Alone I am my enemy Alone I see the truth I know that together or severed I'll dig out from the hole. Emigrate_Silent So Long
С приходом октября погода в Японии заметно ухудшилась. Прошли погожие деньки Акибаре, некогда создававшие иллюзию того, что осень не вступит в свои права и тепло задержится на неопределенный срок. Небо затянули тяжелые тучи, и лучики солнца лишь изредка проглядывали сквозь эту плотную завесу, тут же стыдливо прячась обратно. Со стороны залива дул холодный ветер, пронизывающий до костей. Он приносил в Токио промозглую сырость и едва различимый запах йода. Не было ни дня, чтобы небо не плакало противным моросящим дождем, после которого не ощущалось свежести — лишь специфический запах прелых листьев. Осень капризничала, точно избалованный ребенок, не получивший желанную игрушку. Мамору, удобно расположившийся в кресле у окна, снял очки и устало потер глаза. Мягкий золотистый свет торшера и мерное постукивание дождевых капель по стеклу создавали расслабляющую атмосферу, не располагающую к изучению материала. Буквы мелкими черными жучками плясали перед глазами, двоясь и расползаясь в стороны, и парень решил ненадолго отвлечься, отложив в сторону листы с распечатанным докладом. Не успели физические формулы покинуть голову Мамору, как на их место тут же, точно наваждение, пришли тяжелые мысли о радужных кристаллах. Не было ни одного дня, ни одной свободной минуты, чтобы Чиба не вспомнил о ночной гостье и о ее слезной просьбе разыскать все пропавшие части великого артефакта. «Один… Всего один…» — думал парень, массируя виски кончиками пальцев. Голова его гудела от усталости и напряжения, точно чугунный колокол, а мысли о кристаллах лишь делали хуже. Мамору прикрыл глаза, и перед ним, точно наяву, предстал зеленый кристалл, ловко добытый еще летом после схватки с Зойсайтом. Губы парня дрогнули в улыбке, стоило ему освежить в памяти момент, когда заветный трофей оказался зажат в ладони. Триумф, гордость и высокая оценка собственных действий — вот что он ощутил в то мгновение. «Еще четыре…» — стоило этим словам всплыть в голове, как на плечи Мамору тяжким грузом легло чувство долга. Эх, знать бы еще, где и при каких обстоятельствах всплывет очередной радужный кристалл… В этом плане генералы Металии всегда на шаг впереди — их темный артефакт помогает всегда безошибочно определить носителя и пробудить к жизни древнего демона, заключенного в радужный осколок. И неизменно в ход мыслей вмешивался призрачный образ Минако. Мамору не мог не думать о бывшей девушке и ее обмане. Чиба чувствовал, что Желтый кристалл находится у Айно и что отчаянная ложь блондинки вызвана страхом потерять возлюбленного. От этих размышлений у Мамору засосало под ложечкой. Судьбу не обманешь такими манипуляциями, все равно она возьмет свое. Вот и Минако осталась у разбитого корыта… Зато с кристаллом. Телефонный звонок избавил парня от дальнейшего развития этой мысли, и Чиба потянулся за мобильным. Звонила Усаги: — Привет, — прочирикала она. — Чем занимаешься? — Готовлюсь к завтрашнему докладу, — ответил Мамору, со вздохом пододвигая к себе бумаги. Он не лукавил — выступление и впрямь требовало серьезной подготовки. — О-о-о, бедный, — сочувственно протянула Цукино. — Хорошо, не буду тебя отвлекать. Только скажу кое-что важное. Девушка смущенно хихикнула, и Чиба словно наяву представил, как она накручивает на палец золотистую прядь — Усаги всегда крутила волосы, когда нервничала. — Весь внимание, — подтолкнул возлюбленную к ответу Мамору, улыбнувшись непривычной для Цукино робости. — Мы с тобой уже довольно давно знакомы, я провожу у тебя вечера и даже ночи… — тихо, точно смущаясь, произнесла девушка. — Мы очень близки духовно, наша любовь выдержала испытание временем, и… — И? — Я подумала, что самое время познакомить тебя с моими родителями, — быстро выпалила Усаги. Чиба был огорошен этими словами, так как ожидал явно не такого предложения; однако, быстро взяв себя в руки, ответил: — Ну, конечно! Иначе и быть не может!.. — Правда? — на том конце воспряли духом. — Уф, отлично… Значит, в ближайшее время я сообщу тебе обо всем подробнее. — Хорошо. — Я тебя люблю, — прошептала в трубку Усаги, и Мамору ответил, чувствуя, как грудь распирает от непомерной нежности к своей принцессе: — И я тебя… Чиба сбросил вызов и отложил телефон, крепко задумавшись. Из глубин памяти всплыли подробности знакомства с родителями Минако. Тогда чета Айно сидела на диване напротив, изучая его, Мамору, точно весьма любопытный музейный экспонат — не без интереса, но с каким-то предубеждением, точно сомневаясь в его подлинности. Минако находилась рядом, держа любимого за руку, словно делясь с ним своей силой. Мамору в тот момент знал со стопроцентной точностью, что от волнения их сердца бьются в одном ритме — учащенно, точно после пробежки. Впрочем, Ицуми Мамору сразу не понравился, и женщина не смогла скрыть этого. Минако расстроилась, но утешила себя мыслью, что будет любить Чибу вопреки всему. Вопреки всему… Парень сердито встряхнул головой и с былой решимостью взялся за доклад. Ох, не в добрый час Айно вспомнилась ему!.. Что ж, он сможет пройти через знакомство с родителями еще раз. Возможно, в семье Цукино все пройдет иначе… Только вот одно остается неизменным: он никогда не сможет познакомить любимую девушку со своей семьей. Родители… Авария… Сломанное детство. В сердце кольнула старая боль, когда Мамору вспомнил погибших в автокатастрофе родителях, и парень отложил многострадальные бумаги в сторону, понимая, что сегодня уже не сможет вернуться к ним. Чиба поднялся с места и побрел в спальню, на ходу стягивая с себя пуловер. Отец, мать… Он почти не помнил их. Все, что было у Мамору — лишь осколки воспоминаний да старые фотографии, где их было все еще трое. Чиба помнил смех отца и нежные руки матери; помнил, как мама каждый вечер перед сном пела ему песни, как папа учил плавать… Но с каждым годом эти воспоминания тускнели и выцветали, словно небрежно оставленное под солнечными лучами фото. Мамору забрался в кровать и, как в детстве, накрылся одеялом с головой, погружаясь в тяжелую, как и его воспоминания, теплую духоту. Он хотел бы навсегда вычеркнуть из памяти тот роковой день, когда стал круглым сиротой, но не мог. Они горели в его душе клеймом, которое не вывести ничем. И даже время не в силах сгладить эти шрамы. Да, оно залечило раны — и душевные, и физические, равно пульсирующие болью, но не убрало следов. Парень, мучительно вспоминая аварию, никак не мог понять, почему он смог выжить, а родители — нет. В то зимнее утро Наоко и Сен Чиба торопились на работу и по дороге должны были отвезти шестилетнего сына в школу. Мамору сидел на заднем сидении, ерзая и вздыхая о том, как же ему неохота идти на занятия. Отец лишь хмыкал, а мать, в свою очередь, терпеливо объясняла, для чего нужно учиться. «Чтобы стать образованным и важным человеком», — аргументировала она, и маленький Чиба неизменно морщился. Это были последние слова, которые услышал мальчик из уст Наоко. В следующие мгновение раздались пронзительный визг тормозов и режущие слух длинные гудки клаксонов — автомобиль какого-то лихача вынесло на встречную полосу. Отец, что-то в отчаянии выкрикнув, резко вывернул руль вправо, намереваясь уйти от столкновения. Автомобиль закрутился волчком по скользкой от укатанного снега дороге и врезался в грузовой фургон. Водитель фуры не успел затормозить, и машина Чиба оказалась смятой сильнейшим ударом. Мамору на заднем сиденье подбросило вверх, от удара головой в глазах его зарябило, и он лишился сознания. В ушах звенел сдавленный крик матери… Предсмертный, как он потом с ужасом понял. А тогда вокруг него сгустился спасительный мрак, и маленький Чиба не противился ему. Очнулся он уже в больнице, среди белых стен безликой палаты — совсем один, и страх сжал его сердце. Нестерпимо-пульсирующе болела голова, и Мамору, подняв руку, нащупал тугую марлевую повязку и тут же поморщился от яркой вспышки боли, пронзившую едва ли не каждый его нерв. — Мама?.. Папа?.. — пересохшими губами прошептал мальчик и беспомощно оглянулся по сторонам. Родителей, впрочем, как и докторов, поблизости не было, и это лишь усилило его болезненную тревогу, сорняком прораставшую в душе. Мамору, откинув краешек тонкого больничного одеяла, спустил босые ноги на покрытый линолеумом пол и, замирая, прошлепал до двери. Распахнув ее, он тотчас же окунулся в кипевшую в коридоре суету. Все куда-то спешили, громко и отрывисто переговариваясь; пробегали медсестры в розовых халатах, толкая перед собой каталки или ловко пробираясь между менее расторопными людьми с пакетами с какой-то прозрачной жидкостью… Одна из них отделилась от общей суеты и подбежала к мальчику: — Что ты здесь делаешь, да еще и босой? — произнесла она, укоризненно поцокав языком и, вцепившись в плечо Мамору, развернула обратно. — Возвращайся-ка к себе, дружок. — Но… — возразил маленький Чиба, — где мои родители? — Родители? — переспросила медсестра и бросила взгляд на прозрачный «кармашек» на стене у входа в палату, где лежала карточка с историей болезни Мамору. По ее лицу тут же пробежала легкая тень, и женщина с сочувствием взглянула на ребенка. — Скоро ты все узнаешь. А пока, будь добр, вернись в палату, пока не простудился. Мамору пришлось повиноваться. Взобравшись с ногами на кровать, он сел по-турецки и принялся ждать, снедаемый растущей с каждой минутой тревогой. Чиба и сейчас помнил, как мучительно долго тянулись минуты, как они складывались в часы… А новостей все не было. Казалось, что о нем забыли, что он так и останется в этой холодной палате, но вот открылась дверь, и в палату вошло несколько людей в белых халатах. У всех до одного были скорбные лица, и маленькое сердце мальчика еще сильнее сжалось в недобром предчувствии, да так, что волком выть хотелось. Мамору смотрел на докторов глазами, полными надежды, но ошеломляющая истина, которую они преподнесли ему как можно мягче, стараясь не травмировать хрупкую детскую психику, все равно обрушилась на него со всей немилосердностью жестокого мира. «Его родители погибли. Врачи боролись за их жизни, но так и не смогли спасти. Он теперь сирота». Словно небо упало на мальчика, когда он прокручивал в голове эти мысли. Мир вокруг него бешено завертелся, точно карусель, голова пошла кругом, и все вокруг Мамору стало большим и чужим, неприветливым. Отныне он был один в этом мире — шестилетний ребенок, круглый сирота. И помощи ждать было неоткуда. Маленький Чиба заплакал. Он рыдал, оплакивая свое прошлое и горькое настоящее, что грозилось стать туманным, крайне неопределенным будущим, где ему пришлось бы самому пробивать дорогу к звездам. Смерть родителей оборвала его недолгое счастливое детство, лишив крыльев за спиной. Мамору плакал так до тех пор, пока не выбился из сил и не уснул, свернувшись калачиком на покрывале больничной койки. А потом — безрадостные годы в детдоме, куда его определили органы опеки. Других родственников у Чибы не было, и до самого совершеннолетия трехэтажное строение из серого камня стало его домом. Некоторое время Мамору держался особняком от других детей, не вступая в их игры. Вместо этого он мог часами просиживать над книгами, уделяя немало внимания учебе. Чиба помнил слова матери о важности хорошего образования и теперь отчаянно цеплялся за них, точно знал наверняка, что родители наблюдают за ним с небес. Позже все изменилось, и Мамору, воспряв духом, обзавелся несколькими товарищами, но не друзьями. Он боялся пускать кого-либо в свою жизнь, в глубине души отчаянно боясь очередной потери. Но время шло, Чиба достиг совершеннолетия и покинул стены детского дома. Согласно завещанию родителей, все имущество после их смерти досталось ему, и Мамору вновь переступил порог своего дома — уже в качестве законного владельца. Дальше — успешное поступление в университет Адзабу, подработки, стипендиат, практика за границей… Жизнь водоворотом завертелась вокруг парня; он не упускал ни одной возможности повысить свой социальный статус, упорно взбираясь на самую вершину… Чиба был готов идти по головам, лишь бы достичь намеченной цели. Упорство и желание победить во что бы то ни стало — вот чем он руководствовался, не забывая ни на одно мгновение о родителях. Они гордились бы им — Мамору знал это так же точно, как и прописные истины мироздания. Потом была встреча с Минако… Их совместная жизнь… Обретение силы защитника Земли… Истинное предназначение… Усаги… Мысли Мамору путались, и парень, вздохнув, высунул голову из-под одеяла, сделал пару глубоких вдохов и тут же уснул. День грядущий был из череды тех, когда Чибе вновь предстояло бороться за победу, за свое будущее. И он не был готов уступить кому-то другому лавры. А пока Мамору набирался сил перед очередным рывком вперед.***
В большом лекционном зале университета Адзабу яблоку негде было упасть. В этом просторном помещении, залитом светом люминесцентных ламп, собрались разношерстная публика: от матерых ученых — физиков и астрофизиков, до молодых энтузиастов — любителей легенд и искателей истины. Всех их объединил научный семинар «Загадки века или торжество науки?», проводимый кафедрами физики и астрофизики. Исходя из слов приветственной речи профессора Акасаки Исаму, заведующего кафедрой физики, принять непосредственное участие в этом семинаре оказались достойны далеко не все студенты, а лишь самые одаренные. Мамору, сидевший в первом ряду, довольно улыбнулся. Парню польстила эта похвала, пусть даже она не была высказана ему лично. Чиба понимал, что сегодняшнее выступление с докладом вполне может стать его ступенькой в мир науки, а потому мысленно собрался, готовый к выступлению и последующим за ним вопросам. Ему предстояло первому держать слово. И вот, услышав свое имя, Мамору вышел к кафедре под жидкие хлопки, положил на нее доклад и, поправив очки на переносице, откашлялся, бросив быстрый взгляд на аудиторию. Взгляд его выхватил сидящую где-то посередине Ами Мицуно — в строгом белом костюме-двойке с блокнотом на коленях и ручкой в руках. Сдвинув очки на кончик носа, девушка приготовилась слушать выступление друга, на днях пригласившего ее на этот семинар. Присутствие Мицуно придало еще больше уверенности Мамору, и он, поприветствовав публику, приступил к докладу: — Тема моего выступления — «Загадка Кораллового замка Эдварда Лидскалныньша». Для тех, кто не в курсе — это комплекс из монолитных гранитных блоков и скульптур, общим весом свыше тысячи тонн. Толчком к началу этого грандиозного строительства стала история любви Эдварда к шестнадцатилетней девушке; но не об этом речь. Все было бы просто, если учесть технический прогресс, но есть одно «но»: весь комплекс, включая подсобные строения и обстановку замка, сложен вручную, без использования машин и раствора, что скреплял бы блоки из кораллового известняка… — дальше Чиба принялся оперировать научными данными и цифрами, описывая объекты, составлявшие комплекс Кораллового замка, тут же демонстрируя их на большом экране. Некоторые из присутствующих принялись записывать все, что высвечивалось на проекторе, одобрительно кивая. — Исходя из увиденного вами, можно представить, какого веса и размера были эти глыбы известняка! Но доподлинно известно, что они доставлялись на место строительства на тракторе с прицепом, причем тягачей или подъемников у Лидскалныньша не было. Кстати говоря, некоторые исследователи пытались перевезти одну из таких глыб на мощном бульдозере — но безуспешно. Многотонный известковый куб даже не сдвинулся с места. И, что еще более удивительно, стройку своего замка Эдвард начинал в совсем другом месте — в десяти милях от того, где по сей день стоит эта достопримечательность. Оттого слабо верится в версию, что камни перевозили на тракторе. В чем же секрет каменотеса? Тут вступает наука, которая, находя ответы, создает еще больше вопросов. Известно, что перед началом грандиозного строительства Лидскалныньш сутками просиживал в библиотеке, изучая книги о магнетизме Земли и строительстве пирамид; после его смерти были найдены записи о потоках космической энергии и магнитной сетке нашей планеты. Впрочем, эти записи не смогли пролить свет на то, как в самом деле шло строительство. Сам Эдвард не без гордости заявлял, что «овладел тайной строителей египетских пирамид». Тайна эта, кстати, не разгадана до сих пор, а сам Лидскалныньш унес ее с собой в могилу. Я провел собственное расследование, чтобы пролить хоть немного света на эту загадку. Первое, что приходит в голову — это то, что Эдвард перемещал блоки при помощи левитации. Подтверждением, хоть и вполне сомнительным, стоит считать свидетельства очевидцев, что якобы подглядывали за ходом строительства. Лидскалныньш, исходя из их слов, взмахивал руками, что-то бормотал под нос, и многотонные блоки с легкостью поднимались в воздух. Версия эта выглядит бредовой. Но если копнуть глубже, можно обнаружить и каплю здравого смысла. Левитация — это ничто иное, как отсутствие гравитации, воздействия земного притяжения. Что, если Лидскалныньш нашел способ каким-то образом преодолеть его воздействие? Исследователи этого феномена полагают, что Эдвард построил Коралловый замок на месте пересечения энергетических линий, — тут Мамору прочертил рукой на электронной доске сетку, — что сеткой покрывают всю Землю. Возникает громадная концентрация энергии — эдакий мощный димагнетический полюс — используя который можно перемещать предметы не только в пространстве, но и времени. Но как именно достигается подобный эффект — неясно. Часть брошюр Лидскалныньша зашифрованы им самим, и ученые до сих пор бьются над их разгадкой. Есть еще одна теория, и она будет интересна нашим друзьям астрофизикам — неспроста ведь Эдвард Лидскалныньш упоминал в своих записях потоки космической энергии. Замок якобы построен на месте приземления НЛО — а такие места обладают огромной магнетической силой, как и всемирно известный Стоунхендж. Эта теория представляет высокий интерес, так как древнеегипетскую цивилизацию, построившую пирамиды, считают инопланетной. Что, если и Лидскалныньшу удалось найти контакт с внеземной цивилизацией? И что, если он не без помощи инопланетных контактов создал особый аппарат, позволяющий уменьшать вес блоков и перемещать их в нужное место с поразительной точностью? Ведь между блоками невозможно просунуть и лезвие бритвы! Любая из теорий сводится к одному: Лидскалныньш пользовался левитацией. Раскрытие этого феномена поможет ученым решить загадку не только Кораллового замка, но и самих египетских пирамид. А пока о торжестве науки говорить не приходится. Мамору замолчал, переводя дыхание. Он так долго работал над этой темой, что она серьезно увлекла его, и теперь шквал критики и вопросов, который могли обрушить на Чибу собравшиеся здесь ученые мужи, заставил его немного нервничать. — Отлично, мистер Чиба, — произнес профессор Исаму, одобрительно взглянув на одного из лучших своих магистрантов. — Есть ли у кого-нибудь вопросы? Всего одна рука взметнулась вверх, и Мамору невольно нахмурился. Он так и знал, что Леико Сасаки, его извечная оппонентка, не сможет смолчать. Девушка, невысокого роста шатенка с гладко зачесанными и собранными на затылке волосами, поднялась с места, представилась публике, и задала парню интересующий ее вопрос: — Скажите-ка, мистер Чиба, на чьих исследованиях вы основывались, составляя свой доклад? Мамору этот вопрос не застал врасплох: — В первую очередь на книгах о Коралловом замке Рея Стонера. Часть исследований зыблется на тех немногих записях, оставленных Лидскалныньшем, а также на источниках о строительстве пирамид. — История? — хмыкнула Леико, встряхнув головой. — А как же физика и голые факты? — Порой даже в детской сказке кроется крупица здравого смысла, мисс Сасаки, — с легкой полуулыбкой парировал Мамору. — Порой и древние легенды могут дать ответы на вечные вопросы. Пусть метафорично, не без доли вымысла, но, как вы выразились, голые факты нередко скрываются под плотным ворохом загадок. Просто еще не пришло время разгадать их, вникнуть в самую суть. — И Вы верите в эту чепуху? — девушка была настроена скептически. — Я ожидала больше научной информации — к примеру, о природе левитации. Но Вы, мистер Чиба, преподнесли нам все те же загадки, все те же вопросы. Я разочарована. — Мисс Сасаки, — неожиданно встрял профессор Исаму, — тема нашего семинара — «Загадки века или торжество науки?», как вы помните. Леико с готовностью кивнула, но было видно, что слова заведующего кафедрой несколько пошатнули ее положение на пьедестале, на который Сасаки сама себя возвела. — Так вот, мистер Чиба продемонстрировал нам как раз одну из загадок науки, а также выдвинул ряд гипотез, что могут быть ключами к ее решению. Ваши вопросы, конечно, имеют под собой основания, но вы чересчур придираетесь к выступающему. Уголок губ Леико дернулся. Профессор попал в точку, и она не смогла признать этого. Они с Мамору конкурировали еще с первого курса университета, и дела их шли с попеременным успехом. Сасаки опустила голову и исподлобья посмотрела на спокойного Мамору. «Ладно, — говорил ее взгляд, — мое выступление еще впереди. Посмотрим, кто кого!» — Есть ли еще вопросы? — мистер Исаму обвел взглядом аудиторию. Присутствующие переглянулись между собой и покачали головами. — Хорошо. Спасибо, мистер Чиба, за столь интересный доклад. Можете возвращаться на свое место. Назад Мамору шел уже под более громкие и уверенные аплодисменты, что лишь утвердило парня в том, что доклад его все же заинтересовал присутствующих. Заняв свое место, Чиба с вопросительным взглядом полуобернулся к Ами, и та показала ему большой палец — мол, все отлично! После нескольких выступлений аспирантов и магистрантов кафедры физики, пришел черед и студентов-астрофизиков. Мамору, постукивая пальцами по столешнице, ожидал, когда же объявят выступление Леико. И оно, как назло, оказалось одним из последних — народ, присутствующий в аудитории, уже изрядно устал, чтобы задавать вопросы и вести дискуссии. А ведь когда семинар был в самом разгаре, и именитые ученые, и студенты вели весьма любопытные научные споры — гораздо захватывающие, чем тот, что профессор подавил в зародыше, оборвав Леико. Чиба не мог отрицать, что мисс Сасаки являлась достойным соперником — девушка, вне всяких сомнений, была эрудирована и начитана, постоянно пополняла запас своих знаний. Но ее неуемные амбиции и желание всем и каждому показать свое превосходство, напротив, вызывали у окружающих некое отторжение. «Зазналась девочка, заигралась», — говорили представители старшего поколения. «Слишком много возомнила о себе! Гений с большой буквы — как же, ха!», — презрительно бросали ровесники. Оттого вечно одинокая Леико еще глубже зарывалась в книги по астрофизике, стараясь подняться за счет полученных знаний еще выше. И вот, пришла пора ее выступления. Мамору невольно бросилась в глаза одна деталь, на первый взгляд несущественная: Сасаки была одета в то же цветовой гамме, что и он сам — сочетание зеленого, серого, черного… Это была его «счастливая» комбинация одежды — парень всегда надевал эти цвета перед важными выступлениями. А теперь еще и Леико явилась на семинар, одетая в том же стиле. Совпадение? Знак? Или просто подражание? Впрочем, Мамору не стал долго задумываться над этим, так как Сасаки начала свое выступление. Каждый доклад Леико был похож на театр одного актера. Выступая, девушка, казалось, не замечала никого перед собой — с таким жаром и душевной страстью она вела свое научное повествование. Сасаки не стояла на месте. Она ловко сновала от кафедры к электронной доске и обратно, лично пролистывая демонстрационные слайды и комментируя каждый из них. Тема, кстати говоря, была подобрана интереснейшая: «Загадка гибели планеты Фаэтон: рождение Пояса Астероидов». Мамору подался вперед, не без интереса слушая доклад Леико. Она и впрямь сыпала научными фактами, цифрами и терминами, не касаясь легенд, коими обросли гипотезы о возникновении Пояса Астероидов. — Согласно правилу Тициуса-Боде, — вещала Сасаки, — расстояния планет от Солнца подчиняются закону геометрической прогрессии. Но было одно место, между Марсом и Юпитером, которое пустовало. И именно на этом месте некогда находилась вышеописанная планета Фаэтон — небесное тело, среднее по величине между Марсом и Меркурием. Планету, естественно не обнаружили — со времени ее аннигиляции прошло свыше четырех миллиардов лет. Зато открыли ряд карликовых планет — астероидов — Юнону, Весту, Цереру, Палладу. Церера даже некоторое время считалась пятой планетой, подвинув Юпитер. Однако вскоре был обнаружен целый пояс астероидов, общая сумма масс которых и впрямь равнялась массе одной планеты. Именно ее и назвали Фаэтоном. Итак, если эта планета и впрямь существовала, то каковы были причины ее гибели? Одна из версий — первая гипотеза — это то, что Фаэтон был разорван на части гравитационными полями Марса и Юпитера. Вторая версия появилась сравнительно недавно, и я коснулась в своем исследовании именно ее, в обход других версий, нереальных с точки зрения современной науки. Леика поморщилась при упоминании фантастических сюжетов и продолжила: — Удерживаемые гравитациями Марса и Юпитера относительно небольшие астероиды все же покидали пределы пояса и падали на Землю, что позволило исследователям определить их природу. Оказалось, что они относятся к классу хондритов — то есть, к астероидам, образовавшихся из веществ еще не сформировавшейся планеты. Иными словами, Фаэтон не был разрушен — он прекратил свое существование, еще не успев остыть и, собственно, сформироваться. Но, опять же, причина этого? Я провела ряд исследований, изучив несколько наиболее известных работ ученых-астрофизиков и пришла к выводу, что в гибели Фаэтона не замешан фактор внешнего воздействия. Да, на исследованных астероидах четко видны следы плавления — как от воздействия высокой температуры, но что, если планета взорвалась изнутри, когда в еще не до конца сформировавшемся ядре что-то пошло не так? — тут Сасаки полностью перешла на язык науки, в подробностях расписывая процесс распада трансуранных элементов в недрах Фаэтона. Мамору даже на время отвлекся и вновь обратился во слух, когда девушка продолжила: — В процессе реакции еще не сформировавшаяся кора планеты лопнула, и вещества, из которых состоял Фаэтон, брызнули во все стороны, тут же застывая. Гравитация Юпитера и Марса не дала этим частицам разлететься по Солнечной Системе, хотя некоторые все же, если верить фактам и образцам, оставили свои следы и на Марсе, и на Луне, и даже на Земле. Леико перевела дыхание и, откинув со лба прядь, закончила: — У меня все. Профессор Исаму поблагодарил Сасаки за столь информативное выступление и обратился к аудитории: — Есть ли вопросы к выступающей? Мамору хотел было поднять руку и задать несколько вопросов, но удержался. Доклад Леико и впрямь был хорош, и это даже немного задело его самолюбие. Но задать каверзный вопрос только для того чтобы отомстить за свое выступление? Ну уж нет! Однако вопросы все-таки появились — Ами протянула руку и, представившись, произнесла: — Вы сказали, что все астероиды из взорвавшегося Фаэтона — хондриты, так? Но ведь есть сведения, имеющие под собой веские доказательства, что часть астероидов из Пояса имеют совсем иной состав и относятся к ахондритам — частицам уже сформировавшегося небесного тела. В таком случае, ваша теория не совсем идеальна. Откуда тогда взялись астероиды с иным составом? Однако Леико этот вопрос вовсе не смутил: — Оттуда же, откуда прилетают кометы и метеориты — из-за пределов Солнечной Системы. Такое не редкость. Вслед за Мицуно поднялся уже мужчина — кандидат наук: — Мисс Сасаки, почему вы считаете несостоятельными иные теории, выведенные именитыми учеными? Есть ли у вас достаточно веские доказательства? Ваша теория весьма смела и вполне достойна хорошей научной диссертации. Леико зарделась, сочтя слова ученого за комплимент, и ответила: — В моем распоряжении были не только лучшие труды астрофизиков, занимавшихся этой проблемой, но и личные наблюдения. Я держала в руках образец астероида, некогда упавшего на Землю, сравнивала его с образцами других метеоритов. Мой доклад основан на сухих фактах и собственных наблюдениях, каждое из которых имеет веское научное подтверждение. Так что да, эта работа вполне может стать серьезным научным трудом. Ученый ошеломленно кивнул и сел. Он не ожидал столь прямого, смелого и безапелляционного ответа от девушки, что внешне больше походила на куклу, чем на магистрантку кафедры астрофизики. Ученые зашептались, поглядывая на Леико и одобрительно кивая. Сасаки сочла это добрым знаком и с превосходством взглянула на Мамору. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, и девушка, поджав губы и вскинув голову, гордо проследовала на свое место. Сегодня она была лучшей, и Леико ничуть не сомневалась в том, что ее извечный соперник останется не у дел.***
В это же время в Темном Королевстве королева Берилл устраивала прием, на котором собрались все демоны и юмы Темного Королевства. Темные Генералы тоже были там — угрюмые и молчаливые, кроме Зойсайта, который вел себя нарочито беззаботно, словно не знал, по какому поводу королева созвала этот грандиозный совет. Сама она сидела в каменном кресле, гордая и беспощадная — возмездие во плоти. Мелкие демоны испуганно жались чуть в сторонке, опасаясь попасть под горячую руку и погибнуть ни за что. Лордам же пришлось держать ответ прямо перед Берилл, стоя у подножия ее трона. — Думаю, все вы уже в курсе того, что произошло с лордом Нефритом, — начала королева и в зале воцарилась гробовая тишина. — Его настигла вполне заслуженная кара — смерть. Ведь именно так карается предательство!.. Последнее слово эхом пролетело по подземелью, заставив многих нервно содрогнуться. — Если хоть кто-нибудь из вас, — медленно, но с угрозой продолжила Берилл, — будет уличен в измене или раз за разом терпеть неудачи — то будьте уверены: вы разделите его участь! Тишина. Угроза королевы попала в благодатную почву, заставив Лордов и их юм крепко задуматься. Один лишь Зойсайт, казалось, не чувствовал, как над Темным Королевством сгустились грозные тучи королевского гнева. Он торжествовал. Еще бы! Его извечный противник повержен, убит, стерт с лица земли! И он сам сделал это, пусть даже ждать пришлось немало. Юноша перекатывался с носков на пятки, заложив руки за спину. Он мог бы насвистывать какую-нибудь мелодию, если бы не общий мрачный настрой. Кунсайт, однако, был недоволен тем, что его подопечный убил равного себе — пусть даже королева дала на это согласие. Ледяной лорд чувствовал, что грядут перемены, на пороге новая война. Им нужно было больше сил, чтобы сражаться, а вместо этого свои убивают своих же. Если так пойдет и дальше, то Темное Королевство вскоре падет, словно обезглавленный дракон. — Как у вас обстоят дела с поисками радужного кристалла? — Берилл вдруг обратилась к Кунсайту, грозно нахмурив брови. Зойсайт, прекратив паясничать, тут же пододвинулся поближе к наставнику — на всякий случай. — Я обнаружил очередного носителя, моя королева, — отчитался ледяной лорд, при этом на его лице не дрогнул ни один мускул. Мужчина взмахнул рукой, материализуя Темный Кристалл и вытягивая его перед собой. Артефакт замерцал, и в его лучах материализовалось миловидное девичье лицо. — Леико Сасаки, — объявил Кунсайт. — Студентка университета Адзабу. — Мне это ничего не говорит, — оборвала генерала королева, нетерпеливо тряхнув головой. — Мне нужен результат… — она сделала паузу и выразительно взглянула на двух генералов. — Вы все еще здесь?! — рявкнула она. — Немедленно приступайте! Лорды не заставили себя уговаривать дважды и тут же отправились за кристаллом, исчезнув из тронного зала с легкими хлопками. — И ты, Данбурит, не теряй времени даром! Тоже ведь успехами не блещешь, — Берилл повернулась к стоящему неподалеку офицеру. Блондин коротко поклонился и, щелкнув пальцами, растворился в воздухе, словно только и ждал этого. У подножия трона остался один Джедайт. Он молчал, не зная что и сказать. Его напарника, каким бы он ни был, убили, и теперь он остался один. Все-таки это было неплохо — самому проворачивать дела со сбором энергии, но королева, однако, считала иначе. — Ты лишился компаньона, Джедайт, — промолвила она, сосредоточив пронзительный взгляд бордовых глаз на повелителе иллюзий. — Что ж, придется подыскать тебе замену… — Я могу справиться с задачей один, моя королева, — ответил генерал, поклонившись. — Мне не нужна помощь… — Не смей перечить! — повысила голос Берилл, сверкнув глазами. — У тебя будет напарник, но только чуть позже. Я должна подумать над кандидатурой. Джедайту не понравились эти слова, но возражать он более не решался. Он лишь кивнул и сделал шаг назад, в тень, к своим юмам, не прекращая думать о том, с кем ему придется делиться планами. А королева тем временем поднялась с трона и объявила: — Аудиенция окончена. Все могут быть свободны. И зал тут же опустел, словно и не было никого. Берилл вздохнула и села на место, подперев голову ладонью. Темный мир катился в бездну — она чувствовала это, понимая, что лишь чудо спасет Темное Королевство от гибели. Но что или кто поспособствует этому? Вопрос…***
Леико Сасаки сидела в университетской библиотеке до тех пор, пока за окном не сгустились сумерки. Подняв голову от внушительного справочника по астрофизике, девушка обнаружила, что осталась в читальном зале совсем одна. Сняв очки и проморгавшись, Леико с решительным видом захлопнула книгу и поднялась с места. Пора было идти домой. Подходил конец второй смены, когда Сасаки, закинув тонкий ремешок сумочки на плечо, спустилась по лестнице на нулевой этаж и свернула в плохо освещенный коридор, ведущий к гардеробной. Тускло освещенный проход, вдоль которого располагались двери в мастерские и подсобные помещения для техперсонала, был пуст — впрочем, как и всегда в это время. Леико не слышала ни единого звука, кроме эха своих шагов. Смутная тревога, что она забыла читательский билет, зародилась в ее душе, и Сасаки, не сбавляя шага, сняла сумочку с плеча и заглянула в нее, перебирая содержимое. Нащупав искомое, Леико вздохнула с облегчением и… тут же наткнулась на кого-то. Испуганно охнув, девушка подняла глаза и смущенно улыбнулась: — Простите, я не заметила вас… — Ничего-о-о, — последовал ответ, и по этим словам Сасаки поняла, что разговаривает с миловидным юношей, а не девушкой. Что ж, первое впечатление всегда обманчиво. Кивнув, Леико попыталась обойти парня, но тот не дал, сделав шаг влево и скрестив руки на груди. Студентка нервно сглотнула и попыталась обойти рыжеволосого незнакомца справа, но и на этот раз ничего не вышло. — Разрешите пройти, — сухо произнесла Сасаки, но подозрительный тип даже бровью не повел. — Знаете, — лениво начал он, — гордыню не даром называют страшнейшим из грехов, ибо человек, чьей душой она завладела, не считает себя порочным. Напротив, она ослепляет его, поражая высокомерием и себялюбием; и грызет, грызет, грызет… Точит, точно червь гнилое яблоко. Пока гордец не погубит себя сам. — Что за бред вы несете? — фыркнула девушка, скрывая подкатывающую к горлу панику и развернулась было, чтобы уйти, но тут же столкнулась нос к носу с высоким мужчиной с длинными, пепельного цвета волосами. От него так и несло холодом, словно он был ледяной статуей. Незнакомец смотрел на нее с бесстрастным равнодушием, точно на мелкое беспозвоночное. — Нет, не бред, — произнес мужчина, наступая на Леико и та невольно отшатнулась. Сердце ее бешено колотилось, точно у загнанного в силки кролика. Еще минуту назад коридор был абсолютно пуст, а теперь она оказалась в обществе двух психически ненормальных. Все пути для отступления были перекрыты, но надо было что-то делать, и Сасаки не придумала ничего лучше, чем набрать полные легкие воздуха и закричать, что есть сил: — Помо… — Заткнись! — прошипел рыжий, зажимая ей рот ладонью и прижимая к себе спиной брыкающуюся Леико. — Быстрее, лорд Кунсайт, — обратился он к напарнику, — пока никто не прибежал на визг этой сумасшедшей. Но Кусайт и без этого уже вытащил Темный Кристалл и приставил его к груди носительницы радужного кристалла… …Мамору и Ами как раз выходили из гардероба, когда услышали зов о помощи, внезапно прервавшийся на высокой ноте. Они замерли, как вкопанные, и переглянулись: — Что это было? — спросил Чиба, напрягшись и посмотрев в сторону, откуда донесся крик. — Вроде как кто-то просил о помощи… — неуверенно протянула Ами. — Показалось? Мамору покачал головой: — Быть такого не может, чтобы показалось обоим сразу. — Тогда стоит проверить. Мицуно сорвалась с места и помчалась к дальнему коридору, откуда уже довольно отчетливо доносились странные звуки, похожие на приглушенный крик боли. У поворота девушка остановилась и заглянула за угол. Зойсайт крепко держал какую-то студентку, в то время как Кунсайт при помощи Темного Кристалла пытался проникнуть в грудную клетку жертвы. Увиденного ей показалось достаточно, чтобы помрачнеть и поднести к губам левое запястье с часами-коммуникатором. — Девочки, тревога! — четко произнесла она. — Радужный кристалл и Темные лорды в полуподвальном помещении университета Адзабу. Мы с Такседо Маском задержим их. Поторопитесь! Времени мало! Мамору, уже успевший перевоплотиться, кивнул Ами, подав знак поторопиться, и Мицуно, достав ручку, произнесла: — Меркурий, дай мне силу! Легкое дуновение ветра, голубоватый вихрь, окутавший хрупкую фигурку Мицуно — и вот рядом с защитником Земли стоит воин Меркурия — напряженная, точно тигр перед прыжком. И она и впрямь не стала тянуть время, выскочив на генералов, точно фурия. Они даже не успели ничего понять — атака сенши была настолько стремительной, что они не успели ничего предпринять, когда девушка воскликнула, вытянув в сторону лордов открытые ладони: — Мыльный дождь! В бой!!! Туманное облако окутало коридор, застилая глаза Зойсайта и Кунсайта плотной пеленой. Они принялись ругаться, на чем свет стоит, проклиная некстати объявившуюся воительницу. Меркурий же, не теряя времени даром, сделала кувырок, на ходу выхватывая парящий над отверстием в груди Леико Синий Кристалл. Такседо Маск, перед чьими глазами промелькнуло все это действо, тоже чертыхнулся про себя — очередной радужный кристалл попал в руки одной из воительниц, и это раздосадовало защитника Земли. Упустил! Зазевался! Такой шанс был!.. Однако усилием воли Такседо подавил свое раздражение и, сделав несколько быстрых шагов по направлению к демонам, бросил Меркурий короткий приказ: — Уходи отсюда! Дождись остальных воинов. Я задержу их… Ами не пришлось долго уговаривать: она и впрямь была слаба после своего отчаянного рывка и решающей атаки; оттого, кивнув защитнику в маске, скрылась в одном из боковых коридоров, сжимая в руке драгоценный трофей. Тем временем мыльный туман развеялся, и перевоплощенный Мамору остался один на один с разъяренными лордами и бездыханным телом девушки, в коей Такседо с ужасом узнал свою университетскую соперницу — Леико Сасаки. Ни кровинки в лице, прикрытом паутинкой спутанных волос… Девушка представляла собой жалкое зрелище, и при одном взгляде на нее воина Земли охватил безудержный гнев. — Вы только что напали на одну из лучших студенток университета! — воскликнул Такседо, сжав кулаки. Он хотел было сказать «на лучшую студентку», но передумал. — В святилище знаний не место демонам, и вы пожалеете о том, что вообще появились здесь!.. Кунсайт и Зойсайт, переглянувшись, издевательски рассмеялись. В тот же самый миг в руке ледяного лорда что-то блеснуло; почувствовав опасность, защитник в маске отпрянул к стене за миг до того, как искрящийся бумеранг вонзился бы в его голову. — Неужели ты не усвоил простейшее из правил — не разговаривать с противником во время сражения? — процедил глава генералов, впиваясь в Мамору взглядом, полным ледяной ярости. — Я разочарован. Впрочем, нам это только на руку… — с этими словами Кунсайт материализовал ледяное копье и метнул его в Такседо Маска. Тот, не теряя времени даром, уклонился, перекатившись к противоположной стене коридора, и швырнул в лордов несколько десятков роз с шипами и остро подрезанными стеблями. Закипел бой не на жизнь, а на смерть. Защитник Земли сражался ожесточенно, не жалея сил. Он старался вымотать соперников до прихода воительниц, и это было нелегко. Что он мог поделать, имея в распоряжении лишь розы да трость! Зойсайт и Кунсайт напирали на него, атакуя с обеих сторон: огнем, острыми каменными шипами, бумерангами и ледяными копьями. Далеко не всегда Такседо Маск мог увернуться, и вскоре его рубашка уже покрылась пятнами крови. На щеке красовалась свежая царапина; алые капли медленно стекали вниз по подбородку. Силы покидали защитника в маске, словно вытекая вместе с кровью. Он думал лишь о двух вещах: о Сейлор воинах, что до сих пор не появились на горизонте, и о работниках университета, что могли попасть под перекрестный огонь. Но, хвала небесам, никто не реагировал на странный шум в коридоре, будто его и не было. Кунсайт материализовал очередной бумеранг и направил его точно в голову ослабевшего Чибы. Маска Такседо давно валялась на земле, утерянная в пылу борьбы, и всего на мгновение ледяной лорд встретился взглядом с пронзительной синевой глаз соперника. Лютая ненависть горячей волной всколыхнулась в его огрубевшей, темной душе; чувство настолько сильное, что, будь оно огнем — мгновенно обратило бы генерала в кучу тлеющих углей. Что могло вызвать столь сильную ненависть и желание убить этого истекающего кровью молодого мужчину? Откуда она берет корни? Кунсайт, повинуясь пульсирующему внутри безумию, материализовал копье и швырнул его, что есть сил, в обессиленого Мамору. Оно, пробив плечо, пригвоздило Такседо Маска к стене. Дикая боль пронзила все естество брюнета. Он был на грани сознания, когда увидел, как к нему приближаются Кунсайт и Зойсайт. Он смерил их полным презрения взглядом и прикрыл глаза, чувствуя на губах привкус запекшейся крови. — Погеройствовал — и хватит. Чего ты стоишь без девчонок? Плюнь да разотри! — сладко пропел Зойсайт, приблизившись к едва дышащему Мамору. Скрестив руки на груди, он покосился на Кунсайта, по чьему лицу ходили желваки: — Разберетесь сами? Или лучше я? Вместо ответа старший генерал поднял руку и материализовал в ней шар темной энергии, не сводя глаз с Такседо Маска. Тот вернул ему взгляд, но не опустил голову и не отвернулся, приготовившись встретить смерть с гордо поднятой головой. — Остановитесь! — прогремел где-то над головами властный женский голос, волнами эхо расползаясь по коридору. Кунсайт, вознамерившийся было метнуть смертоносное оружие в грудь защитника Земли, в нерешительности замер. — Королева? — изумленно произнес Зойсайт, лихорадочно оглядываясь и пытаясь понять, откуда же доносится голос. — Оставьте его и возвращайтесь в Королевство! — Но… — ледяной лорд попытался было возразить, но Берилл, казалось, была неумолима: — Это приказ! Не смейте трогать его, иначе я вас уничтожу! Последняя фраза и вовсе сбила лордов с толку. Сотни вопросов роились в головах высших демонов, однако, не решаясь идти против королевской воли, Кунсайт процедил: — Есть! — и сжал кулак, гася шар. Повернувшись к Зойсайту, что стоял рядом, прижав кулаки к груди — ни дать ни взять напуганная дева — ледяной лорд кивнул, сообщая, что пора уходить. Взгляд его при этом упал на Леико, и тут же в голове генерала составилась многоходовая комбинация, позволяющая обойти приказ королевы, не замарав рук. Лениво улыбнувшись, Кунсайт в один шаг покрыл расстояние, разделяющее его и Сасаки и произнес: — Именем Металии — демон, восстань! Синее сияние, настолько ослепительное, что резало глаза, окутало тело Леико, точно коконом. Мгновение — и воплощение первородного греха предстало перед лордами, готовое вершить темные дела во имя Короля всего земного зла. Это была бледнолицая дама средних лет, затянутая по самый подбородок в темный креп платья. Густые, черные как смоль волосы, вьющиеся крупными локонами, ниспадали до плеч. Она могла бы показаться красивой, если бы не выражение лица, выражающее презрение всем и вся, даже тем, кто пробудил ее, Гордыню, ото сна. В руках она держала черный, как и платье, веер, вместо перьев в котором были острейшие лезвия. Кунсайт невольно подумал, что не хотел бы испробовать на себе их остроту. — Расправься с ним, — приказал он первородному греху, взметнув полы плаща. Гордыня бросила на лорда презрительный взгляд из-под тяжелых век: — Разберусь, — бросила она, — и без приказов. Это же я! — Не сомневался! — хмыкнул Зойсайт и щелкнул пальцами, исчезая. То же самое проделал и Кунсайт, и вот Такседо Маск остался один на один с этой отталкивающей женщиной. Она, осмотрев его с головы до пят оценивающим взглядом, неоднозначно хмыкнула, после чего вплотную приблизилась к Мамору, наклонилась к нему и втянула носом воздух. Защитник неприязненно смотрел на Гордыню, едва сдерживая рвущиеся наружу стоны боли — копье все еще торчало из его плеча, и Чиба не мог вытащить его без посторонней помощи. А одна из семи первородных грехов вряд ли бросится ему на выручку. — Слаб… Беспомощен… — протянула она с неким наслаждением, — …сплошное ничтожество. И полностью в моей власти. Твой дух сломлен — я чую это, и это мне только на руку. — Ничего. У тебя. Не выйдет! — процедил Такседо, стараясь отодвинуться от Гордыни настолько, насколько это было возможно с пронзенным плечом, но та лишь хохотнула, обмахнувшись своим опахалом. — Думаешь, я хочу убить тебя? Ха! Как бы не так! Марать руки не в моей привычке… Я сделаю все гораздо лучше. Ты просто ходячая реклама чрезмерной гордости и высокомерия, Мамору Чиба, и этим грех не воспользоваться! — подняв руку, в которой был зажат веер, женщина быстро взмахнула им перед лицом Такседо Маска, зацепив кожу лезвиями перьев. В тот же момент к недавнему порезу на щеке, полученному во время сражения с лордами, прибавилось еще три. Чиба отвернулся, на секунду зажмурив глаза, и Гордыня хмыкнула, глядя на творение рук своих. Впрочем, долго созерцать быстро затянувшиеся царапины ей не пришлось, так как раздался топот бегущих ног и кто-то громко выкрикнул: — Дух грома! В бой!!! Мелькнула ослепительная вспышка молнии, запахло озоном, разряд статического электричества в воздухе возрос в разы, заставив волосы на голове защитника Земли встать дыбом, и демонша оказалась отброшена высоковольтным разрядом. Пролетев по инерции несколько метров, она осталась лежать без движения. — Ты как? В порядке? — Юпитер бросилась к Такседо. — Ну, наконец-то! — просипел Мамору. — Я чуть было не умер. Ну же, вытащи из меня эту штуку! — Но не умер же! — оптимистично заявила внучка Громовержца, одним движением руки вытаскивая злополучное копье. Парень, застонав, сполз по стене на землю. Испарина мелкими каплями покрыла его лоб, и Такседо в изнеможении прикрыл глаза. — Где Сейлор Мун? — слабо поинтересовался он. — Нужно… очищение. Это один из семи смертных грехов. Услышав это, Юпитер перестала улыбаться и, подскочив к Мамору, схватила его за здоровое плечо: — Ты уверен в этом? — Естественно! — послышался сдавленный ответ. — Она ничего не успела сделать с тобой? — продолжала настаивать девушка, но Чиба медленно покачал головой. — Это серьезно, Мамору! Еще ни одна наша встреча с первородными грехами не заканчивалась удачно. — Все в порядке. Я уверен в этом так же, как и в том, что вижу тебя, — Мамору и сам удивился, как легко ему далась эта ложь. Но он чувствовал себя настолько уверенным в своей правоте, что Юпитер, с сомнением посмотрев на Такседо, все же не смогла доказать обратное. А Гордыня тем временем приходила в себя. Путаясь в складках своего траурного платья, она, тяжело дыша, встала и направила свой веер на девушку. Перья-лезвия, свистя в воздухе, полетели прямо в Юпитер. — Осторожно! — произнес Такседо, но сенши и так упала ниц. Смертоносная сталь промчалась в воздухе над ее головой, не причинив Макото вреда. — Мыльный дождь! В бой!!! — раздалось с противоположной стороны коридора — там, где ранее скрылась Ами, и вновь все заволокло мутным туманом. Мамору усилием воли открыл глаза и уставился на Меркурий и Сейлор Мун, что стояли за спиной ослепленной Гордыни. — Хвала небесам, — прохрипел он и, собрав все силы, попытался подняться. — Мамору! — завопила воительница Луны, рванувшись к любимому, но Меркурий в последний момент удержала ее за руку: — Действуй, Сейлор Мун! Надо исцелить этого демона, пока не поздно. Усаги кивнула и, привычно материализовав Лунный Жезл, очертила в воздухе ровный круг со словами: — Исцеляющая сила Луны! Помоги!!! Серебристо-жемчужное сияние озарило коридор, в котором за столь короткое время произошло столько событий, и Гордыня попыталась скрыться от этого света, прикрываясь руками, но, не в силах сопротивляться целебному очищению, прокричала в смутном экстазе: — Очищение! Облик бледной женщины в черном тут же растаял, сменившись привычным земным обликом Сасаки, и исцеленная студентка повалилась навзничь, лишенная сил от стольких переживаний. Меркурий тут же приблизилась к ней, проверив пульс и реакцию зрачков на свет: — Все будет в порядке, — констатировала она, посмотрев на Усаги, но та едва ли услышала ее. — Мамору! — наконец-то Сейлор Мун смогла броситься к любимому, лихорадочно ощупывая его лицо и тело. — Боги! Ты же весь в крови! И рубашка порвана! — Усаги задрожала, касаясь кончиками пальцев окровавленной ткани на плече, от которой остались одни лоскуты. На глаза ее навернулись слезы. Страх потерять Мамору парализовал ее, сковывая волю. Чиба перехватил ее руки и опустил вниз, твердо глядя в глаза Цукино: — Я в порядке. Исцеляющая сила Лунного Жезла подействовала и на меня. Видишь? Ни одной царапины. — И правда! — встряла Мако, утвердительно кивнув. — Такседо Маск буквально кровью истекал, когда я его нашла. Усаги порывисто обняла Мамору, прижавшись щекой к заскорузлой от крови рубашке, и разревелась от облегчения, не в силах более сдерживаться. Чиба закатил глаза и отстранил ее со словами, не лишенные здравого смысла: — Пора уходить, Сейлор Мун. То, что сюда никто не сунул нос, пока шла битва, иначе чем чудом не назовешь. Мы и сейчас рискуем быть обнаруженными. — Ты прав, — шмыгнула носом блондинка, поднимаясь на ноги, но не отпуская Чибу. Так они и побежали прочь, держась за руки и на ходу принимая земной облик. На щеках Усаги засыхали слезы, смешанные с кровью Мамору, и Чиба со вздохом протянул ей свой носовой платок: — Вытрись, а то людей испугаешь, — с едва заметным раздражением в голосе произнес он. Усаги поспешно прижала платок к лицу, когда они, поднявшись по лестнице, вышли в запруженный галдящими студентами холл университета. Мамору поплотнее запахнул на себе твидовое пальто и потянул за собой Цукино, стараясь покинуть обитель знаний как можно скорее. Ами и Мако шли чуть позади; к счастью, их компания не приковала к себе ненужного внимания, и лишь оказавшись за пределами университета, Мамору смог вздохнуть спокойно. Отчего-то захотелось курить, хоть он в жизни в руках сигарет не держал. Видимо, сказались последствия пережитого потрясения. — С тобой точно все в порядке, Мамору? — Усаги с мольбой взглянула на любимого, положив руки ему на плечи. Чиба никак не отреагировал на ее ласку, глядя куда-то поверх ее головы. — А давай поедем к тебе домой? — весело предложила она, подмигнув. — Закажем пиццу, посмотрим что-нибудь веселое по телевизору… — Не стоит, — перебил ее Чиба. — Все, чего я хочу — это вдоволь выспаться. Цукино как-то поникла, но затем, встряхнув головой, одарила парня задорной улыбкой: — Да, конечно! Понимаю — пережить такое… Ну, ничего! В следующий раз обязательно все наверстаем, так ведь? Мамору кивнул, но ничего не ответил. Даже не попрощавшись с девушками, он развернулся и зашагал прочь. — Я завтра приду! — крикнула Усаги, взмахнув рукой, но Чиба даже не оглянулся. Улыбка на лице Цукино угасла, и она медленно опустила руку. Ами и Мако, заметив это, переглянулись. — Какой-то он странный, — высказалась Кино, сунув руки в карманы. — И не говори, — поддакнула Мицуно, но Усаги перебила их: — Ничего странного! Просто… Он устал. Да, устал! — горячо закивала девушка, словно пытаясь убедить в этом не подруг, а саму себя. — Возможно, — пожала плечами Ами, — мы и ошибаемся. В любом случае, завтра ты сама убедишься, в порядке ли он. Цукино вздохнула и одарила девушек улыбкой: — Почему бы и нет? А пока… Не зайти ли нам в вон ту кафешку и отметить очередную победу чем-нибудь сладким? Возражений, естественно, не последовало.***
Мамору стоял напротив зеркала, пристально вглядываясь в свое отражение. Из одежды на нем были только брюки — футболку и пиджак он предусмотрительно отнес в бельевой ящик, чтобы застирать. Чиба не лукавил перед Усаги — все его раны и впрямь затянулись под влиянием Очищающей Силы Луны, даже шрамов не осталось. В противном случае парню предстояло надолго попасть в больницу, где ему наложили бы сотни швов и повязок. Однако, как Мамору не без удовольствия убедился, кожа его была такой же смуглой и гладкой, как и утром, без малейшего изъяна. «И все-таки мне крупно повезло, что на меня не повлияла царапина первородного греха, — подумал Чиба, улыбаясь уголком рта своему отражению в зеркале. — Видимо, я особенный. Ну и Сила Луны сыграла свою роль. Или же Гордыня блефовала? В любом случае, я чувствую себя превосходно…» Мог ли он предположить, как сильно ошибался?