Не можешь заснуть, не в силах вздохнуть… И смотришь в окно, а он где-то там… Он так далеко, что без него — Так одиноко, вокруг никого… Freedom — Быть только с тобой…
На Токио опустилась беззвездная осенняя ночь. Днем по небу нестройными рядами ходили тяжелые, темно-серые тучи, а когда стемнело, погода испортилась окончательно. Сначала заморосил мелкий, противный дождик, затем подул пронизывающий северный ветер, пробирая запоздалых прохожих до костей. Они, согнувшись в три погибели и раскрыв зонты, бежали по улицам города, на которых уже зажигались слепые фонари. Сырость туманным облаком поднималась над землей, порождая промозглую мглу. Дождь с каждой минутой усиливался, ветер крепчал, вырывая из рук прохожих зонтики и швыряя в их лица холодные дождевые капли. А в квартире у Мамору было сухо, тепло и уютно. Это и отметила Усаги, едва переступив порог дома Чибы. Она держала в руках полупрозрачный зонт, с которого стекала вода, образуя на полу лужицу, и тряслась от холода. Мамору даже показалось, что кончик носа Цукино посинел от холода, и он тут же, не терпя возражений, отправил Усаги в ванную, подкрепляя свои слова легким шлепком по попе девушки. Она хихикнула и скрылась за дверью, а через несколько минут раздался шум бегущей воды. А Мамору тем временем принялся искать для Усаги сменную сухую одежду. Ясное дело, домой он ее сегодня отпускать не собирался — в такую погоду хороший хозяин даже собаку на улицу не выгонит. Переночует у него, пока бушует ненастье, а с утра отправятся на учебу. Словно в подтверждение его слов, порыв ветра швырнул в оконное стекло сноп дождевых брызг, и Мамору, словно очнувшись, открыл шкаф и принялся перебирать вещи. Среди стопок аккуратно сложенных рубах и футболок Чиба обнаружил что-то гладкое, приятно скользящее в пальцах. Подцепив вещь, Мамору вытащил на свет персикового цвета ночнушку, сплошь состоящую из кружев и искусственного шелка — вещь Минако. Сразу же нахлынули непрошенные воспоминания — как и при каких обстоятельствах этот предмет одежды оказался у него, и Чиба сжал ночнушку в руке, сминая нежную ткань. Он-то забрал свои вещи из ее квартиры, а сама Минако не торопилась сделать то же самое. И этот дух, незримый мираж ее присутствия, до сих пор витал в этой квартире. Мамору с решительным видом подошел к другому шкафу, достал оттуда пакет и сунул туда злополучную ночную рубашку Айно. Вскоре туда же последовали два ее банта — голубой и черный, а также кое-какая бижутерия и зубная щетка. Некоторое время в задумчивости посмотрев на пакет, что, как казалось Чибе, выглядит укоризненно и как-то сиротливо, парень сунул его в дальний угол шкафа, намереваясь при удобной возможности передать вещи хозяйке. Однако его мысли уже находились в неком сумбуре от воспоминаний, связанных с Минако, и Мамору, приказав себе успокоиться, достал одну из своих рубашек и отнес ее Усаги. Когда в спальню, шлепая босыми ногами, вошла Усаги, парень уже лежал на кровати, заложив под голову руку. Рассеянный свет от торшера с зеленым абажуром падал на книгу, которую читал Мамору, создавая уютную атмосферу. Рядом, на прикроватном столике, стояли две чашки с чаем сенча. От них легкими струйками подымался ароматный пар, и Цукино, тут же взобравшись на кровать, села по-турецки и взяла в руки одну из чашек. — М-м-м, какой аромат! — восхитилась она. — Спасибо. — Не за что. Пей горячим, — произнес Мамору, опуская книгу и улыбаясь. — Я не хочу, чтобы ты простудилась. Усаги тут же чихнула, и Чиба нахмурился. — Ну, вот, — проворчал он. — Все-таки простыла. Цукино беспечно махнула свободой рукой и пригубила чай: — Ерунда. — И чего, собственно, ты вышла из дома в такую погоду? — продолжал Мамору свою речь. — Сидела бы дома, лопала шоколадки да листала мангу. — Но я соскучилась, — состроила жалобную гримаску Усаги, вновь прихлебнув чай. Парень тоже взял свою чашку и сделал глоток. — Ты не рад? — тут же надула губки девушка, подозрительно косясь на Чибу. — Нет, что ты… — тут же ответил Мамору. — Просто уже так поздно… Твой приход был для меня неожиданным. — Я хотела сделать сюрприз, — просто ответила Цукино, лукаво сверкнув глазами. Чиба тепло улыбнулся, глядя на Усаги с невыразимой любовью: — Он определенно удался. А теперь допивай свой чай и будем ложиться спать. Мне завтра с утра на работу, да и тебе на учебу подниматься. Цукино выразительно зевнула, прикрывая рот ладошкой: — Что верно — то верно. Но та-а-ак лень… — Уж кто бы сомневался, — снисходительно ухмыльнулся Мамору, отставляя чашку с недопитым чаем. В такие моменты он казался самому себе старше собственного возраста, точно Усаги была его маленькой дочкой. Кто бы мог подумать, что вот эта девушка с хвостиками-оданго в его розовой рубашке — одна из защитниц этого бренного мира. — А теперь — спать! С этими словами Мамору, потянувшись, отложил книгу на прикроватный столик и выключил свет, а Усаги, отставив чашку, удобно примостилась рядом, положив голову на плечо парня. Чиба нашел в темноте ее ладонь и некрепко сжал. — Доброй ночи! — прошептал он и поцеловал Цукино в висок. В ответ донеслось невнятное бормотание, а затем и легкое, сонное дыхание возлюбленной. Девушка заснула мгновенно, а Мамору еще некоторое время лежал, вглядываясь в темноту и слушая шум дождя за окном. Вся эта идиллия казалась ему затишьем перед бурей, и Чиба каким-то шестым чувством ощущал ее приближение. Чувствовала ли это Усаги? Скорее всего, нет — иначе она не была столь безмятежна и спокойна. Но чувство тревоги пожирало Мамору изнутри и по ночам лишь усиливалось. Однако близость любимой, ее теплое сонное дыхание на его щеке сделали свое дело, и к Чибе, наконец, пришел сон.***
В это же время, на другом конце Токио, другая пара только собиралась подниматься с постели. Точнее сказать, только девушка собиралась, оставляя мужчину нежиться в объятиях темно-синего шелка. Она спустила ноги на пол и тряхнула головой, потягиваясь. Рыжевато-каштановые волосы волной упали на ее обнаженную спину, и пламя свечей засияло в них, точно жидкий огонь. Не без сожаления вздохнув, красавица потянулась за шелковым халатом и, поднявшись с постели, накинула его на молочно-белые плечи. Мужчина, не сводя взгляда с жены, поначалу наблюдал за ней, словно сытый кот, объевшийся сливок, а затем произнес с капризными нотками в голосе: — Нару, вернись в постель. — Не могу, милый. Мне нужно работать, и ты прекрасно это знаешь, — ответила она, оборачиваясь к Нефриту и запахивая халат. Санджойн приподнялся на локте: — Все никак не можешь выбросить эту идею из головы? Брось! Есть множество других способов заполучить человеческую энергию. Или попросту займись этим с утра. Аквамарин лишь закатила глаза: — Кажется, мы это уже обсуждали. Во-первых, кто, как не ты, учил меня, что все темные дела стоит вершить под покровом ночи? Во-вторых, эта идея — дело принципа, ни больше ни меньше. Когда я стала твоей мистресс, у меня не было ни свадебного платья, ни, уж тем более, свадебной церемонии. Так почему же у других все это должно быть? — О, да в тебе говорит зависть, — вздернул брови Нефрит. — А ты подумай иначе. Ты получила то, что хотела — меня. Тут уж без вариантов. Свадьба и прочие глупые штучки не про мою честь. — Скорее, во мне говорит обида, — ответила Нару, подходя к письменному столу и принимаясь перебирать бумаги. — Что же касается последнего, то ты тоже не остался в проигрыше, дорогой муж. — Тут я согласен, — не смог отвертеться Санджойн и потянулся, чтобы взять недопитый бокал вина. Нефрит и впрямь высоко ценил Аквамарин — в первую очередь за то, что она была его верной спутницей и помощницей в делах. Нару помогала ему разрабатывать планы сбора энергии так, чтобы поблизости не мог оказаться никто из Сейлор воинов. И правда — проводя свои манипуляции со сбором энергии в отдаленных уголках Токио, в большинстве своем в периферии, они ни разу не сталкивались с вездесущими сенши. Аквамарин была самой настоящей его половиной, продолжением его самого. Едва став темной мистресс Нефрита, Нару первым делом принялась с энтузиазмом наводить порядок в обветшалом поместье Санджойнов, приводя его в более-менее жилой и благопристойный вид. Когда с этим было покончено, демон-звездочет принялся учить свою супругу темным искусствам. Темная Нару оказалась на редкость прилежной ученицей, что не могло не радовать. Да и вообще, с каждым днем она все больше и больше походила на Кейко Санджойн, чей портрет по-прежнему висел на стене у лестницы. Получив от Металии имя Аквамарин, девушка начисто избавилась от своей наивности, непосредственности и глупости. Она стала смелой, беспринципной и настырной. И только чувства к нему, Нефриту, остались неизменными — Нару была все еще одержима им. Но с новым набором качеств и именем она уже не казалась темному лорду раздражающей, даже наоборот — темный огонь страсти, горевший в Аквамарин, манил его, точно мотылька. Но любил ли он свою мистресс? Сложный вопрос. — Я могу рассчитывать на тебя? — спросила Нару, поворачиваясь к нему. — У меня практически все готово. Лорд кивнул: — Да. Но только в том случае, если ты вернешься в постель. Аквамарин оторвалась от бумаг и подошла к кровати. Насмешливо улыбаясь, Нару, совершенно по-кошачьи опустилась на постель и медленно двинулась к нему на четвереньках. Когда их разделяла пара сантиметров, мистресс прошептала своему мужу прямо в губы, обдавая горячим дыханием: — Не нужно ставить мне ультиматумы, милый, — сделав акцент на последнем слове и быстро поцеловав Нефрита, Аквамарин щелкнула пальцами и растворилась в воздухе. Масадо Санджойн лишь раздраженно вздохнул и откинулся на подушки.***
В Темном Королевстве все шло своим чередом. Пока генералы и их юмы выполняли поручения королевы, Берилл все так же восседала на троне, время от времени наблюдая за происходящим наверху через свой хрустальный шар. Где-то вдалеке стекала вода. Капли звонко разбивались о покрытые мхом и плесенью камни, а этот звук эхом разносился по пустынным пещерам, замирая и возникая вновь, словно теряясь в запутанных коридорах. Металия безмолвствовал, покоясь в своем сосуде. Оттуда доносилось лишь едва различимое красноватое свечение, что, смешиваясь с фосфорическим светом красновато-лиловых подземных растений, усиливало и без того мрачную атмосферу подземелья. И Берилл это вполне устраивало. Гулкая тишина подземелья не нарушала вялого хода ее мыслей. Но тут раздался легкий хлопок, и перед Берилл появился Зойсайт. Он привычно завис в воздухе, приняв расслабленную позу отдыхающего в кресле человека, нисколько не утруждая себя соблюдением дворцового этикета. Впрочем, королева привыкла к этому. Вид у младшего из генералов был хитроватый. Наверняка уже задумал что-то. — Моя королева? — Чего тебе, Зойсайт? — раздраженно бросила Берилл, привычными движениями поглаживая кончиками ногтей хрустальный шар. — Я к вам по очень деликатному вопросу, моя королева, — начал издалека юноша, принявшись накручивать на палец рыжеватую прядь. Он замолчал, вопросительно глядя на сидящую на троне женщину. — Говори, не тяни время, — властно потребовала она, бросив испытывающий взгляд на юного генерала. Тот, убедившись, что его слушают, начал вещать, плавно подводя к интересующей теме: — В последнее время меня беспокоит поведение Нефрита. — Вот как? — вздернула брови Берилл. — И чем же? — Не знаю, как вернее сформулировать, но… — Зойсайт потер подбородок, — наш звездочет становится все более и более человечным. Он потерял хватку, и я с трудом могу предположить, что тому причиной. Возможно, что это влияние Аквамарин — все же она совсем недавно стала одной из нас… — Ты забываешься, лорд! — повысила голос королева. — Я давно не видела столь исполнительной девы тьмы. С тех пор, как она вступила в наши ряды, количество накопленной энергии только растет. Что бы ты ни задумывал против Нефрита и Аквамарин — оставь эту затею. Это не возымеет на меня никакого эффекта. — Прошу простить меня за дерзость, — поспешно произнес юный генерал, опасаясь навлечь на себя гнев Берилл, — но я действую из лучших побуждений, как верный слуга Темного Королевства. Как бы не стало поздно… — многозначительно добавил Зойсайт, бросив на женщину выразительный взгляд. — Все ведь начинается с малого. Сначала Нефрит даст слабину, потом проявит милосердие… А там и до предательства недалеко. Берилл задумалась. А что, если младший из лордов все же прав? Взяв Аквамарин в жены, Нефрит и впрямь изменился. В любом случае, не стоит рубить сплеча, а вот понаблюдать за генералом-звездочетом — вполне. — Ступай, — произнесла, наконец, королева. — Я лично прослежу за ним. Если ты прав — не сносить Нефриту головы; если же дело обстоит совсем не так — кара настигнет тебя. За клевету. Склонив голову в поклоне, Зойсайт тут же испарился. Он был доволен: Берилл сомневалась; а это значило, что его слова достигли цели. — Недолго тебе осталось топтать землю, Нефрит, ох, недолго! — мстительно пропел юноша, сверкнув зелеными глазами, едва оказавшись в своих покоях. Он ненавидел лорда-звездочета, а в последнее время — особенно. Королева стала более благосклонна к Нефриту и Аквамарин, и это больно задевало тщеславие Зойсайта. Но теперь все должно измениться. Он уже позаботился об этом.***
На следующее утро в самом центре Токио открылся новый ателье-салон свадебных платьев. Вывеска гласила, что именно здесь можно заказать или купить уникальные наряды и кимоно по самым приемлемым ценам. Также салон имел в наличии всевозможные аксессуары для церемонии: обувь, бижутерию и даже милые букетики невест. Прохожие, а особенно молоденькие девушки, с любопытством глазели на витрину салона, где были выставлены самые красивые модели платьев. Не смогла пройти мимо и Хигуре Акияма — тридцатипятилетняя женщина невыразительной внешности, в мешковатой одежде и без макияжа. Поправив так и норовившие сползти с носа очки в круглой черепаховой оправе, она не без интереса прочла вывеску и осмотрела выставленные на витрине платья. Мысленно она примерила на себя каждую из моделей, но, увидев размер «приемлемых цен», поняла, что они все же не рассчитаны на карман скромной школьной учительницы. Однако любопытство было сильно, и Акияма решилась пройти внутрь. В большом, светлом и чистом помещении было не так уж много народа. Повсюду стояли манекены с платьями и кимоно, под стеклянными витринами были выложены на всеобщее обозрение обручальные кольца и прочие украшения, призванные сделать невесту самой красивой на своем празднике жизни. В другом помещении салона на обозрение покупателей были выставлены ткани: шелка, атлас, парча, тафта, шифон, фатин… А расцветки — от белоснежного до нежно-розового и кремового — так и притягивали взор. Не в силах сдержаться, Акияма подошла к одной из полок и провела рукой по светло-лиловому атласу, расшитому серебряной нитью. От ткани словно исходило какое-то особое тепло, точно она была создана специально для нее, Хигуре. Словно находясь под гипнотическим воздействием, женщина поглаживала атлас, любуясь тем, как переливается искусственный свет в серебряных нитях вышивки. — Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — раздался за спиной мисс Акияма мелодичный голос, и женщина повернулась к его обладательнице. Лицо этой услужливо улыбающейся девушки показалось Хигуре смутно знакомым, и она, поправив очки, пристально вгляделась в ее черты. — Нару Осака? — с некоторым сомнением спросила женщина, и ее собеседница невольно вздрогнула, услышав свое настоящее имя из уст незнакомки; однако, взяв себя в руки, мило улыбнулась и ответила: — Да, но… Откуда вы… — и, в свою очередь, вглядевшись в покупательницу, воскликнула, всплеснув руками: — Мисс Акияма? Из школы Джубан? О-о-о! Возглас удивления, вырвавшийся из уст Аквамарин, привлек внимание Нефрита. Темный лорд как раз прохаживался по салону в поисках следующей жертвы, незаметно для посетителей сканируя их ауру. Остановившись, он бросил вопросительный взгляд на жену и направился в ее сторону. — Не думала встретить вас в нашем магазине, — услышал генерал отрывок разговора. Нару болтала с миловидной, скромного вида женщиной средних лет. — Такая приятная неожиданность! — Я выхожу замуж, — поведала Хигуре, покраснев, точно школьница. — Правда? — восхитилась Осака и захлопала в ладоши, лучезарно улыбаясь. — И кто же этот счастливчик? Нефрит слегка прокашлялся и как бы невзначай прошел мимо болтающих женщин, выразительно поглядывая на Нару. Аквамарин поймала взгляд мужа и едва заметно кивнула. Это был знак, что лучшей возможности исследовать ауру учительницы не найти, и генерал понял его верно. — Мой жених старше меня на добрый десяток лет и работает простым клерком. Но он так заботлив и бесхитростен, что я не смогла отказать ему, — вдруг разоткровенничалась мисс Акияма, встретив в лице бывшей ученицы благодарного слушателя. Однако это было не совсем так. Нару попросту тянула время, выжидая, когда Нефрит закончит исследовать ауру женщины, и чужое счастье было ей совершенно безразлично. Притоптывая ногой и деланно улыбаясь, Аквамарин краем глаза следила за тем, как сияет нефритовый перстень мужа — точно звезда, спустившаяся с неба. Взмахнув рукой, точно прогоняя назойливое насекомое, лорд-звездочет улыбнулся Нару уголками губ и отошел. Энергия Хигуре Акияма была на пике, и это решило ее дальнейшую судьбу. Теперь в игру вступала Аквамарин. — Как же здорово, что вы зашли именно в мой магазин! — выслушав до конца рассказ бывшей учительницы, весело произнесла Нару. — Я сделаю все, чтобы вы стали самой прекрасной невестой во всем Токио! — Так… это ваш салон? — пораженно выдохнула Хигуре, в изумлении покачав головой. — Надо же! — Давайте приступим, — засуетилась девушка, подхватив мисс Акияма под руку. — Вы предпочли бы платье или традиционное кимоно? — Ну… — замялась женщина, смущенно опустив взгляд, — я не располагаю достаточным количеством средств, чтобы позволить себе купить платье. Они чудесны, правда, но мне все же выгодней будет приобрести отрез материи. Аквамарин это ничуть не смутило. Рыбка попалась на крючок — а какую наживку она заглотнет, значения не имело. Нару тут же потащила Хигуре к полкам с тканями. — Если мне не изменяет память, то вам понравился этот атлас, — девушка вытащила рулон ткани и широким жестом развернула его перед потерявшей дар речи учительницей. В освещении неоновых ламп нежно-лиловый атлас выглядел просто сказочно красивым. Хигуре не могла оторвать от него взгляд — она уже представила, как придумает фасон, сошьет и наденет платье из этой дивной ткани. — Вы будете неподражаема, — словно прочла мысли Акияма предприимчивая Аквамарин. — Беру! — решилась женщина, и Нару засияла: — Я сделаю вам небольшую скидку, — произнесла она и, схватив рулон, понесла его в дальний угол, чтобы отмерить необходимое количество ткани. Хигуре осталась стоять у полок, продолжая рассматривать другие образцы материй. Нефрит уже ждал свою супругу. Одарив ее коварной полуулыбкой победителя, демон-звездочет положил ладонь на отрез ткани и произнес короткое заклинание. На мгновение легкая вспышка осветила полутемное помещение, и когда мужчина убрал руку, на ткани отпечатался призрачный золотистый символ. Впрочем, он тут же исчез, словно и не было ничего. Нару же завернула зачарованный атлас в коричневую бумагу, перемотала бечевкой, сунула в пакет и вручила прямо в руки Акияма. Все, что теперь оставалось темным супругам — ждать.***
С тех пор, как Хигуре принесла домой атлас для свадебного платья, она не знала покоя. Ткань манила, притягивала, заставляя забывать о сне и отдыхе, и Акияма невольно внимала этому ненавязчивому зову. Женщина, вернувшись в свое скромное жилище, тотчас же принялась рисовать модель будущего платья. Карандаш мелькал в ее пальцах, точно волшебная палочка, из небрежных и быстрых линий вырисовывались фантастической красоты эскизы, но Хигуре все была недовольна. Наконец, когда на землю опустились осенние сумерки, мисс Акияма с торжествующим видом подняла на вытянутых руках лист бумаги с идеально нарисованной моделью. Однако это было лишь начало. Наскоро перекусив и перетянув волосы так, чтобы они не падали на глаза, женщина принялась делать выкройки. Усталости в ней не было ни капли — энергия била ключом, и Хигуре направляла ее в нужное русло. Она видела цель, а любые препятствия между ней и платьем попросту игнорировала. Одним из таких препятствий был разрывающийся весь вечер телефон. Звонил жених мисс Акияма — тот самый клерк, последний шанс на личное счастье засидевшейся в невестах Хигуре. Однако женщина и не думала отвечать — она была поглощена созданием своего уникального свадебного наряда. Однако бедный клерк не знал об этом. Он был всерьез обеспокоен тем, что его невеста не выходит на связь. Сотни тревожных мыслей наполнили его голову, жужжа, точно рой потревоженных пчел, и мужчина не выдержал. Купив в ближайшей цветочной лавке букет, он направился прямиком к дому Хигуре, намереваясь выяснить причину холодного молчания любимой женщины. Протяжная трель дверного звонка наполнила квартиру, и мисс Акияма, с трудом оторвавшись от пошива, раздраженно посмотрела в сторону входной двери. Она уже подумывала затаиться и не открывать — позвонят и уйдут, кто бы ни стоял за порогом. Но звонили так настойчиво и долго, что Хигуре, наконец, не выдержала. Распахнув дверь, она с плохо скрываемым раздражением уставилась на своего жениха, что стоял перед ней, бледный от волнения. — Чего тебе? — не очень-то любезно произнесла мисс Акияма, сложив руки на груди. — Я… я… — запинаясь, произнес клерк, утирая со лба пот, — с тобой все в порядке, Хигуре? Почему ты не отвечаешь на звонки? — Я занята, что непонятного? — огрызнулась женщина, и мужчина невольно отпрянул. Перемена в поведении милой и покладистой Хигуре неприятно поразила его. — Пусть так, — с несчастным видом склонил голову жених мисс Акияма. — Я сейчас уйду. Главное, что с тобой вроде бы все в порядке, — с этими словами мужчина пристальней всмотрелся в черты возлюбленной, отмечая их незначительные, но тревожные перемены. — Возьми цветы… — Да нужен мне этот веник! — в сердцах бросила женщина и, замахнувшись, выбила букет из рук клерка. Гладиолусы, теряя лепестки, вывалились из бумажной обертки и рассыпались по полу. Жених потерял дар речи, переводя потрясенный взгляд с Хигуре на цветы и обратно. — Уходи, — бросила она напоследок, скрываясь за дверью. — И не смей появляться здесь, пока не будет готово мое платье. Хлопнув дверью прямо перед носом ошеломленного клерка, мисс Акияма вернулась к прерванному занятию, а мужчина, подняв цветы, понуро побрел прочь, не в силах понять, что же произошло с его Хигуре.***
Бессонная ночь дала свои плоды. Учительница, не сомкнувшая глаз ни на мгновение, шила свой подвенечный наряд всю ночь напролет, пребывая в каком-то экстатическом трансе. Треск настольной швейной машинки прерывался лишь изредка, когда мисс Акияма встряхивала платье и критическим взглядом рассматривала результаты своей работы. Когда взошло солнце и первые его лучи осветили комнату, где трудилась Хигуре, учительница домоводства, наконец, поднялась с места, держа в руках готовое платье. — Вот она — моя мечта! — в исступлении шептала она пересохшими губами, кружась вместе с платьем по комнате и прикидывая его на себя. — Истинный шедевр для такой прекрасной женщины, как я! Остановившись перед зеркалом и прижав платье к груди, мисс Акияма рассмеялась. Смех ее был хриплым и каким-то холодным, злым. — Я неотразима! — объявила женщина. Однако, глядя на ее бледное лицо, спутанные волосы и темные тени под покрасневшими от долгого напряжения глазами, согласиться с этим мог только сумасшедший. Увы, такой всего за одну ночь и стала Хигуре Акияма, помешавшись на своем желании сшить идеальное платье для свадебной церемонии. Заклинание Нефрита сработало безукоризненно — впрочем, как и всегда. Темная энергия так и фонтанировала, подпитывая чистое зло, укоренившееся в ничего не подозревающей женщине. Внезапно в глазах Хигуре зажегся мрачный огонек решимости. Идея, пришедшая к ней в голову, была безрассудной и несколько отчаянной, но мисс Акияма, увы, не могла ей сопротивляться. Скинув с себя домашнюю одежду, женщина облачилась в свое подвенечное платье, прикрепила шпильками фату из жесткого фатина и, все так же холодно смеясь, вышла из дома, приговаривая: — Такой женщине, как я, нужен идеальный мужчина… Идеальный! А не то недоразумение, что накануне вечером стояло у моего порога. И где только был мой рассудок, когда я принимала его предложение? Он недостоин такой красавицы, как я! Хигуре шла по улице, гордо вскинув голову. Ее поступь была по-королевски величественной, шлейф из нежно-лилового атласа скользил за ней, точно подбитая собольим мехом мантия. Мужчины провожали мисс Акияма полными восхищения взглядами, женщины теряли дар речи, едва завидев ее, а она лишь повторяла, сверкая зелеными очами: — Никто не достоин меня! Никто! Знала бы Хигуре, что эти слова толкают ее прямо в пропасть, на краю которой она балансировала!***
Утро первого выходного дня выдалось на удивление пригожим и солнечным. Ничего не напоминало о том, что пару дней назад небо извергало потоки воды — даже те немногие лужицы, что не успели просохнуть. В кронах деревьях прибавилось золота и багрянца. Повсюду летали паутинки с паучками — маленькие путешественники отважно следовали за ветром, прямо в неизвестность, в поисках нового места для жизни. Над водами пруда центрального парка Синдзюку повисла легкая туманная дымка — явный признак того, что вода стала уже достаточно холодной. От нее и впрямь тянуло какой-то прохладой, и Усаги, что легкомысленно забыла дома джинсовую курточку, зябко поежилась, обхватив себя руками. Мамору, заметив это, снял с себя пиджак и заботливо накинул его на плечи девушки. Цукино благодарно улыбнулась и чмокнула парня в щеку. Несмотря на то, что время для прогулок было довольно-таки раннее, Усаги нисколько не жалела, что не осталась в этот день дома. Свежий воздух, ласковые лучи солнца, близкие люди рядом — что еще нужно для того, чтобы почувствовать себя счастливой? Только отсутствие призначных проблем, что неотступно следовали за блондинкой. Мамору, Усаги и Ами втроем неспешно прогуливались по парку, поедая мороженое и болтая о всяких пустяках. Мицуно чувствовала себя немного неловко в компании влюбленных, но Цукино это, похоже, нисколько не смущало. Она весело болтала то с парнем, то с подругой, перескакивая с темы на тему, точно мотылек с цветка на цветок. — Скажи-ка мне, Ами, почему ты решила учиться на врача? — вдруг спросила Цукино, устремив полный любопытства взгляд на Мицуно. Та слегка стушевалась, не ожидая подобного вопроса, и пожала плечами: — Просто чувство, что я должна помогать людям, — призналась Ами. — Это невозможно описать словами… Словно я уже родилась с этим. Увы, это призвание дано не каждому. — Вот уж точно, — вздохнула Усаги, закидывая в рот остатки вафельного рожка. — Вот я бы никогда бы не решилась стать доктором. Ужас как боюсь крови! И еще эта ответственность за чужие жизни… И сложно, наверное… — Отчего же? — вдруг встрял в диалог девушек Мамору. — Ты довольно альтруистическая личность и тоже помогаешь людям. — Аль… Что? Мамору, не произноси таких сложных слов в моем присутствии! — воскликнула Цукино, ткнув парня локтем в бок. — Скажи по-человечески! — Ну, так вроде бы я… — начал было Чиба, но, встретившись с прищуренным взглядом Усаги, вздохнул и терпеливо перефразировал сказанное ранее: — Ты одна из тех, кто всегда готов помочь другим. Поэтому вполне могла бы стать хорошим врачом. При условии, если не прогуливала бы занятия. — Мамору! — возмутилась Усаги и демонстративно отпустила руку Мамору, отходя чуть в сторону. — Хватит смеяться надо мной! — Что ты, глупая! — хохотнул Чиба. — Я же любя… — Ну вот, ты меня еще и глупой назвал! — взвинтилась пуще прежнего Цукино и надулась. Мицуно, ставшая невольной свидетельницей этой уморительной перепалки, хихикнула, прикрыв рот ладошкой: — Было бы из-за чего делать проблему, Усаги! Мамору прав: тебе и впрямь нужно больше заниматься. — Да, но… Мне та-а-а-ак лень… — потянулась блондинка и вновь вцепилась в локоть своего парня. — Ладно, не будем о грустном. Ами молодец — нашла свое место в жизни. А я никак не могу определиться с выбором. — Но… — в изумлении посмотрела на подругу Мицуно, — тебе же уже двадцать один год! Как же так? Почему ты до сих пор не определилась?! — Ами произнесла это таким тоном, точно Цукино совершила преступление против всего человечества — ни больше не меньше. — Я пробовала стать и фотографом, и кондитером, а теперь и психологом — но все это не то. Надо много учиться, заниматься… А я как подумаю, что снова нужно что-то зубрить — так волосы дыбом становятся. Эх, почему не учат на домохозяек? — вздохнула Усаги, и Мамору с Ами в полном недоумении взглянули на девушку. — Ну что?! — снова воскликнула она. — У меня есть одна профессия — борец за добро и справедливость. Многие ли этим могут похвастаться? — Ага, — снова поддакнул Мамору, улыбаясь уголком губ. — Только вот за нее не платят. Никаких тебе премий за очищение рядовых японцев от влияния зла, никакой страховки за получение производственной травмы… Просто кошмар! — Ты опять за свое?! — начала было Цукино, но тут Лунный Жезл, лежащий у нее в сумочке, стал издавать тревожные сигналы и мигать, точно сирена. Усаги тут же умолкла и настороженно оглянулась по сторонам. Раздражение на Чибу точно рукой сняло. — Где-то близко демон, — объявила она, и Мамору с Ами тоже принялись смотреть по сторонам. — Гляньте-ка! — вдруг произнесла Цукино, ткнув пальцем прямо перед собой. — Что это такое? К ним навстречу двигалась женщина, облаченная в свадебное платье, а вслед за ней шумной толпой шли мужчины, что, не сводя глаз с невесты, хрипло и с придыханием шептали на один манер: — Богиня… Красавица… Непревзойденная! И, чем ближе приближалась эта странная процессия к Усаги, Ами и Мамору, тем громче сигналил Лунный Жезл. — Ох, какое красивое платье! — восхитилась Цукино, прижав руки к груди. — Мамору, когда мы поженимся, у меня будет точно такое же! — безапелляционно заявила она, бросив не терпящий возражений взгляд на своего парня, и тот вздохнул. — Усаги, сейчас не время думать об этом, — напомнила Мицуно, сжав в ладони жезл для трансформаций. — Самое время превращаться. — Верно! Лунная призма… — начала было Цукино, но Чиба не очень-то вежливо дернул ее в сторону, под сень сакуры. — Ты что, в самом деле решила перевоплотиться при всех этих людях?! — прошипел он, в свою очередь доставая из внутреннего кармана волшебную розу. — Будь осторожнее! Ты и так рискуешь… — Ой, извини, — глупо хихикнула Усаги и, мысленно выругав себя за оплошность, продолжила заклинание: — …дай мне силу! Порыв ветра пронесся над деревьями, сорвав пожелтевшие листья; мгновение — и из-под старой сакуры вышли Сейлор Меркурий, Такседо Маск и Сейлор Мун. — Знаешь, ты прав — меня могут узнать. Так что одолжи мне это, — воительница Луны сорвала со своего защитника белую маску и надела ее. — Как я выгляжу? — Усаги! — Все, молчу, — подняла руки Сейлор Мун и повернулась к странной невесте, что подошла уже довольно близко. — Глазам не верю! — тут же воскликнула она, едва увидев лицо женщины. — Что? Что такое? — переполошились спутники воительницы Луны. — Это моя школьная учительница по домоводству, мисс Хигуре Акияма! Что это с ней такое? — Сейчас проверим, — отозвалась Меркурий и, прикоснувшись к сережке, материализовала специальные очки, а также миниатюрный компьютер, и принялась за анализ. Пальцы ее так и летали над клавиатурой, обрабатывая полученную информацию. А невеста со своей свитой тем временем подошла к Сейлор Мун и Такседо Маску, остановившись в паре метров от них. — Уйдите с дороги! — приказала Хигуре, подкрепив свои слова взмахом руки. — Вы мешаете мне! — Нет! — упрямо вздернув подбородок и сложив руки на груди, заявила лунная воительница. — Ты, порождение тьмы, посмело осквернить чистоту и непорочность свадебного платья! Я — прекрасный воин, борец за добро и справедливость — Сейлор Мун! И я накажу тебя во имя Луны! — Вот как? — насмешливо переспросила мисс Акияма и щелкнула пальцами. Вся ее свита тут же упала наземь без сознания. — Ну-ну, посмотрим, на что ты способна, воин… — Берегись! — воскликнула Меркурий, завершив работу. — Это больше не твоя учительница. Она находится в симбиозе с демоном! — Надо же, какая догадливая! — съязвила темная невеста, и тут же вспышка яркого желтого света вырвалась из груди Хигуре. Колени женщины тут же подкосились, и если бы не Такседо Маск, успевший вовремя подхватить ее, то она неминуемо упала бы на землю. А вспышка тем временем, сконцентрировавшись, материализовалась в громадную, отвратного вида паучиху. Точнее, в некий гибрид человека и паука, ибо существо это обладало, помимо четырех покрытых шерстью паучьих лап, еще и вполне человеческими руками и ногами. Красный цвет кожи, фиолетовые волосы, четыре пары мутно блестящих глаз, а потом еще и жало — всего этого хватило с лихвой, чтобы Сейлор Мун потеряла самообладание и задрожала, как осенний лист на ветру. — Ну как? — спросила юма, перебирая лапками и демонстрируя воительнице Луны свое покрытое ядом жало. — Что теперь скажешь, выскочка? — Мамочки-и-и-и! — тут же ультразвуком взвыла Усаги, грохнувшись на колени. — Я же боюсь пауков! — Мыльный дождь! В бой!!! — послышалось в стороне, и все вокруг окутала туманная мгла. — Поднимайся, Сейлор Мун, — девушка тут же почувствовала мягкое прикосновение Сейлор Меркурий к своему плечу. — Кто, как не ты, может справиться с этой напастью? Вперед, пока действует моя атака! А я пока вызову подкрепление. Сейлор Мун кивнула и поднялась на ноги, готовая атаковать застывшую посреди мыльного тумана паучиху. Но холодный, до боли знакомый голос разорвал тишину, накрывшую парк: — Черная Вдова, сколько раз я говорила тебе: не играй с едой! — Прошу прощения, госпожа, — лебезя, ответила паучиха. — Но такова уж паучья суть… Воительница Луны застыла, забыв обо всем — и о паучихе, и о Такседо, что призывал ее атаковать. Все отошло на второй план, когда туман развеялся и перед Сейлор Мун предстала ее пропавшая подруга — с густыми рыжевато-каштановыми волосами и в длинном старинном платье, что было модным еще в начале прошлого века. — Нару… — едва шевеля губами, проговорила потрясенная Усаги и сделала шаг вперед, точно собираясь броситься навстречу Осака, но та подняла палец вверх, упреждая все действия блондинки с оданго. — Советую тебе не дергаться, Цукино, — произнесла она. — Нам обеим не нужны неприятности. — Но… — Сейлор Мун была растеряна. Ее подруга детства создавала довольно двойственное впечатление — точно это была Нару и не Нару одновременно. И тогда Усаги поняла, в чем дело. — Ты… Темная? — спросила она с замирающим сердцем. — А ты как думаешь? — хохотнула Аквамарин, и ее глаза засияли призрачным фосфорическим светом. Хищно ухмыльнувшись, Нару бросила в Сейлор Мун разряд темной молнии; и она неминуемо попала бы, если бы не Такседо Маск, успевший схватить и переместить возлюбленную в самый последний момент. — Что же ты стоишь? — вне себя от беспокойства, проговорил защитник. — Защищайся, делай же хоть что-нибудь! — Но она же моя подруга! — со слезами на глазах произнесла Усаги. — Я не могу причинить ей вреда! — Зато я могу! — послышалось со стороны Аквамарин, словно в ответ на эту реплику Сейлор Мун. — Черная Вдова, даю тебе шанс разобраться! — С удовольствием! — быстро перебирая лапами, паучиха приблизилась к воительнице Луны и выстрелила в нее липкой паутиной. А потом еще и еще раз, с ошеломляющей скоростью двигаясь вокруг девушки. Сначала Сейлор Мун с трудом уворачивалась, избегая атак юмы, но во второй раз она едва не оказалась в паутинном коконе и, если бы не Такседо Маск, что с поразительной меткостью швырнул пару роз в глаза Черной Вдовы, ослепив чудовище, то воительница Луны оказалась бы с головы до пят завернутой в липкую и душную паутину. Краем глаза она заметила, что Темная Мистресс, вдоволь насмеявшись, собирается исчезнуть. Слепо рванувшись всем телом за подругой, Усаги выкрикнула ее имя; как ни странно, Осака повернулась к ней. Всего на мгновение встретившись взглядом с Нару, Сейлор Мун ощутила холод. «Это не моя подруга», — мелькнуло у нее в голове, и лунная воительница почувствовала какую-то отчаянную решимость. То, что Нару откликнулась на ее зов, дало ей маленькую надежду на победу. — Скоро здесь будет Сейлор Марс, — выкрикнула Меркурий, что все это время восстанавливала силы, потраченные на атаку. Она заметила, с какой болью Усаги смотрит на Темную Мистресс. — Мы задержим Черную Вдову, а ты не дай уйти Нару. — Действуй, Сейлор Мун! Мы с тобой, — поддакнул Такседо Маск, оказавшись рядом с Ами. — Мыльный дождь! В бой!!! — вновь прозвучала атака воительницы воды, и вновь Черная Вдова оказалась ослеплена. Из мыльного тумана, выедающего глаза, на нее, точно стрелы, полетели алые розы защитника Такседо. Паучиха завертелась волчком, не в силах спрятаться от заостренных стеблей. Она начала наугад плеваться паутиной, и одна из ее атак все же достигла Меркурий. Девушка тут же оказалась в коконе, окутавшему ее с головы до пят. — Ами! — крикнул парень, подскакивая к сенши и пытаясь разорвать паутину. Но тщетно. Нити ее были настолько прочны, что невольно сравнивались с эластичным капроном. — Я задыхаюсь, — из кокона донесся глухой голос Меркурий. Она начинала паниковать. — Только не нервничай, не трать воздух, — произнес Такседо, пытаясь всеми силами обеспечить воительнице доступ к воздуху. — Я попытаюсь освободить тебя. Ами затихла, но кокон под пальцами Мамору дрожал нервной дрожью. Меркурий опасалась за свою жизнь, но все же вела себя храбро даже в такой ситуации. — Дух огня! В бой!!! Вспышка — и паутина обратилась в черные, тлеющие клочья. Сейлор Меркурий поднялась на ноги, жадно хватая воздух ртом. — Спасибо, — только и произнесла она вовремя подоспевшей Сейлор Марс. Та лишь кивнула: — Вы в порядке? Что с Сейлор Мун? — быстро спросила воительница огня. — Она с Нару, — быстро ответил Такседо. — Но нам нужно поторопиться — уничтожить Черную Вдову, пока она не успела сбежать или обратить свое внимание на Усаги. Рей с тревогой посмотрела на него: — Я еще слаба — я потратила все силы, чтобы освободить Меркурий из кокона. Боюсь, атаки не хватит, чтобы уничтожить паучиху прямо сейчас… Стоп. Нару?! Она нашлась?! — воскликнула Сейлор Марс, всплеснув руками. — Может, стоит помочь? Такседо покачал головой: — Нет. Это ее битва. И, как бы мне ни хотелось поддержать ее, Сейлор Мун должна справиться с этим сама. Ну, а пока… — парень швырнул в Черную вдову еще розу, — у нас есть другая задача. Сенши не осталось ничего иного, как согласиться с ним.***
— Нару… Оставив Ами и Мамору разбираться с паучихой, Сейлор Мун оказалась один на один со своей темной подругой. Они стояли друг напротив друга, не решаясь что-либо предпринять. Усаги, едва сдерживая слезы, сжала кулаки, в то время как Осака была царственно спокойна и непоколебима, точно была уверена, что выйдет победительницей в этом противостоянии. — Мое имя — Аквамарин! — вскинув голову, ледяным тоном произнесла мистресс. — Я — жена лорда-звездочета, одного из первых генералов Темного Королевства. И мне глубоко противно мое земное имя! — Нет, — покачала головой Сейлор Мун. — Ты — Нару Осака, моя лучшая и самая близкая подруга. Мы вместе с тех пор, как пошли в школу. Мы доверяли друг другу самые потаенные секреты, совершали глупости, над которыми сами же и смеялись. Ты постоянно защищала меня перед классной руководительницей, когда я опаздывала; и я делала то же самое для тебя. И в этом году именно ты подарила мне самый лучший День рождения. Просто вспомни, прошу!.. Такое нельзя забыть в один момент! — Усаги с мольбой протянула руки к Нару, но та отпрянула, точно благородная дама от нищенки. — Дружба? — с презрением протянула Аквамарин. — Ха! Как бы не так! Для меня не существует никого, кроме моего супруга. Только он имеет безраздельную власть надо мной. А все остальное — бред и чепуха. — Ты любишь его? — Сейлор Мун задала этот вопрос точно по наитию, надеясь, что эта тоненькая ниточка позволит распутать сложный клубок новой натуры Осака. — Ты ведь пошла на многое, чтобы быть с ним. Отказалась от прежней жизни! Неужели это тоже не имеет значения? Темная Нару изогнула чувственные губы в злобной ухмылке: — Конечно, люблю! Это же очевидно! Любая жена любит своего мужа… — Держись за это чувство! — воспряла Усаги и сделала еще один шаг навстречу подруге, протягивая ей руки. — Если ты любишь, значит зло не полностью овладело твоей душой. Я смогу помочь тебе стать прежней… — Прочь! — воскликнула Аквамарин и выпустила в сторону Сейлор Мун разряд темной энергии. Острая боль пронзила воительницу Луны, и она, вскрикнув, упала на колени, сжавшись в комочек. — Я не хочу жить прежней жизнью — быть наивной дурочкой и совершать ошибку за ошибкой. Я — Дева Тьмы, Темная Мистресс Нефрита! Мне не нужна иная жизнь. — Постой! — слабым голосом произнесла Усаги. — Скажи: Нефрит любит тебя или тьму в тебе? И любит ли вообще? Нару, приготовившаяся было еще еще раз выпустить в Сейлор Мун темный разряд, замерла. Этот вопрос она не раз задавала сама себе, но всякий раз в раздражении отметала сию мысль в сторону. Ее муж любит ее! Это точно, да! Но все же червячок сомнений грыз Аквамарин, заставляя сомневаться все больше и больше в своей правоте. Сейлор Мун, увидев, что ее слова достигли цели, решила продолжить, поднимаясь на дрожащие ноги и морщась от боли: — Нару… Послушай: нельзя любить человека за что-то; это уже корысть. Такими нас любят родители — со всеми прелестями и недостатками. Так ты любишь Нефрита — со всей его тьмой и пороками. Но любит ли он тебя так же как и ты — без памяти? Готов ли пойти ради тебя на немыслимые жертвы? Эти слова задели Аквамарин за живое, и она опустила руку. — Ты блефуешь, — глухо произнесла девушка, прикусив губу и избегая смотреть на Усаги. Та покачала головой: — Убеди меня в обратном. Это правда, Нару, и ты знаешь это. Только поэтому я еще жива — ты сомневаешься. Держись за это чувство! И позволь мне помочь… Осака ничего не ответила. Тяжким грузом легли на сердце слова Сейлор Мун. Да, она заполучила Нефрита в мужья, но не смогла заставить его полюбить себя. Все это время она держала в руках коробку в форме сердца, но никак не любовь своего темного лорда. Все напрасно… Усаги тем временем материализовала Лунный Жезл и, направив его в сторону понурившей плечи Нару, произнесла, очертив жезлом идеально ровный круг: — Очищающая сила Луны, помоги!!! Потоки серебряного света волной хлынули на Аквамарин, освобождая ее от миазмов зла. Девушка ощутила, как душа ее словно воспряла, избавляясь от мрака, как тело ее стало легче перышка. Тьма покидала рабу любви навеки… — Очищение! — в каком-то неописуемом упоении воскликнула Нару, вскинув руки вверх, и тут же без сил повалилась на землю. Последнее, что она увидела — это то, как к ней бежит Сейлор Мун. Осака смежила веки, точно зная, что о ней позаботятся.***
— Все. Что. Движется. Ко. Мне. Пусть. Движется. Обратно! ОБРАТНО! Произнеся привычные слова заклинания, Сейлор Марс швырнула в паучиху пергамент с начертанными на нем иероглифами, намереваясь таким образом еще больше ослабить Черную Вдову. После непрестанных атак алыми розами Такседо Маска юма и так находилась на грани, поэтому закрепить результат могла либо атака Лунной Диадемы Сейлор Мун, либо особо мощная атака других сенши. Так как Усаги до сих пор решала возникшую в лице Нару проблему, не оставалось ничего иного, кроме как поджарить Черную Вдову до хрустящей корочки, что, собственно, Рей не замедлила сделать. — Дух огня! В бой!!! — воскликнула Сейлор Марс, вложив все силы в поток огня, вырвавшийся из сведенных указательных пальцев, и атака не прошла мимо цели. Объятая пламенем, паучиха дико закричала, мигом обращаясь в пепел. В воздухе повисла вонь от горелой шерсти, и Сейлор воины наморщили носики, демонстративно помахав ладонями у лица. — Отличная работа, Рей, — одобрительно произнес Такседо, и воин огня поблагодарила защитника кивком головы. — Но где же Усаги? — недоуменно произнесла Меркурий, оглядываясь по сторонам. Стоило ей сказать это, как со стороны боковой аллеи появилась Сейлор Мун, что с трудом тащила на себе бездыханное тело подруги. Мамору тут же бросился ей навстречу, чтобы помочь возлюбленной. Подхватив Нару на руки, он с тревогой произнес: — Как она? — В порядке, — ответила Усаги и устало улыбнулась. — Все, что ей нужно — это крепкий сон… Ну, а я бы не отказалась от какого-нибудь десерта. — Ты в своем репертуаре, — фыркнула только что подошедшая Марс, и Сейлор Мун тут же показала ей язык. Рей в ответ скорчила гримаску, и на этом их перепалка завершилась. Воины поспешили покинуть место битвы, попутно возвращаясь в земной облик. Где-то вдали завыли сирены полицейских машин и карет «Скорой помощи» — это означало, что в скором времени жертвам темной магии окажут всю необходимую помощь. Ну, а у воинов теперь была другая забота — Нару. Едва они скрылись из виду, как из-за ближайшего дерева вышел невысокого роста молодой человек в огромных очках и с прыщавым лицом. В руках он сжимал новенький сенсорный телефон. Хихикая, он нажал кнопку остановки записи и потер потные ладони: — Если я выложу это на Youtube, то моментально стану звездой! Такое не каждый день увидишь, юху! — парень подпрыгнул на месте и с торжествующим видом поправил очки. Перед ним тут же предстала волнующая перспектива: ролик набирает в Интернете бешеную популярность, разлетается по всему миру; о девушках в матросках и о хлыще в цилиндре говорят и по радио, и по телевидению. И его, Гурио Умино, приглашают на всевозможные передачи и телешоу, где он дает интервью, подробно рассказывая о событиях, очевидцем которых стал. Его имя отныне будет неразрывно ассоциироваться с этими «воительницами»; возможно, образы этих девчонок в мини станут каким-то брендом или интернет-мемом… Деньги рекой потекут в его карман; у него, Умино, сразу появится влияние и много красивых девушек. С одной из них он даже заведет семью… А потом купит какой-нибудь остров, построит там особняк на берегу моря и будет жить припеваючи до конца жизни. И вся эта блестящая перспектива у него в руках! Всего в одном видеофайле! — Стоит пересмотреть его еще раз… — пробормотал молодой человек, проводя пальцем по экрану телефона. В тот же момент ухмылка баловня судьбы увяла на его прыщавом лице — того самого видеофайла, единственного в своем роде, на девайсе не оказалось! Но Умино был на сто процентов уверен в том, что записал его — с того самого момента, как эти фрики выскочили из-под дерева! Куда же могло деться видео? Не веря своим глазам, с чувством возрастающей тревоги Гурио проверил все папки на телефоне, сплошь забитые селфи и семейными фото, но записи так и не нашел. Она точно волшебным образом исчезла с его сенсора. Все остальное, что было на телефоне до начала съемки, осталось целым и неповрежденным. Вне себя от горя, Умино грохнулся на колени и завыл, точно волк на Луну. С прекрасными видениями будущего, женой-моделью и особняком на берегу моря оставалось лишь распрощаться.***
Нефрит не находил себе места — вот уже больше суток от Аквамарин не было никаких вестей. Поначалу он полагал, что жена занята своим салоном — но не настолько же, чтобы забыть о сне и отдыхе! Демон-звездочет не мог почувствовать ее темную энергию, это беспокоило его. Аквамарин никогда еще не пропадала на столь долгий срок — она была пунктуальна, хоть часы сверяй. Только дела особой важности или же крупные неприятности могли заставить ее пропасть на столь долгий срок. Темный генерал расхаживал по залитому светом свечей залу, потирая подбородок. Он как раз подумывал над тем, чтобы спуститься в Темное Королевство и поискать жену там, когда за его спиной раздался тихий, ехидный смех, что, без сомнения, мог принадлежать лишь одному человеку. Резко развернувшись на каблуках, Нефрит уставился на Зойсайта, что материализовался в воздухе, зависнув, точно в удобном гамаке. — Чего тебе надо? — не утруждая себя приветствиями, спросил звездочет, нахмурив брови. — Смотрю, ты тут места себе не находишь. Вот, решил старого друга поддержать, — скучающим голосом ответил юноша. Санджойн взмахнул рукой: — Мы никогда не были друзьями, Зойсайт. Какого демона ты вообще явился сюда? — Тебе ведь интересно, что случилось с твоей дражайшей Аквамарин? — юный генерал закусил кончик волос и выжидающе уставился на Нефрита, хитро сверкая глазами. — Ты что-то знаешь? — лорд-звездочет за шаг преодолел разделяющее их расстояние, сжав кулаки. — Немедленно отвечай! — О-о-о, какая неожиданность! Сколько эмоций, страсти! — хохотнул Зойсайт, пару раз хлопнув в ладоши. — А я-то думал, что тебя тяготит связь с этой смертной девчонкой, что в прямом смысле села тебе на шею и ноги свесила. — Где Аквамарин? — четко выговаривая каждое слово, произнес Нефрит, глядя на противника. — Спроси у звезд!.. — рассмеялся юноша и растаял в воздухе за секунду до того, как Санджойн швырнул в его сторону энергетический пульсар. Зойсайт был доволен. Он знал, что Берилл видела в хрустальном шаре их короткий разговор и что поведение Нефрита наверняка вызвало у нее сомнения. Сам же юный генерал знал точно: эта Аквамарин значит для генерала-звездочета гораздо больше, чем тот может себе представить. Она перевернула привычный уклад его жизни и наверняка заняла в сердце Нефрита особое место. Если и наносить смертельный удар — то именно в эту ахиллесову пяту. Зойсайт ставил на Нару, зная, что обязательно одержит победу.***
На небе, умытом сентябрьским дождем, звезды сияют еще ярче. Нару как-то отстраненно отметила этот факт, когда она, выбравшись из постели Усаги, взобралась с ногами на подоконник и немигающим взглядом уставилась в окно. Подруга что-то невнятно пробормотала и перевернулась на другой бок, накрываясь одеялом с головой, и Осака напряглась. Однако, когда блондинка сладко засопела, Нару невольно выдохнула. Она не хотела, чтобы Цукино проснулась и начала задавать вопросы и, уж тем более, начала ее жалеть или утешать. Всего несколько часов назад Усаги и ее подруги решили, что Нару этой ночью лучше всего остаться в доме Цукино: у миссис Осака было слабое сердце, и от переизбытка эмоций оно могло не выдержать. Женщину стоило подготовить к тому, что ее дочь нашлась. Девушка лишь кивнула, понимая, что спорить бесполезно. После насыщенного событиями дня она чувствовала некую сонливость и апатию. Переодевшись в одну из пижам Усаги, Нару тут же повернулась на бок и прикрыла глаза, вызывая сон. Но он не шел даже несмотря на то, что Осака чувствовала себя разбитой и опустошенной. Цукино же, напротив, уснула сразу же, едва голова коснулась подушки, и теперь посапывала, завернувшись в одеяло. Все мысли Нару были о Нефрите. Когда она стала его женой, то любовь мужа к звездам передалась и ей. Они могли вместе слушать их далекие голоса, взявшись за руки и прикрыв глаза; он даже научил ее отличать голос Ориона от шепота Полярной Звезды, и это было довольно волнительно. Тогда Аквамарин казалось, что они с Нефритом близки, как никогда. Даже безмолвие было каким-то комфортным, когда они молчали вместе, занятые своими делами. А сейчас… Нару вздохнула и закрыла лицо руками. Все было утеряно навеки. Теперь он может радоваться тому, что избавился от нее. Неужели Нефрит все это время видел в ней не супругу, а обузу, ярмо? Как же больно! Как же горько! Как же теперь жить? Без него жизнь уже не будет прежней… Какой-то шорох на балконе привлек внимание девушки, и она подняла голову, всматриваясь в сумрак осенней ночи. Сердце Нару опустилось, а затем учащенно заколотилось, когда она увидела чей-то силуэт, казавшийся на общем фоне темным пятном. Осака, вглядываясь, приблизила лицо к окну настолько близко, что стекло запотело от теплого дыхания девушки. Ночной гость подошел ближе, и Нару едва слышно вскрикнула, узнав в нем Нефрита. Несмотря на то, что все было погружено в темноту, она могла видеть, как сверкают его кобальтовые глаза и как ветер треплет каштановые волосы генерала. Осака положила ладонь на оконное стекло, словно пытаясь таким образом дотянуться до любимого, но преграда не исчезала. Отчаянная радость и головокружительная надежда взволновали Нару до глубины души; слезы брызнули из серо-голубых глаз. Нефрит был так близко, но так далеко! Он, улыбаясь, положил руку туда же, где покоилась ладонь девушки, только с другой стороны, и Нару была готова поклясться, что ощущает тепло даже сквозь толщу стекла. Это был бесценный момент. Губы его шевелились, но, как бы Осака ни напрягала слух, расслышать слов она не могла. Наконец, соскочив с подоконника, девушка подбежала к балконной двери и распахнула ее, впуская в сонный уют спальни осеннюю прохладу. Не думая ни о чем, Нару подбежала к Нефриту и обняла его, прижимаясь к груди мужа. — Ты пришел… Ты нашел меня, — пробормотала она, чувствуя, как руки лорда смыкаются на ее талии. — Как? — Звезды подсказали мне. Они ведь знают все, помнишь? — ответил генерал, поглаживая Нару по волосам. Девушка ничего не ответила и засмеялась сквозь слезы счастья, еще крепче обнимая своего мужа. — Ты знаешь, — вдруг отстранилась она, серьезно глядя на Нефрита, — я ведь уже не дева тьмы. — Да, — послышался тихий ответ. — И? Что теперь? Я снова стала глупышкой Нару, что когда-то пришла к тебе, не думая ни о чем. Во мне теперь нет того темного огня, что привлекал тебя в Аквамарин, и… Лорд прижал к губам Осака палец, призывая ее умолкнуть: — Качества, которые были в темной тебе, дремали в недрах твоей души, и тьма обнажила их, огранила, точно редкий алмаз. Поверь: став прежней, ты не изменилась. Я помогу тебе раскрыться вновь… — Я вновь стану девой тьмы? — запинаясь, спросила Нару. Нефрит покачал головой: — Не обязательно. Мы можем начать новую жизнь в другом уголке земного шара, подальше от темных дел. Знаешь, я долго думал, прежде чем отправиться сюда. С одной стороны, все было бы проще, если бы я бросил поиски - моя жизнь вошла бы в прежнюю колею, я вновь ощутил бы вкус свободы. Но ты... Твое появление в моей жизни заставило меня по-другому взглянуть на жизнь и на мир в целом. Неограниченные возможности и множество новых ощущений - вот что ты подарила мне, Нару. Я уже не могу жить без этого и без тебя. И даже прежний статус темного генерала меня не удержит. Осака охнула, вцепившись пальцами в мундир мужа: — Ты правда бросишь Темное Королевство? Ради меня?! — Знаешь, есть такая пословица: горбатого могила исправит. Я не могу в одно мгновение стать непорочным и отречься от того, кем я являюсь. Я буду продолжать обманывать тебя, и… Теперь уже Нару заставила Нефрита умолкнуть, нежно накрыв его рот ладонью: — Мне все равно. Я полюбила тебя, еще не зная твою натуру… И теперь уже не отрекусь, — с этими словами Осака, встав на цыпочки, потянулась к губам мужа. Тот наклонился, и… — А ну-ка отойди от нее! — раздался звонкий девичий голос, дрожащий от праведного гнева. Перед лордом и его женой стояла Сейлор Мун, держа в руках Лунный Жезл, направленный на Нефрита. Девушка приближалась к темному лорду с воинственным видом, намереваясь пустить оружие в любой момент. Но генерал не двигался, спокойно глядя на воительницу Луны. Однако Нару с решительным видом встала между подругой и любимым, раскинув руки: — Не трогай его, Сейлор Мун. Он здесь с добрыми намерениями и только ради меня. — Но он демон! — попыталась возразить девушка. — И мой долг — уничтожить его или же обратить к свету. — Прошу… — Осака сложила руки в молитвенном жесте, — позволь нам уйти. Усаги не верила своим ушам: — Уйти? Уйти?! И это после того, как я с таким трудом вернула тебя? Нет. Нет! — воительница так яростно замотала головой, что ее хвостики растрепались. — Позволь мне сказать, Нару, — выступил вперед Нефрит, бережно, но решительно отодвигая жену в сторону. — Я знаю, Сейлор Мун, что в твоих силах сделать меня смертным, ведь так? Ошеломленная сенши кивнула. Она многого ожидала от темного генерала, но отнюдь не такого! — Тогда, действуй! — лорд раскинул руки, готовый принять очищение. Осака сдавленно охнула, вцепившись в рукав мужа. Для нее все это было столь же неожиданно, как и для лунной воительницы. Впрочем, последняя, не долго раздумывая, подняла Лунный Жезл, привычно очерчивая идеально ровный круг. — Очищающая сила Луны, помоги!!! — произнесла Сейлор Мун, крепко сжав в руках артефакт. — Предатель! — раздалось откуда-то сверху, и в тот же момент мощная вспышка разрезала мрак ночи, отбрасывая Нару и Усаги взрывной волной. Девушки отлетели к балконному ограждению, едва не свалившись вниз, и замерли, оглушенные. Перед их глазами плясали цветные пятна, в ушах звенело; однако короткий вскрик Нефрита, полный боли, и чей-то язвительный голос все же достигли их слуха: — Королева Берилл не прощает предателей! Она карает их смертью. И я, Зойсайт, свершил ее волю! — Нет… Нет… — прохныкала Нару, подползая к бездыханному телу мужа. Юный генерал же исчез, и только эхо его злорадного смеха еще долго витало в воздухе. Сейлор Мун замерла, не решаясь беспокоить подругу в момент ее личной драмы. Сжавшись у балконного ограждения, она с полными слез глазами наблюдала, как Осака рыдает над Нефритом, поглаживая его по голове и умоляя подняться. Но чуда не произошло. Вместо этого, тело лорда стало буквально растворяться в воздухе, превращаясь в мириады цветных искр. — Нет, нет… Нет! — вскрикнула Нару, пытаясь удержать тело любимого, судорожно хватаясь за него. Но разве можно держаться за воздух?.. Вскоре все было кончено. От некогда молодого, цветущего мужчины остался лишь небольшой зеленый камешек продолговатой формы — минерал нефрит. Осака крепко сжала его в ладони, так, что даже костяшки пальцев побелели, и вновь лишилась сознания…***
От Нару не было вестей больше двух недель. Все, что знала Усаги — это то, что ее поместили в закрытую частную клинику, где убитой горем девушке помогали профессионалы в области психиатрии. Только миссис Осака могла навещать дочь, а всем прочим вход был заказан. Цукино расспрашивала мать Нару о состоянии подруги, но та ограничивалась лишь скупыми фразами — мол, все хорошо, она лечится и потихоньку приходит в себя. И тем неожиданней был для Усаги утренний визит Нару в первый день октября. Она появилась с чемоданом на пороге дома Цукино, облаченная в строгий костюм цвета морской волны и изумрудный газовый шарф, повязанный на манер банта. Бледная, с темными кругами под глазами, но спокойная. Даже чересчур спокойная, как отметила Усаги про себя, но вслух ничего не произнесла. — Проходи, — пригласила она Осака, но та лишь покачала головой: — Я зашла попрощаться, Усаги. Так что я не займу много времени. — Куда-то уезжаешь? — осторожно осведомилась Цукино. — Куда же? — Прочь из Японии, в Соединенные Штаты, — неопределенно махнула рукой Нару и невесело усмехнулась. — Надолго? — Навсегда. Повисла долгая пауза. Усаги поверить не могла, что и впрямь услышала это. — Мой лечащий врач считает, что перемена обстановки пойдет мне на пользу, — продолжила вещать Осака, опустив глаза. — Вот я и… — Нару… — мягко произнесла Цукино, протянув руку к подруге, но та отпрянула: — Я знаю, что ты хочешь сказать: «Не уезжай, все обязательно наладится. Жизнь продолжается». Так? А я не хочу жить вообще! — девушка рассекла ребром ладони воздух. — Но я держусь, потому что он хотел бы иной жизни для меня, — рука Нару непроизвольно потянулась к нагрудному кармашку, где лежал камень, оставшийся от Нефрита. — у нас бы и так ничего не вышло… Демон и смертная. Банально, грустно… Неизбежно, — вздохнула Осака и вскинула голову. — Я больше никогда не выйду замуж. Никогда. Я даже думала о том, чтобы уйти в монастырь где-нибудь в горах, но передумала. Монахиня из меня выйдет никакая — я ведь никогда не была религиозна. В общем, — девушка собралась с силами, — прощай, Усаги. Вряд ли мы теперь увидимся. Блондинка прикусила губу, чтобы не разреветься, но все равно предательские ручейки уже потекли по лицу. — Прощай, — только и смогла выдавить она. Нару, развернувшись, спустилась по ступенькам с крыльца дома Цукино и побрела к калитке, где ее уже ждало такси. Усаги молча смотрела ей вслед, не в силах двинуться с места, хотя все ее естество буквально вопило о том, что подругу надо догнать и обнять напоследок. Но вспомнив, как отшатнулась Осака, когда она протянула к ней руку, Цукино вздрогнула. Девушка, что стояла перед ней на пороге всего минуту назад, уже не была ее подругой — озорной, наивной и романтичной Нару. Той самой Нару, что мечтала о своем единственном мужчине. Той самой Нару, что нашла свою любовь и так быстро ее потеряла… Когда такси отъехало от дома, Усаги развернулась и тихо прикрыла за собой входную дверь. На нее накатила такая грусть, что хотелось закрыться на весь день в спальне и вспоминать, вспоминать, вспоминать… И Цукино тут же медленно направилась к себе.