Something ugly this way comes, From my fingers, sliding inside All these blessings All these words God lives underneath your covers Search for pleasure, Search for pain In this world, now I am undying. I unfurl my flag, my nation helpless. Black, black heart… Muse (David Usher) _Black, Black Heart
Идеальных людей не существует точно так же, как не существует абсолютного добра или абсолютного зла. В любом, даже в самом светлом и положительном во всех отношениях человеке есть некая червоточина, изъян, что может порождать темные мысли и желания. Другой вопрос — сможет ли человек обуздать их, отгородиться от своей темной стороны натуры. Зародыши семи первородных грехов сидят не только в сердцах носителей кристаллов, но и в каждом смертном; но один присутствует практически в каждом, живущем в этом мире, и имя ему гордыня. У нее множество названий и смысловых оттенков; один из них — гордость. Она как соль: жизненно необходима в умеренных количествах и опасна в избытке. Да, от чувства собственного достоинства до высокомерия всего один шаг, и только сам человек решает, стоит ли преступать его. Мамору сделал этот шаг уже давно. Первородная Гордыня своим вмешательством лишь подтолкнула парня к краю пропасти, и только небо знало, когда он сорвется с обрыва и полетит навстречу мраку и таящейся в ней неизвестности. Берилл с нетерпением ожидала этого момента, ибо только так могли сбыться ее давние чаяния и темные мечты. Королева любовно поглаживала кончиками ногтей хрустальный шар, наблюдая за спящим Мамору. Сон его был беспокойным, тень тревоги пролегла на волевом красивом лице, словно он чувствовал, что за ним наблюдают. Чиба застонал и вцепился пальцами в одеяло, бессознательно сминая его; однако прошло всего мгновение, и черты Мамору расслабились. Впрочем, темная печать гордыни продолжала лежать на нем, и даже безмятежность сна не смогла ее разрушить. Берилл провела по верхней губе кончиком языка и откинулась на спинку трона. Она была взбудоражена, словно ребенок ожидающий подарка на Рождество, и на то имелись веские причины. Не далее чем вчера она наблюдала через шар за действиями генералов, отправленных на поимку радужного кристалла. Все шло гладко ровно до тех пор, пока не появилась одна из воинов в матросках, а вместе с ней и тот, кто всколыхнул в королеве воспоминания из прошлой жизни. Берилл словно прошибло электрическим разрядом, окатив дрожью сладких мурашек от корней волос до пят. В молодом мужчине, отчаянно сражавшемся с Кунсайтом и Зойсайтом, она узнала возрожденного принца Эндимиона — того самого, ради которого ее первая ипостась продала душу Металии. Некоторое время королева наблюдала за сражением во все глаза, с трепетом ожидая исхода заведомо неравной схватки; но вот Кунсайт пригвоздил брюнета к стене ледяным копьем, и Берилл не выдержала. Она не могла допустить гибели этого человека, оттого и отдала лордам приказ отступить как раз в тот момент, когда они держали в руках жизнь Такседо Маска. Королева была готова закрыть глаза на то, что генералы упустили кристалл — лишь бы Эндимион остался жив. Она продолжила наблюдать за ним, и от пристального взгляда Берилл не укрылось ничего из того, что произошло после того, как Кунсайт и Зойсайт покинули место битвы: ни возрождение Гордыни, ни способ, коим она поразила защитника Земли… Даже очищение первородного греха не выпало из поля зрения Темной Королевы. Однако не это интересовало женщину. Она без устали следила за каждым шагом Мамору, и решение во что бы то ни стало заполучить Эндимиона в свои руки крепло в Берилл все сильнее. «Он должен быть моим. Любой ценой, — думала она. — Пораженный гордыней, он станет легкой добычей, и тогда я смогу сделать его своим королем — достойным и беспощадным правителем Темного Королевства. И тогда…» Эта мысль настолько воодушевила Берилл, что королева вскочила с места и принялась расхаживать по залу взад-вперед, заламывая в волнении руки. Да, Эндимион должен быть с ней, но… как? Он ведь не появится здесь добровольно! Или?.. Внезапно она остановилась, так как пришедшая в голову идея показалась Берилл единственно верным решением в сложившейся ситуации. Поразмышляв еще некоторое время, королева резко развернулась — так, что длинные красные волосы облаком взметнулись за спиной, и вернулась на привычное место. — Зойсайт! Кунсайт! — требовательно произнесла она в темноту пещер, зная, что генералы тотчас явятся перед ее взором. И они явились — вместе с порывом ветра, что словно вестник удачи ворвался в подземелье. Берилл знала, что никакого ветра здесь быть не может, кроме сквозняков, гуляющих в коридорах и завывающих в щелях на разные лады. Это всего лишь последствия быстрого перемещения лордов, что стояли перед ней, преклонив колени. «Знают, негодники, что я недовольна», — промелькнуло в голове королевы, и она, сдвинув брови, гордо выпрямилась на троне, взглядом прожигая Кунсайта и Зойсайта. Последний, казалось, напрочь растерял былую самоуверенность и теперь с растерянностью и страхом переводил взгляд с Берилл на наставника, опасаясь, как бы вчерашняя неудача не отправила его вслед за Нефритом. Кунсайт же, в противовес ему, был по-прежнему хладнокровен и невозмутим, словно заранее знал, о чем королева будет вести речь. — Встаньте! — холодно произнесла женщина, и генералы поднялись, по-прежнему не сводя глаз с Берилл. — Вы хотели видеть нас, о королева? — спокойным, учтивым тоном поинтересовался ледяной лорд. — Хотела. Полагаю, вы знаете, с какой целью, — сузив глаза, Берилл взглянула на Зойсайта и тот, казалось, съежился под ее взглядом, трепеща от страха. Улыбнувшись про себя — нужный эффект был достигнут — королева продолжила: — Вы упустили очередной кристалл, позволив обвести себя вокруг пальца. И кому — слабейшей из воинов в матросках! Немыслимо! Вы, первые генералы Темного Королевства, покрыли себя таким позором, что пощадить вас в данных обстоятельствах — значить уронить королевское достоинство! С этими словами королева встала и материализовала в руке шар темной энергии, многозначительно взглянув на нерадивых лордов. Она не без удовольствия наблюдала, как в холодных глазах Кунсайта на мгновение мелькнул страх и как Зойсайт разве что не скулил от страха, мечтая укрыться где-нибудь подальше от ее гнева. — Я знаю, что вы сейчас начнете оправдываться — мол, это была досадная случайность, этого больше не повторится… Но уже четыре, — четыре! — кристалла извлечено, и только один из них принадлежит нам. И что теперь прикажете делать? Юноша упал на колени, воздев руки к королеве: — Умоляю вас: пощадите! Мы… Мы… — Встань, Зойсайт! Имей смелость сохранить достоинство перед лицом смерти, — повысив голос, произнесла Берилл, не скрывая легкого отвращения к развернувшейся картине. Младший из генералов поднялся и, по-прежнему дрожа, встал поближе к Кунсайту, словно желая найти у того поддержку. — Однако, — продолжила королева, сжимая кулак и тем самым гася шар, — я дам вам шанс вернуть утраченные позиции. Нужно лишь выполнить одно мое поручение. — Все, что угодно! — горячо воскликнул Зойсайт, видя, как тает призрак неминуемой смерти. Кунсайт вопросительно взглянул на Берилл, и та продолжила: — Доставьте сюда Такседо Маска — живого и невредимого. — Что? — невольно вырвалось из уст ледяного лорда и юноша невольно покосился на своего наставника. — Этого фокусника? Сюда? Но… королева!.. — И ты еще смеешь оспаривать мои приказы? — взвилась она, топнув ногой. — Или предпочитаешь смерть? Кунсайт склонил голову: — Нет, моя госпожа, однако ваши мотивы довольно туманны. Зачем вам нужен этот… это ничтожество? — буквально выплюнул старший генерал. — Вопросы здесь задаю я! — вновь повысила голос Берилл. — Ну, так что? Выбор у вас не велик. — Мы согласны, — вдруг ответил Зойсайт, подобострастно склонившись перед королевой, и Кунсайт одарил его недовольным взглядом, поджав губы. Он был не в восторге от полученного приказа, но делать было нечего. Когда Берилл обратила свой взгляд на него, ледяной лорд кивнул и ответил: — Мы сей же час отправляемся разрабатывать план. — Вот это совсем другой разговор, — довольно произнесла женщина и махнула рукой, показывая, что генералы могут быть свободны. Они исчезли так же, как и появились, а Берилл вновь осталась наедине с молчаливым Металией и хрустальным шаром, что по-прежнему показывал ей спящего Мамору. Женщина словно наяву представила, как ее руки касаются этих смоляных кудрей, перебирают их… Видение было настолько реальным, что королева даже ощутила едва заметное покалывание на кончиках пальцев. — Скоро… Совсем скоро… — пробормотала Берилл, прикрывая глаза. — Иначе и быть не может!***
Мамору казалось, что он спит и видит сон — настолько сильным было чувство дежавю. Оно появилось, когда он переступил порог дома Цукино, и с тех пор не утихало, создавая некую ирреальность происходящего. Чиба словно вернулся во времени — в тот самый день, когда он знакомился с родителями Минако; правда, на этот раз с ним рядом была Усаги, а напротив сидела миловидная женщина с присобранными на затылке волосами, типичная домохозяйка — Икуко, и ее муж — немного нервный, растерянный, но дружелюбно настроенный Кенджи, редактор журнала. У Усаги, насколько Чиба помнил, был еще младший брат Шинго и, судя по тому, с каким раздражением девушка косилась в сторону двери, шалопай-подросток негласно присутствовал на встрече. Все сидели на подушках за низеньким чайным столиком, на котором по поводу столь знаменательного события был расставлен лучший фарфоровый сервиз из арсенала Икуко. В чашках медленно остывал зеленый чай с цветами японской сливы, щекоча ноздри присутствующих дивным ароматом; тут же стояла вазочка с песочным печеньем, и Усаги то и дело отправляла посыпанные сахаром кубики в рот, не обращая внимания на упреждающие взгляды матери. — Итак, молодой человек, чем вы занимаетесь? — бодро спросил Кенджи после церемонии обмена приветствиями и стандартными вопросами, и его очки сверкнули в лучах послеполуденного солнца. — Я студент, — ответил Мамору, сложив руки на коленях и уставившись на пар, поднимающийся над чашкой. — Магистрант кафедры физики университета Адзабу. — Вот как, — отозвалась Икуко, делая глоток из своей чашки. — Довольно занятно. Ваши родители, должно быть, гордятся вами. В воздухе повисло напряженное молчание. Усаги, не донеся до рта печенье, испуганно воззрилась на Мамору, чье лицо тотчас стало каменным. Чета Цукино переглянулась. Они поняли, что сказали что-то лишнее. — Я был бы предельно благодарен, — медленно произнес Чиба, — если бы вы в дальнейшем не касались этой темы. — Он сирота, — тихо заметила девушка и, положив печенье обратно в вазочку, сочувственно коснулась его холодной, как лед, руки. Кенджи смущенно потупился, а Икуко пару раз открыла и закрыла рот, точно выброшенная на берег рыба. В ее голове металась мысль: «Боги, как же неловко вышло!..» — Прошу прощения, мы не знали, — произнесла она, наконец, и толкнула мужа в бок. Тот закивал, точно китайский болванчик, полностью солидарный со словами своей второй половины. Однако Мамору не удостоил их и взглядом, пропустив извинения мимо ушей. Это не понравилось миссис Цукино, более того — покоробило ее. Мысленно женщина сделала пометку при ближайшем случае сообщить об этом наблюдении дочери. Усаги, заметив, как накаляется атмосфера, попыталась вернуть разговор в прежнее русло: — А вчера Мамору выступал в университете с докладом, правда? Расскажи, пожалуйста, — обратилась она к нему, чуть сильнее сжав руку парня. — Нам будет очень интересно послушать. Чиба вздернул бровь, немного удивленный таким поворотом событий, но все же начал рассказывать семье Цукино о выступлении и о своих успехах на научном поприще в общем. Диалог таким образом вошел в прежнее русло, однако неприятный осадок все равно остался. Усаги всеми силами пыталась избавиться от него, вставляя забавные комментарии в повествование парня и заливисто хохоча, однако какая-то тень все равно витала между семьей Цукино и безэмоциональным Мамору. Наконец, время визита подошло к концу, и Чиба засобирался домой. Усаги тотчас же вызвалась отправиться с ним, и мать не стала ее удерживать. Судя по выражению лица Мамору, ему было круглым счетом безразлично — встретит ли он вечер в одиночестве или нет, и это явно не добавило очков в его пользу в глазах Икуко. Пока парень одевался, миссис Цукино отвела дочь в сторону и негромко произнесла, стараясь выразить свое беспокойство: — Усаги, прошу тебя, будь с ним осторожна. Девушка, с трепетом ожидавшая всего чего угодно, кроме этих слов, опешила и удивленно воззрилась на мать: — Что? Почему? — Он какой-то… странный, — подбирая слова, мягко ответила Икуко. Шинго, пробегавший мимо, бросил как бы невзначай: — Да чего уж там, мама, скажи как есть: «Он — заносчивая задница». И дело с концом! — Шинго! — гневно воскликнули Усаги и миссис Цукино, а девушка даже ногой топнула и пригрозила брату кулаком, как в детстве. Тот лишь расхохотался и скрылся в своей комнате, громко хлопнув дверью. — И все-таки, — Икуко вернулась к теме разговора, мягко положив руки на плечи дочери, — прислушайся к моим словам. Мне показалось, что он был не до конца откровенен с нами и вел себя как-то странно. Даже к чаю не притронулся, точно брезговал. — Вот именно: тебе все показалось, — замотала головой блондинка, повторяя свои слова как мантру, — он всего лишь устал. Да, устал! — Тебе виднее, может, и так, — пожала плечами миссис Цукино. — Но все-таки… — Да, мам, я поняла, — отмахнулась Усаги. Икуко невольно зацепила струнку в душе дочери, ведь девушка и впрямь беспокоилась за Мамору. А слова матери только подогрели эту тревогу. — Надень, — скомандовала миссис Цукино, протягивая дочери красный шарф крупной вязки, когда та была уже готова к выходу. Усаги не стала сопротивляться, хотя обычно она долго вела с матерью споры по этому поводу и, обмотав шарф вокруг шеи, вышла в коридор, где ее уже ждал Чиба. Всю дорогу домой они практически не разговаривали. Точнее сказать, Цукино болтала без умолку, а Мамору либо давал односложные ответы, либо ограничивался сухими кивками, сосредоточив все свое внимание на дороге. Наконец, Усаги замолчала, отвернувшись к окну. Ей было тревожно и немного обидно — она ведь так старалась привести парня в прежнее расположение духа, а он не оценил ее стараний. Впрочем, Цукино верила, что еще не все потеряно. Главное — добраться до дома Мамору, а там уже она точно приведет его в прежнее расположение духа.***
— Уф, как же тут тепло! — воскликнула Усаги, едва переступив порог квартиры. Чиба усмехнулся, но ничего не ответил; однако девушка увидела в этом некий знак: раз улыбается, значит еще не все потеряно. Ей всегда казалось, что она может проникать в души людей, понимать их внутренний мир и успокаивать мятежные сердца. Однако Мамору всегда был для нее словно закрытой книгой, загадкой, вопросом без ответа… Иными словами, она знала далеко не все о том, кому подарила свое сердце. Оставив верхнюю одежду в коридоре, Усаги и Мамору прошли в гостиную, где парень тут же уселся на диван и развернул газету, углубившись в чтение. Он словно не замечал, что находится дома не один. Цукино немного опешила, однако решила воспользоваться этим в своих целях. Она помчалась в ванную и слегка подправила макияж, в частности подвела губы полупрозрачным блеском. Затем, причесав хвостики и перекинув их за спину, решительно направилась к дивану. — Мамо-о-ру! — протянула она, отнимая у возлюбленного газету. — Что ты делаешь? Я же читаю! — раздраженно произнес Чиба. Однако Усаги уже отшвырнула газету в сторону и взобралась к парню на колени. Обняв Мамору за шею, она посмотрела ему прямо в глаза: — Что с тобой, любимый? Ты какой-то не такой в последнее время. Тебя словно что-то тревожит. Не хочешь рассказать? — Со мной все в порядке, — со вздохом ответил Чиба, точно устав повторять одно и то же. — Я просто устал, вот и все. Цукино широко улыбнулась: — Тогда я точно знаю, что поможет тебе расслабиться — романтический ужин! Ну, как идея? Мамору упрямо поджал губы и решительно снял руки девушки со своей шеи, после чего и вовсе ссадил блондинку на диван и поднялся, нависая над растерянной Усаги: — Что из вышеперечисленного тебе не ясно? — процедил Чиба, уперев руки в бока. — Я устал и хочу спать. Сегодня был неудачный день. — Но… почему? — в глазах Усаги заблестели слезы обиды. Она была готова разреветься, но, несмотря на это, Мамору все же продолжил выплескивать на нее свой негатив: — Сасаки получила грант за свой доклад о Фаэтоне и теперь будет писать научно-исследовательскую работу. Леико даже приглашают на стажировку в Канаду! И за что, собственно? — Чиба махнул рукой и отвернулся, задохнувшись от возмущения. — Мамору… — Усаги встала с дивана и, обняв парня сзади, прижалась щекой к его напряженной спине. — Это все мелочи. — Мелочи?! — брюнет развернулся так резко, что Цукино испуганно отпрянула. — Да что ты вообще знаешь! Тебе никогда не понять, что такое высшее образование! — Чиба перевел дыхание и провел рукой по волосам. Пауза. — Да, я не идеальна! — вдруг сорвалась на крик Усаги, словно уяснив негласное правило: лучшая защита — это нападение. — Я рассеяна и часто плачу, и — да, не люблю учиться! Но ведь всему есть свой предел!.. Неужели ты ставишь учебу выше заботы людей, любящих тебя? — девушка покачала головой, и по щекам у нее заструились слезы. — Может и так, — последовал ответ. — У каждого свои ценности в жизни, — с этими словами Чиба развернулся и направился прямиком в свою спальню, не удостоив Цукино и взглядом. — Мамору!.. — жалобно всхлипнула Усаги и, подскочив к нему, вцепилась в рукав рубашки, орошая тонкую ткань слезами. — Почему ты так груб со мной? Чиба вырвал руку из захвата девушки и произнес, не скрывая презрения: — У тебя есть хоть капля гордости? Ради бога, Усаги! Ты всегда лезешь ко мне со своими объятиями и поцелуями, ластишься, точно кошка, несмотря на то, что я весьма редко проявляю ответную инициативу!.. — тут он запнулся, точно осознал, что сболтнул лишнего, и продолжил уже тише и мягче: — Отправляйся лучше домой. Ты выбрала не самое лучшее время, чтобы провести со мной вечер. Цукино отпрянула, точно Мамору наотмашь ударил ее, и прижала ладонь к приоткрытому в немой муке рту. Губы ее дрожали, а сердце колотилось так часто, что грозило вырваться из груди. Кровь стучала в висках, а от стоящих в глазах слез все расплывалось, превращалось в бесформенные цветные пятна, движущиеся, меняющиеся, точно смеющиеся над Усаги и ее доверчивостью. Слов больше не было. Не осталось и сил, и девушка рухнула на колени, дав волю слезам. Она сама не могла сказать, отчего плачет: то ли от вселенской обиды, то ли от боли разбитого сердца. Чиба же, посмотрев на Цукино некоторое время, развернулся и открыл дверь в спальню, не сказав ни слова. Правда, он все же на мгновение замер, держась за дверную ручку, словно собираясь с силами, однако очередной всхлип Усаги точно утвердил его в своем решении и Мамору скрылся в комнате. Хлопнула дверь и все стихло. Цукино еще некоторое время плакала, размазывая слезы по щекам, а затем поднялась на трясущиеся мелкой противной дрожью ноги и направилась в ванную, где долго умывалась ледяной водой. Когда она, наконец, вышла оттуда, лицо ее обрело прежний цвет, хоть глаза и остались красными. Усаги медленно оделась и вышла из квартиры Мамору, аккуратно захлопнув за собой двери. Холодный октябрьский ветер ударил в ее разгоряченное от нездорового румянца лицо, когда она вышла из дома и беспомощно огляделась по сторонам. На улице уже горели фонари, подслеповато моргая в промозглой осенней дымке, и Цукино мысленно поблагодарила мать за то, что та заставила ее надеть шарф. Закутавшись в него по самый нос, точно в сильный мороз, Усаги медленно побрела прочь, куда глаза глядят. Домой идти не хотелось — чтобы мама не задавала лишних вопросов. Она и так высказала ей свои опасения, да еще и Шинго подлил масла в огонь своим дурацким комментарием. А что будет, когда она вернется домой в таком состоянии? Лучше не думать об этом. «Это тебе наказание за то, как ты поступила с Минако. Прочувствуй теперь то же самое, что и она!» От таких мыслей Цукино мороз пробрал до костей, и она невольно передернула плечами. Что это? Голос совести? Или попытка самобичевания? Ох, порой она задавалась этим вопросом, но в силу своего непостоянства тут же переключалась на что-то другое, более значимое. Но теперь, когда Усаги невольно представила, какую боль испытала Минако, расставшись с Мамору во имя древнего союза принца Земли и лунной принцессы, то стало как-то горько и неудобно. Где-то в кармане пальто зазвонил телефон. Робкая надежда зажглась в сердце Цукино — а вдруг, это Мамору? Понял, что погорячился и теперь хочет, чтобы она вернулась? Но нет, на дисплее высветился номер Макото. Вздохнув и шмыгнув носом, Усаги приняла вызов: — Привет, не отвлекаю? — голос Кино показался блондинке добродушным и каким-то одушевленным. — Нет, — Цукино сама удивилась своему беспечному тону. Привычка? — Вот и хорошо! Так хочется просто поболтать с кем-то! — вздохнула Мако, и губы Усаги невольно дрогнули в улыбке. — Рей не отвечает, Ами готовится к экзаменам… Да и Мотоки занят чем-то. А я сижу одна и вешаюсь от скуки. — Я приеду, — тут же отозвалась Цукино, ускорив шаг. Кино опешила: — Что? Так сразу? — У меня тут совершенно случайно нарисовался свободный вечер, — слегка исказила правду девушка, выхватив взглядом припаркованное неподалеку свободное такси, и направилась к нему. — Так что, если ты не против потрещать на ночь о всяких девичьих штучках, то я скоро буду. Надеюсь, у тебя есть что-нибудь сладенькое? — Безусловно! — уверила Мако. — Тем более! Жди, — протараторила Усаги, залезая в такси, и сбросила вызов. Пока она неслась в ночи в белоснежном автомобиле, откинувшись на мягкое сиденье, все проблемы с Мамору стали казаться не такими уж масштабными. Цукино потихоньку успокаивалась, думая о том, что причина столь отвратительного поведения возлюбленного кроется в том, что он просто переутомился. А новость о том, что его обошла Леико Сасаки, лишь усугубила ситуацию. «Уверена, завтра все будет лучше. Я в это верю… Мамору ведь любит меня, — последняя мысль растеклась в груди Усаги приятным теплом, и девушка приободрилась. А то, что ее ждет подруга и куча сладких пирожных, и вовсе привело Цукино в прежнее расположение духа. — Что ни происходит — все к лучшему, панику поднимать не стоит. Но то, что он сравнил меня с кошкой, я все равно расскажу… Ну, может еще о чем-нибудь…» В итоге, добравшись до дома Кино, Усаги не смогла смолчать и поделилась с Мако всем, что ее тревожило. Уплетая пирожное за пирожным и запивая все крепким черным чаем, Цукино рассказала о сегодняшнем скандале с Мамору во всех подробностях, благо царящая вокруг атмосфера располагала к откровенности. Девушка даже всплакнула пару раз — еще свежи были раны на душе, еще жива была обида; однако, выговорившись, Усаги почувствовала, что ей стало гораздо легче. Кино слушала подругу очень внимательно, не перебивая и не вставляя собственных комментариев на сей счет. Она, положив руку на спинку дивана и поджав под себя ноги, смотрела из-под полуприкрытых век на заедающую тревогу Цукино и легкая, едва заметная улыбка играла на ее губах. — Ну что ж, поздравляю вас с первой ссорой, — подытожила Макото, когда Усаги, наконец, закончила изливать ей душу. — Хотя, «поздравляю» — это слишком грубо и цинично сказано, прости. Но я на твоем месте не стала бы беспокоиться, ведь у всех пар, даже самых крепких, случаются такие моменты. Вот я и мой семпай… Цукино закатила глаза: — Что, опять? — хоть блондинка и знала грустную историю о том, кто же этот самый семпай, постоянное упоминание Мако о нем все равно уже набило оскомину. — Я хотела просто сказать, что ссора была бы неизбежна в любом случае, Усаги, — Кино тут же вернула разговор в прежнее русло, — просто идеальных отношений нет, что-нибудь да нарушит идиллию. Видимо, Мамору воспринял близко к сердце превосходство Леико. — Но он назвал меня кошкой! — воскликнула Цукино. — Мол, я слишком приставучая. Макото смущенно почесала нос: — Ну… Есть такое. — Что?! — взвилась Усаги. Кино выставила перед собой руки, точно защищаясь и вполне серьезно произнесла: — Ты и впрямь виснешь на нем, и это правда. А парни не любят этого. Вот мой… — …семпай первым проявлял инициативу, знаю, — кисло закончила Цукино. — Все равно обидно. Я же хочу показать, как сильно люблю его, а он же обвиняет меня в этом. Мако вздохнула и чуть насмешливо посмотрела на подругу: — Я больше чем уверена: завтра он выспится и приползет к тебе на коленях. А пока, давай посмотрим какое-нибудь аниме и ляжем спать. И Усаги не смогла отказаться от такого предложения, благо пирожные были съедены до последней крошки.***
Утро следующего дня выдалось довольно-таки ясным, и Мамору решил воспользоваться этим — прогуляться, пока погода еще позволяла. Воздух в парке был свеж и наполнен ароматом опавшей листвы — так пахла королева Осень. Небо было прозрачным, чистым, без единого облачка. Даль, казалось, звенела натянутой струной; полное безветрие лишь подчеркивала эту пронзительность. Чиба шел по аллее, подбрасывая ногами опавшие кленовые листья. Шурша, они поднимались и тут же опадали вновь; а Мамору все шел и шел сквозь это желтовато-красное море осенней листвы. Кроны деревьев еще не вполне поредели, но сквозь просветы уже можно было увидеть небо. Печальные крики птиц, улетающих до весны в теплые края, резали слух своей тоской, и парень невольно проводил их взглядом их стройный клин. Было в их голосах что-то такое, заставляющее душу сжиматься от невысказанной грусти. Внезапно поднялся небольшой смерч, взметнувший листья в паре метров перед Мамору. Закрутившись в спиралевидную воронку, они поднялись вверх, кружась в причудливом, диком танце. Чиба остановился, глядя на необъяснимое явление. Рука его тут же потянулась к внутреннему карману плаща, где лежала волшебная роза, обращающая его в Такседо Маска. Тем временем в воронке вихря появилась чья-то фигура; за стеной из листьев было тяжело рассмотреть незнакомца. Но когда листья опали и Мамору увидел, кто именно стоит напротив него, руки его непроизвольно сжались в кулаки. Статный мужчина с военной выправкой и белоснежной шевелюрой по пояс. — Кунсайт… — процедил Чиба, пронзая нежданного противника взглядом. Тот ответил тем же — словно два клинка скрестились, вышибая искры. — Вот это встреча! — Я здесь не для того, чтобы обмениваться приветствиями, — произнес ледяной лорд. — Еще чего не хватало! — фыркнул Мамору. — Уж лучше я жабу поцелую. — Мне нет дела до твоей личной жизни, — отрезал Кунсайт, глядя на брюнета из-под полуприкрытых век. — У меня к тебе предложение, от которого ты просто не сможешь отказаться. — И почему я должен слушать тебя? — вскинул брови Чиба, презрительно ухмыляясь. — Если хочешь заполучить радужный кристалл — выслушаешь, — безапелляционным тоном заявил генерал, скрестив руки на груди. Кристалл! Ключевое слово было произнесено, и Мамору тут же напрягся. Восприняв молчание оппонента в качестве знака согласия, ледяной лорд заговорил: — Мне известно, что у тебя есть Зеленый кристалл. У нас же — Кристалл Гнева, то бишь Красный. Желтый невесть где, Синий достался Сейлор воинам, — последние два слова он выплюнул с презрением, а затем продолжил прежним деловым тоном: — Поэтому я предлагаю честную сделку: сразимся за кристаллы, устроим своего рода дуэль. Если победа останется за мной — оба радужных осколка перейдут ко мне. Если же тебе удастся одолеть меня — а это вряд ли — что ж, они твои. Я в любом случае добуду Кристалл Зависти. Вопрос лишь в том, как: обманной силой или в равном бою. Чиба все еще молчал, буравя Кунсайта взглядом. Он понимал, что предложение генерала подозрительно смахивает на ловушку, но не мог воспротивиться желанию заполучить еще один кристалл и стать на шаг ближе к разгадке тайны ночной гостьи, узнать о своей истинной сути. Гордыня играла в нем, требуя реванша и сладкого вкуса победы. — Согласен, — отрывисто бросил Мамору, и Кунсайт усмехнулся: — Верное решение! — издевательски протянул он. — Запомни: порт, склад номер пять, в два часа дня. Приходи один и не опаздывай, — и, прежде чем Чиба успел открыть рот, исчез так же внезапно, как и появился.***
Вопреки словам ледяного лорда, Мамору в образе Такседо Маска явился на место дуэли с получасовым опозданием, чтобы подразнить соперника. Однако у Кунсайта было свое мнение на этот счет: — Опаздываешь, точно девица на свидание, — подколол он, но Чиба благополучно пропустил это язвительное замечание мимо ушей. — Ближе к делу, — оборвал он ледяного лорда. — Где твой кристалл? Генерал вытянул вперед правую руку и разжал кулак. На раскрытой ладони переливался всеми оттенками красного Кристалл Гнева. — Ответный вопрос, — процедил Кунсайт, издевательски вздернув бровь. Такседо выудил из кармана брюк зеленый осколок могущественного артефакта и, зажав его между двумя пальцами, продемонстрировал противнику. Тот едва заметно кивнул: — Положим Кристаллы ровно посередине — и по местам. — Не указывай! — огрызнулся Мамору, но все же зашагал к указанному месту, не сводя пристального взгляда с генерала. Тот тоже двинулся навстречу, напряженный до предела, точно его тело было сплошным клубком нервов. Впрочем, его лицо не выдавало напряжения, оставаясь по-прежнему бесстрастным. Наконец, когда между Такседо Маском и Кунсайтом осталось не более метра, они положили кристаллы на грязный дощатый пол и, бросив друг на друга предупреждающие взгляды, вернулись на прежние позиции. При этом ни один из них не рискнул повернуться к противнику спиной. Никакого доверия — вот их кредо, и оно было довольно оправданным. Когда же они отошли на достаточно большое расстояние от кристаллов, произошло нечто, чего Мамору не мог предугадать, хоть и был внутренне готов к подвоху. Затхлый воздух заброшенного склада всколыхнулся, точно от дуновения ветра и, словно из ниоткуда, появился Зойсайт. Он возник рядом с кристаллами, схватил их и, бросив насмешливый взгляд на Такседо, так же внезапно испарился. — Ты обманул меня! — прорычал Мамору, сжав кулаки, и глаза его налились кровью. — Нет, просто утаил некоторые детали, — с плохо скрываемым ликованием ответил Кунсайт и отряхнул руки. — Ты пожалеешь об этом! — воскликнул Такседо Маск и взмахнул рукой. Из-под полы его плаща вылетел десяток алых роз с заостренными стеблями. Рассекая воздух точно стрелы, они полетели к ледяному лорду, но тот лениво отмахнулся от незатейливого оружия защитника Земли. Розы вонзились в пол, не долетев до цели. — Было бы о чем жалеть, — презрительно скривился Кунсайт и тут же ловко метнул в Мамору искрящийся бумеранг. И снова закипело сражение не на жизнь, а на смерть. Точнее, именно так бился ослепленный гордыней Чиба, озлобленный обманом ледяного лорда и его подельника. Как он, единственный в своем роде, мог так глупо попасться на крючок? Как вообще мог поверить в этот бред с дуэлью?! Позор на его голову! Болван! Непроходимый тупица! Вскоре в ход пошли не только розы, но и трость, которой Такседо успешно отбивал бумеранги и ледяные копья Кунсайта. Впрочем, генерал не особо старался поразить соперника, памятуя о приказе Берилл. Он думал о королеве, отправляя очередное копье, а также о Зойсайте, что непозволительно долго тянул время, в то время как юноша был нужен ему здесь и сейчас. Но вот за спиной Такседо Маска мелькнула тень, и что-то тяжелое обрушилось на голову брюнета. Тот упал без вскрика точно подкошенный, раскинув руки, и Кунсайт с облегчением вздохнул. — Почему так долго? — поинтересовался он у Зойсайта. Тот, брезгливо отшвырнув суковатую палку, теперь вытирал руки тонким батистовым платком. — Не важно, — отмахнулся юноша, отшвыривая платок вслед за оружием. Ледяной лорд кивнул и наклонился, чтобы посмотреть на поверженного врага, невесть зачем понадобившегося королеве. Лицо Такседо Маска было бледным, точно слепленным из воска. Вдоль виска скатилась капля пота. — Ты не переусердствовал? Он едва жив, — поинтересовался Кунсайт, поднимаясь и глядя на Зойсайта. — Как бы Берилл не пришла в ярость! Если она заметит хотя бы один синяк или ссадину на этом неудачнике, нам точно не сдобровать. Зойсайт вздернул бровь: — Что ему будет, наставник? Он просто без сознания. А те синяки, что у него, возможно, имеются, были получены им отнюдь не сегодня. — Ну, раз так — самое время перенести этого фокусника в Темное Королевство, — рассудил ледяной лорд. — Помоги поднять его. Помощник из младшего лорда был никакой, и Кунсайт практически своими силами поднял отяжелевшее тело Мамору и закинул его безвольные руки на плечи себе и Зойсайту. Так они и переместились в Королевство, представ перед Берилл в столь красноречивом виде. Без излишних церемоний сбросив Чибу на каменные плиты у трона, точно тот был ядовитой гадиной, Кунсайт передернул плечами и склонился в нижайшем поклоне перед вскочившей с места королевой: — Ваш приказ выполнен, — произнес он. — Такседо Маск доставлен, как вы того и просили. — Вижу, — довольным тоном произнесла Берилл и, спускаясь с трона, благосклонным жестом провела ладонью по груди ледяного лорда. Тот лишь провел женщину взглядом. — Вы с Зойсайтом можете быть свободны, — и, не обращая на них более никакого внимания, с неким благоговением опустилась на колени и провела рукой по смоляным волосам Мамору. Она была готова смотреть на него целую вечность, однако было еще кое-что. — Стойте, — вдруг спохватилась она, взмахнув рукой. — Положите его на каменный алтарь. Кунсайт и его подопечный, еще не успевшие исчезнуть, подчинились. Чувствуя на себе внимательный и ревностный взгляд королевы, лорды уложили Такседо Маска на алтарь и поспешили исчезнуть. — Кого я вижу? Неужели Эндимион? — подал голос Металия, и по телу реинкарнированного принца тут же побежала мелкая рябь темной энергии. — Да, повелитель, — отозвалась Берилл. — Точнее, его земное воплощение, пораженное Гордыней. — Вот как? — прогудел король, и рябь замелькала чаще. — Это значительно облегчает мне задачу. Я лишь закреплю начатое, раскрою сокрытые пороки и темные желания, обнажу потаенные струны его души. Покажу его темную сторону… — Делай все, что считаешь нужным, мой король, — сказала женщина, проводя рукой над телом Мамору, словно желая коснуться его. — Моя мечта, наконец, сбылась столько лет спустя. Наконец-то он мой. Мой! — в исступлении выкрикнула Берилл, и бордовые глаза ее полыхнули огнем. — А как же Сейлор Мун? Как же реинкарнация принцессы Серенити и их с Эндимионом вечная любовь? — словно насмехался Металия. Глаза королевы сузились от гнева: — Сделай так, чтобы он возненавидел ее всем сердцем, каждым нервом, каждой клеткой тела! И чтобы в его мыслях жила лишь я! Ответом короля стал лишь смех — громкий, холодный, раскатистый, прокатившийся эхом по сырым пещерам флюоресцирующего подземелья. Берилл невольно вздрогнула и чуть отшатнулась. — Легко заставить ненавидеть; но насильно полюбить — нет. Я не слащавый Купидон, женщина! Я — Король Зла, воплощение тьмы и хаоса на Земле, и я не могу вселять в сердца любовь. Однако я сделаю то, что ты просишь. Эндимион забудет Серенити, возненавидит ее и при каждой встрече будет жаждать ее смерти; однако не в моих силах заставить его воспылать к тебе страстью. — Благодарю вас, мой король, — царственно кивнула королева. — Он ваш. А потом… потом настанет мой черед, — добавила она уже тише, медленно возвращаясь к трону. А Металия уже принялся за дело. Легкая рябь темной энергии превратилась в частые волны и теперь обволакивала тело Мамору плотным коконом. Словно под влиянием кислоты растворилось одеяние Такседо Маска; таинственным образом его сменил мундир Эндимиона. Парень все еще был без сознания, но были видны его муки от проникновения изотопов зла — тело его было напряжено до предела, точно натянутая до упора тетива. Далеко не все хорошее в нем изменила Гордыня, и теперь остатки чести, добра и благородства безжалостно выжигались в нем злом Металии, точно каленым железом.***
Вот уже пару суток Берилл не находила себе места. Она металась между алтарем и своим троном, почесывая вспотевшие от долгого ожидания ладони. Королеву словно трясло в лихорадке — она никак не могла дождаться пробуждения Темного Эндимиона. В ярких красках и всевозможных вариациях она представляла себе тот момент, когда брюнет откроет глаза и встанет со своего каменного ложа. Возможно, опустится перед ней на одно колено и поцелует руку в знак признательности… С чем Металия не шутит! Однако реальность оказалась более прозаичной. Кокон из темной энергии опутал бессознательное тело темного принца таким образом, что сквозь причудливое переплетение разрядов с трудом можно было рассмотреть лежащего. Но вот разряды стали светлеть, и через них стал отчетливо проступать силуэт Эндимиона. Волны энергии обратились в легкую рябь, но вскоре исчезла и она. Берилл остановилась неподалеку, во все глаза наблюдая за пробуждением темного принца. Она едва дышала от волнения, сжав кулаки и вперив взгляд в бледное лицо лежащего перед ней молодого мужчины. Некоторое время он не двигался, и всего на пару мгновений королева предположила, что он мертв; но вот Эндимион сделал резкий вдох и распахнул глаза, уставившись пустым, бездумным взглядом в потолок. — Эндимион! — окликнула его Берилл, делая шаг навстречу. Принц медленно повернул голову и посмотрел на королеву. Ничего не шевельнулось в глубине его глаз, когда мучительно долгие секунды они смотрели друг на друга. — Все ли в порядке? Или, может, тебе что-нибудь нужно? Он ничего не ответил, лишь сел на каменном троне и растянул губы в ленивой, коварной ухмылке. «Идеальное зло!» — пронеслось в голове у королевы, когда она едва ли не со слепым обожанием смотрела на принца. — Пошла вон, — вдруг четко произнес Эндимион. — Не стелись здесь. Мне ничего не нужно. Однако королева лишь вздернула подбородок. Слова темного принца хоть и были грубы, но Берилл вовсе не расстроилась. Конечно, не этого она ожидала, но все-таки у нее впереди была целая вечность, чтобы заставить Эндимиона думать иначе. — Грубишь? — спросила она и покровительственно улыбнулась. Женщина словно надела маску, скрывая от гордеца свои эмоции. — Что ж, таким ты мне нравишься еще больше, завоеватель Эндимион. Настоящий мужчина — сильный, решительный, волевой… И теперь — ты слуга короля Металии и королевы Берилл, коей я являюсь. Придется принять это, нравится тебе это или нет. «Ты уже во власти тьмы, мой мальчик. И лишь вопрос времени, когда ты станешь моим и душой, и телом. Первый шаг сделан, а терпения мне не занимать», — подумала королева, грациозно шагая по направлению к трону и с истинно королевским достоинством занимая его. Эндимона Берилл не удостоила и взглядом — у нее тоже есть гордость!***
— Мне надоело сидеть, сложа руки, — заявил Эндимион, входя в тронный зал и останавливаясь перед Берилл. Со времени его обращения прошло около суток, и с тех пор он не появлялся перед женщиной, предпочитая проводить время в своих покоях. Его слова немало удивили Берилл, что по привычке наблюдала за кипящей на поверхности земли жизнью через хрустальный шар. Оторвавшись от созерцания манящих глубин, королева расхохоталась, запрокинув голову: — Ох, какое рвение! Каков настрой! Воистину, прочим лордам стоит ставить в пример твое поведение! — вдоволь насмеявшись и насладившись видом насупленного принца, Берилл, наконец, посерьезнела и произнесла: — Что ж, так и быть — есть у меня одно дело, специально для тебя. Полагаю, тебе знакомо имя Сейлор Мун? — Сейлор Мун? — переспросил Эндимион. — Я с трудом могу вспомнить ее лицо, но ненависть, которую я испытываю при одном упоминании этого имени, накрывает меня с головой… — Она — наш враг, — королева нетерпеливо перебила темного принца и изящно закинула ногу на ногу, обнажая молочно-белое колено. Брюнет лишь вздернув бровь, увидев это чисто женское ухищрение для привлечения его внимания. — Из-за нее множество юм Темного Королевства канули в небытие, а доблестные генералы не только упустили два кристалла из четырех, но и потеряли навеки четырех великих первородных демонов. — Они отнюдь не доблестные, королева, — возразил Темный Эндимион, — раз спасовали перед группой девчонок в мини-юбках. Я еще могу привести много доводов, и все они будут не в их пользу. — Довольно! — взмахнула рукой Берилл. — Это и так ясно. Кто они? Лорды. Кто ты? Темный принц. И, надеюсь, во многом превосходишь их интеллектом. Вот и прояви себя, благо рвешься в бой. Уничтожь Сейлор Мун! И принеси мне ее голову!.. — произнеся эти слова, королева сжала кулак и, в эмоциональном порыве, стукнула им по подлокотнику трона. — Уничтожить? Хм, — принц недвусмысленно хмыкнул. — Можно и уничтожить. Мне все равно, что делать с ней — хоть распять на солнцепеке и медленно поджарить. — У тебя богатая фантазия, Эндимион. Вот и используй ее во благо Темного Королевства. — Могу ли я взять себе в помощники кого-нибудь из лордов? Лицо Берилл вытянулось, но она быстро скрыла свое изумление под маской непоколебимости: — В помощники? Не беда. Джедайт как раз ошивается без дела — возьми его. — Не-е-ет, — хитро протянул темный принц, прищурившись. — Не его. — И кого же, позволь спросить? — будничным тоном поинтересовалась Берилл, подперев ладонью голову. — Тех, кто обманом заманил меня в эти подземелья, — ответил Эндимион, и глаза его мстительно блеснули. — А что? Неплохая идея, — кивнула королева. — Лорд Кунсайт отчего-то недолюбливает тебя; видимо, все дело в зависти. Но совместное дело — это идеальный способ заставить вас поладить между собой. Ибо я не потерплю ссор в Королевстве… Кунсайт! Зойсайт! — приказным тоном изрекла Берилл. — Явитесь сейчас же! Привычный порыв ветра — и вот два генерала уже преклоняют колени перед королевским троном. — Что угодно, госпожа? — пролебезил юноша, заглядывая в глаза Берилл. — Мне угодно, чтобы вы, начиная с этого дня, находились в полном подчинении у принца Эндимиона. Он получил приказ уничтожить Сейлор Мун и ее воинов, а вы будете помогать ему в исполнении плана. Повисла долгая, гнетущая пауза. Кунсайт метнул в сторону принца уничтожающий взгляд, а затем повернулся к Берилл: — Полагаю, я ослышался. Вы сказали, что отныне мы подчиняемся… ему?! — голос ледяного лорда был вкрадчивым и обманчиво спокойным. На самом деле внутри него клокотала такая ярость, что он едва сдерживался, чтобы не обрушить ее на всех окружающих. И это несмотря на все его хладнокровие! — Нет, не ослышался. Этот приказ обсуждению не подлежит, — безапелляционным тоном заявила Берилл, и Зойсайт с опаской покосился на старшего из генералов. — Я не хочу, чтобы мной командовал какой-то жалкий червяк!.. В этот момент что-то звякнуло, блеснула сталь, миг — и острие меча коснулось шеи Кунсайта. — Настоятельно рекомендую подбирать выражения в присутствии особы королевской крови, — процедил Эндимион, приложив чуть больше сил. Выступила капелька крови, но генерал даже не пошевелился. Более того, ни одной эмоции не мелькнуло на его высокомерном лице. — Особенно, если эти слова адресуются мне. — Довольно! — молвила Берилл, и принц нехотя убрал меч в ножны. — Сейчас же беритесь за дело! Все трое! Кунсайт молча поклонился и, по-прежнему не говоря ни слова, мрачно уставился на принца, мысленно желая тому скорейшей смерти, причем очень медленной и мучительной. Тот сделал лордам знак следовать за ним и направился к выходу из тронного зала. Генерал, сжав кулаки, подчинился. Больше ничего ему не оставалось. Для него по-прежнему оставалась загадкой природа ненависти, испытываемой к Эндимиону. Это чувство не рождается просто так, для этого должен был быть какой-то импульс, толчок. Но какой? До недавнего времени они практически не пересекались — если не считать моментов, когда Такседо Маск исчезал раньше, чем Кунсайт успевал изучить своего противника. Маловато, чтобы воспылать смертельной ненавистью. Когда же оказалось, что этот красавчик не кто иной, как принц Эндимион, да еще и перешедший на их сторону, гнева не поубавилось, даже наоборот — возрос в разы. И сдерживать себя становилось все сложнее. Но истина где-то рядом и он обязательно отыщет ее, чего бы это ему ни стоило!***
Ами, Рей и Макото спокойно отдыхали в кафе-мороженом ровно до тех пор, пока в помещение не ворвалась растрепанная Усаги и, всхлипывая, не упала на пустующее рядом с Рей место. Закрыв лицо руками, она застонала, точно загнанный в ловушку зверек и разразилась слезами. — Что? Что случилось? — наперебой спросили девушки, всполошившись. Безмятежность как рукой сняло. Цукино отняла ладони от лица и, дрожа мелкой дрожью, прохныкала: — Мамору… Он пропал. Вот уже четыре дня от него нет никаких вестей!.. — тут она многозначительно шмыгнула и убитым взглядом посмотрела на каждую из подруг. Сидящие за столом замерли. Что уж говорить, эта новость немного выбила их из колеи. — Ты уверена в этом? — осторожно спросила Ами и, потянувшись через весь стол, сунула в руки Усаги бумажную салфетку. Кино сочувственно потрепала блондинку по плечу и выжидающе уставилась на нее. Цукино с благодарностью кивнула Мицуно и шумно высморкалась в салфетку; затем, сжав влажный комок бумаги в руке, начала свой сбивчивый рассказ. Из него выходило, что Мамору, несмотря на все уверения Макото, даже и не думал просить у Усаги прощения за сказанные слова. Более того, все звонки и СМС Цукино остались без ответа. — Ладно день, ладно два! Но на третий день у меня лопнуло терпение, — поделилась девушка, вытирая покрасневший нос. — И я решила сходить к нему лично. — Задумала надавить на несуществующую совесть? — весело хмыкнула Хино. — Вроде того. Однако дверь оказалась заперта, а на стук Мамору не отзывался… — О, это и правда проблема. Зная, как ты умеешь стучать в двери… — Рей, ради бога, прекрати! — не выдержала Мако, бросив на брюнетку сердитый взгляд. Та хмыкнула и припала губами к коктейльной соломинке, лукаво поблескивая темными глазами. — И что же дальше? — Ну, я подумала, что он ушел на прогулку или еще куда, — продолжила Усаги, заерзав на месте, — написала записку и сунула ее под дверь — мол, если Мамору вернется, он стопроцентно увидит мое маленькое послание и, возможно, даст о себе знать. Но… ничего! — Цукино развела руками и с жалостливой миной развела руки. — Сегодня я опять пришла к дверям его квартиры. — И? — перебила ее Ами, нервно сцепив пальцы в замок. — Записка осталась там, где я ее оставила, — пробормотала девушка, понурив голову. — Вчера, когда я уходила, она чуть выглядывала из-под двери — всего уголочек. А это значит, что Мамору не читал ее, и не ночевал дома, и… Девочки, — глаза Усаги вновь наполнились слезами, — он в беде! Я чувствую это!.. И она вновь разрыдалась, кусая губы и яростно растирая слезы истерзанной салфеткой. — Ну, я бы так не переживала за него, — вдруг произнесла доселе молчавшая Рей, глядя куда-то поверх головы Макото. — Похоже, Такседо Маск жив, здоров, и вроде как довольно упитан. — О чем это ты? — недоверчиво покосилась на соседку Цукино. Хино ткнула наманикюренным пальчиком за спину Кино, и все словно по команде повернулись туда — к маленькому плазменному телевизору, висевшему на опорной колоне прямо за их столиком. Увиденное повергло всех в полное замешательство. Казалось бы: обычный новостной канал, ведущая освещает главные вести текущего дня, журналисты ведут репортаж с места событий… Но на этот раз в центре внимания были не японские ученые или звезды кино, а Такседо Маск и Сейлор Мун, стоящие у здания главного полицейского участка Токио. Оба старательно позировали перед камерами, улыбаясь и приветственно взмахивая руками. — Подобно лесному пожару по столице разлетелась новость о появлении двух супергероев нашего времени — отважного Такседо Маска и прекрасной Сейлор Мун. Стоит сказать, что это первое публичное появление воительницы и ее защитника. До этого они старались не афишировать свою деятельность, — вещала миниатюрная журналистка, а камера, направленная на нее, выхватывала на заднем плане улыбающихся Такседо и Сейлор Мун, причем последняя была до ужаса похожа на Усаги: те же хвосты-оданго, костюм… — Но сегодня герои компьютерных игр и комиксов не боятся демонстрировать свои подвиги при большом скоплении людей. За сегодняшний день эти двое спасли пятерых людей из охваченного пожаром здания, предотвратили уличную кражу, а так же помогли органам правопорядка задержать опасного преступника, что похищал детей. Вы можете видеть Такседо Маска и Сейлор Мун на своих экранах… Но что это?!.. — камера дернулась в сторону, показывая, как парень и его спутница, взявшись за руки, подпрыгнули вверх на головокружительную высоту и, оказавшись на крыше здания, двинулись прочь, перепрыгивая с дома на дом, пока не превратились в две точки и не исчезли совсем. — Они ушли, — констатировала журналистка, нервно поправив шейный платок, — и вы видели это собственными глазами. С вами была я — Кури Икэда, центральное бюро новостей. — Э-э-э?! Что это вообще было?! — раздался звонкий, возмущенный голосок Усаги, едва на экране высветилась заставка. — Кто эта самозванка?! — Тише ты, не ори! — шикнула на нее Рей, испуганно оглянувшись — не услышал ли кто. Однако посетители кафе были заняты своими делами, и Хино вздохнула с облегчением. — Что значит — «не ори?», — взвилась Цукино. — На всю Японию показывают Сейлор Мун — и отнюдь не меня! — А что — ты бы хотела попасть в новости? Чтобы твое лицо крутили по всем телеканалам? — остудила пыл подруги Макото. — А Такседо? — продолжала горячиться Усаги, обхватив голову руками. — Что он делает там, с ней?! — Ты уверена, что это он? — осторожно уточнила Ами. — Может, это еще один самозванец? Цукино яростно замотала головой, да так, что ее хвосты-оданго растрепались: — Нет, это точно он. Не фальшивый. Я узнала бы своего Мамору среди тысяч Такседо. Кино потерла подбородок, нахмурившись: — Чиба не отвечает на звонки, дома его нет… Зато его показывают на экранах телевизоров — сенсация дня, как же! Да еще не одного, а с поддельной Сейлор Мун! — У нее какое-то странное лицо… — задумчиво протянула Ами, покусывая губу. — Глаза раскосые, лицо какое-то острое — не как у нашей Усаги. — Ну, это понятно, — махнула рукой Рей, — что это самозванка. Но кто она? И почему Такседо с ней? Что-то тут нечисто… — Надо выяснить, в чем тут дело, — решительно сверкнув глазами, сказала Усаги и поднялась с места, но Хино, положив руку ей на плечо, с силой усадила подругу обратно. — Ай, больно! — взвизгнула Цукино. — С ногтями поосторожнее! — Ты лучше глянь! Срочные новости! — быстро проговорила Рей, кивнув в сторону того же экрана. Все тут же обратились во слух. — Как нам только что стало известно, — с тревогой произнесла ведущая, — некто похитил Сейлор Мун и Такседо Маска и теперь держит их в заложниках. Усаги вскрикнула и прижала ладонь ко рту, ошеломленно глядя в телевизор. — В нашем распоряжении оказалось видео, снятое, по-видимому, похитителем, — тут изображение с ведущей сменилось мутной картинкой, на которой было отчетливо видно, как на недавних героев, бегущих по какой-то стройплощадке, словно из ниоткуда упала сеть — и правда, ловушка будто с неба свалилась — девушки были готовы поклясться в этом. Мгновение — и Такседо со своей «подругой» оказались в ловушке. Они барахтались, пытаясь выбраться, но строительный кран, управляемый чьей-то ловкой рукой, подцепил сеть, точно гигантский мешок, и поднял ее на головокружительную высоту. Пленники были похожи на котят в вязанной сумке — такими беспомощными они казались, несмотря на отчаянные попытки выбраться. В этот момент изображение дрогнуло, и кто-то заговорил. Голос его был холодным, жестким, точно лед: — Это послание адресуется Сейлор воинам. Если вы хотите спасти свою принцессу и ее благоверного, в ваших же интересах разыскать это место до полуночи. В противном случае, они умрут. Скажем, не выдержит сетка или оборвется трос, на котором они висят. Время пошло, и оно работает против вас. На этом видео прервалось, и на экране появился белый шум. Вновь показали студию и ведущую программы новостей, но девушки уже не слушали ее. У каждой из них, казалось, ком подступил к горлу — осознание, что Такседо и неизвестная девушка могут погибнуть, точно парализовало их. — А вдруг, — осторожно начала Мако, — фальшивая Сейлор Мун — это наша Минако? — Что? — резко подскочила с места Рей. — Это чушь! — Я всего лишь высказала предположение! — подняла руки, точно защищаясь, Кино. — Они с Усаги очень похожи! — Это. Не. Она, — процедила Хино, устало присаживаясь на место. — Ладно, пусть так. И что теперь делать? — убитым голосом спросила Цукино. — Действовать, Сейлор Мун. Действовать! — огрызнулась Рей, потирая виски. — И правда, — робко отозвалась Ами. — Пора перевоплотиться. Так, с помощью компьютера я смогу вычислить местонахождение Такседо и второй Сейлор Мун. Главное — успеть до полуночи и по возможности избежать встречи с представителями закона и прессы. — Ами, ты просто мозг! — восхитилась Усаги, в порыве эмоций захлопав в ладоши. — Именно. Это то, чего тебе катастрофически не хватает! — Рей! — хором одернули брюнетку Мако и Мицуно, укоризненно посмотрев на Хино. — Ох, молчу, — махнула рукой девушка. Все встали и, оставив на столике деньги, вышли из кафе, оглядываясь по сторонам в поисках места, где можно было бы незаметно для всех перевоплотиться. Холодный октябрьский ветер взметнул выбившиеся из причесок пряди волос, и подруги зябко поежились, обхватив себя руками. — Придумала! — воскликнула вдруг Усаги и указала на вывеску напротив. — Пойдем туда! — Аниме фестиваль? — недоверчиво протянула Мако. — Зачем нам туда идти? — Там мы сможем перевоплотиться незаметно для остальных. Никто не обратит на наши фуку внимания — все будут увлечены лишь собой, — пояснила Цукино, активно жестикулируя. Она была возбуждена до предела. — А это идея! — воскликнула Рей. — Беру свои слова обратно — капелька мозгов у тебя все же есть… Все прошло так, как и предполагалось: никто из этих разодетых и разукрашенных людей, принимавших участие в фестивале, не обратил внимания на четверых девушек, проскользнувших в пустующий туалет и вернувшихся уже в облике Сейлор воинов. Всего парочка заинтересованных взглядов скользнула по стройным фигуркам в облегающих фуку и легких мини-юбках — не более. Кто-то отметил, что «та блондинка очень похожа на Сейлор Мун», после чего о затерявшихся среди пестрой и горланящей толпы воительницах позабыли. Это им и нужно было. Найдя укромный уголок, Марс, Юпитер и Сейлор Мун обступили Меркурий, что, материализовав электронные очки и мини-компьютер, принялась за работу. На экране девайса высветилась карта Японии, и Ами деловито застучала клавишами, вызывая на экране поток каких-то цифр и аналитических схем. У прочих сенши даже в глазах зарябило, и они отвернулись, скользя взглядами по толпе разодетых, точно на карнавале, фанатов аниме. — Так, у нас дан такой расчет… — бормотала вполголоса Ами, потирая мочку уха. — Если икс не равен нулю, а игрек стремится к бесконечности… — Давай быстрее, а то от твоих методов поиска у нас голова болит!.. — поторопила подругу Марс, и Меркурий отмахнулась: — Пара секунд! Сейчас высветятся данные… И правда — на экранной карте, среди схематичных переплетений улиц города, вскоре замигала красная точка, и Меркурий жадно вчиталась в название района и улицы, где располагался необходимый им строительный объект. Прочла — и тут же нахмурилась. — Что? Что там? — нетерпеливо спросила Юпитер, заглядывая через плечо умницы. Сейлор Меркурий покрутила в ухе сережку-гвоздик и электронные очки исчезли. — Я засекла их местонахождение, но это в пяти кварталах отсюда. Марс даже присвистнула: — Ничего себе! Как же туда добираться? На своих двоих? — Выхода нет, — развела руками Ами. — Может, на автобусе? Или на такси? — робко предложила Сейлор Мун, но все посмотрели на нее как на умалишенную. — Ну да, как же! — не упустила шанса поиздеваться над незадачливой блондинкой воительница огня. — Вот прямо так сядем и поедем… — К тому же, мы потом не расплатимся за такси, — тут же погасила зарождающуюся ссору Юпитер, встав между девушками. — Меркурий права: лучше воспользоваться нашими способностями. — Но у меня потом от прыжков ноги боля-я-я-ят, — тут же заканючила Сейлор Мун, но ее уже поволокли к выходу из торгово-выставочного центра. — Спортом надо заниматься, — парировала Юпитер. — Но мне та-а-ак лень, — не унималась блондинка. — Тогда не ной! — оборвала ее Марс. — И вообще, хватит вести себя, как ребенок — возьми себя в руки! Сейлор Мун подчинилась, и девушки, оббежав здание, оказались на его заднем дворе. Убедившись, что за ними никто не следит, они подпрыгнули, вложив в прыжок все силы, и тут же оказались на крыше торгового центра. Теперь все, что им оставалось — это следовать за Меркурий, что вела их за собой, следуя по одной ей известному маршруту.***
То, что Ами не ошиблась с расчетами, сенши поняли в тот момент, когда на горизонте замаячил башенный кран с висящей на нем сетью. — Это они! — воскликнула Сейлор Мун и, забыв об усталости, ускорила скорость перемещения. Она не сводила взгляда с ловушки, где она, казалось, уже угадывала очертания дорогого Такседо. «Только бы успеть… Только успеть…» — то и дело проносилось у нее в голове. Но каково было удивление девушек, когда они, спрыгнув на усеянную крошками бетона и песком площадку, не обнаружили на башенном кране сеть, что была для них маяком и ориентиром. Она словно растворилась в воздухе еще до того, как ноги воительниц коснулись земли. — Что это значит? — задыхаясь, точно от быстрого бега, произнесла Марс, лихорадочно оглядываясь по сторонам. — Куда они исчезли?.. — Это… ловушка? — срывающимся голосом произнесла Меркурий, сжав кулаки. Этот вопрос остался без ответа и девушки, внутренне готовые ко всему, встали ближе друг к другу и двинулись вперед, держась начеку. Волнами накатывал страх перед неизвестностью, но сенши умело подавляли его в себе. Даже Сейлор Мун молчала, позабыв о всех своих проблемах, кроме одной. Она порывалась выкрикнуть имя Такседо, но лишь сильнее прикусывала губу, словно боясь собственного голоса. На землю тем временем опустились осенние сумерки, и тени вокруг, казалось, ожили, двигаясь бесшумно и пугающе быстро. Однако еще не совсем стемнело, и Юпитер, вздрогнув, произнесла: — Посмотрите, что это там? Девушки подняли было головы, но что-то разрезало воздух и вонзилось в землю в опасной близости у ног сенши. Что-то до боли знакомое, но в то же время холодное и чужое, словно отражение в зеркале. — Это роза! — воскликнула Сейлор Мун, присмотревшись. — Роза Такседо! Но она… — Черная? — скорее спросила, чем подтвердила Марс, не сводя взгляда с цветка. — Это дурной знак. — Совершенно верно, дорогуша, — раздался откуда-то впереди знакомый голос, и из сгустившегося мрака появились две мужские фигуры в военных мундирах и плащах. Рядом с одним из мужчин прямо из воздуха материализовалась фигура подставной Сейлор Мун, и все трое, двигаясь неспешно и с некой ленцой, двинулись навстречу сенши. когда между ними осталось меньше трех метров, Сейлор Мун негромко вскрикнула, узнав в одном из мужчин Мамору. Но вот только он не был самим собой — что-то злое, надменное было в его чертах лица, невообразимо холодное и чужое. — Такседо Маск… — пролепетала Усаги, делая шаг вперед. Меркурий попыталась удержать ее, но Сейлор Мун вырвалась, протягивая руки к возлюбленному. Тот усмехнулся и поднял руку, точно приказывая не приближаться. В тот же момент силовой импульс вырвался из его открытой ладони, и девушку отшвырнуло назад. Она не упала лишь потому, что ее подхватила Юпитер, поймав, точно пушинку. — Неправильный ответ, — протянул брюнет, продолжая недобро улыбаться. — Мое имя — Темный Эндимион, и я — верный слуга Темного Королевства и короля Металии. Сейлор Мун отшатнулась: — Нет!.. Я не верю! Я отказываюсь верить! Что ты такое говоришь? — Ты всегда отличалась редкостным слабоумием, — издевательски протянул Эндимион. — Даже противно! — Но… — попыталась было возразить девушка, едва не плача от обиды, но лицо парня исказила гримаса отвращения. Миг — и он швырнул в ее сторону очередную розу, и воительница Луны едва успела увернуться. — Ты — ничтожество! — еще раз повторил он, точно выплюнув это слово ей в лицо. — Не смей подходить ко мне и говорить со мной! Ненавижу тебя! — Нет, — яростно затрясла головой Сейлор Мун, падая на колени и закрывая лицо руками. — Нет, не хочу верить в это! Это сон, сон и ничего более! Я проснусь — и ты будешь рядом со мной, как и прежде… — последние слова она проговорила сдавленным голосом и зарыдала, словно забыв, где находится. В мире для Усаги отныне существовало ничего, кроме нее и ее горя. — Да как ты смеешь говорить ей такое? — прошипела Марс, сжав кулаки и уставившись полным ярости взглядом. — Да, Усаги далеко до титула Мисс Совершенство, но сказать такие слова в лицо девушке может лишь самый последний подонок! И я не могу стерпеть этого! Дух огня, в бой!!! Поток пламени вырвался из открытых ладоней Сейлор Марс, но лорды и принц, посмеиваясь, увернулись от атаки воительницы. — Ох, скучно! — деланно зевнул Эндимион. — Пора завершать это недоразумение. Кунсайт, Зойсайт — за дело! Кивнув, Кунсайт и подставная Сейлор Мун исчезли, растворившись в воздухе. — Зойсайт? — не поверила своим ушам Меркурий. — Это он был фальшивой Сейлор Мун?! — Здорово я придумал, верно? — хохотнул темный принц. — Весь этот спектакль был разыгран с одной-единственной целью — заманить вас сюда. — Дух грома, в бой!!! — раздалась команда Юпитер, но Эндимион, молниеносно выхватив меч, выставил его перед собой, защищаясь от электрического разряда. Молния, выпущенная сенши, угодила туда, и меч, к всеобщему удивлению, поглотил ее. — А вот это было глупо, — деланно пригрозил пальцем принц и убрал меч в ножны. — Впрочем, у меня нет времени терпеть ваши выходки, — с этими словами он вытащил из кармана какой-то темный, полупрозрачный камень и бросил его к ногам сенши. Мелькнул белоснежный плащ и рыжий хвост Зойсайта — и еще два темно-фиолетовых камня нашли свои места. Они засветились, а потом точно взорвались, испуская темное свечение. Пучки темного света дробились на сотни маленьких, переплетаясь друг с другом на манер сети. Еще немного — и воительницы оказались в ловушке. Сенши стояли практически вплотную друг к другу, спина к спине, едва дыша. Клетка, потрескивая электрическими разрядами, не внушала спокойствия. Никто из тех, кто в ней находился, не решался коснуться ее, чтобы проверить — так ли она опасна. к тому же, к бескрайнему ужасу девушек, клетка стала уменьшаться в размерах. — Совсем скоро клетка сожмется настолько, что вы все обратитесь в горячий фарш, — проговорил Темный Эндимион, подойдя к клетке. — Очень интересное приспособление, не так ли? — Ты урод! — процедила Марс, но принц лишь рассмеялся ей в лицо: — Нет, ты однозначно уничижительно отзываешься о моей внешности. Это задевает мое самолюбие. — Если ты и урод, то урод моральный! — раздался откуда-то сверху мелодичный и звонкий голос, и в тот же миг что-то золотое пролетело у самого носа Эндимиона, врезаясь в клетку. Взметнулся сноп золотистых искр — и клетка, что уже опалила носки обуви и волосы воительниц, оказалась разрушена. — Что? — отрывисто бросил он, сжимая кулаки оборачиваясь на голос. Еще один Сейлор воин. Храбрая и неописуемо красивая Венера, в сгущающихся сумерках похожая на богиню мести Эринию, стояла на сложенных пирамидой многотонных блоках, дерзко улыбясь. В свете фонаря ее волосы сияли, точно золото, и от этого вида в горле Эндимиона пересохло. Он буквально не могу оторвать от Венеры глаз, хотя все его естество кричало о том, что надо сражаться, а не стоять столбом. — Луч Полумесяца! В бой!!! — воительница, не тратя время даром, подняла палец, и из него вылетела ослепительная вспышка. Она нашла свою цель, остановив Зойсайта всего за миг до того, как он успел бы метнуть в Сейлор Венеру шар темной энергии. — Девочки, помогите же мне! — воскликнула она, ловко спрыгивая на землю и поднимая зеркало-пудреницу, которое она использовала в качестве метательного средства для разрушения клетки. — Демон! — ругнулся Эндимион, поднимая было ладонь для атаки, но раздались слова атаки Сейлор Мун, и Лунная Диадема, обратившаяся в раскаленный добела диск, перешибла его руку. Горячая кровь тут же пропитала рукав темно-синего камзола. — Вот, значит, как? — процедил он, глядя на решительно настроенную воительницу Луны. — Коготки показываешь? — Мыльный дождь! В бой!!! — послышалась команда до этого не вступавшей в бой Меркурий, и принц выругался. Способность этой воительницы хоть и была слабейшей из всех, но порой она серьезно путала карты. Однако теперь Эндимион знал, какие меры стоит предпринять. Пробормотав под нос какое-то заклинание, он взмахнул полой плаща, и туман развеялся в мгновение ока. Лица воительниц изумленно вытянулись — атака Меркурий помогала им в бою, но Темный Эндимион решил иначе. Он отшвырнул в сторону Марс, сражающуюся с Кунсайтом, но едва сам не попал под ее огненную атаку, направленную в лицо ледяного лорда. Чуть поодаль Зойсайт, едва не пыхтя от напряжения, уворачивался от ударов Сейлор Венеры. Юпитер, не раздумывая о чести и морали, сформировала заряд и швырнула его прямо юноше в спину. Он упал, едва вскрикнув, и Венера с Юпитер тут же переключились на Кунсайта. Марс же и Сейлор Мун наступали на Эндимиона с двух сторон, намереваясь атаковать. Тогда принц понял, что пора уходить. — Отступаем! — приказал он Кунсайту и вновь швырнул в сторону сенши розу. Она попала в Юпитер, тут же опутывая девушку острой лозой, точно тонкой веревкой. Колючки вонзились в нежную кожу, и воительница, вскрикнув, упала. Ледяной лорд напоследок метнул в Венеру копье, и оно задев воительницу, содрало кусок кожи с голени девушки. Сам же генерал и стрелой бросился к Зойсайту, легко поднимая раненого юношу на руки. Сейлор Ви, закусив до боли губу, зажала рану на ноге и подняла взгляд на удаляющиеся фигуры мужчин. Вытянув ногу так, чтобы не давить на нее, девушка села на колено и перевела дух. Лорды и темный принц отступали, победа осталась за сенши. Однако не успели все вздохнуть с облегчением, как Эндимион резко развернулся и, отвесив Венере издевательский поклон, проговорил, сверкнув синей сталью глаз: — Еще увидимся! Адью! — и, коснувшись кончиками пальцев виска, отдал честь и исчез. Последовал за ним и Кунсайт со своей ношей, бросил на девушку хмурый, испытующий взгляд. Воин любви замерла, не в силах отвести взгляд от брюнета. Ветер взметнул длинные пряди золотистых волос, швырнув их в лицо, но Венера была не в силах пошевелиться, чтобы убрать мешающие пряди. Рот ее приоткрылся буквой «о», и даже боль от раны, казалось, притупилась под натиском эмоциональной бури, которую в ней вызвали слова Темного Эндимиона. Минако еще некоторое время сидела в полной неподвижности, а затем, растерянно моргнув, сглотнула тугой ком в горле и перевела взгляд на ногу. Рана затянулась, и девушка поднялась, отряхиваясь и поправляя задравшуюся юбку. «Мамору стал темным», — удрученно подумала она, поджимая губы. От этой мысли стало как-то тоскливо, но в то же время словно лучик надежды засиял в ее душе. Что тому причина: страстный взгляд, давно забытый, или его слова, брошенные на прощание только ей одной? — Минако… — робко начала Меркурий, приблизившись к Венере. Марс, освобожденная от пут Юпитер и Сейлор Мун с безучастным, остекленевшим взглядом, устремленным в землю, подошли следом. — Спасибо. — Было бы за что, — подмигнула девушка, растянув губы в озорной улыбке, хотя в сердце ее едва ли царила радость. — Как ты нас нашла? — поинтересовалась Марс, подойдя еще ближе. — Я тоже смотрю телевизор, и я все еще воин, — последовал ответ. — Если мне не изменяет память, то послание было адресовано всем Сейлорам. Рада, что успела вовремя. — Может… — вдруг тихо начала Усаги, поднимая голову, — забудем все и объединим усилия? В мгновение ока взгляд Минако стал жестким, и Венера покачала головой, горько улыбнувшись: — Нет. Не в этот раз. Прощайте, девочки! — подпрыгнув, девушка вновь оказалась на пирамиде из бетонных блоков. Еще прыжок — и Сейлор Венера скрылась из виду. — Вот ослица! — вспылила Юпитер, ударив кулаком о кулак, разорвав повисшую пелену молчания. — Непробиваемая! — Ее тоже можно понять, — парировала Марс, — она не готова вернуться в команду, и этот отказ не стоит ставить ей в вину. Макото невольно согласилась с доводами Хино, и девушки, не оборачиваясь, покинули стройплощадку тем же способом, каким и достигли ее. Сенши лишь чудом избежали мучительной смерти, и если бы не Венера, то… А о том, что скрывалось за этим «то», думать никому не хотелось.***
Минако перехватила влажные после душа волосы обручем — чтобы не падали в глаза — и решительно села за стол. Щелкнула кнопкой настольной лампы и взяла в руки карандаш, пододвинув к себе маняще-чистый лист бумаги. Чуть покусав кончик карандаша, Айно все же вывела изящным почерком первые несколько слов и замерла, вновь и вновь пробегая по ним глазами. Затем вновь принялась за дело, побуждаемая бьющим источником вдохновения, и не останавливалась до тех пор, пока весь лист не был исписан сверху донизу. Тогда Минако с тихим вздохом отложила карандаш и взяла бумагу двумя пальцами, точно величайшую драгоценность, и внимательно прочла каждую строчку своей новой песни, едва заметно шевеля губами. — Ну, как у тебя дела? — раздался за плечом Айно чуть резковатый голос Рей. Минако полуобернулась и и рассеянной улыбкой протянула ей исписанный лист. — Только что закончила, — произнесла она. — Что скажешь? Хино отмахнулась и, не отрывая глаз от слов песни, добралась до дивана и присела на самый его краешек. Айно, внутренне замирая, настороженно следила за реакцией подруги, точно маленький зверек за хищником. Наконец, Рей подняла брови и взглянула на Минако поверх листа. Блондинка замерла, выпрямившись, точно подчиненный перед начальством. — Однозначно, это лучшее, что ты писала. Хоть слова и отдают малость мазохизмом, но это замечательная вещь. Я сейчас же сяду и напишу к ней музыку. — Правда? — воскликнула Айно, вскакивая со стула и бросаясь к подруге. — Ну конечно! — Хино лукаво ухмыльнулась. — Хорошо, что я послушала свою интуицию и пришла к тебе, вместо того, чтобы вернуться домой, принять горячую ванну и лечь спать. Услышав это, Минако смущенно затеребила прядь волос: — Зачем такие жертвы, Рей? — Просто не хочу, чтобы ты потом звонила мне в три часа ночи. Шучу! — тут же вскинула она руки, рассмеявшись. — Кстати, почему нет названия песни? Еще не придумала? — Отчего же, — отозвалась Минако, присаживаясь рядом и позволяя Артемису взобраться себе на колени. — Я придумала его еще раньше, чем сложились стихи. — Ну так запиши! — Хино протянула подруге лист и карандаш, и Айно, подложив под бумагу лежащую на столике книгу, витиевато вывела в самом верху страницы всего два слова: "La Soldier"…