Мне пора собираться. Иди-ка к дедушке, скажи, чтобы дал тебе какую-нибудь работу. Ушиб не смертельный, так что сегодня ты на собственном опыте узнаешь, что такое работа в храме, — закрыв за ним дверь, негромко добавила, обращаясь, скорее, к себе: — Надеюсь, быстро передумаешь и… — и вдруг, хлопнув себя по лбу, вновь распахнула дверь и выкрикнула вслед удаляющемуся молодому человеку: — Не забудь привести себя в порядок!.. От тебя ужасно воняет, — пробубнила она, чуть поморщившись. Хлопнув дверью и пару раз повернув ключ в замке, девушка принялась собираться на встречу с подругами.***
Спустя час Рей, Мако и Ами сидели за тем же столиком в кафе, что и в прошлый раз, отдавая должное фруктовым коктейлям и соблазнительному ванильному мороженому с шоколадной стружкой. Усаги по каким-то фантастическим причинам прийти не смогла, и девушки подшучивали, что она еще долго будет от досады рвать оданго. Зато у подружек появилась возможность вволю обсудить Айно и грустную историю с любовным треугольником. — Как Минако? — поинтересовалась как бы невзначай Мако, отправляя в рот ложечку мороженого. — Странный вопрос, — фыркнула Рей. — Отчего бы тебе самой у нее не спросить? — Ну, — протянула Кино, смущенно почесав нос, — я, откровенно говоря, запуталась в подругах. С одной стороны, мне жаль Минако; с другой — я рада за Усаги. Она ведь тоже моя подруга, и знаю я ее гораздо дольше - еще со школьных времен. — Ну, это понятно, — проворчала Хино. — Я догадывалась об этом. А ты, Ами? Ты же была подругой Айно еще с начальной школы? Мицуно потупилась: — Мне стыдно, но… — Ясно, — протянула Рей. — Ты заняла ту же позицию, что и Мако. Понятно. Хороши подруги, ничего не скажешь. — Но это не значит, что мы любим ее меньше! — воскликнула Ами, словно пытаясь реабилитировать себя в глазах Рей. — Пойми же: тяжело сделать однозначный выбор… — К тому же, Минако уже сделала свой, как бы это ни было печально, — вставила Мако. — И уж не ты ли, Рей, была больше всех обижена на нее? — Не отрицаю, — вскинула голову Рей. — Но у нее наступил тяжелый период жизни, Айно требовалась поддержка. Нет, я все же немного злюсь на Минако и на ее никому не нужные принципы, но отвернуться от подруги в критический момент ее жизни я была не в силах. — А как обстоят дела на сегодняшний день? — Ами пыталась мягко подвести Хино к откровенности. — Понятия не имею! — картинно развела руками девушка. — Вот уже второй день Минако не отвечает на звонки. Либо она игнорирует меня, либо занята настолько, что некогда и головы поднять… — Странно, — многозначительно протянула Кино, помешивая в вазочке подтаявшее мороженое. — На нее это не похоже. Хотя… Ты вроде бы говорила, что она вовсю ударилась в творчество? — Чуть ли не в клубе живет, — утвердительно кивнула Рей. — Но работает только со старыми мотивами. Вот уже месяц у нее нет ни одной новой песни. Ами горько улыбнулась: — Неудивительно. После такого стресса… — И все-таки, — перебила подругу Макото, — Минако молодец, что нашла себе занятие по душе. Правда, странно, что она не связала свою будущую карьеру с пением. Хино, пожав плечами, высказала свой аргумент: — Каждый отвлекается как может. Выходит, выступления приносят Минако больше удовольствия, чем спорт. Все-таки она поспешила, приняв решение связать жизнь со спортивной карьерой. Ты же, к примеру, идеальный пример человека, совмещающего любовь к кулинарии с приобретенной профессией. — Ты думаешь, что предел моих мечтаний — это выпечка и приготовление всяких экзотических блюд? — Мако взмахнула ложечкой, словно подкрепляя свои слова. — Нет-нет. Я хочу работать в собственной флористической лавке и создавать цветочные композиции для букетов. Я даже оформила подписку на один из журналов по данной тематике. — Вот как? — вздернула бровь Рей, поигрывая соломинкой. — Никогда бы не не думала, что твой интерес направлен на что-то несъедобное. — О съедобном часами можно говорить с Усаги, — терпеливо напомнила Кино. — Я же более возвышенный человек. Девушки рассмеялись, и разговор плавно перетек в другое русло. Исчезла неловкость, витавшая меж ними во время беседы о Минако, и подруги не заметили, как прошел целый час и настало время уходить. Уже на пороге Мако бросила взгляд вглубь зала и застыла. Там, за угловым столиком, попивая кофе и мирно беседуя друг с другом, сидели Мамору и Мотоки. Кино смущенно покраснела. Она никак не ожидала увидеть объект симпатий в этом месте, оттого и не знала, как поступить. — Вы идите, а я задержусь, — махнула рукой Мако, отпуская подруг. — Я тут увидела одного своего знакомого, хочу поболтать немного… Рей и Ами обменялись понимающими взглядами и, загадочно улыбаясь, вышли из кафе, оставив Кино охотиться за очередным кавалером. Затянув потуже хвостик и приложив ладони к пылающим щекам, Мако оценила свой внешний вид в одном из зеркал и, набравшись смелости, небрежной походкой подошла к столику, приветствуя Мамору и его друга. Получив приглашение присоединиться к их маленькой компании, Кино настолько изящно, насколько могла, села на свободное место, заправив за ухо выбившуюся из «конского хвоста» прядь. Краем глаза она следила за поведением Фурухата. Ни один его взгляд или жест не остался без внимания Кино. — Познакомься, Мако, это Мотоки — мой друг и однокурсник, — представил друга Чиба. — А это — Макото, одна из подруг Усаги. — Ну, мы вообще-то знакомы, — смущенно произнесла Кино, улыбаясь уголком губ. — Виделись в компьютерном центре. — Угу, — подтвердил Фурухата, скользнув взглядом по груди девушки, и Мако невольно выпрямилась. Мамору, заметив это, едва заметно усмехнулся. Зная Кино, он предположил, что девушка положила глаз на Мотоки. Не видя в этом ничего зазорного, Чиба, сославшись на то, что ему нужно позвонить, поднялся с места со словами: — Скоро вернусь. Надеюсь, скучать не будете!.. Подмигнув напоследок слегка стушевавшейся девушке, Мамору вышел. Это его «скоро» затянулось на целых двадцать минут. За это время Мако успела вытянуть из Мотоки все, что ее интересовало — от хобби до забавных происшествий в школьные годы. Даже деликатно коснулась личной жизни парня, пытаясь выведать, свободен ли он. И утвердительный ответ не заставил себя долго ждать. Фурухата с легкостью удовлетворял любопытство девушки, ведь Макото откровенно забавляла его, вызывая ответный интерес своей открытостью, непосредственностью и душевной чистотой. И вот, когда большинство тем для разговора были исчерпаны и воцарилась неловкая пауза, парень решил перевести разговор в более привычное для него русло. — Кстати, — произнес Мотоки, проглотив кусочек бисквита с малиновым сиропом, — раз уж ты интересуешься играми в стиле махо-сёдзе, то на днях у нас появилась новинка. Мако, что интересовалась подобными играми всего один раз в своей жизни, и то в качестве подарка для Усаги, все же спросила: — И какая же? — «Кодовое имя — Сейлор Ви». Кино, что как раз делала глоточек зеленого чая, едва не поперхнулась, во все глаза уставившись на парня: — Ты шутишь? — Нет, с чего ты взяла? — удивился Фурухата. — Еще один экшн на основе реальных событий. Многие считают ее калькой с Сейлор Мун, но я так не думаю. Пусть девчонки и похожи, но все же… — Говоришь, Сейлор Ви — реально существующий персонаж? — Мако осторожно перебила Мотоки, прощупывая почву. — Естественно! В последнее время о ней ходит множество слухов. Поговоривают, что это та же Сейлор Мун, только с другой прической и в другом костюме — настолько они похожи. — Да, что-то есть, — пробормотала девушка. — Что, прости? — Да так, мысли вслух, продолжай, — хихикнула Кино. Мотоки что-то еще рассказывал о новой игре, но Макото слушала вполуха, поражаясь тому, насколько быстро кто-то пустил в оборот имя и внешность Сейлор Ви, зарабатывая на этом немалые деньги без ведома Минако. «Никто из нас не застрахован», — подумала Кино, не зная, стоит ли бить тревогу по этому поводу или нет. Но вот Фурухата сменил тему разговора, и все беспокойные мысли тут же выветрились из головы Мако, благо тема была довольно волнующей и символичной. Когда Мамору, вволю наговорившись с Усаги, вернулся за столик, Кино уже успела получить трофей — номер телефона Мотоки. Блондин, в свою очередь, тоже стал обладателем заветных цифр, но именно по довольной мордашке зеленоглазой красавицы было ясно, кто же из них первым выйдет на связь. «День определенно удался!» — подумала Мако, выходя через полчаса из кафе в сопровождении парней. Дело сдвинулось с мертвой точки, что не могло не радовать влюбленную девушку.***
Яркие вспышки света молниями били в лицо, ослепляя взбудораженных зрителей. На трибунах яблоку негде было упасть, и возбужденная публика, захлебываясь в восторженных воплях, ликовала, предвкушая незабываемое зрелище. Их гротескно искаженные лица казались одним размытым пятном, а крики болельщиков сливались в сплошную какофонию, раздражая слух. Человеку, попавшему сюда впервые, вполне могло показаться, что он находится в преисподней — настолько ирреальным было все происходящее. Все эти люди, орущие во весь голос и брызжущие слюной, проныры, делающие ставки на победителя, вспышки прожекторов и фотокамер… Пол дрожал под ногами зрителей, и эта вибрация, казалось, порождала нетерпение и жажду удовольствия от того, что будет происходить на поединке суматори. Каждую пятницу в этом старом здании на окраине Токио проходили бои сумо. Участвовали в нем в основном новички или те, кого на этом поприще некогда постигла неудача. В любом случае, многие тяжеловесы, чьи имена гремели на всю Японию, начинали свой путь именно здесь; но звезды-суматори отчего-то старались вычеркнуть из страниц своей биографии сей неудобный для них факт. Они считали начало пути сумоиста позорным пятном на репутации и, давая журналистам интервью, старались не упоминать о трамплине, коим стало для них происходящее в этом невзрачном здании с кричащей неоновой вывеской. Как бы то ни было, эти полуофициальные бои оставались надеждой для тех, кто хотел попасть в высшие эшелоны борьбы сумо, так как порой среди этой многоликой толпы обретались серьезные люди, во все глаза наблюдающие за исходом каждой схватки — тренеры, спонсоры, и прочие заинтересованные в поисках перспективных суматори личности. Но вот на арену вышел зазывала йобидаси в вишневом кимоно и, поклонившись зрителям, прочистил горло, приготовившись к неизменной речи. Зрители тут же притихли и чинно замерли на местах — словно это не они всего пару секунд назад вопили что есть мочи. Пока йобидаси произносил цветистые речи, приветствуя зрителей и рассказывая историю возникновения борьбы сумо, за пределами арены кипела активная деятельность. Борцы разминались, готовясь вступить в схватку, и поглядывали на потенциальных соперников маленькими мутными глазками, словно оценивая их силы и потенциал. Но вот зазывала завершил свое неизменное приветствие и начал протяжно, нараспев, объявлять первых участников. Они по очереди поднялись на арену, и толпа в экстазе взвыла, тут же утихнув под властным взмахом руки. Два титана остановились друг напротив друга, каждый у своей линии, аккуратно подведенной мелом. При этом они не сводили друг с друга глаз, сверля противника яростным взглядом. Это был чисто психологический момент древнего ритуала, направленный на деморализацию противника. Топая так, что каждый зритель ощущал легкую вибрацию, сумоисты разводили руки в стороны и сводили их вновь, упираясь ладонями в колени. Зрители напряглись. Бой должен был начаться в любое мгновение, и йобидаси, терпеливо наблюдая за суматори, замер в стороне. Сейчас от него ничего не зависело. Но вот первый борец коснулся кулаками земли, показывая тем самым свою готовность вступить в схватку; второй участник последовал его примеру, и сумоисты столкнулись, словно две глыбы льда, стараясь обхватить друг друга руками и повалить наземь. Схватка продлилась не более четырех секунд, когда один из участников, оступившись, упал, едва успев выставить руки вперед. Трибуны взревели, приветствуя победителя. Тот, блестя от пота, приветственно махнул им рукой и спустился с помоста. Ушел следом и поверженный боец. Возбужденные зрители не сводили глаз с арены, где йобидаси вновь объявлял следующих участников поединка; глаза болельщиков возбужденно блестели на покрасневших от напряжения и сдерживаемых эмоций лицах. И только двое человек, сидевших на западной трибуне, оставались спокойными и равнодушными к происходящему — сероглазый блондин и рыжеволосый женоподобный юноша. Последний, закинув ногу на ногу, искривил тонкие губы в презрительной полуулыбке: — Может, вы все же объясните, зачем мы здесь, лорд Кунсайт? Мужчина повернулся к нему, выдавив подобие улыбки: — Не эстетики ради, Зойсайт. Здесь, среди этих суматори, находится носитель третьего радужного кристалла. Глаза юноши вспыхнули от мрачного удовлетворения: — Что ж, пожалуй, только ради этого я еще немного поприсутствую на этом омерзительном зрелище. — Тебе не по душе сумо, друг мой? — поинтересовался лорд. Его явно забавляла реакция Зойсайта на все происходящее. — Нет, конечно! — фыркнул младший из генералов. — Мне было бы гораздо приятнее смотреть на подкачанные мужские тела, натертые маслом, чем на этих дряблых толстяков с бледной кожей! — сказав это, юноша демонстративно прикрыл глаза и поморщился. Кунсайт не смог удержаться от смешка: — Тебе следовало бы родиться женщиной, Зойсайт. Ничего не ответив на это замечание, юный лорд со скучающим видом уставился на помост, где выступала уже третья пара борцов. Равнодушным взглядом он скользил по заплывшим жиром телам сумоистов, пытаясь понять, в котором из них сидит один из первородных грехов. Но инстинкты молчали, и тогда Зойсайт решил довериться Кунсайту — вдруг, тот своим поведением даст ответ на этот непростой вопрос. — Восток представляет Каташи Хара; Запад представляет Джуро Сасагава! — нараспев произнес зазывала, взмахнув веером, и ледяной лорд чуть подался вперед, выражая интерес именно к этой паре соперников. — Кто из них? — тут же поинтересовался Зойсайт, заерзав на сидении. — Полагаю, ты сам догадаешься, — последовал туманный ответ, и юноша, сдержав раздраженный вздох, вытянул шею, чтобы получше увидеть происходящее на арене. В самом центре ее стояли двое соперников: крепыш с седеющей косицей на затылке и еще молодой японец, что по объемам не уступал суматори напротив. Назревала схватка между опытом и юностью, и даже женоподобному генералу стало интересно, кто же выйдет из нее победителем. Но вот седоватый суматори коснулся кулаками пола, молодой — за ним, и вот они, поднявшись в одно мгновение, схлестнулись в поединке, вцепившись друг в друга. Каташи Хара, более опытный борец, могучими руками обхватил корпус соперника, пытаясь вытолкнуть молодого борца за пределы арены. Но не тут-то было. Сасагава, заняв выгодную позицию по отношению к стареющему сумоисту, вцепился в его пояс, едва не приподняв Каташи над землей. Но тот, напрягшись, все же выровнял положение тела и начал наступать. Впрочем, его соперник не давал шанса вытолкнуть себя за пределы арены. Они еще некоторое время кружились в пределах круга, немилосердно молотя друг друга по плечам и бокам; и вот Хара, зарычав от накала эмоций, схватился за ногу Джуро и дернул. Молодой суматори, потеряв равновесие, завалился на бок, увлекая за собой без пяти минут победителя. Но тут йобидаси взмахнул веером, присуждая победу Каташи, и трибуны вновь разразились приветственным ревом и свистом. — Ничего другого я и не ожидал, — удовлетворенно произнес Кунсайт, поднимаясь с места. Зойсайт последовал его примеру, и они, аккуратно пробираясь между рядами, вышли из зала. Оказавшись в темном коридоре, где даже летом тянуло сыростью, словно из подвала, старший лорд произнес, обращаясь к подопечному: — Надеюсь, ты понял, кто наша следующая цель — сумоист Каташи Хара. Темный Кристалл четко указал на него. Теперь надо действовать быстро. Выйдем через черный ход, что используется только лишь участниками состязаний и служебным персоналом, получим кристалл — и тут же исчезнем, пока не появился кто-нибудь из Сейлор воинов. Зойсайт поспешно кивнул: — Пусть будет так. Но позвольте узнать, лорд Кунсайт: какой же грех живет в сердце этого мужчины? — Что ж, постарайся найти ответ в очередной шараде, — ответил генерал, спускаясь по ступенькам. — В молодости он был молодым и перспективным суматори, со всеми шансами стать птицей высокого полета. Он свято чтил все ритуалы и традиции, связанные с борьбой. Однако стоило ему выйти на арену, как в Каташи словно демон вселялся. Редкий поединок заканчивался благополучно — противники нашего сумоиста попадали в больницу с переломом ребер или сотрясением мозга. Вступая в схватку, он забывал обо всем, кроме желания победить. Суматори словно вымещал свою ярость на соперниках, и тренеры быстро поняли это. Мистера Хара дисквалифицировали, и он вернулся к самому началу. Больно было падать с вершины; злость ослепила его, и он выместил ее на своем спонсоре, когда тот возвращался домой. Мужчина чудом остался жив, а нашего суматори заключили в тюрьму. Совсем недавно он отсидел свой срок, и теперь его удел — вот такие поединки мелкого пошиба. Так что же за грех заключен в сердце Каташи Хара? Зойсайт, щелкнув пальцами, ответил: — Гнев. — О да, — кивнул Кунсайт, неспешно прогуливаясь по внутреннему дворику. В свете полной луны его волосы казались серебряными. — Самый непредсказуемый и страшный из грехов. Освободив этого демона, мы обретем невиданную мощь и грубую силу. Юноша промолчал, с обожанием глядя на своего наставника. Лорд сделал вид, что не заметил его взгляда, и негромко сказал, сжимая в руке Темный Кристалл: — Ждать осталось недолго, и на этот раз радужный кристалл будет в наших руках… Распахнулась дверь, и генералы словно по команде повернулись в ту сторону. Напевая себе что-то под нос, Каташи Хара вышел на улицу и прошествовал мимо лордов, не подозревая о поджидающей его опасности. — Зой! — воскликнул юноша, и сильный поток воздуха, вырвавшийся из ладони Зойсайта, пригвоздил сумоиста к стене. Непонимающе хлопая глазами, Каташи дернулся всем телом, но тщетно. — Что происходит? — процедил он, сверля взглядом две фигуры, вышедшие из тени. — Что вам нужно? — О, самую мелочь, — сладко пропел младший из генералов, не опуская руки, — всего лишь кристалл твоего сердца. Услышав это, Хара дернулся еще раз, но его грузное тело словно приросло к кирпичной стене, еще не успевшей отдать накопленное за день тепло. — Ты будешь великим и грозным, — пообещал Кунсайт, подходя к сумоисту и протягивая Кристалл, — самым страшным и беспощадным демоном Темного Королевства!.. Темный Кристалл замигал и выпустил сноп пульсирующих волн, которые, дойдя до грудной клетки Каташи, разъедали ее, словно кислотой. Мужчина закричал от дикой боли и обмяк; только магия Зойсайта удерживала его на ногах. А Кристалл все мерцал и мерцал, продолжая свое разрушительное действие. Но вот что-то засияло, и демоны узрели красный радужный кристалл, медленно поднимающийся из дыры в груди сумоиста. — Хватай скорей и уходим, — приказал Кунсайт, озираясь по сторонам. — На вашем месте я бы не делала этого! Мелькнула ослепительная вспышка, сбивая руку Зойсайта. Прошипев какое-то проклятие, юноша дернулся в сторону, и поток магии перестал удерживать суматори. Мужчина, скользнув по стене, упал на землю; дыра в его груди затянулась, скрывая кристалл от разъяренных демонов. — Ты! — процедил Кунсайт, подняв взгляд вверх, откуда всего пару секунд назад звучало предупреждение. Прямо над их головами, освещаемая полной луной, стояла стройная девушка в маске и фуку Сейлор воина. — Я! — в тон ему, словно издеваясь, ответила блондинка, одним движением поймав пудреницу-бумеранг, которой она сбила руку Зойсайта. — Я же вспорол тебе живот! — Кунсайт с трудом сдерживал ледяную ярость, рвавшуюся наружу. Озорной заливистый смех воительницы был ответом на его риторический вопрос, и это еще больше вывело хладнокровного Лорда из себя. — К демонам треп! Зой! — юноша выпустил поток огня в Сейлор Ви, опередив атаку генерала, но она увернулась, сделав кувырок в сторону. Взмахнул рукой и Кунсайт, применяя к Сейлор Ви свою способность к телекинезу. Его атака достигла цели, и воительница кубарем скатилась с крыши. Извернувшись в воздухе, точно кошка, она тяжело приземлилась на четвереньки, содрав кожу на ладонях и коленях. От саднящей боли из глаз брызнули слезы, но Минако, взяв себя в руки, подскочила, едва успев увернуться от сотворенного Кунсайтом ледяного копья. — Призываю силу Венеры! — не поднимаясь с колен, воскликнула сенши, вскинув вверх руку с пудреницей. — Да прольется ливнем… Любовный свет полумесяца! — Зой! — торопливо воскликнул младший из генералов, выпуская в Сейлор Ви поток темной энергии. Она задела плечо Сейлор Ви, отшвыривая девушку к дальней стене, но все же Минако успела произнести до конца ключевые слова атаки. Пудреница вылетела из ее руки и, зависнув над лордами, раскрылась, залив внутренний дворик рассеянными брызгами света, что, концентрируясь, падали сверкающими каплями на генералов, обжигая их, словно кислотой. Мундиры зашипели и задымились, кожа на руках и лице мужчин покраснела и стала покрываться волдырями. А сияющий дождь только усиливался, грозя растопить незадачливых генералов. Не сговариваясь, Кунсайт и Зойсайт поспешили ретироваться — кристалл сердца сумоиста мог подождать, и его добыча была делом времени. Вместе с тем, словно по мановению волшебной палочки, прекратился и ливень. Минако, поднявшись с земли, картинно откашлялась и отряхнула уже зажившие руки, после чего поспешила к жертве нападения. Легонько похлопав Каташи по щекам и проверив пульс, она устало улыбнулась: мужчина постепенно приходил в себя. Еще минута-две — и он будет в полном сознании. Подобрав разряженную пудреницу, девушка оглянулась и сделала шаг назад. — Пора уходить, — сказала сама себе Сейлор Ви и, подпрыгнув, оказалась на крыше пристройки. Бросив напоследок взгляд на сумоиста, она двинулась прочь, с легкостью перепрыгивая с крыши на крышу. Минако нравилось то самое ощущение недолгого полета, когда все тело становилось легче перышка, а в ушах свистел ветер. Волосы развевались за спиной, словно плащ из золотой парчи, дыхание перехватывало от безудержного восторга. В сердце воина Любви и Красоты сладостной волной растекалось упоение, в душе царило полное удовлетворение минувшим днем. Даром, что Босс предупредила ее о нападении как раз в тот момент, когда Минако собралась готовить ужин. «Да, месяц антидемонской тренировки прошел не зря, — подумала Сейлор Ви, спрыгивая на землю неподалеку от своего дома и принимая прежний облик. — Жаль только, что телефон потеряла, сражаясь с сестрами Фонда. А гонорар за выступления в клубе дадут еще не скоро. Просить денег у родителей не хочется, пусть даже в долг… Ну, будь что будет! Не проблема!» Решив так, Минако шмыгнула в дом и бегом поднялась по ступенькам, пока еще позволял бурливший в венах адреналин. Она не понаслышке знала, с какой силой накатывают усталость и апатия после такого накала эмоций, когда все тело напоминает туго скрученную пружину, готовую резко выпрямиться. Организм, казалось, задействовал все скрытые ресурсы, позволяющие воительнице принимать четкие, взвешенные решения, чтобы не только выполнить поставленную задачу, но и выжить. Все, как и в реальности — с ее взлетами и падениями, победами и поражениями. Ничего нового, только одно условие: на кону сама жизнь. Ни больше, ни меньше.***
«Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети…» Рей раздраженно скинула вызов и отшвырнула телефон в сторону. Уже в сотый раз она набирала номер Минако, но неизменно натыкалась на голосовую почту. Это безумно раздражало. Присев на кровать, Хино сняла с головы полотенце, закрученное на манер чалмы, и принялась пропускать сквозь пальцы пряди влажных волос, чтобы те быстрее сохли. Между делом она вновь потянулась к телефону и нажала кнопку вызова, втайне надеясь, что непутевая Айно все же выйдет на связь и объяснит, где же пропадала эти несколько дней. Но когда Рей в очередной раз услышала равнодушный голос голосовой почты, то вскипела. Подскочив с места, девушка заметалась по комнатке, выхватывая необходимые вещи из стенного шкафа и комода. Она решила лично наведаться к легкомысленной блондинке. — Ну, Мина! — бормотала себе под нос Хино, швыряя джинсы и вишневого цвета топ на постель. — Я тебе устрою! Будешь знать, как не отвечать на звонки! Воображение тут же услужливо подсунуло ей яркую картинку: вот она у дверей подруги, звонит в дверь. Айно открывает, и тут же получает от Рей роскошный апперкот, от которого отлетает на пару метров вглубь коридора. От этих мыслей у Хино даже кулаки зачесались, но она подавила в себе это неразумное желание и принялась переодеваться. Едва она развязала пояс белого шелкового халата, как дверь без стука распахнулась, и задорный звонкий голосок Усаги заполнил комнату: — Привет! А я к тебе с пирожными. — Усаги! — раздраженно воскликнула Рей, торопливо запахивая халат. — Ты не вовремя. — Ой, извини, — Цукино хихикнула, прикрыв рот ладошкой и, не спрашивая разрешения, зашла в комнату. — Закрой дверь! — рявкнула Хино, и Усаги быстро исправила столь вопиющую, по мнению мико, оплошность. — Куда-то собираешься? — поинтересовалась она, сев на стул у окна и принимаясь за собственный гостинец. Рей бросила на нее быстрый взгляд: — Хотела сходить к Минако, но, похоже, планы изменились, — сев на кровать, она тяжело вздохнула. — Что-то случилось? — прикончив первое пирожное, Цукино взялась за второе, но, вовремя вспомнив, для кого она принесла их, протянула его Хино. Покачав головой в знак отказа, Рей ответила: — Она просто не отвечает на звонки и не перезванивает. А я переживаю, как последняя дура… Закинув остатки пирожного в рот, Усаги облизала липкие пальцы и произнесла: — Нет, ты не дура, а самая лучшая подруга в мире. Это заявление заставило Хино слабо улыбнуться, а Цукино, подмигнув, добавила: — Кстати, у меня появилась отличная идея! — в небесно-голубых глазах блондинки заплясали искорки воодушевления. — Давай сходим к Минако вместе! Рей, не сумев совладать с собой, разинула рот от удивления: — Ты что, шутишь? — А что тут такого? — удивленно захлопав ресницами, ответила Усаги. — Визит вежливости… Может, ей тоже придутся по душе эти великолепные пирожные! — Думаю, ты последний человек на этой планете, которого Минако хотела бы видеть, — заявила Рей, бросая многозначительный взгляд на блондинку с оданго. Цукино вздохнула без капли притворства: — Знаю. Но… Она все равно одна из нас, и… — Ты дура или прикидываешься? — вскричала Хино. — Ее парень ушел к тебе!.. Она несколько дней ходила, словно в воду опущенная!.. А теперь и вовсе не выходит на связь! Ау, Усаги! — Рей замахала перед носом Цукино руками, словно привлекая к себе внимание. — Включи мозги! — Зачем ты так, Рей? — спросила дрожащим от слез голосом Усаги, сжимая ладони. — Я же хотела как лучше… Какая же ты все-таки злюка! Вскочив с места, девушка бросилась прочь — только и успела мелькнуть малиновая юбка. А Хино тут же ощутила прилив вины. «Может, она и впрямь хочет наладить контакт с Минако? Но все равно, это выглядит глупо. К тому же, Айно не оценит подобную демонстрацию дружелюбия, — подумала брюнетка, рассеяно поглаживая пальцами шелковистую ткань топика. — Мда, случай не из легких. Но в чем-то Усаги все же права: Минако рано или поздно придется вернуться в команду. Наступит момент, когда у нее просто не будет выбора, и тогда сенши станут сильнее, чем когда-либо…» Эта мысль пришлась Рей по вкусу, и брюнетка улыбнулась. Посидев еще немного, Хино все же принялась переодеваться. Своих планов она решила не менять — Усаги наверняка уже успокоилась и отправилась домой.***
Пожалуй, это был самый необыкновенный посетитель храма, которого видел Юичиро за время своей работы в храме. Ученик синтоиста как раз нес две тяжелые бадьи с водой, раскрасневшись от натуги, когда услышал сдавленное кряхтение. Кто-то поднимался по ступенькам к храму, пыхтя, как паровоз. Кумада даже остановился и, сделав ладонь козырьком, замер в ожидании. Первой показалась макушка с волосами, собранными в пучок; затем помидорного цвета лицо, по которому градом катил пот, а несколько секунд спустя — и само массивное тело сумоиста, для которого высокие ступени, ведущие к храму, казались дорогой на Эверест. — Уф, — тяжело вздохнул мужчина, отдышавшись. Заметив Юичиро, что стоял с разинутым ртом, сумоист приветливо обратился к нему: — Где я могу найти священника? — В последний раз я видел его в хайдэн*, — сообщил Юичиро, чуть запинаясь. — Позвольте проводить вас. Толстяк кивнул, и ученик священника двинулся вперед, чрезвычайно довольный собой. Но долго роль провожатого ему исполнять не пришлось — дедушка Рей уже спешил к ним навстречу. Сделав Юичиро знак удалиться, священник поприветствовал посетителя и поинтересовался, что привело его в обитель богов. — О, — благоговейно произнес мужчина, — это удивительная история. Мое имя — Каташи Хара, и я суматори. Вчера как раз проходил поединок, в котором я одержал победу. Все было хорошо ровно до тех пор, пока не пришла пора возвращаться домой… — шагая в сторону хайдэн, Каташи поведал священнику удивительную историю о том, как злые духи напали на него и едва не вынули сердце из груди. Синтоист, приноравливаясь к шагам суматори, внимательно слушал. — Я был скорее мертв, чем жив, когда появилась она… — Она? — удивленно переспросил дедушка Рей. — Светлый дух, — с почтительным благоговением проговорил Хара, — девушка в маске, с волосами, сотканными из солнечного света. Она прогнала демонов. Если бы не эта дева, я бы был мертв… А все из-за того, что организаторы поединка не соблюдают традиции! — ударив кулаком о кулак, с досадой воскликнул Каташи. — Надо был посыпать арену солью — тогда духи не посмели бы туда и носа сунуть! — Согласен, — словно китайский болванчик, закивал головой священник. — Молодежь нынче не та… — И я пришел сюда, чтобы пожертвовать деньги на нужды храма, — продолжил сумоист, останавливаясь у зала для молитв, — а заодно и вознести молитвы. Маленький синтоист не стал препятствовать духовному рвению Хара, даже наоборот. Оставив суматори в хайдэн — молиться, он деловито засеменил в сторону зала для ритуальных пожертвований, чтобы провести необходимые приготовления. Каташи Хара, опустившись на колени, дернул несколько раз за веревку из рисовой соломы, увешанную колокольчиками и раскрашенную в бело-красный цвет. Сложив руки у груди, он почтительно склонил голову, слушая перезвон колокольчиков. Это вносило гармонию в его душу, успокаивая сердце, что сжималось в неведомой тревоге. Несмотря на свою физическую силу, сумоист боялся, что зло придет за ним еще раз. И не ошибся. Холодное дуновение ветра сквозняком коснулось спины Каташи, вызывая табун неприятных мурашек. Мужчина замер, принявшись читать слова молитв еще усерднее, чтобы прогнать морок, но тщетно. В тишине, окутавшей его плотной пеленой, было что-то зловещее, противоестественное, и сумоист невольно содрогнулся. Прямо над его ухом раздался спокойный, но полный яда и желчи голос, который он меньше всего на свете хотел услышать: — Пришла пора довести дело до конца!.. Повернувшись, Хара завороженно застыл, точно кролик перед удавом, встретившись взглядом с гипнотической зеленью глаз рыжеволосого юноши. Это был один из демонов, напавших на него накануне вечером. Сумоист не понимал, отчего все его тело одеревенело и не слушалось хозяина, а язык словно прилип к небу. Рассудок вопил, взывая о помощи, но на этот раз тщетно было надеяться на чудо. По виску суматори, некогда наводившего страх на соперников, медленно стекала капля холодного пота. Словно со стороны он наблюдал за тем, как молодой демон выхватил Темный Кристалл и направил на его грудь. Спустя еще мгновение мир словно перестал существовать, растворившись в дикой боли, застившей глаза Каташи Хара мутной пеленой страдания…***
Привычную тишину храма разрезал дикий, нечеловеческий крик, вспугнув двух воронов, мирно сидевших на крыше храма. Они взмыли ввысь, издавая тревожное карканье. «Беда! Беда!» — словно кричали они, и у всех, кто слышал их хриплые, резкие голоса, душа наполнилась необъяснимым страхом. Усаги, что всхлипывая брела к выходу из храма, пораженно застыла на месте. Всего на пару мгновений ее душа провалилась в пятки, а воображение нарисовало ей самые страшные и фантастические картины происходящего. Где-то там, за ее спиной, произошло что-то ужасное, и это что-то требовало немедленного вмешательства Сейлор Мун. Будь Цукино обычной девушкой, она бы со всех ног бросилась прочь, повинуясь инстинкту самосохранения, но подобное поведение было не в стиле воина Луны, борца за добро и справедливость. Игнорируя панические крики разума, Усаги бросилась в сторону хайдэн — оттуда как раз и донесся крик. На пороге она столкнулась с дедушкой Рей и его учеником, чьего имени девушка не знала. — Что там? — спросила Цукино, с тревогой переводя взгляд со священника на высокого молодого человека, чье лицо было наполовину закрыто волосами. — Не знаю, Усаги, — серьезно произнес синтоист, — но вам с Юичиро лучше не вмешиваться. С этими словами, опережая возглас протеста, слетевший с губ девушки, дедушка Рей распахнул двери. Оттуда как раз донеслось: — Явись предо мной, демон гнева! Густой красный туман затянул помещение, поглотив бесстрашно шагнувшего внутрь священника, и Усаги вскрикнув, рванулась следом. Однако, не успела она переступить порог, как туман развеялся, явив ее взору Зойсайта, сжимающего в руке кроваво-красный кристалл, и демона, занимающего чуть ли не половину молитвенного зала. Это было закованное в броню с головы до ног существо, высотой под три метра. Вместо рук у него было две тяжелые булавы с острыми шипами, опасно поблескивавшими в темноте. Уродливая лысая голова, сидевшая на короткой шее, казалась непропорционально маленькой для туловища таких размеров. Заплывшие красные глаза злобно оглядывали всех присутствующих. Демон пыхтел и сопел, пуская пар из ноздрей, что скорее напоминали две дыры на лице. Заметив свидетелей, Зойсайт злорадно ухмыльнулся. Повернувшись к первородному греху, он дал короткий приказ: — Разделайся с ними всеми. Можешь не сдерживаться. — Стой, злой дух! — воскликнул дедушка Рей, потрясая кулаками. — Тебе здесь не место! — Тебя забыл спросить, старик, — резко отозвался младший из генералов и небрежно взмахнул рукой. Священник, дергая руками и ногами, поднялся в воздух. — Сейчас же опусти меня! — барахтаясь в воздухе, гневно прокричал он. — Как скажешь, — усмехнулся лорд и швырнул синтоиста через весь зал. Ударившись о стену, дедушка Рей обмяк. Усаги и Юичиро вскрикнули. Зойсайт медленно повернулся к ним и сделал знак Гневу: — Прикончи их!.. Усаги в отчаянии топнула ногой. Если бы не дедушка Рей и его ученик, она бы перевоплотилась в Сейлор Мун и разобралась с проблемой. Глядя, как громадный демон пробирается к ним, Цукино повернула голову к Юичиро и четко произнесла: — Найди Рей и скажи ей, что происходит. — А как же вы? — Юичиро схватил девушку за руку, но она вывернулась. — Я как-нибудь справлюсь. Ну же, беги! Мне нужна ее помощь. — Но… — открыл было рот молодой человек, но Гнев уже был достаточно близко, чтобы оспаривать слова девушки с оданго. Стоило ему зарычать и броситься на парочку, как Юичиро словно подстегнули, и он опрометью бросился бежать к дому Рей. Усаги же побежала в противоположную сторону, намеренно уводя демона за собой. Вслед ей летел издевательский смех Зойсайта. От страха у Цукино словно крылья за спиной выросли. Казалось, что ее ноги не касаются земли. Усаги убегала с такой скоростью, что любой спринтер позавидовал бы. Еще бы! Когда за тобой пыхтит и топает такое чудище, не до лишних рассуждений. Только бежать и надеяться, что помощь Рей подоспеет вовремя. Усаги юркнула за ближайшее дерево, надеясь, что Гнев по инерции пробежит мимо, и сорвала с блузы брошь, призывая силу Луны: — Лунная призма, дай мне силу!!! Розовое свечение трансформации привлекло внимание демона и он, тяжело развернувшись, стремительно понесся на дерево, под которым затаилась Сейлор Мун, нанеся тому сокрушительный удар. Многовековой дуб затрещал и со скрипом, напоминающим стон, опасно накренился, угрожая придавить перевоплотившуюся Усаги. Успев выскочить в последний момент, Цукино перепуганным зайцем понеслась прочь, перепрыгивая через кусты. Сердце ее билось где-то в горле, а в голове стучала всего одна мысль: «Где же Рей?» Мико как раз выходила из домика, когда к ней, задыхаясь от быстрого бега, подскочил Юичиро. Схватив ее за руки, он быстро протараторил: — Мисс Рей, вам нужно бежать отсюда! — Почему? — спросила Хино, недоумевая. — Там… Там… Чудовище! — выдохнул молодой человек. — Что? Какое еще чудовище?! — рассердилась девушка. Лепет Юичиро не позволял ей понять, что же он все-таки увидел и чего хочет от нее. — Громадное! Оно напало на вашего дедушку! Прошу, уходите отсюда! — взмолился Кумада. — Девушка с оданго просила предупредить вас! — Дедушка? — уже не на шутку встревожилась Рей. — И Усаги? Ты видел Усаги? — теперь уже Хино встряхнула едва стоящего на ногах от ужаса Юичиро. — Да! Мисс Рей, умоляю, уходите, пока вы не пострадали! — в отчаянии простонал молодой человек, но девушка была иного мнения. — Хорошо, — сказала она и затолкала Юичиро в свою комнату, быстро захлопнув за ним дверь и трижды провернув ключ в замке. — Я пойду, а ты останешься здесь, — добавила она, доставая из сумочки жезл. — Марс, дай мне силу!!! — воскликнула она. Огненный вихрь взметнулся вокруг нее, перевоплощая Рей в сенши. Пара мгновений — и девушка уже легкокрылой птицей спешит на помощь Сейлор Мун. В голове ее вертелись слова, сказанные Юичиро: «Чудовище… Громадное… Напало на вашего дедушку…» Охнув, Сейлор Марс ускорила бег. Краем глаза она увидела, как мелькнула синяя юбка воина Луны, и как что-то тяжелое, ломая кусты, гналось за ней. — Усаги! — крикнула девушка, бросившись наперерез к Сейлор Мун. — Наконец-то! — блондинка была уже на грани сил и с трудом дышала. — Помоги! Я не успеваю атаковать его! Не успела Рей открыть рот, как на аллее появился пышущий паром Гнев. — Уоу! — издала Сейлор Марс, едва увидев первородный грех во плоти. — Скорее! — дернув Усаги за руку, проговорила она. — Нужно заманить его в святилище для заклинаний. Девушки понеслись дальше. Теперь, когда рядом была Рей, Сейлор Мун позволила себе немного расслабиться и пожаловаться на боль в ногах и боку. Но Хино, не обращая на стоны подруги внимания, стремительно влетела в хараидзё и укрылась за алтарем с сакральным огнем. Тут же она схватила пергаментные листы с заклинаниями. — Что ты делаешь? — Заманиваю его сюда, — коротко ответила брюнетка на вопрос Усаги. Сейлор Мун ужаснулась: — Ты с ума сошла! Он же раздавит нас! Громкий рев послужил красноречивым подтверждением ее словам, но Рей, казалось, было на это наплевать. — Все… Что… Движется… Ко… Мне… Пусть… Движется… Обратно! — делая пассы руками, негромко, но четко произнесла мико, когда темный силуэт Гнева заслонил дверной проем. Она смотрела на него сквозь стену из пламени, не отрывая глаз и сжав губы. Рядом, обхватив себя руками, дрожала мелкой дрожью Усаги. Внезапно пламя вспыхнуло ярче, и сквозь него Сейлор Марс увидела силуэт человека — толстого мужчины, чье лицо было искажено гримасой страданий. Через мгновение, когда пламя погасло, на том самом месте стоял Гнев. Он не мог переступить порог, так как Рей лично начертала на стенах хараидзё заклинания против демонов и злых духов, и теперь топтался, сгорая от бушующего внутри гневного пламени. Сейлор Мун к тому моменту уже сняла Лунную Диадему, готовясь атаковать демона. Она сочла эту заминку отличным шансом для молниеносной атаки, но Сейлор Марс перехватила ее руку: — Не делай этого! Это человек! — Лунная палочка! — догадалась Усаги, и требуемый предмет тут же материализовался в ее руках. — Быстрее, — поторопила ее Хино, но тут снаружи раздался боевой клич, и Юичиро, невесть как выбравшийся из комнаты мико, прыгнул с крыши на шею демона с криком: — За вас, мисс Рей! Бегите, я отвлеку его! Рей едва не задохнулась от возмущения и страха за жизнь Юичиро. Он хоть и был дураком, но все равно — жалко. А в его сумасшедшем, самоубийственном поступке она не углядела ни капли благородства, а лишь безрассудную замашку камикадзе. Выругавшись сквозь зубы, Сейлор Марс помчалась на помощь. — Бегите! — заорал Кумада, крепко вцепившись в шею Гнева. Первородный демон взревел, пытаясь стряхнуть парня. Но тот лишь крепче держался за край доспехов чудовища, нелепо болтаясь за спиной гиганта. — Дух огня! В бой!!! — уже не думая о том, что Юичиро может увидеть ее силу, воскликнула Рей, игнорируя крики Сейлор Мун. Поток пламени вырвался из сведенных вместе указательных пальцев и ударил в незащищенное доспехами место демона — лицо. Взревев от боли, Гнев круто развернулся, и от этого Кумада упал, кубарем покатившись по земле. Понадеявшись, что с ним будет все в порядке, Рей бросилась обратно в хараидзё. Но ослепленный демон, яростно махая своими булавами, все же успел зацепить ногу Сейлор Марс, распоров той острыми шипами правую икру чуть ли не до кости. Закричав от боли, девушка одним отчаянным рывком добралась до спасительного укрытия и ничком повалилась на пол, поджав под себя раненую ногу. — Исцеляющая сила Луны, помоги!!! — к облегчению Рей, Усаги принялась за дело. Очертив Лунной Палочкой идеально ровный круг, она направила чистое сияние на демона. Серебристые потоки чистой энергии окутали Гнев, и он стал уменьшаться в размерах, пока, наконец, не раздался победный крик освобожденного Каташи Хара: — Очищение! — воскликнул сумоист и рухнул наземь. Сейлор Мун, убедившись, что с мужчиной все будет хорошо, бросилась к Хино. — Рей! Рей, как ты? — встревоженно проговорила она, пытаясь осмотреть поврежденную ногу девушки. Рана уже затянулась, но осталось какое-то подозрительное воспаление. Осторожно прикоснувшись кончиками пальцев к покрасневшей коже, Усаги почувствовала пульсирующий жар. Нога Рей словно горела огнем. Это обеспокоило далекую от медицины Цукино, и она не преминула сообщить об этом подруге: — Тебе стоит обратиться к врачу. С твоей ногой что-то не так. — Жить буду, — пробурчала Сейлор Марс, поднимаясь с земляного пола и перевоплощаясь обратно в мико. При этом она оттолкнула Сейлор Мун, когда та захотела помочь Рей встать. Усаги, тоже принявшую прежний облик, это обидело до глубины души. Она так и осталась сидеть на земле, глядя полными слез глазами на Хино, что отряхивала одежду от приставшего к ней мусора. Цукино не понимала, что нашло на Рей. Да, мико обладала крутым нравом, но не настолько, чтобы отвечать грубостью на желание помочь. — Что на тебя нашло? — дрожащим от слез голосом спросила Усаги, поднимаясь на ноги. — Заткнись, ты меня раздражаешь! — прикрикнула Хино, выходя на улицу. Эти слова острым ножом вонзились в чуткое сердце Цукино, и на этот раз она не стала сдерживать слез, потрясенно глядя на подругу. Совсем недавно она назвала Рей злюкой за раздражительную отповедь; теперь же повелительница огня казалась ей сущей ведьмой. — Но… Рей? — Усаги еще раз окликнула брюнетку, но та, казалось, игнорировала ее. Подойдя к Юичиро, что сидел на земле, потирая ссадины и многочисленные ушибы, Хино уперла руки в бока и разразилась гневной тирадой, сверкая глазами: — Какой же ты все-таки идиот, Юичиро! Кто тебя просил вмешиваться? Или жить надоело?! Безмозглый! — Мисс Рей… — парень открыл было рот, чтобы сказать что-то в свое оправдание, но Хино рявкнула: — Заткнись! И слушай сюда! Не смей лезть в мою жизнь, понял?! Я сама могу справиться со своими проблемами. Ты все делаешь только хуже, — подумав, девушка добавила презрительное: — Неудачник! Развернувшись, девушка прошествовала мимо пораженного до глубины парня. Он потрясенно смотрел ей вслед до тех пор, пока к нему не подошла Усаги и не помогла подняться. — Я ее не узнаю… — тряс головой Кумада, словно отрицая очевидное. — Она нездорова… О, мисс Рей! Что же на вас нашло? — бормотал он, глядя ей вслед. Цукино потрепала его по плечу, выдавив улыбку: — Скорей всего, она просто перенервничала. Уверена, она отдохнет, придет в норму и… — А где же чудовище? — вдруг спохватился Юичиро. — Куда оно делось? — Э-э-э… — замялась Усаги, не зная, что и сказать. — О! — девушка быстро переключила внимание на Каташи Хара, что, очнувшись, непонимающе озирался по сторонам. — Надо помочь ему. Пошли! И, не слушая возражений, Цукино потащила парня за собой. Кумада особо не сопротивлялся. Будучи в подавленном состоянии от слов, адресованных ему красавицей мико, он покорно следовал за Усаги, что развернула активную деятельность — так она пыталась отвлечься от снедающего ее беспокойства и тревоги за подругу. Поведение Рей казалось ей на редкость странным, даже неестественным, но Цукино опасалась контактировать с ней до тех пор, пока ее эмоции не остынут. Это она поняла за то недолгое время, что связывало их. Нагородив перед сумоистом всякой чепухи и горячо поддержав его версию о нападении злых духов, Усаги и Юичиро выпроводили Каташи и опрометью бросились в зал для молящихся. Из-за своей рассеянности они слишком поздно вспомнили о дедушке Рей, которого Зойсайт швырнул о стену, стоило деятельному священнику сунуть нос в его темные дела. О рыжем юноше Усаги уже и думать забыла — тот уже наверняка отмечал в своем темном логове поимку радужного кристалла. Да и стоит ли плакать о пролитом молоке? Дедушка Рей лежал на том же месте, по-прежнему без сознания. Видимо, такой удар оказался слишком тяжелым для его преклонного возраста. Цукино замерла на пороге, глядя широко распахнутыми глазами на неподвижное тело. — О боги! Он умер?! — взвизгнула она, прижав ладонь ко рту. В синих глазах плескался неподдельный ужас, а тело словно парализовало. От страха сердце ее билось, как у загнанного зверька, комната поплыла перед глазами. Усаги боялась подойти ближе — она никогда прежде не имела дела с мертвыми людьми, а маленький синтоист производил как раз такое впечатление. Юичиро с необычной для него решительностью попросил девушку посторониться и бросился к телу старика. Прощупав пульс и приложив ухо к груди священника, он с облегчением констатировал: — Жив. Но очень слаб. Его нужно срочно доставить в больницу! От такой новости ноги Усаги подкосились от облегчения, и она удержалась, лишь схватившись за дверной проем. В голову тут же пришла догадка, что Хино должна обязательно узнать об этом, ведь дедушка был самым близким ее человеком. Что бы она ни сказала, как бы ни вела бы себя — подруга должна выслушать эту новость. — Я сообщу Рей, — крикнула она уже на бегу, махнув рукой.***
Хино сама не понимала, что на нее нашло. Она ощущала себя извергающимся вулканом, из которого вместо лавы текли гнев, ярость и раздражение. И остановить это она была не в силах. Раненая икра горела огнем, подогревая еще больше сумасшедший накал эмоций, по своей взрывоопасности напоминающий «коктейль Молотова». Ярость ослепляла Рей, и она с трудом могла вспомнить, что наговорила Усаги и Юичиро, когда в смятении бежала сюда. Однако знакомые с детства стены не могли угомонить раздраженную донельзя брюнетку, и она диким зверем металась по комнате, швыряя вещи, словно пытаясь таким образом выпустить пар. Но это не помогало, даже наоборот — подстегивало Рей совершить нечто грандиозно-ужасное. Схватившись за голову, Хино, тяжело дыша, упала на кровать. Гнев распирал ее, требуя выхода, и девушка что есть сил замолотила руками и ногами по постели, пытаясь хоть как-то облегчить свою участь. Со стороны это напоминало дешевый фильм о одержимых; увы, Рей была как раз такой. Пару раз просигналил телефон, извещая хозяйку о новом СМС сообщении. Схватив девайс, Рей быстро провела пальцем по экрану и пробежала взглядом полученное сообщение. Увиденное ужасно ей не понравилось и даже привело мико в неописуемую ярость. — Ах ты!.. Ах ты!!! — вскричала Хино и, что есть сил, швырнула телефон в стену. Просвистев в воздухе, сенсор попал в зеркало. Осколки брызнули во все стороны, попав даже на кровать, но Рей было наплевать на это. Гнев по-прежнему сжигал ее изнутри, затмевая разум, но теперь девушка знала, на кого его следует обрушить. — Ну, держись! — процедила она и бросила быстрый взгляд в уцелевший осколок зеркала, невесть как державшийся в раме. Мстительно сверкнули некогда фиолетовые глаза, принявшие теперь глубокий багровый оттенок. Мгновение — и Рей пулей вылетела из комнаты, хлопнув напоследок дверью с такой силой, что из рамы вывалился последний осколок.***
Когда Усаги с замирающим сердцем тихонько поскреблась в дверь Хино, ответа не последовало. Тогда Цукино, осмелев, постучала громче. — Рей? — позвала девушка, но в ответ не доносилось не звука. — Если ты там, открой, пожалуйста! С твоим дедушкой произошла беда, — настаивала Усаги, затарабанив в дверь и подергав за ручку. Дверь тут же сама приоткрылась с тихим скрипом, приглашая блондинку войти. Та, в нерешительности потоптавшись на пороге, все же сделала шаг вперед и замерла, уставившись на беспорядок, царивший в некогда чисто прибранной комнате. Повсюду валялись разбросанные вещи, постель была смята, словно по ней бесновались маленькие дети. Но главное внимание привлекали осколки разбитого зеркала на полу, напоминавшие застывшие лужицы ртути. Под подошвой туфли Цукино хрустнул кусочек посеребренного стекла, и девушка тут же убрала ногу, опасливо оглянувшись по сторонам, словно опасаясь, что Рей выскочит из своей засады и нападет на нее. Но мико нигде не наблюдалось, и тогда Усаги забила тревогу. Рей не пришла в норму — разгром в комнате говорил сам за себя. Куда же Хино могла пойти в таком состоянии? Оглядевшись по сторонам в поисках хотя бы одной зацепки, Цукино увидела телефон подруги, сиротливо валяющийся на полу у стены. Подойдя ближе и присев на корточки, Усаги двумя пальцами подняла сенсор, словно тот был ядовитым насекомым. Экран был испещрен мелкой сетью трещин, а сам девайс уже не подлежал восстановлению. Вернув сенсор на место, Цукино дрожащими руками достала свой телефон и набрала Ами и Мако, попросив их срочно приехать к храму Хикава. Это дело не требовало отлагательств — на счету была каждая минута. Усаги присела на краешек кровати и, зажав руки между колен, расплакалась, облегчая душу. Она боялась за Рей; но в душе крохотным огоньком теплилась надежда, что Мако и Ами что-нибудь придумают. Одна голова — хорошо, а три — лучше. Девушки не заставили себя долго ждать. Едва дверь распахнулась, как Цукино бросилась к ним, во всех подробностях рассказав подругам обо всем, что произошло за столь короткий срок. Новоприбывшие хмурыми взглядами обвели перевернутую вверх дном комнату, а когда Усаги перешла к моменту ранения Хино и ее последующему странному поведению, Мако перебила рассказчицу, воскликнув: — Постой-ка! Да ведь тут не нужно быть гением, чтобы все понять! Все это до ужаса напоминает мою собственную историю с Завистью! — И точно! — поддакнула Ами. — Смотрите: в нашем уравнении с одной неизвестной есть Зойсайт; невесть откуда взявшийся демон, который после исцеления стал человеком; а так же Рей, что словно с цепи сорвалась, когда громадный демон распорол ей ногу. Все это указывает, что сумоист Каташи Хара был носителем радужного кристалла. После его изъятия он превратился в демона. — Да, пока все верно, — закивала головой Усаги. А Мицуно тем временем продолжала: — Вероятно, шипы на булаве были пропитаны ядом, подобным тому, коим Зависть отравила Мако. А если брать во внимание поведение Рей и разгром в комнате, то можно с уверенностью сказать, что вы столкнулись с Гневом. Усаги чуть не подпрыгнула на месте: — Точно! Ами, ты гений! — Да ладно, — заскромничала девушка, раскрасневшись. — Но вот еще в чем вопрос — куда Рей могла направиться? — Кино мягко вернула разговор в прежнее русло. Мицуно потерла переносицу, а затем ответила: — Тут тоже все просто. Видите — она швырнула телефон в зеркало. Значит, ей кто-то позвонил или прислал сообщение, и это лишило Хино последних капель самообладания. Вот и… — Но кто?.. — в отчаянии воскликнула Цукино, вскакивая с кровати. — Должно быть, кто-то, на кого она сердилась? Но ведь… чаще всего ругались мы с ней. Уж если она и хотела кого-нибудь пристукнуть, так это меня. Мако и Ами переглянулись. Кажется, к ним в головы пришла одна и та же мысль. — Минако! — воскликнули они, а Усаги хлопнула себя по лбу: — Как же я могла забыть? Рей ведь говорила, что собирается сегодня зайти к ней! — И ты молчала?! — Кино соскочила с места, выбегая из комнаты. Ами и Усаги едва поспевали за ней. — Боги! Сколько времени потеряно зря! Что ж, будем надеяться, что Айно не даст себя в обиду, пока мы будем в пути. Нам стоит поторопиться!***
Взбежав по ступенькам на пятый этаж, девушки остановились у двери квартиры Минако, изо всех сил надеясь, что они успели вовремя. Пока Ами яростно давила на кнопку звонка, Мако изо всех сил тарабанила в двери, создавая на лестничной площадке невообразимый шум. — Да иду я! Пожар что ли?! Дверь распахнулась, и на пороге возникла Минако в веселеньких пижамных штанах в цветочек, майке и косметической повязке, повязанной на манер обруча. В руках она держала открытый стаканчик с персиковой творожной массой. С заднего плана доносились звуки работающего телевизора — то и дело до девушек доносились глупый смех и бодрая музыка. Увидев, кого к ней принесло на ночь глядя, девушка едва не проглотила десертную ложечку вместе с очередной порцией персикового крема. Всего на долю секунды ее глаза остановились на Усаги, а затем поспешно метнулись в сторону Ами и Мако. В сердце острой болью отозвались события прошедших дней, и Минако, дабы не выдать своего смятения, нарочито бодро произнесла, не скрывая своего изумления: — Ого! Какие люди! — Хвала небу, ты жива! — в унисон произнесли сенши, облегченно вздохнув. — Э-э-э… А что, не должна? — осторожно осведомилась Айно, по-прежнему избегая смотреть на блондинку с оданго. — Нет-нет, — поспешно замахала руками Мако, — ты в норме, и это главное. Однако Минако уже успела заподозрить неладное: — Но ведь все равно что-то не так! Иначе вы бы не стояли в таком составе на моем пороге. Помнится, когда вы в последний раз веселой компанией появились у меня дома, мы разругались вдрызг. И… где Рей? — Все дело как раз в ней, — впервые за все время подала голос Усаги, и Айно, скрепя сердце, все же пришлось обратить на нее внимание. Цукино срывающимся голосом кратко поведала о насыщенных событиях минувшего дня — о радужном кристалле, демоне Гнева и странном поведении Рей после ранения. Ами продолжила рассказ, высказав свои догадки по поводу того, почему Хино вела себя именно так. Закончив, они уставились на Минако, словно ожидая ее реакции. И она не заставила себя ждать: — А почему вы решили, что Рей обязательно придет ко мне? — Накануне она рассказала нам, что сердится на тебя за то, что ты не отвечаешь на ее звонки, — пояснила Макото. Айно с досадой поморщилась: — Я потеряла телефон. — Так вот в чем причина! — воскликнула Ами. — А мы уже было подумали, что… — Что я игнорирую Рей? — продолжила Минако. — Как видите, все просто, — она развела руками. — Но проблема все еще не решена, — проговорила Усаги, устало прикрыв глаза и потерев виски. Живот сводило от голода, голова разрывалась от пульсирующей боли и от страха за Хино. Все происходящее напоминало какой-то фарс, в котором она невольно играла одну из ведущих ролей. — Если Рей не у тебя, то где? Айно наморщилась, словно что-то припоминая. Вдруг ее лицо побледнело, а стаканчик едва не выскользнул из ослабевших пальцев: — У нас большие проблемы. Надо спешить! Подождите, сейчас я возьму жезл для трансформаций. — Объясни, что ты вспомнила, — потребовала от Минако Ами, когда минуту спустя четверка сенши бегом спускалась по лестнице. — Если бы вы знали Рей так же хорошо, как я, то вспомнили бы, что она точит зуб на собственного отца, — ответила Айно. — И раз вы утверждаете, что Хино одержима гневом, то сейчас Рей должна быть у него — ведь это единственный человек, которого она по-настоящему ненавидит. Мы должны попасть в особняк мистера Хино как можно скорее, и для этого нам придется перевоплотиться в Сейлор воинов. Поторопитесь! Я покажу дорогу… Лунная Сила, перевоплоти! — воскликнула девушка, вскинув руку вверх. Золотое облачко окутало ее фигуру, а когда развеялось, то перед удивленными сенши предстала Сейлор Венера. Не Сейлор Ви, как они ожидали, а одна из пятерых воинов в матросках, красавица в бело-оранжевом фуку и с темно-синим бантом на груди. Впрочем, Венера сама не ожидала такого фокуса. Убедившись, что она взяла верный предмет для трансформаций, она в недоумении пожала плечами: — Странно… Почему я не перевоплотилась в Сейлор Ви? — Нет времени на размышления! — прервала ее перевоплощенная Сейлор Юпитер. — Нам нужно найти и остановить Рей до того, как она совершит отцеубийство! Кивнув, Венера опрометью выскочила из дома и, подпрыгнув, оказалась на крыше двухэтажного здания напротив. Остальные следовали за ней по пятам, подгоняемые одной мыслью: «Хоть бы не было поздно… Держись, подруга!»***
— Открывай! Открывай, сукин ты сын! Рей лупила в дверь богатого отцовского особняка руками и ногами, получая от этого некое мрачное, вандалистское наслаждение. Она уже не сдерживала себя — гнев полностью управлял ее мыслями и поступками. Хино словно отпустила стоп-кран, отдавая себя во власть судьбы. — Выходи, ты, трус несчастный! Предатель! — вопила Хино. — Или ты боишься взглянуть дочери в глаза?! Разбитые костяшки пальцев нещадно саднили, ноги онемели от постоянных ударов; дверь из дорогой породы дерева грозилась вот-вот слететь с петель — силы Рей под воздействием гнева словно возросли в десять раз. — Какого черта ты здесь устроила?! — когда девушка собралась обрушить на многострадальную дверь очередную порцию ударов, она распахнулась. На пороге стоял представительный мужчина средних лет, чьи виски уже посеребрила седина. Одет он был не в привычный деловой костюм, а в легкие серые брюки и песочного цвета свитер-поло. Холеное гладко выбритое лицо, обычно безэмоциональное и холодное, теперь походило на маску гнева, и у мико даже руки зачесались врезать по нему кулаком. Она не стала себя сдерживать и, размахнувшись, ударила, что было сил. Не ожидавший такого, мистер Хино пошатнулся и отступил, схватившись за ушибленное место. — Ты с ума сошла?! — загремел он на весь холл, но Рей было наплевать на его крики. Засунув руки в карманы джинсов, она медленно двинулась вперед, яростно сверкая багровыми глазами. — Ну, здравствуй, отец! — язвительно произнесла она, наступая на оголтелого политика. — Как жизнь? — Да что с тобой?! Какая муха тебя укусила? — Закрой свой поганый рот!!! — заорала девушка, бросаясь на отца. Повалив его на пол, она придавила коленями грудь мужчины. У мистера Хино от удара головой перед глазами заплясали цветные круги, и сквозь них он увидел, как над ним склонилось искаженное от ярости лицо дочери. — Что ты делаешь?.. — прохрипел он. — Опомнись! Это не ты… Да, между нами всякое было, но все же… — Все же что, а? — задыхаясь от бури эмоций, прошипела Рей, схватив отца за грудки. — Будешь играть в дипломатию с кем-нибудь другим, но не со мной. Я ненавижу тебя! — девушка с силой приложила отца головой о пол, сжав до боли в пальцах ворот мужского свитера. — Не-на-ви-жу!!! Замахнувшись, она ударила мистера Хино в лицо. Потом еще, еще и еще. Голова мужчины моталась, словно у тряпичной куклы, и он никак не мог скинуть с себя озверевшую дочь — она, словно дикая кошка, вцепилась на него, а ярость делала Рей только сильнее. Кровь из сломанного носа заливала лицо, глаз политика не было видно из-за лиловых припухлостей, и теперь они напоминали мутные щелки. — Из-за тебя погибла мать, — прошипела Рей, дернув мужчину за волосы. — Пока ты лебезил и лицемерил на своей работе, она умирала! Слышишь?! Умирала из-за тебя, из-за твоего безразличия и холода! А теперь я отомщу!.. Жизнь за жизнь! — с этими словами она схватила отца за шею и принялась душить его, впиваясь ногтями в смуглую кожу. Мужчина уже попрощался с жизнью. Воздуха не хватало, легкие сжались от его нехватки до размера теннисных мячей. Лицо побагровело от прилива крови и горело, словно в огне. Мистер Хино сделал последний отчаянный жест, чтобы сбросить Рей. Но тут она сама куда-то исчезла, словно ее рывком стащили с его многострадального тела. Не в силах пошевелиться, он прикрыл глаза, подумав, что уже покинул свою телесную оболочку и взмыл ввысь легким облачком. Но нет. Лицо его по-прежнему горело от побоев, а легкие, судорожно хватая драгоценный воздух, никак не могли получить достаточное количество драгоценного кислорода. — Пусти! Пусти сейчас же! — вопила где-то в стороне Рей, яростно брыкаясь. — Юпитер! Держи ее крепче, иначе нам всем будет плохо, — донесся еще один женский голос, от волнения срывавшийся на фальцет. — И-и-и-и-и-и-и-и-и! — визжала Хино, молотя ногами по полу. — Отпусти меня, дура! Убью!!! — Сейлор Мун, скорее! Я не могу долго держать ее! Ай! — вскрикнула еще одна девушка. — Да она совсем из ума выжила! Кусается! Раздался звонкий звук пощечины. На мгновение стало тихо. — Ах ты, сучка! — пуще прежнего разоралась мико. Раздался звук плевка и чей-то недовольный вскрик. Видимо, той, в кого попал этот плевок. — Фу! Может, ей рот кляпом заткнуть? Расплевалась тут! — Поддерживаю. — Сейлор Мун, ты там скоро? — Дрянь! Да я тебе пальцы откушу! Ненави… Умг-м-м-м-м-м-р… В-м-м-м-г… П-в-в-в-в-ф… — прервалась на самом интересном месте Рей, невнятно замычав. — О! Так-то лучше! Ничего, это временные неудобства, — кто-то явно не терял оптимизма. — Я искренне надеюсь на это!.. И на ее извинения. — О, поверь моему опыту — их будет немало! — Исцеляющая сила Луны, помоги!!! — раздался звонкий голос, и мистер Хино зажмурился. Яркий свет ослепил его, но в то же время боль стала как бы глуше. Это было избавление, но нервная дрожь от пережитого шока все еще сотрясала его тело. — Как она? В порядке? Ами, посмотри, пожалуйста, — раздалось несколько долгих секунд спустя. Пауза, возня, а затем ответ: — Она спит… — Что?! — в тройном возгласе смешались неверие, удивление и смех. — Я не вру, — пыталась оправдаться некая Ами, чьего лица мистер Хино не мог видеть. — Ладно, устроим ей взбучку, когда проснется. Надо проверить, как там отец Рей. Мужчина, с трудом приоткрыв глаза, замер. Кто-то остановился и присел рядом, и мистер Хино увидел красивую блондинку, что склонилась над ним, ласково улыбаясь, точно маленькому ребенку. — Он в сознании, только очень слаб, — сообщила она, повернувшись к остальным. — Ему нужно в больницу. По-моему, у мистера Хино сломан нос… Это было последнее, что услышал властный политик. Пережитое потрясение все же взяло свое, и он впервые в жизни отключился, словно перегретый на солнце механизм.***
В больничной палате царила благословенная прохлада. Тут вовсю работали кондиционеры, прогоняя жару, хотя за окном бетон и асфальт были раскалены до невозможности. Стояла тишина, лишь часы на стене негромко отмеряли время. Свет, пробиваясь сквозь жалюзи, ровными полосами ложился на кафельный пол. Декоративная пальма в углу была единственным цветным элементом среди холодного белого цвета. Рей сидела у постели дедушки, наблюдая, с каким аппетитом старик поглощает пресный удон*. Несмотря на полученное сотрясение, священник выглядел на удивление бодро и все рвался домой, несмотря на предосторожности врачей. Белую повязку на голове он носил с гордостью, точно медаль за храбрость, и называл свой ушиб не иначе, как «производственной травмой». В соседней палате наблюдался мистер Хино, но Рей скорее дала бы отрезать себе руку, чем согласилась навестить его. Она смутно помнила, как напала на отца, как разбила ему до крови лицо и сломала нос. А потом еще укусила Мако и плюнула в лицо Минако. Это ей потом во всех красках рассказала Усаги, добавив, видимо, еще что-то от себя. Это привело мико в ужас, и она долго не могла прийти в себя. Да, она не любила отца; но он не заслуживал такой участи. Боже, да она ведь чуть не убила его! Эта мысль тяжелым камнем лежала на душе, порождая уныние. А слова, брошенные в адрес Юичиро? Рей глубоко переживала случившееся, но ее утешало то, что все подруги были рядом. И даже Айно, которой она хотела врезать за сущий пустяк. Пятерка сенши снова была вместе, и Хино была хоть немного, но счастлива. Впрочем, она все же осознавала, что Минако объединилась с командой Усаги только ради того, чтобы спасти ее, Рей… Мысли девушки были прерваны стуком в дверь. — Войдите! — негромко произнесла Рей, забирая у дедушки пустую тарелку и палочки. В палату заглянул мистер Хино. У девушки внутри все перевернулось, когда она встретилась с ним взглядом. — Дочь, нам нужно поговорить. Брюнетка ничего не ответила, лишь отставила прибор в сторону и, вытерев руки о салфетку, направилась к выходу, приказав дедушке больше отдыхать. Едва дверь за ними закрылась, мико сложила руки на груди и выжидающе уставилась на отца: — Что ты хочешь услышать от меня? Извинения? Так вот: я извиняюсь только за твой сломанный нос. Если бы ты знал, как давно я хотела разукрасить тебе лицо! Ни один мускул не дрогнул на лице мистера Хино, когда он услышал слова Рей. — Ничего другого я и не ожидал. Знаю, что сильно обидел тебя… — прогундосил он в повязку, закрывающую половину лица. — Обидел? — фыркнула девушка, закатив глаза. — Ты бросил меня и мать как раз в тот момент, когда мы больше всего нуждались в твоей заботе. Скажи-ка мне честно: зачем ты вообще женился? Завел ребенка? Это ведь огромная ответственность. Знаешь, таким, как ты, лучше всего оставаться холостыми до конца жизни. — Ты имеешь право злиться, Рей, — ответил отец. — Но ты многого не понимаешь. Политика — это болото, трясина, из которой нелегко выбраться. — Мне уже не пять лет, — отрезала Хино, взмахнув рукой. — Мне легко сообразить, что к чему. Я не нужна тебе — вот и ответ на все вопросы. И единственный человек, которому не наплевать на мою жизнь, находится за этой дверью. — Но я все еще твой отец! — напомнил мистер Хино, начиная терять терпение. Но и Рей была не так проста. — Лишь потому, что у тебя есть нужные связи. Только по этой причине ты не потерял отцовских прав… Ох, я не хочу больше продолжать этот разговор, — махнула рукой девушка. — Я прошу лишь самую малость: не донимай меня своей ложью и наигранным интересом. Не надо слать мне сообщений и подарков. Просто исчезни и не появляйся. Прошу. Неужели это так сложно понять? Если бы не присланная СМС-ка, твой нос был бы цел. — Но я бы так и не поговорил с тобой по душам… — тихо произнес мужчина. — Жаль, что наши отношения не сложились. — И правда — жаль, — в тон ему ответила Рей. Мистер Хино развернулся и двинулся вдоль коридора. Девушка проводила его взглядом и тихо вздохнула. — Станет ли моя жизнь от этого иной? — спросила она сама у себя. — А? — раздалось у нее над ухом. — Что ты сказала? От неожиданности Рей едва не подпрыгнула на месте. — Минако! Тебя не учили, что к людям подкрадываться нехорошо? — забурчала Хино, но Айно не обратила на это внимания. — Да ладно тебе, — беззаботно махнула рукой блондинка, — не злись. Тебе это ой как не идет! — Ты все о том же? — Рей покосилась на Минако, но та лишь демонстративно хлюпнула шоколадным коктейлем, который она потягивала через трубочку. — Знаешь, Мако называет это инициацией и предрекает, что всем нам придется пройти через поражение грехом. Брюнетка устало опустилась на скамейку, и Айно последовала ее примеру. — Кино слишком много болтает, — пробурчала Хино, принявшись крутить кольцо на среднем пальце левой руки. Минако лишь пожала плечами. Молчание угнетало, и Рей перевела тему разговора: — А где остальные? — В кафетерии. Цукино намеревается опустошить буфет; Ами, как и всегда, что-то читает, а Мако, кажется, уже больше часа общается с кем-то по телефону… — Ты ведь не вернешься, да? — то ли спросила, то ли констатировала Рей, перебив подругу на полуслове. Минако покачала головой и отставила пустой стаканчик в сторону: — Мне все еще тяжело. Но вот что странно: когда я перевоплощалась, в ручке для трансформаций, видимо, произошел какой-то сбой, и… — девушка запнулась, опустив голову. — И? — Я превратилась в Сейлор Венеру, одну из пяти воительниц Планет Внутреннего Круга. Это не дает мне покоя. Воистину, день неожиданностей! То на моем пороге оказывается Усаги с девочками, то ко мне возвращается старая форма… И, кстати, — Минако смущенно почесала переносицу, — я не могла позвонить, потому что потеряла где-то свой телефон. — Только ты можешь прыгать с мысли на мысль, как лягушка с кочки на кочку, — покачала головой мико. — Вот, держи, растяпа! — Рей вытащила из кармана и протянула Айно плоскую коробочку, наспех перетянутую красным бантом. Минако ахнула: — Новый телефон! Спасибо! — Это тебе авансом. Подарка на День Рождения теперь не жди. И только попробуй не отвечать на мои звонки! — делано нахмурив брови, произнесла Хино, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Но лукавый блеск в глазах выдавал ее с головой. — Иначе покусаю! — Обещаю! — серьезно заявила Айно и обняла подругу. Ее душа была полна любви, нежности и благодарности к это взбалмошной, но чуткой особе. И только крепкими объятиями Минако могла выразить свое тихое счастье.