And it's killin’ me when you're away, I wanna leave and I wanna stay I’m so confused, So hard to choose. Between the pleasure and the pain And I know it's wrong, and I know it's right. Even if I try to win the fight, My heart would overrule my mind And I’m not strong enough to stay away… Apocalyptica feat Brennt Smith_Not Strong Enough
В Темном Агентстве стояла леденящая душу тишина. Где-то монотонно гудели гигантские вентиляторы, проветривая забытый всеми подземный бункер, и их зудящая вибрация давила на барабанные перепонки, раздражая и выводя из себя. А если добавить к этому зловещую атмосферу, грозовым облаком нависшую над всеми демонами и юмами Агентства, то вполне можно было понять, почему все обитатели подземного городка затаились в своих убежищах. Они, опасаясь разбить хрупкую тишину, сидели в своих комнатках-клетушках, и настороженно, точно зверьки, ожидали, когда же их глава сменит гнев на милость. О да, Данбурит был зол. Вот уже больше недели он без крайней надобности не отлучался из своего кабинета, а когда все же покидал опостылевшие кирпичные стены, то ни одно из его созданий не решалось вставать у него на пути. Еще бы! Никому не хотелось испытать гнев главы Темного Агентства на себе — красавец блондин вполне реально мог обратить любого демона-шестерку в прах одним лишь взглядом. Причиной тому был сон, увиденный темным офицером на следующий день после свидания с Минако Айно. Проснувшись от собственного крика и ощущения холодного хрусталя под ребрами, Кейто Эйс долго не мог прийти в себя и лежал, пока рваное, точно после долгого бега, дыхание не выровнялось, а покрытый испариной лоб не высох. В то же время в сердце рождалось новое чувство, полностью вытесняя мягкое и теплое сияние любви, проникшее в покрытую тьмой душу. То была ненависть, и после рокового сновидения она вновь проросла колючим сорняком и, пустив корни глубоко в сердце, отравила его своими ядовитыми соками. Как он мог быть настолько глуп? Как он мог вообще во второй раз угодить в ту самую ловушку? Да, Венера ловко расставила свои сети, использовав в качестве приманки свое ангельское личико — истинная хищница! И он, тупица, попался — увяз, точно муха в медовом сиропе. Более того — кто мог дать гарантию, что события из сна не повторятся в будущем? Стоит Сейлор Венере (или Сейлор Ви, как она сама себя окрестила) узнать о его темной сути, как она тут же, не колеблясь, уничтожит его и глазом не моргнув. Этот сон, как Данбурит успел убедиться, развеял наваждение о зарождающемся между ним и Минако чувстве. О какой, Металия дери, любви могла идти речь, если в прошлом она сгубила его? Ведь из-за нее, беспечной, равнодушной и жестокой, он перешел на сторону зла и погиб! Венера убила его! Адонис был слеп, раз поддался этой иллюзии и наваждению. Но он, Данбурит, не оплошает. Он уже не тот глупый мотылек, что бездумно летит на пламя, опаляя усики и кисейные крылышки. Тогда-то офицера и осенило, почему Металия не стер его воспоминания о Венере и позволил видеть сны из далекого прошлого. Все было до смешного просто — Темный Адонис обязан был знать свою историю от начала до конца, чтобы иметь стимул отомстить, изменить ход истории и взять реванш. Воистину, Металия не зря носил титул Короля Тьмы — даже не обладая былой мощью, он сохранил острый ум и склонность к аналитике. И теперь Данбурит был благодарен ему за столь тонкий расчет. С того момента глава Темного Агентства не поддерживал с Минако никакой связи, подпитывая тем самым ненависть к девушке. Никаких переписок в социальных сетях, никаких звонков и СМС-сообщений… Он даже перестал ходить в университет, лишь бы лишний раз не видеть реинкарнацию принцессы Венеры. Он заперся в своем кабинете, накручивая и убеждая себя в том, что Сейлор Ви виновна во всех его бедах, что именно от ее руки погибла добрая половина верных слуг. Но больше всего Данбурит злился на самого себя и на собственное альтер-эго — защитника в белом, что проявило себя так некстати в тот день, когда сестры Фонда едва не одержали верх над Сейлор Ви. Тогда-то он и придумал свой идеальный план мести — настолько совершенный, что не нашлось места ни одной упущенной детали, даже самой мелкой. В каждой секунде его крылся определенный символизм, который понять могла лишь сама Венера. Она непременно раскроет его потаенный смысл, но только будет уже слишком поздно. Данбурит искривил тонкие губы в зловещей усмешке. Перед ним больше не стояло дилеммы, что делать с Минако — убить или обратить во тьму. Первый вариант теперь казался ему наиболее предпочтительным, пусть даже его держало данное Берилл обещание сделать Венеру девой тьмы. Жажда крови, подогретая ненавистью, бурлила в нем, требуя своего. Убить, отомстить, не оставить ни одного упоминания о том, что Венера вообще появлялась на свет! Вот это было бы просто идеально! Но идеальный план требовал столь же тщательной подготовки. И Темный Адонис, не откладывая дела в долгий ящик, принялся за реализацию задуманного. Первым делом он проследовал к двери и, широко распахнув ее, крикнул, призывая одну их своих юм: — Лин-Лин! Ты нужна мне! Немедленно! Легкий ветерок скользнул вдоль коридора, унося слова главы Темного Агенства в полумрак бункера, и офицер, удовлетворенно кивнув, вернулся за стол, принявшись деловито перебирать на нем бумаги и счета. — Принцесса Лин-Лин, красивое сердце Темного Агентства прибыла, Данбурит-сама! — до неприличия громкий и звонкий голос юмы заставил парня невольно вздрогнуть. Он поднял на нее взгляд и произнес, едва заметно усмехаясь: — Я понял это еще до того, как ты открыла рот, драгоценная моя. Прежде тебя выдали позвякивание бижутерии и запах дешевых духов. Сказав это, Темный Адонис не покривил душой — Лин-Лин слыла самой безвкусной юмой во всем Агентстве. Возомнившая себя первой красавицей среди прочих созданий Данбурита, она не знала меры ни в одежде, ни в косметике, ни в бижутерии. Одежда у Лин-Лин была всегда самой яркой — в основном теплых оттенков — от бордового до солнечно-желтого. Даже сейчас она была облачена в алое шелковое кимоно с хаотичным узором из желтых листьев гинкго. У Данбурита так и зарябило в глазах. В добавок ко всему прочему, юма просто обожала всякие украшения, не делая особых различий между настоящими драгоценностями и дешевыми побрякушками. Лин-Лин отдавала особое предпочтение красным камням. Юма считала, что смешение красного и золотого оттенков — это истинно королевское сочетание, а так как она мнила себя принцессой, то и считала необходимым всячески подчеркивать свой статус. А дополняли образ четыре бамбуковые палочки с красными шариками на концах, которыми Лин-Лин закалывала темно-желтые волосы; отчасти из-за этого прическа казалась неким подобием короны. Красный шелковый шарф, повязанный вокруг головы юмы, был закреплен массивной рубиновой брошью красного золота, что притягивала к себе взгляды. Услышав далеко нелестные слова в свой адрес, Лин-Лин возмущенно вскинула голову и скрестила руки на груди. При этом ее массивные серьги, качнувшись, звякнули. — Это было грубо, Данбурит-сама! — произнесла она и тут же накуксилась. — Ладно, не дуйся, красивое сердце, — смягчился глава Агентства. Он знал, что Лин-Лин была очень ранимой — резкая критика могла серьезно обидеть юму. Оттого он поспешил поменять тактику, воспользовавшись своим коронным методом — лестью. — Дело вот в чем. Я задумал одно крайне деликатное дельце, и мне требуется помощь крайне сметливой и проворной юмы. И я подумал: «А не попросить ли об этом Принцессу Лин-Лин?» Что скажешь? При этих словах бледное лицо юмы, покрытое толстым слоем рисовой пудры и коричневыми пятнами румян, расплылось в широкой улыбке: — О, Данбурит-сама! — восторженно воскликнула Лин-Лин, сцепив пальцы в замок и прижав к груди. — Я сделаю все, что смогу, и даже больше! Вы не пожалеете, что выбрали меня! — Очень и очень надеюсь на это, — подмигнул темный офицер, и Лин-Лин едва не растаяла. Внимание главы Агентства немало польстило ей. — Итак, — перешел к делу Данбурит, усевшись в кресло, — слушай внимательно. Наш план состоит вот в чем…***
Пока Адонис строил и воплощал свои грандиозные замыслы в жизнь, Минако и Рей второй час подряд разучивали новую песню, с которой Айно должна была на днях выступить в клубе «Moonlight Paradise». Создавалось впечатление, что Рей знает «La Soldier» едва ли не лучше, чем автор и исполнительница композиции в одном лице. Последняя сидела перед синтезатором с самым несчастным видом, едва сдерживая зевоту и всей душой желая прекратить это издевательство над собой. Хино, явившись ближе к обеду, самым бесцеремонным выдернула подругу из постели и, отчитав ее за бесцельное валяние в кровати, потащила в соседнюю комнату — разучивать песню. Поднять — подняла, но не разбудила. — Минако, возьми на полтона выше и вытяни первый слог, вот так: ты — во-о-о-о-ин! — воздев глаза потолку, Рей пропела строчку из песни, вытягивая при этом руку, точно помогая себе. — Ты — во-о-ин! — вяло и неуверенно спела Айно, с мученическим видом взглянув на подругу, и Хино раздраженно закатила глаза. — Нет, опять не то! Ну что такое?! Я не узнаю тебя, — вздохнула Рей, всплеснув руками. Уперев руки в бока, она отключила синтезатор от питания и сняла наушники, бросив быстрый взгляд на часы. — Вот что: давай-ка ненадолго прервем твое блеяние и передохнем. У тебя найдется перекусить? Айно, с готовностью кивнув, вскочила с места и вышла из комнаты, направляясь к холодильнику. Открыв его и поколебавшись с мгновение, вытащила оттуда миску с апельсинами, намереваясь сделать из фруктов сок. Конечно, приготовление чая заняло бы куда меньше времени, но Минако намеренно растягивала процесс приготовления ланча, дабы отдохнуть от тирании Хино. Доведенными до автоматизма движениями Айно разрезала фрукты и пропустила их через соковыжималку; при этом ее мысли были далеки от столь привычных действий. Образы из далекого прошлого наводняли ее голову, миражами вставая перед мысленным взором и заставляя чувствовать себя несказанно больной и слабой. И причиной тому были видения из прошлой жизни. Всякий раз ложась спать, Минако не без напряжения ожидала очередного сновидения. Провидение никогда не посылало ей знаков о том, когда именно наступит этот момент. А когда сон обрушивался на нее подобно морской волне, Айно впадала в забытье на долгое время. Порой видения держали ее в призрачном плену до двенадцати часов. По пробуждению Минако не чувствовала себя отдохнувшей, как и полагается после стольких часов крепкого сна. Она ощущала себя разбитой, весь день не могла ни на чем сосредоточиться и унять мелкую дрожь в руках. Создавалось впечатление, что Айно проживала жизнь Минории заново, хотя в сновидениях девушка была всего лишь сторонним наблюдателем — бесплотным духом, что мог лишь наблюдать за происходящим, не в силах двинуться с места, закричать или заплакать. Восьмой сон был самым тяжелым за все время. Он вновь перенес Минако в прошлое, демонстрируя ей, пожалуй, самые трагические моменты из жизни Минории и трех ее подруг. Айно казалось, что она смотрит тяжелый фильм, зная заранее, что концовка его не будет светлой и счастливой. Другая метафора, пришедшая ей в голову по пробуждению, была менее приятной — девушка даже содрогнулась и яростно замотала головой, точно намереваясь вытрясти оттуда столь мрачные мысли: «Видеть эти сны — все равно, что присутствовать при пытке близкого сердцу человека и не иметь возможности помочь ему…» На Айно накатила такая тоска, что хотелось волком выть. В эту ночь она словно заглянула в душу каждого, кто фигурировал в сновидении, прочувствовав целую гамму эмоций: от безудержного, пьяного гнева, до леденящей сердце ненависти. А когда видение растаяло, точно утренняя туманная дымка, все чувства — и хорошие, и плохие — покинули Минако, оставив внутри лишь пустоту. Айно забралась с головой под одеяло, намереваясь осмыслить увиденное во сне, но случай распорядился иначе, прислав полную решимости Рей. За невеселыми мыслями Минако не заметила, как Хино тихо вошла на кухню, и вздрогнула, когда подруга мягко положила руки на ее поникшие плечи. — Что случилось? — тихо и участливо, без резких командных ноток в голосе, спросила Рей. — Тебя что-то беспокоит? Айно покачала головой и невесело улыбнулась: — Это пройдет, не переживай. — Не могу, — уже тверже произнесла мико и села на соседний стул, — ты же меня знаешь. Выкладывай, — потребовала Хино, и на минуту Минако почудилось, что она попала на допрос с пристрастием. — Это как-то связано с Кейто Эйсом? Вот так поворот! На мгновение Айно опешила, с изумлением воззрившись на подругу, и сердце ее неприятно заныло от одного упоминания имени белокурого парня. Сама того не ведая, Рей затронула еще одну больную для подруги тему. — Ничего, — буркнула Минако, отводя взгляд. — Как это — «ничего»? — пришел черед Рей изумляться. — Совсем? — Угу, — мрачно кивнула Айно, отламывая кусочек рисовой лепешки. — Именно. Со времени нашего последнего свидания от него не было никаких вестей. Словно под землю провалился — ни звонков, ни СМС, даже в Сети тишина. — Действительно странно, — потерла подбородок Рей, задумчиво глядя на подругу. — Мне казалось, что Эйс вполне серьезно настроен по отношению к тебе. Скажи: может, ты со своей стороны сделала что-то, что отпугнуло его? Не мог же Кейто без причины так кардинально изменить свое поведение! Минако пожала плечами: — Есть одна мысль. Когда он проводил меня до двери квартиры, я не позволила себя поцеловать. — Ха! — тут же воскликнула Хино, щелкнув пальцами прямо перед носом Айно. — Может, как раз именно в этом и кроется вся проблема? Минако залилась веселым смехом, чувствуя, как пустота покидает ее душу: — А он принял мой отказ слишком близко к сердцу, да-да-да, конечно! Рей тоже рассмеялась и, ободряюще похлопав подругу по плечу, произнесла: — И из-за этой ерунды ты полдня ходишь как вареная? Переживаешь из-за молчания Эйса? Брось! — Рей взмахнула рукой и добавила: — Эх, будь я парнем… Не упустила бы своего! Веришь? Айно хотела было открыть рот, чтобы возразить — мол, все дело вовсе не в Кейто, но внезапно передумала. Пусть все будет так, как есть. Зачем Хино ее проблемы? Вместо этого она так и покатилась со смеху, вытирая выступившие от смеха слезы: — Верю, — выдавила девушка, давясь от смеха. — Поверь, это лучшая мотивация в моей жизни! Была б ты парнем… Ха-ха-ха!.. — Вижу, тебе полегчало. Что ж, раз так, — Рей решительно поднялась с места и воззрилась на Минако, — пошли репетировать. — Опять?! — Снова! — безапелляционно отрезала Хино и, схватив Айно чуть повыше локтя, потащила рыдающую от смеха подругу обратно к синтезатору. Она даже представить не могла, насколько сильно помогла Минако. Блондинка вернулась в прежнее расположение духа и, наконец, спела так, как того хотела Рей. Теперь она была вновь готова покорять весь мир своей красотой и талантом.***
Этим же вечером Минако уселась у телевизора, бесцельно переключая каналы. Пять минут назад она нанесла на лицо насыщенную минералами маску, и теперь Айно нельзя было улыбаться, разговаривать и вообще каким-либо образом выражать свои эмоции, дабы темно-серый слой косметической глины не пошел трещинами и не осыпался, словно старая штукатурка. Артемис чинно сидел рядом, не решаясь попросить хозяйку выбрать что-нибудь одно, но Минако вскоре остановилась на музыкальном хит-параде, и кот расслабился. Впрочем, лучшими видеоклипами недели Айно и ее пушистый друг наслаждались недолго — на экране замелькали яркие кадры, извещающие о наступлении рекламной паузы. С совершенно непроницаемым выражением лица девушка вновь взяла в руки пульт, чтобы вновь начать путешествие по телеканалам, но так и не нажала ни на одну из кнопок. Первый же рекламный ролик заставил Минако забыть о покрывшейся корочкой маске и разинуть рот от удивления. Эйс. Вне всяких сомнений, это был он — в белоснежном костюме и с тщательно уложенной шевелюрой; на груди алмазным блеском переливалась круглая подвеска, ослепляя всех и вся. Кейто, улыбаясь, ленивой походкой шел на камеру и, нарочито небрежно засунув руки в задние карманы брюк, обращался к телезрителям (точнее, к телезрительницам): — Вы красивы, молоды и амбициозны? Вы хотите покорить мир шоу-бизнеса своим талантом? Я, Кейто Эйс, даю вам шанс принять участие в съемках клипа из моего нового музыкального альбома. Все, что вам нужно — придти на кастинг завтра, в 9.00. Буду ждать вас завтра в концертном зале «Согэцу», — произнеся это, он подмигнул и добавил: — Возможно, мне нужна именно ты! — и указал пальцем прямо на нее. У Минако тут же подпрыгнуло сердце, а по спине поползли холодные мурашки; ощущение было, мягко говоря, необычное — создавалось впечатление, что Эйс обращался с экрана телевизора именно к ней, а не сотням — если не тысячам — поклонниц. Но Айно тут же одернула себя: что это она, в самом деле? Подумаешь, ткнул пальцем в камеру — а она уже унеслась в мир фантазий. Избранной себя вообразила? Хотя… почему бы и нет? — Нет, ну надо же, — скептически изрек Артемис, — как сияет! Рисуется! Тоже мне — звезда! Верно, Мина? Мина?.. — спросил кот еще раз, с недоумением глядя вслед хозяйке, что опрометью бросилась в ванную комнату. Спустя пару минут она вернулась, яростно растирая лицо пушистым полотенцем, и заметалась по квартире, бормоча себе под нос: «Где же, ну, где же ты?!» — Что такое? Что случилось? — всполошился белый жрец, вскочив с дивана и потрусив следом за Айно. — Я ищу купальник, — последовал краткий ответ, и Минако вновь наполовину скрылась в шкафу. — Зачем? Неужели ты собираешься на кастинг? — Вуаля, — довольно произнесла девушка, вытащив из груды вещей искомое, и с победой взглянула на пушистого друга. Артемис не понял, что же значит последнее сказанное блондинкой словечко — восторг по поводу чудесным образом найденного купальника или же издевка над дедуктивными способностями кота. — Собираюсь. Хочу взглянуть Кейто в глаза и деликатнейшим образом напомнить о себе, — Айно картинным жестом приложила руку ко лбу и томно вздохнула. — И к чему тебе это? — проворчал кот, помахивая хвостом. — Ты же не его девушка, чтобы давить на совесть Эйса за его долгое молчание. — Да что ты понимаешь! — нахмурилась Венера и поджала губы. — Хотя, — она пригладила волосы и задумчиво посмотрела на Артемиса, — ты все же в чем-то прав. Однако это не дело — сходить с девушкой на свидание, а потом просто перестать звонить. А на кастинг я все же пойду. Пусть даже не ради Кейто — ради себя. — В целях спортивного интереса? — уточнил белый жрец. Минако подмигнула ему, и улыбнулась уголком губ: — В точку!***
Несмотря на то, что Айно пришла на кастинг на полчаса раньше указанного срока, у здания, в котором размещался концертный зал, уже собралась внушительная толпа потенциальных соперниц, и Минако непроизвольно охнула. Однако, собравшись с духом, девушка начала пробираться ближе ко входу, аккуратно протискиваясь сквозь море красавиц, недовольных маневрами Айно. Она не уставала рассыпаться в извинениях, но упорно следовала к своей цели — дверям из толстого стекла, над которыми висел баннер с ослепительно улыбающимся Кейто Эйсом. Он служил ей своеобразным ориентиром, знаком свыше, маяком в долгожданной гавани. Добравшись до ступеней, охраняемых двумя мощного вида мужчинами в темных очках, Минако невольно поежилась и устроилась неподалеку, тайком рассматривая конкуренток. Чем дольше она смотрела на них, тем сильнее у нее сосало под ложечкой. Многие из девушек, пришедших на кастинг, были моделями и манекенщицами, и Айно, ловя обрывки их пафосных речей, полных лести, зависти и похвальбы, понимала, что не хочет отдавать им победу. И чем дальше, тем сильнее в ней крепло чувство неприятия. Впрочем, тоненький голосок реальности упорно нашептывал девушке, что не стоит и пытаться участвовать в отборе — нечего ставить себя на одну чашу весов с моделями. Или хотя бы с той брюнеткой в песцовой горжетке и кроваво-красными ногтями. Но Минако упорно игнорировала его, веря в свою счастливую звезду, под которой была рождена. Наконец, ровно в девять часов двери распахнулись, и перед горящими от нетерпения девушками предстала ярко разодетая женщина, точный возраст которой невозможно было разглядеть под толстым слоем пудры и румян. Она громко ахнула и всплеснула руками и, увидев, сколько красавиц откликнулось на предложение Эйса сняться в рекламе, быстро и громко заговорила, точно торговка, расхваливающая свой товар: — Приветствую, уважаемые конкурсантки! Рада видеть вас всех здесь! Я — Лин-Лин, пиар-менеджер Кейто Эйса, — женщина хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и продолжила: — Сейчас вы все войдете в помещение, зарегистрируетесь и получите свой номер, под которым будете участвовать в конкурсе. Надеюсь, все взяли с собой купальники? Отлично, — не дожидаясь ответов, произнесла пиар-менеджер. — Всего немного терпения, и вы увидите Эйса. Все, что от вас требуется — это хорошее настроение и боевой настрой. Ну и, конечно же, то, чем обладает каждая из присутствующих здесь — милое личико и стройная фигура. Желаю всем удачи! — сказав все это, Лин-Лин торопливо удалилась, сделав охранникам знак следовать за ней. Минако была подхвачена толпой оживленно переговаривающихся конкурсанток, ринувшихся внутрь концерт-холла, и спустя минуту она уже стояла в очереди к столу, где миловидная девушка лет двадцати пяти записывала всех желающих принять участие в кастинге. Лин-Лин стояла за ее спиной, изучая регистрационный список и пристально вглядываясь в лица моделей, словно пытаясь таким образом определить потенциальную победительницу. Когда глаза пиар-менеджера остановились на Минако, девушка почувствовала себя не в своей тарелке. Взгляд Лин-Лин был колючим, холодным и каким-то испытывающим, и никак не вязался с образом яркой бабочки, который женщина сама себе создала. Айно поспешно перевела взгляд, и наваждение рассеялось. Наконец, Айно получила браслет с номером двадцать три и направилась в сторону гримерных. Большая их часть была уже занята — а в некоторых готовились и вовсе несколько конкурсанток сразу; впрочем, Минако все же успела шмыгнуть в одну свободную и закрыться изнутри. Там, переведя дыхание, она вытащила из сумки не аккуратно сложенный купальник, а пудреницу-полумесяц. — Хорошо, что Артемис остался дома, — произнесла девушка вслух, обращаясь к своему отражению в зеркале. — Пришло время проверить еще одну функцию этой прелестной вещицы… Сила Полумесяца, перевоплоти меня в прекрасную фотомодель! — громко и отчетливо произнесла Минако, вскинув вверх руку с зажатой в ней пудреницей, и в тот же миг ее окутало золотым сиянием, настолько ярким, что узкая полоска света выбилась из-под двери гримерной. Проходящая мимо женщина из обслуживающего персонала на мгновение удивленно застыла, недоумевая о природе этого золотого свечения, а затем решительно постучала в дверь: — У вас все в порядке? — с ноткой тревоги поинтересовалась женщина. — В полном. Нет нужды беспокоиться! — с полной уверенностью заявили с той стороны, и сотрудница клин-сервиса, пожав плечами, отправилась дальше по своим делам. Айно, тут же позабыв об этом небольшом недоразумении, с полным удовлетворением крутилась у зеркала, любуясь результатом перевоплощения. Закрытый купальник классического черного цвета идеально подчеркивал ее точеную фигуру, не скрывая плавных изгибов, а сияющие чистым золотом волосы были присобраны и закреплены с обеих сторон черными заколками, открывая взгляду изящную линию шеи и плеч. Минако, удовлетворившись увиденным, чуть приподняла грудь в вырезе купальника, чтобы лиф выгоднее подчеркнул ее, и завернулась в халат, чтобы не замерзнуть к тому моменту, как придет ее очередь демонстрировать свои прелести. Направляясь в главный зал концерт-холла, Айно задумалась о том, какой будет реакция Эйса на ее появление в числе прочих претенденток на роль в клипе. Он наверняка удивится, но выкажет ли каким-нибудь образом свое замешательство? Или же сделает вид, что не узнал ее? В любом случае, Кейто придется встретиться с ней. Девушка была тверда уверена в том, что в нужный момент не спасует перед прочими моделями и манекенщицами — Сила Полумесяца сделала свое дело, подчеркнув красоту воительницы Венеры. Победа будет за ней — в последнем Айно практически не сомневалась.***
«Придет или не придет? Придет или нет? А вдруг нет? Вдруг она не видела рекламы?» — такие вопросы Данбурит задавал себе раз за разом, едва у концерт-холла стала собираться толпа желающих попытать счастья и окунуться в мир шоу-бизнеса. Он наблюдал за собравшимися, стоя у окна в кабинете главного менеджера, задумчиво потирая подбородок. Однако когда его острый взгляд выхватил в однообразной серой массе искорку золотистых волос, сердце Темного Адониса подпрыгнуло, признавая Венеру. — Пора, — коротко бросил Данбурит, подавая знак Лин-Лин и та, подпрыгнув на месте, скрылась за дверью. Он же, помедлив немного, спустился вниз и направился к своему месту у подножия сцены, где обычно сидело жюри. Заняв его, Данбурит не покидал кресло ровно до тех пор, пока Минако, наконец, не поднялась на сцену и не замерла, надменно и горделиво вскинув голову — мол, вот она я — смотри, любуйся! До этого он просмотрел дефиле еще нескольких конкурсанток, одобрительно кивая и перебрасываясь с ними парой ничего не значащих фраз. Они не были нужны Эйсу — вся эта иллюзорная паутина была сплетена всего для одной мушки с золотыми крылышками. И вот когда Венера замерла у самого края сцены, положив одну руку на бедро и выжидающе уставившись на Кейто, он широко улыбнулся, выражая несказанную радость от того, что мушка уже приземлилась на липкие нити его паутины. — Ох, дорогая моя! — воскликнул Эйс, поднимаясь с места и наблюдая за реакцией Айно. Та широко распахнула глаза в немом удивлении, когда увидела, как он ловко вскакивает на сцену, игнорируя ступеньки, и покровительственно приобнимает ее за плечи. В этом жесте не было ни капли любви и искренности — только игра на камеру. — Ты просто идеальна, совершенна, неподражаема! Именно та, которую я искал! Ну же, скажи, как тебя зовут? Минако совершенно растерялась. В ее глазах читались смятение и невысказанный вопрос: «В своем ли ты уме, парень?», и Данбурита это изрядно позабавило. Он наклонился к ее уху и шепнул: — Подыграй же мне, Минако! Айно судорожно вдохнула, принимая игру Эйса и ответила в микрофон, услужливо сунутый Лин-Лин ей под нос: — Минако Айно. Защелкали камеры невесть откуда взявшихся папарацци, на мгновение ослепив блондинку, но Темный Адонис не дал ей отвлечься, объявив во всеуслышание то, о чем мечтали все собравшиеся в этом зале девушки: — Итак, я нашел ту самую девушку — и это участница под номером двадцать три — Минако Айно! Послезавтра мы вылетаем с ней и со съемочной командой на тропический остров в Тихом Океане, дабы приступить к работе над новым клипом. Поприветствуйте же победительницу! Из зала раздалось два-три жидких хлопка, в то время как Лин-Лин восторженно била в ладоши, визгливо смеясь. Минако чувствовала на себе завистливые взгляды оставшихся не у дел моделей и манекенщиц, и это добавило горечи к сладкому вкусу победы. «Я победила! Победила!» — хотелось прокричать Минако, но она лишь широко улыбалась, не слыша ничего, кроме биения собственного сердца и щелчков фотокамер. От толпы отделилась группа потерпевших поражение конкурсанток, среди которых счастливая победительница узнала давешнюю брюнетку в горжетке и кроваво-красным маникюром. Красотки бросили на Айно взгляды, полные плотоядной зависти, а одна из них произнесла нарочито громко — так, чтобы ее слова долетели до блондинки: — Тут наверняка не обошлось без постели. Уж слишком все просто у нее получилось. — Точно! — поддержал кто-то реплику этой стервы, и щеки Минако залились краской возмущения. Она хотела было что-то крикнуть им вслед, дабы обелить свое честное имя, но Эйс, по-прежнему приобнимая Венеру за плечи, лишь крепче сжал ее и шепнул, обдавая ухо горячим дыханием: — Не обращай внимания. Будь выше этого. Айно подчинилась, проглотив обиду, но все же настроение ее было безнадежно испорчено. Кейто отстранился и сделал Лин-Лин знак подать девушке халат, не пошевелив и пальцем, чтобы накинуть вещь на озябшие плечи Минако. Внутри него боролись противоречивые чувства: Данбуриту хотелось задушить Венеру, в то же время он испытывал мучительное желание впиться в ее губы, целовать до самозабвения; ласкать, причиняя боль. Этот убийственный коктейль ударил темному офицеру в голову, и он поспешно отступил от Айно, до скрежета сжав зубы. Минако же, завязав пояс халата, скрестила руки на груди и выжидающе уставилась на Кейто — точь-в-точь, как ревнивая жена на поздно вернувшегося домой мужа. При этом она не говорила ни слова, но Эйс догадался о причинах такого ее поведения. — Я знаю, что ты хочешь сказать, — поспешно начал он, предложив Айно уйти со сцены. — Я слишком долго не давал о себе знать — каюсь, — коротко рассмеявшись, Кейто опустил голосу и развел руками. — Но у меня есть оправдание — я записывал новый альбом и готовился к кастингу. — Вот как? — весело хмыкнула Венера. — Надо же, какое усердие — мне даже немного завидно! — Сердишься? — насмешливо уточнил парень, издевательски вздернув бровь. Минако фыркнула и отвернулась, едва сдерживая рвущийся наружу истерический хохот: — Конечно же, нет! — Значит, да, — констатировал Эйс и с победой взглянул на Айно. Та шутливо ткнула его локтем в бок и звонко рассмеялась. — Ты слишком самоуверен, Кейто. Но я не сержусь, правда. Просто твое поведение было как минимум странным, — девушка намеренно не озвучила все те мысли, что пришли ей в голову за прошедшие две недели — не хватало еще, чтобы он подумал чего лишнего. — Ну, раз я прощен, значит, еще не все потеряно, — Эйс подмигнул и протянул Минако белый конверт. — Вот, держи. Здесь твой билет на самолет. Вылет послезавтра, ровно в семь утра. Не опаздывай! — Куда летим? — с готовностью отозвалась девушка, заглядывая в конверт. — На остров Такутеа. Остальное рассказывать не буду — увидишь потом все своими глазами. — Идет! — засияла Минако и, поддавшись порыву, чмокнула Кейто в щеку и ушла, крайне довольная собой. А Данбурит застыл на месте, точно громом пораженный — поцелуй Айно выбил его из колеи, и теперь горел невидимым клеймом. Темный Адонис ожесточенно стер его рукавом и резко выдохнул. Первый раунд игры окончен. Все самое интересное ожидало впереди.***
Через день самолет с Эйсом, Минако и съемочной группой во главе с Лин-Лин приземлился в аэропорту Раротонга. Там пассажиров со всеми чемоданами и оборудованием тут же пересадили в частный самолет и переправили на Такутеа. Минако в перерыве между пересадками не успела как следует рассмотреть пейзажи острова — а сквозь иллюминаторы оценить все прелести тропиков не представлялось возможным. Но едва завершился очередной перелет и спустили трап, Айно первая вышла из самолета и осмотрелась, не сдерживая восторгов по поводу увиденного. Пейзаж Такутеа словно сошел с рекламного буклета туристического агентства — бескрайнее голубое небо, сливающееся на горизонте с зеленовато-лазурной чешуей океана, полоска белого песка, который жадно лизали набегающие на пляж волны… И, конечно же, пальмы — извечный символ тропических островов. На их вершинах зрели кокосы — гроздья зеленоватых круглых плодов, напоминающих мячи. Теплый солоноватый бриз трепал волосы Минако, а солнце щедро дарило свое тепло. — Это рай!.. — восхищенно выдохнула Айно, сделав пару шагов по песку и осмотревшись. — Не спорю, — тут же материализовался из-за ее спины Эйс, надевая солнцезащитные очки. — Но все же я советую тебе приглядывать за своим любимцем, — он бросил взгляд на корзинку в руках Минако, где сидел Артемис. Девушка не захотела оставлять своего пушистого друга одного на неопределенный срок, потому на просьбы кота взять его с собой ответила согласием. — Почему? — удивилась Айно. — Я слышал кое-что о местном племени. Если верить слухам, они едят все, что движется. А твоего белого котика вполне могут принять за заморский деликатес. Так что смотри за ним в оба. Кот испуганно замер на дне корзинки, не решаясь поднять голову, а девушка, немного шокированная рассказом Кейто, погладила белого жреца по голове, успокаивая и его и, отчасти, себя: — Не бойся, Артемис, я не дам тебя в обиду. И уж, тем более, не позволю тебя съесть. Эйс и Айно разошлись по своим бунгало, чтобы немного передохнуть после перелета, а неугомонная Лин-Лин и ее команда рабочих начали возводить на побережье съемочный павильон. К самим же съемкам должны были приступить уже завтра, так что Кейто и Минако могли провести остаток дня по собственному усмотрению — благо все условия для отдыха были созданы. Адонис некоторое время лежал с закрытыми глазами, пытаясь уснуть, но стук молотков и визг дрели, доносящихся с побережья, никак не давали ему это сделать. В конечном счете, Эйс со вздохом поднялся и решил продолжить отдых уже на пляже. Взяв все необходимое, он не спеша направился к уединенному пляжу, куда шум строительных работ практически не доносился. Там уже стояли два шезлонга, а между ними — маленький пластиковый столик. И одно место уже было занято. Данбурит остановился и сжал кулаки. Не составляло никакого труда догадаться, кому принадлежали пестрое парео, большое мягкое полотенце и тюбик крема для загара — их обладательница плескалась в океанских водах, точно рыба, не видя, что ее одиночество нарушено. Темный офицер снова сделал глубокий вдох и приказал себе сосредоточиться на поставленной задаче: «Ты должен довести дело до конца. Только самоконтроль, только мысли о мести. Завтра все закончится. Помни, что ты ненавидишь Венеру и, как бы она тебя не искушала — не поддавайся!» Это немного подбодрило Данбурита, и в его сердце вновь запылал темный огонек. Он решительно подошел к свободному шезлонгу, положил на столик свои вещи и, надев солнцезащитные очки, со всем удобством разместился на пляжной кушетке. Звуки строительства, конечно, долетали и сюда, но их заглушал рокот прибоя и музыка из радиоприемника, который Айно невесть зачем принесла с собой. Минако, завидев Кейто, приветственно взмахнула рукой и направилась к берегу, на ходу выжимая мокрые волосы. Солнце заиграло в каплях воды на теле девушки, и парень непроизвольно вспомнил древнюю легенду о рождении Венеры — ту самую, которую Феникс и Алфесибея рассказывали своему маленькому сыну Адонису. На морскую пену брызнула кровь Урануса — бога неба, раненного собственным сыном, и волны вскипели, являя взору прекраснейшую из богинь — покровительницу красоты и любви. Ее волосы были словно сотканы из солнечных лучей, глаза могли посоперничать с небесами своей глубиной… Капли воды, стекающие с совершеннейшего тела, тотчас же обращались в крупный, сияющий жемчуг. Да и саму Астарту восхищенные смертные называли Прекраснейшей из Жемчужин… «Она сведет меня с ума прежде, чем мой план осуществится», — мысленно простонал Данбурит, не в силах оторвать взгляда от Минако. Не приходилось сомневаться в том, чей дочерью она была — Темному Адонису показалось, что он увидел рождение Венеры своими глазами. Пусть Айно не делала ничего такого, что могло вызвать душевный трепет и благоговение, да и обнаженной она не была, однако Эйсу и этого хватило сполна. Он пребольно ущипнул себя за бедро, чтобы развеять глупое наваждение, и к тому моменту, когда Минако подошла к шезлонгу, Данбурит успел взять себя в руки и сделать вид, что увлечен чтением. — Как вода? — словно бы невзначай спросил Кейто, когда Айно заняла свое место и растянулась подсолнечными лучами. При этом он старался не смотреть на девушку, прикрываясь папкой-скоросшивателем. — Замечательная! — ответила она и тут же полюбопытствовала. — Что читаешь? — Сценарий, — буркнул Эйс. — Вот как? — оживилась Минако. — Можно и мне посмотреть? — Нельзя, — вырвалось у него против воли, и парень понял, что натворил — сейчас Айно начнет задавать много вопросов, на которые ей совсем не обязательно знать ответы. Девушка обескураженно замолчала, и лицо ее вытянулось в немом удивлении. — Но мне кажется, что я должна знать сценарий, раз уж буду сниматься в клипе… — Золотце мое, поверь: это совершенно необязательно, — Кейто опустил бумаги и обезоруживающе улыбнулся. Знала бы она, каких усилий это ему стоило! — Слов у тебя, как таковых, нет, а что делать — тебя скажут по ходу съемок. — Странно… — хмыкнула Минако. — Но, может, ты сделаешь для меня одно маленькое, но приятное исключение? — она вернула Эйсу улыбку и невинно захлопала ресницами. — Нет. — А если я скажу «пожалуйста»? — Все равно — нет, — отрезал Эйс и подумал, что ему нравится отказывать, идти против себя и своих стремлений угождать Венере всегда и во всем. — Совсем-совсем? — поддавшись азарту, Айно едва не перегнулась через столик, но Кейто ответил ей молчанием. Вдали тоскливо прокричала чайка, белой стрелой пролетев над водами бухты, и Минако, обижено надув губы, вернулась в шезлонг. Данбурит вздохнул с облегчением. Этот раунд тоже остался за ним. — Совсем-совсем никак? — раздался с соседнего места робкий возглас, и Адонис расхохотался. — Ох, Мина-Мина! Боюсь представить, какой ты была в детстве, когда просила у мамы очередную куклу или леденец на палочке. Наверное, даже святой не устоит перед твоими увещеваниями, — проговорил он, наконец, утирая выступившие на глаза слезы. — Говорю в последний раз: ты обо всем узнаешь завтра. — Хорошо, — смирилась, наконец, Айно и улеглась обратно в шезлонг. Однако любопытство ее все еще не было удовлетворено. — Пожалуй, мне следует отнести сценарий в бунгало, чтобы он тебя не раздражал, — вдруг сообщил Кейто, поднимаясь. — Скоро вернусь. Через минуту Минако вновь осталась в гордом одиночестве, слушая печальные крики чаек и ласкающий слух однообразный шум прибоя и шорох жестких пальмовых листьев над головой. Размышляя о том, что день грядущий ей готовит, Айно, не глядя, потянулась за бутылкой минеральной воды, что стоял на столике; однако вместо запотевшей холодной поверхности ее пальцы нащупали свернутый в трубочку лист бумаги. Приподнявшись, Минако взяла рулон в руки и внимательно, не без интереса, рассмотрела его. Похоже, на внутренней стороне листа было что-то напечатано. Девушка, воровато оглянувшись по сторонам — нет ли поблизости Эйса? — развернула его. Это был не сценарий, а слова песни, на которую, видимо, и должны были снять клип. Айно тут же погрузилась в чтение, пробегая взглядом стихотворные строки, пропитанные тоской, горечью и безответным чувством:У меня нет сил, чтоб устоять И не бежать К тебе сквозь преграды. Мотыльком лечу я на огонь, Лишь скажи, слово мне скажи… Я в твоих глазах, Гордость потерял. Все, что окружает, Брошу я к твоим ногам. Убьешь меня, если уйдешь, Мне оставаться здесь невмочь. Я сконфужен донельзя Здесь одиночество и боль Я знаю, это не пустяк Какой я все же был дурак! Моя душа тобой полна, И у меня нет сил, чтоб устоять… У меня нет сил, чтоб устоять, Что делать мне? Без тебя погибну. И в душе моей уж нет стыда. Я не виню, Я ни в чем тебя не виню… Убьешь меня, если уйдешь, Мне оставаться здесь невмочь. Я сконфужен донельзя Здесь одиночество и боль Я знаю, это не пустяк Какой я все же был дурак! Моя душа тобой полна, И у меня нет сил, чтоб устоять! Слов я не нахожу, Я без тебя умру!.. Без твоей любви… Но лишь молю: «Уходи!» Убьешь меня, если уйдешь, Мне оставаться здесь невмочь. Я сконфужен донельзя Здесь одиночество и боль Я знаю, это не пустяк Какой я все же был дурак! Моя душа тобой полна, И у меня нет сил, чтоб устоять…
Минако не смогла остаться равнодушной к этим строкам, буквально вопящих о боли и безнадеге, и когда Айно сворачивала лист с песней обратно в трубочку, пальцы ее дрожали. От такого крика души ей стало не по себе, и холодные оковы страха сжали ее горло. Что за клип можно снять на песню со столь мрачным содержанием? Минако даже предположить не могла. — Надеюсь, ты не скучала? — Эйс появился, точно из ниоткуда, и Айно едва заметно вздрогнула. — Нет, — безмятежно ответила она и потянулась к бутылке с водой. Кейто пристально взглянул на нее, но не сказал ни слова, когда увидел на столике забытые ненароком слова песни. Быстро сложив два и два, он понял, что Минако все же сунула свой любопытный нос в его бумаги. Данбурита на мгновение окатило жаркой волной — а вдруг его план теперь висит на волоске?! И все из-за его невнимательности! Но Венера вела себя вполне спокойно, и Эйс, вздохнув, присел на свой шезлонг: — Верю, — ответил он, а про себя подумал: «Если я за эти два дня не сойду с ума, то, пожалуй, возьму отпуск — если такие, конечно, можно получить на службе у Металии».***
Съемки начались на следующий день — как и предполагалось ранее. Но, в силу некоторых технических неурядиц, процесс был перенесен с раннего утра на вторую половину дня. Впрочем, все это время команда гримеров и костюмеров готовила Минако к появлению перед камерами. Айно, конечно, не возражала, но после четырех часов укладки волос и нанесения макияжа, который не таял бы под тропическим солнцем, ей хотелось выть от скуки. Но потом ей было уже не до этого. Тревожный звоночек прозвенел, когда костюмер принесла в бунгало Минако чехол для одежды и с гордостью развернула его, являя взору пораженной блондинки атласное ярко-желтое платье с нижними юбками из органзы и шлейфом из газа. Айно посетило сильнейшее чувство дежавю — это одеяние до головокружения напоминало ей то, из снов, в котором любила щеголять принцесса Минория — разве что лежащее перед ней было более пышным. Когда же Минако была готова предстать перед камерами, она была готова поклясться, что видит в зеркале принцессу Венеры, а не саму себя. Она боялась этого сходства, считая его роковым, но выбор у нее был невелик. Нечего было и думать о том, чтобы спорить с судьбой. Она была реинкарнацией Минории, и этого нельзя было изменить — лишь принять, как должное и неотвратимое. Лин-Лин подлила масла в огонь, бесцеремонно ворвавшись к ней в бунгало и принявшись восторгаться внешним видом Айно. Она обрушила на Минако водопады лести, называя ее самой настоящей красавицей и, как ни странно, начала петь дифирамбы Эйсу — мол, какой же он молодец, что выбрал на роль принцессы именно ее. Айно уже порядком подустала от непрерывной болтовни пиар-менеджера Кейто, а ее вездесущесть несказанно раздражала всех вокруг. Подхватив Минако под руку, Лин-Лин повела ее к сооруженному на скорую руку павильону. На девушку тут же повеяло прохладой десятка вентиляторов, и она с облегчением вздохнула. Ей пришлось бы несладко с таким слоем грима на лице и в длинном платье, если бы на съемочной площадке царила та же жара, что и снаружи. Павильон напоминал кукольный домик — богатые декорации в нем располагались по тому же принципу. У дальней стены — блеск и позолота, изысканное сочетание белого, пурпурного и золотого — даже в глазах рябило. Но ближе к выходу, где по полу черными змеями тянулись провода, линзами таращились камеры и монотонно гудели вентиляторы, вся мишура исчезала. Только голые стены из гипсокартона и деревянный настил. Минако подвели к креслу, напоминающему трон, и бережно усадили, аккуратно расправив складки платья. Тотчас же вокруг Айно собралась небольшая толпа из франтовато одетых юношей — все как один были смазливыми красавчиками, словно сошедшими со страниц женских глянцевых журналов. — Итак, ваша задача, — произнесла Лин-Лин, обращаясь к актерам массовки, — уделять максимум внимания принцессе: целовать ей руки, что-то нашептывать на ухо, протягивать цветы, поигрывать локонами волос и так далее. А ваша, — женщина обернулась к Минако, — улыбаться и флиртовать. Думаю, в этом нет ничего сложного. Блондинка улыбнулась и с готовностью кивнула: — Что-что, а уж это мне точно по зубам! — Надеюсь, — ответила Лин-Лин и, развернувшись, спустилась с возвышения, на котором стоял трон. Сладкая улыбка тотчас исчезла с ее лица, уступив место хищному оскалу. Подойдя к режиссерскому креслу и устроившись в нем как можно удобнее, юма взяла в руки рупор и произнесла: — Внимание! Камера! Мотор! Начали! Щелчок хлопушки — и Минако тут же включилась в игру, несмотря на неприятный осадок в душе. На уровне интуиции Айно чувствовала, что здесь что-то не так, что она оказалась в центре какой-то непонятной, сложной игры, условия которой знают все, кроме нее самой. Но она послушно делала все, что от нее требовалось — флирт на камеру не требовал особых усилий. Но вот на площадке появился Эйс. Облаченный в белый мундир с золотыми эполетами, он шел к трону, напевая первый куплет песни, и Минако едва сдержала возглас изумления. Она уже давно знала о том, что Кейто — это реинкарнация Адониса, но теперь, когда парень появился на съемочной площадке в офицерском мундире и с зачесанными назад волосами, догадки обрели форму. Если свой шестой сон она могла вспомнить с трудом, гадая о том, как же выглядит воин-венерианец, то после седьмого видения все вспомнилось с ужасающей ясностью, промелькнув перед мысленным взором Айно, заставив ее сердце болезненно сжаться. — Снято! — наваждение было беспощадно разрушено словами Лин-Лин, и Минако, растеряно моргнув, уставилась на пиар-менеджера. — Принцесса, теперь ты должна подозвать к себе Кейто и выслушать с благосклонным видом все, что он тебе скажет. Парни, — обратилась Лин-Лин к массовке, — вы чудо! Продолжайте в том же духе. Все по местам! Мотор! Камера! Начали! — Сцена два, дубль один! Эйс допел припев и воззрился на Айно глазами побитой собаки. Поборов желание вскочить с места и броситься к нему с объяснениями и извинениями, Минако, как того требовала роль, поманила офицера пальцем, и тот подошел, со смиренным видом опустившись на колени: — Когда богиня любви вышла из вод морских, с ее тела скатилась капелька и обратилась в сияющую жемчужину. Прими же мой символический дар, принцесса Венеры! — произнес он, протягивая девушке нитку переливающегося перламутром жемчуга, и Айно почувствовала, как к горлу ее подкатывает тошнота. «Он тоже знает! Все знает! Он тоже наверняка видит те же самые сны! — лихорадочно подумала Минако, бледнея и растягивая губы в неестественной улыбке. — Что же делать?!» — Снято! — восторженно завопила Лин-Лин, и Адонис поднялся с колен, по-прежнему не сводя глаз со своей Венеры. Между ними словно произошел бессловесный диалог — только взгляды: полный смятения Минако и укоризненный Эйса. — Кейто, я просто в восторге! — напомнила о себе пиар-менеджер и режиссер в одном лице, разрывая связь между Адонисом и Айно. Минако с тихим вздохом опустила глаза, сгорая от чувства вины за совершенный в прошлой жизни грех. — Твоя задумка — просто блеск! Поделись, как в твоей светлой голове появилась такая великолепная идея? — Благодарствую! — Эйс повернулся к Лин-Лин. — Я просто решил внести в сценарий свои коррективы. Не поверите, но эта идея пришла ко мне из сна, — пронзительный взгляд, брошенный при этом на Айно, заставил девушку покачнуться на месте от внезапной слабости. — Что с тобой? — с напускным участием поинтересовался Кейто. — Я… Мне не хорошо… Простите, — еле выдавила Минако и, подобрав юбки, бросилась прочь из павильона. — Объявляется перерыв на полчаса! — донеслось ей вслед из громкоговорителя. — Потом приступим к съемке следующего эпизода!***
— Мина, не хочу пугать, но у тебя, похоже, серьезные неприятности, — с тревогой произнес Артемис, когда Айно, с трудом сдерживая волнение и подступающую тошноту, ворвалась в свое бунгало и рассказала обо всем произошедшем белому жрецу. — Эйс знает больше, чем положено, и это представляет для тебя большую опасность. Минако нервно ходила из стороны в сторону, заламывая руки. Девушке все это жутко не нравилось, инстинкт самосохранения буквально вопил о том, что ей стоит проявить изрядную долю осторожности, но Айно из всех сил хотела, чтобы опасения кота оказались не стоящими внимания. — Даже если так, — осторожно возразила Минако, потирая предплечья, покрывшиеся, несмотря на жару, гусиной кожей, — что Адонис может сделать мне, когда вокруг обретается столько народа? Пока я буду в центре всеобщего внимания, он не сможет ничего предпринять. Если он вообще что-либо планировал. А вдруг это простое совпадение? — Ты хоть сама веришь в это? Прошу тебя, будь благоразумней! — взмолился Артемис. — Я же был там, если помнишь. Утешал тебя, держал на руках, качал, точно малое дитя. Ты испытала сильнейшее потрясение, убив Адониса, пусть даже он превратился в демона и покушался на твою жизнь. Минако! Все ведь сходится: и текст песни, и сценарий клипа… Даже твой костюм! Айно резко развернулась в сторону пушистого друга, и ее юбки взметнулись желтым облаком: — Я — не Минория, Артемис! — процедила она. — Знаешь ведь, я ненавижу, когда ты проводишь параллель между мной и дочерью Астарты. И Кейто вряд ли тот Адонис, что проклял принцессу Венеры. — Ты хочешь так думать, верно? — кот был непреклонен и пытался достучаться до здравого смысла Минако. — Но ведь нельзя исключать даже самой мизерной возможности того, что Эйс может оказаться слугой Металии. — Будь Адонис демоном, он бы уже давно убил меня, не находишь? К чему все эти ухищрения? Съемки, перелет через океан, вся эта мишура? — девушка схватилась за голову. — Но, возможно, ты прав, и надо держать себя начеку. Хорошо, что жезл и пудреница со мной — в любой момент я могу перевоплотиться в Сейлор Ви и дать отпор. — Вот это уже другой разговор, — удовлетворенно кивнул Артемис. Кивнув ему, Минако достала из дорожной сумки артефакты Венеры и сунула их за вырез корсажа. Так ей стало чуточку спокойнее. Едва дело было сделано, как в дверь постучали. — Кто там? — резко спросила Айно, всем корпусом повернувшись к двери. — Это я, Эйс, — раздалось снаружи. — Тебе уже лучше? — Намного, — ответила девушка и, бросив напоследок взгляд на пушистого помощника, вышла из бунгало с гордо поднятой головой. Она прошла мимо Кейто, даже не взглянув на него, но Минако все равно пробрала дрожь. Парень, ничего не говоря, шел следом. Уже на съемочной площадке, убедившись, что Айно находится вне зоны слышимости, Данбурит подошел к Лин-Лин и тихо произнес: — Действуем так, как и было задумано. И вот еще что: кота тоже следует устранить — он представляет для нас определенную опасность. Юма закивала, точно китайский болванчик, а затем вновь взяла в руки рупор и прокричала в него: — Все по местам! «Вот она — кульминация! Если все пройдет по плану, моя месть, наконец, свершится!» Думая об этом, темный офицер подошел к Айно, застывшей мраморным изваянием на троне, и тихо произнес: — Когда я протяну тебе ожерелье, возьми его. Затем разорви и со смехом брось мне в лицо. — Что? — переспросила Минако, не веря своим ушам. — Ты в своем уме? Эти бусы наверняка стоят бешеных денег! — Уверяю тебя: это не настоящий жемчуг, а дешевые бусины, нанизанные на простую нитку. Разорвать ее не составит никакого труда, — тут Адонис изрядно покривил душой, так как жемчужины все же были самыми что ни на есть настоящими, и каждая из них стоила целое состояние. Чего только не сделаешь ради мести! — Сделай это ради меня, золотце, — тихо попросил он, заглянув Айно в глаза и та, поймав его взгляд, кивнула, про себя отметив, что с каждым разом положение на съемочной площадке становится все более странным. — Камера! Мотор! Начали! — вновь раздалась команда Лин-Лин, загудели камеры. — Сцена три, дубль первый. Щелчок. Минако одеревеневшими пальцами взяла бусы, протянутые ей Эйсом и, выжав из себя издевательскую улыбку, рванула нить изо всех сил. Жемчуг брызнул во все стороны и покатился по полу, а то, что осталось в руках, Айно швырнула обратно Адонису и рассмеялась, как того и требовал сценарий. Смех вышел каким-то чужим, холодным, неестественным, вымученным; но камеры продолжали работать — значит, второго дубля не будет. Значит, ее игру находят на редкость убедительной.Слов я не нахожу, Я без тебя умру!.. Без твоей любви… Но лишь молю: «Уходи!»
— пропел Эйс и, с болью взглянув на девушку, отвергнувшую его дар, поднялся с колен и вышел за пределы съемочной площадки. Это был знак тем, кто остался в павильоне, и все переменилось в один-единственный миг. Кульминационная часть плана Данбурита вступила в свою активную фазу. Минако ошибочно полагала, что среди съемочной группы она будет в безопасности; но все оказалось с точностью наоборот. В одно мгновение партнеры по съемочной площадке сбросили свои добродушно-льстивые маски и, злобно ухмыляясь, скрутили Айно, волоча ее, брыкающуюся и сопротивляющуюся, прямо к торжествующей Лин-Лин. Девушка пыталась вырваться, пуская в ход ноги и зубы, но парни держали ее крепко, и все удары, которые наносила Айно, отчаянно сопротивляясь, были им нипочем. Чья-то холодная рука скользнула в вырез ее платья, и один из актеров с победным возгласом выудил оттуда жезл Венеры и золотую пудреницу. — Ах, вы… — начала было Минако, но осеклась, увидев в руках Лин-Лин клетку, в которой, бешено вращая глазами, сидел Артемис. Издав сдавленный вопль, Айно рванулась к нему всем телом, выкрикивая имя пушистого друга. — М-м-м, какой аппетитный котик, — протянула Лин-Лин, плотоядно облизнувшись. — Пожалуй, чуть позже я запеку тебя и съем. Или, может, лучше поджарить на вертеле? Сложный выбор! В любом случае, жаркое выйдет просто пальчики оближешь! — Ты сумасшедшая! — закричала Минако, вырываясь. — Отпусти его! Сейчас же! — О-о-о! — юма отставила клетку с полумертвым от страха Артемисом и подошла к Айно. Осмотрев ее со всех сторон, она провела ногтем по щеке девушки, оставляя красный след, и облизала палец: — Не переживай, милочка! Ты тоже приглашена на пир — в качестве основного блюда! Ха-ха-ха! — Лин-Лин визгливо расхохоталась, запрокинув голову. — Сейлор Ви в сливочном соусе — м-м-м! Даже слюнки текут! А если добавить еще специй и базилика, то… — Эйс! Где он? — задыхаясь, спросила Минако. Она все еще не оставляла попыток вырваться, но силы Айно уже были на исходе. — О, не беспокойся за него! — замахала руками юма. — Ему тоже что-нибудь достанется. Что-нибудь филейное и сочное, — Лин-Лин пребольно ущипнула девушку за щеку и отошла. — Что ж, самое время разделывать тушку, мальчики! Держите ее крепче, чтобы не дергалась! Время обе-е-е-дать! — пропела она и, вытянув руки вперед, выпалила: — Лезвие дракона Лин-Лин! Несколько острых точно бритва дисков вырвались из открытых ладоней юмы и, рассекая воздух, впились в тело Минако. Жгучая боль пронзила ее до основания; блестящая ткань платья тут же пропиталась кровью. Порезы были неглубокими, но они не затягивались. Будь она в облике воительницы Венеры, атака Лин-Лин показалась бы ей сущим пустяком — за полминуты от ран не осталось бы следа. Но жезл и пудреница были в руках этих чудовищ, а помощи ждать было неоткуда. Или?.. Айно вновь задергалась и закричала, теряя последние силы. Кровь вновь хлынула из ран, отдаваясь адской болью в каждом нерве, и вскоре уже мало что напоминало о том, что платье некогда было желтым. — Мина! — закричал Артемис. — Держись, прошу! И Айно держалась лишь каким-то чудом. Лин-Лин снова выпустила в Минако несколько острых лезвий, доводя девушку до грани отчаяния. Она понимала, что вот-вот погибнет, если не свершится чудо. Сознание девушки едва держалась на волоске, и Минако тихо плакала, едва не лишаясь чувств от дикой боли во всем теле, но в один момент, встрепенувшись, она ухватилась за призрачный шанс на спасение и закричала — пронзительно, выворачивая душу наизнанку. С таким отчаянием детеныш дикого животного зовет на помощь свою мать, находясь на волоске от смерти. — АДОНИС!.. Данбурит не успел уйти достаточно далеко, чтобы этот зов о помощи не достиг его слуха. Точно набатом он ударил по барабанным перепонкам главы Темного Агентства, отдаваясь эхом в голове. — Нет! Нет! — проскрежетал Эйс и, зажав уши, бросился прочь, не разбирая дороги. Подальше от съемочной площадки, где умирала Венера и наконец-то свершалась долгожданная месть. — Только не сейчас!.. Внутри его души свет слепо боролся с тьмой, покрывшей нутро блондина заскорузлой грязью. Данбурит отчаянно боялся этой своей светлой сущности, которая однажды уже помешала ему осуществить задуманное, и он всячески подавлял ее внутри. Но все равно любовь Адониса к Венере продолжала жить вопреки всем усилиям тьмы. Данбурит бежал; но разве можно убежать от самого себя? Принцесса звала своего защитника, и он рьяно пробивался наружу, ибо не мог иначе. Он дал клятву… Рожден служить… Любить… Защищать!.. Бешеное биение сердца, четыре ключевых слова, молнией сверкнувшие в голове — и из груди Данбурита вырвался звериный рык, сопровождаемый мощной вспышкой света. Он окутал все тело парня, а когда исчез, то на месте объятого паникой и яростью темного офицера стоял благородный защитник в маске — венерианец Адонис. Не теряя ни секунды, он со всех бросился обратно, доставая на ходу колоду карт, моля богов о том, чтобы Венера была еще жива. Когда он увидел, что Лин-Лин собирается выпустить очередную порцию Драконьих Лезвий в Минако, висящую в руках демонов безжизненной тряпичной куклой, то рассвирепел. — Коронный Удар Четырех Карт! — вскричал он, швырнув в темных «фаворитов» тузы из колоды. Не успели они и рта разинуть, как тут же обратились в прах. С тихим свистом разрезав воздух, карты бумерангом вернулись обратно в руку хозяина, и Адонис в одно мгновение оказался рядом с Айно, едва успев поддержать ее и не дать свалиться на пол. — Данбурит-сама! — завизжала Лин-Лин, топая ногами. — Что вы делаете?! — Стой на месте! — юноша метнул на юму убийственный взгляд. — Иначе я и с тобой разделаюсь! Юма-принцесса замерла, благоразумно подавив крик возмущения и стала пятиться назад, к клетке с котом. Адонис уловил и этот ее маневр: — Я сказал стоять, отродье! — рявкнул он и ласково провел рукой по бледному лицу Венеры. К его облегчению, девушка была еще жива. Подняв валяющиеся неподалеку трансформационный жезл и пудреницу-полумесяц, он вложил их в ладони Минако и сжал ее холодные руки в своих: — Ну же, очнись, звездочка моя золотая! — тихо прошептал он. — Пусть родная планета наполнит тебя своей силой… — Данбурит-сама! — Принцесса Лин-Лин была в шоке от происходящего, но ослушаться приказов внезапно сбрендившего создателя не могла, оттого стояла, переминаясь с ноги на ногу и с ужасом глядя на то, как глава Темного Агентства собственноручно рушит свой же план. Буквально на глазах Адониса Айно начала приходить в себя. Кровь быстрее побежала по жилам, руки потеплели, и Венера открыла глаза, помутневшие от пережитой боли. — Ты!.. — просипела она, но защитник в белом лишь бережно поцеловал ее в лоб и прошептал: — Действуй, любовь моя! Минако до хруста в пальцах сжала жезл Венеры, и когда Адонис отстранился, произнесла заветные слова перевоплощения, вскинув вверх руку: — Лунная Сила, перевоплоти! Знакомое золотое сияние окутало девушку, бережно исцеляя раны и возвращая былую силу духа, и Сейлор Ви ощутила, как в ней рождается особая, новая сила. Едва не умерев, воительница Венеры обрела нечто большее, и теперь ей не терпелось испытать эту способность в действии. К тому моменту как она поднялась на ноги, Адонис таинственным образом исчез, оставив ее один на один с беснующейся Принцессой Лин-Лин. Она топала ногами, размахивала кулаками, исступленно махая головой и изрыгая проклятия: — Будь ты тысячу раз проклят, Данбурит-сама!!! Ты послал меня на верную смерть! Ну ничего, я справлюсь сама! Не будь я красивым сердцем Темного Агентства! Восстаньте же, мои верные подданные — вашей принцессе нужна помощь! На крик юмы тотчас же стали собираться люди, подверженные ее темному влиянию — загипнотизированные члены съемочной группы. Они окружили Лин-Лин и Сейлор Ви плотным кольцом. Десятки невинных людей, ставших оружием в руках темных сил. Воительница Венеры окинула внушительную толпу обеспокоенным взглядом и по спине ее пробежал легкий холодок страха. «Что же делать?» — лихорадочно думала она, прикидывая, какая из атак сможет помочь. Многие из уже использованных умений Сейлор Ви были призваны уничтожать, а не очищать темные души, и отчего-то в этот критический момент Минако вспомнила о Сейлор Мун и ее Лунном Жезле, который выполнял именно эту функцию. Но что уж думать о том, что далеко и недосягаемо? Остается полагаться лишь на волю провидения. — Ты едва не съела моего кота, — начала свою пламенную речь воительница. — И почти что убила меня! И ты будешь наказана за это именем Венеры!.. — Закрой рот! — взвизгнула Лин-Лин и вновь вытянула руки: — Паутина Лин-Лин! Опутай эту выскочку крепкими, точно тропические лианы, нитями! Из раскрытых ладоней юмы вырвались сотни тонких, но крепких паутинных волокон. Сейлор Ви попыталась отпрыгнуть, но безуспешно — липкие белесые нити, умело управляемые Красивым Сердцем, крепко стянули ее по руками и ногам. Девушка застонала в голос, вновь попав в ловушку. Лин-Лин смеялась, подтягивая добычу ближе и ближе, приговаривая: — Пожалуй, я смогу заглотить тебя целиком, не жуя, маленькая и глупая Венера! Неужели ты думала, что можешь обвести меня, принцессу Темного Агентства, вокруг пальца? Не думаю! — с этими словами она разинула рот, который на глазах у воительницы принялся увеличиваться в размерах. Сейлор Ви ужаснулась, увидев, как пасть юмы разверзлась до размеров кроличьей норы; еще немного — и это тварь и впрямь сунет ее целиком в рот, если не… В воздухе просвистел червовый туз — очередная помощь от защитника в белом — разрезая кокон не хуже острейшего ножа. Миг — и Венера вновь была на свободе. На это раз она не стала тянуть время и выпустила в Лин-Лин свою коронную атаку: — Луч Полумесяца! В бой!!! — из пудреницы вырвался ослепительный луч и ударил прямо в грудь юмы. Однако, к вящему изумлению Сейлор Ви, та осталась невредима и лишь издевательски рассмеялась. — Это и все, на что ты способна?! Ха-ха-ха! А ну-ка, ребятки, возьмите ее! — щелкнув пальцами, приказала Принцесса Лин-Лин, и толпа зазомбированных членов съемочной группы с угрожающим видом стала приближаться к воительнице Венеры, протягивая свои руки. Это стало последней каплей для девушки, которая однажды уже пережила подобное нападение в ювелирном магазине «Osa P». С этим днем у нее были связаны далеко не самые радужные воспоминания, и мысль о том, что кошмар может повториться, заставил Венеру взорваться. И это было метафорой лишь отчасти, так как вскипевшая в Сейлор Ви ярость стала вырываться наружу ослепляющими лучами золотисто-белого света, который буквально разрывал девушку изнутри. Одержимые, увидев необычное явление, застыли на месте, а воительница, вскинув руки вверх и запрокинув голову, прокричала заветные слова, которые давали свободу ее новой силе: — Мегатонный! Ливень! ЛЮБВИ! Мощный поток света в мгновение ока скрыл в своем сиянии хрупкую фигурку, поглотив ее, и в то же время стены съемочного павильона рухнули, как стены карточного домика. Послышались крики ничего не понимающих людей, очищенных силой света, протяжный вой тающей, точно ком снега в воде, Лин-Лин. Если бы кто-то наблюдал за происходящим с борта самолета, то наверняка увидел бы на побережье Такутеа яркую вспышку, чем-то напоминающую взрыв. Спустя минуту все было кончено. Свет угас, а Минако, прикрыв глаза, без сил свалилась на пол, судорожно хватая ртом воздух. Вокруг нее в беспорядке лежали бессознательные тела людей съемочной группы, и Сейлор Ви хотела верить в то, что с ними обязательно все будет хорошо — ибо все, что она могла сделать — она сделала. Боковым зрением Венера увидела, что клетка с Артемисом пустует и успокоилась: кот уже наверняка успел спастись. Она найдет его чуть позже, когда… немного… отдохнет.***
Адонис успел покинуть павильон за минуту до того, как Венера обрушила на всех, кто находился там, Мегатонный Ливень Любви. К тому моменту венерианец, выполнив свою миссию, вновь уступил место Данбуриту, и тот был вынужден бежать, дабы не быть уничтоженным столь мощной атакой. Стоя на пирсе, глава Темного Агентства едва не выл в голос от осознания того, что вновь провалил задание. А ведь победа была так близко! Он почти что держал жизнь Сейлор Ви в своих руках! План был идеален, а он снова не смог довести дело до конца, провалил задумку, на которую потратил немыслимое количество денег и сил. От отчаяния Данбурит схватился за голову, едва сдерживаясь, чтобы не вырвать из собственной роскошной шевелюры клочья волос. — Идиот! Влюбленный дурак!.. — в исступлении бормотал темный офицер, едва ли не плача от бессилия и злобы. — Венеру нельзя любить! Нельзя!.. Ее любовь похожа на яд, она губительна для всего живого, деструктивна! Как же я ненавижу себя за это! — Адонис? Данбурит вздрогнул, но не повернулся. Надо же! Стоило только подумать о Венере, как она тут как тут, Металия ее дери! Парень сжал кулаки и зажмурился, едва сдерживаясь, чтобы не заорать. Его била крупная дрожь, на лбу выступила синяя пульсирующая жилка, но Эйс все же смог устоять. Пошатываясь от слабости, Минако сделала пару шагов по направлению к нему и вновь окликнула Адониса. Тот, казалось, не слышал, содрогаясь от каждого ее слова, точно от удара плетью. — Не смог… Не успел… — с трудом услышала его бормотание Сейлор Ви, и чувство вины, смешанное с жалостью, затопило ее сердце. — Адонис, — выдохнула она, и что-то словно подтолкнуло девушку к нему — что-то теплое, светлое, заставляющее совершать воистину безрассудные поступки. Минако преодолела разделяющее их расстояние почти бегом и робко коснулась затянутой в перчатку рукой напряженной спины своего защитника. — Да что же я за человек такой?.. — вопрошал он сам себя, посыпая голову пеплом. — Адонис! — снова позвала Сейлор Ви, уже требовательно, с легкой ноткой мольбы, и Данбурит резко повернулся к ней, открыв было рот, чтобы дать ей отповедь убираться куда подальше, но то, что произошло дальше, он предвидеть никак не мог. Венера обвила его шею руками, прижавшись к Адонису всем телом, и крепко поцеловала, запустив пальцы в мягкие светлые кудри своего защитника. Словно сверхновая звезда взорвалась в голове Данбурита, заставляя забыть обо всем, кроме того, что сейчас происходило. Исчез весь мир, исчезло понятие о времени и пространстве, и он словно воскрес, когда губы Сейлор Ви коснулись его губ. Не помня себя от счастья, Эйс крепко обнял девушку и ответил на поцелуй, словно боясь, что Венера растает в воздухе призрачным видением, если он не сделает шаг навстречу… Несколько мучительно сладких секунд спустя Минако, наконец, оторвалась от его губ и, положив голову на плечо Адониса, тихо проговорила: — Я знала, что ты не сможешь причинить мне зла… Верила, что обязательно придешь мне на помощь. Адонис промолчал, прикрыв глаза и блаженно улыбаясь. Ради одного этого момента, ради этих ее слов однозначно стоило проиграть.***
Закат на море — это нечто фантастическое. Оранжевое солнце, похожее на раскаленную докрасна монету, уходит за край света, расцвечивая лазурные воды океана во все оттенки багрянца и золота. Небо при этом не сильно отличается от бескрайних водных просторов, и на кромке горизонта они сливаются в единое целое, создавая захватывающий дух мираж. Нежно-розовый здесь соперничает с тяжелым багрянцем, золотистые оттенки — с серебром сверкающих бликов морской глади. И сердце невольно замирает, восторгаясь совершенству задумки Создателя. Кейто и Минако сидели прямо на песке под пальмами, прислонившись спина к спине и любуясь закатом. Волны прибоя лениво омывали берег, оставляя на влажном песке причудливые витые раковины, рачков и быстро тающую морскую пену. Их размеренный плеск ласкал ухо, вселяя в две мятежные души гармонию и вселенское спокойствие. Айно меланхолично пересыпала белый песок из ладони в ладонь, глядя на то, как ветер уносит вдаль легкие песчинки, а Эйс поигрывал прядью ее волос, пропуская их мягкий шелк сквозь пальцы и устремив задумчивый взгляд на тающее в воде солнце. — Что же нам теперь делать? — первой нарушила блаженную тишину Минако. — М-м-м? — Одна половина съемочной группы уничтожена, а другая и вовсе не в курсе, как попала на этот остров. Кто бы мог подумать, что твой пиар-менеджер окажется юмой? В этом наверняка замешан Данбурит… — Что?! — Кейто так и подпрыгнул на месте. — О чем это ты? — Лин-Лин что-то верещала о том, что ее подставил некий Данбурит, — пояснила Айно, не обратив внимания на потрясение Эйса. — Мне кажется, я где-то уже слышала это имя… Но никак не могу вспомнить, где именно… Главу Темного Агентства прошиб холодный пот — он был на волосок от разоблачения, но, к его счастью, Минако запамятовала, что эта истина была открыта ей во сне. Впрочем, забыть было немудрено: новое имя Темного Адониса, дарованное ему Металией, промелькнуло в видении всего один раз. — Ладно, закроем тему — не хочу думать об этом, — Айно махнула рукой, но после короткой паузы вновь заговорила: — Мне жаль, что съемки сорвались. Что же ты теперь предпримешь? Кейто отмахнулся: — Сниму клип на другую песню — не такую мрачную. И на этот раз никаких островов! — он иронично рассмеялся, понимая, что остров тут совсем не при чем. Минако поддержала его, и смех их прокатился по побережью, подхваченный теплым бризом. И именно в этот момент Айно захотела вернуться домой, в Японию, к родным и привычным местам. Она была сыта по горло этими тропиками. Впрочем, как и сам Эйс.***
На следующий день после возвращения в Токио Айно уже стояла за кулисами сцены Moonlight Paradise, готовясь впервые исполнить новую песню, отрепетированную с Хино от и до. Ее бил мандраж, но в то же время в душе растекалось сладостное предчувствие эйфории. Девушка не знала, куда деть себя от волнения, и она то и дело крутила сережку, то расстегивая ее, то застегивая, пока, наконец, не получила по рукам от Рей. — Сколько там людей? — прерывистым шепотом спросила Минако, нервно покусывая губу. Хино осторожно выглянула из-за кулис и, внимательно осмотрев зрительный зал, сообщила подруге: — Довольно прилично. Почти все столики заняты. Айно в сотый раз поправила на себе коралловое платье с пышной юбкой чуть выше колен и, вздохнув, сжала пальцы в замок. — Волнуешься? — участливо спросила Рей, и Минако кивнула: — Скорей бы уже оказаться там, на сцене! Это первая песня, которую я написала после расставания с Мамору. Но… я боюсь реакции публики, — честно призналась девушка. — Ты? Боишься? — брюнетка скептически изогнула бровь. — Нет, скорее, набиваешь себе цену. Айно укоризненно взглянула на подругу, но ничего не ответила, так как именно в этот момент на сцену вышел ведущий и объявил: — Итак, дорогие друзья, хочу представить вам долгожданную премьеру — новую песню Минако Айно под названием La Soldier! Только у нас в клубе и только сегодня! Зал взорвался аплодисментами, и сердце певицы подпрыгнуло к горлу, забившись пойманной в силки птицей. Заиграла музыка, замигали прожекторы, зажглась цветомузыка — пришло время выходить на сцену. — Ты пойдешь со мной, — выпалила Минако, схватив подругу за руку. — Что? Нет! — замотала головой Хино, но Айно уже не слушала ее. Дернув подругу за собой, блондинка стремительно вышла из-за кулис. Рей, ругаясь и спотыкаясь, выскочила следом за ней. Впрочем, конфуза никто не заметил — софиты осветили сцену как раз в тот момент, когда девушки заняли места у стоек с микрофонами — благо, еще их не успели убрать после предыдущего выступления. Перед залом вместо одной Минако предстали сразу две исполнительницы: автор слов и композитор, причем последняя бросала на Айно яростные взгляды, словно обещая подруге грандиозную взбучку. Стоя у микрофонов, девушки на удивление синхронно пританцовывали — благо, Рей была свидетельницей репетиций подруги, и даже сама помогала ей в постановке некоторых движений. Наконец, они запели:В неизвестности жить мне больше невозможно, Но до конца должны пройти мы этот круг, Пусть оказалось счастье ложным. Зачарованно в бездну мрака мы катились, Волею судьбы нам истина открылась вдруг. Венеры свет развеял тьму вокруг. Меня пронзил ты взглядом страстным, Всё стало просто вдруг и ясно. Знаю, что Лишь одно сраженье — на сотни долгих лет. Эту вечную войну зовут любовью. Верю, что однажды прольётся яркий свет, Даст нам силы победить и мир изменить. Прочь гони испуг, я с тобой, мой друг! Я — воин!
— вновь замигали прожекторы, и Рей с Минако, став спина к спине, взмахнули руками; повернулись — проделали то же самое, оттолкнулись друг от друга и вернулись к микрофонам:Эти чувства нам принесут лишь боль страданий, Сердце вдребезги, а слезы горячи. И ни к чему мне обещания. Но увижу ли вновь тебя я в этот вечер Или через века до новой встречи — бой, Судьба протянет руку нам с тобой. В душе оставив след беспечно, Не забывай, прошу, что вечно мы вдвоём.
— Айно вскинула руку вверх и встряхнула головой, обольстительно улыбаясь и переходя к припеву:В вихре дней кружится наш жизненный роман. Эту тайную войну зовут любовью. Опьяняют чувства и открывают нам Мир чудес, где я и ты… и вечные мечты… Я — прекрасная, я — смелая! Венера!
Допевая последние строки второго припева, в голову Айно пришла сногсшибательная идея — благородная, смелая и в то же время до одури безрассудная. И она тут же поспешила озвучить ее Рей, пользуясь тем, что заиграл проигрыш и сцена вновь погрузилась в полумрак — лишь радужные тонкие лучи цветомузыки пробегали по стенам зала. — Я хочу вернуть его! — выпалила Минако, поворачиваясь к Рей. — Кого? — не поняла брюнетка, продолжая пританцовывать. — Мамору. — Что?! — Хино так и замерла на месте. — Ты либо сумасшедшая, либо мазохистка. — Я знаю, но не могу ничего с собой поделать, — Айно, виновато улыбнувшись, развела руками. — И долго ты думала над этим? — скрестив руки на груди, насмешливо поинтересовалась Рей. — Ни минуты. Эта идея пришла мне в голову только что. — Нет, ты точно мазохистка, Минако, — девушка покачала головой, глядя на глупенькую подругу, слепую в своей любви. — А я еще Усаги дурой называла! Или… неужели ты все еще любишь этого засранца Мамору?! — Да, и это чувство сильнее здравого смысла. Так как, ты поможешь мне, Рей? — с надеждой воззрилась на Хино Айно. Мико покосилась на нее: — А у меня есть выбор? — Нет. — Я, конечно, пожалею об этом, но… Да! — Ура! — возликовала Минако и повернулась обратно к стойке — проигрыш закончился, и софиты вновь осветили сцену. Обхватив микрофон обеими руками, Айно звонко запела соло:Лишь одно сраженье — на сотни долгих лет. Эту тайную войну зовут любовью. Верю, что однажды прольётся яркий свет, Даст нам силы победить и мир изменить. Прочь гони испуг, я с тобой, мой друг! Ты — воин!
Последние секунды песни — и Рей с Минако, развернувшись к зрителям спиной, сделали еще несколько танцевальных движений и эффектно повернули головы в зал - точно под музыку. Зал бешено зааплодировал, получив вместо простой песни в исполнении Айно маленькое шоу с двумя красотками. Раздавался свист и крики «Браво!», перемежаемые аплодисментами. Направленный на девушек свет софитов казался певицам лучами славы, в которых они буквально купались. Ведущий вынес на сцену корзину с белыми розами, лилиями и георгинами и вручил дар Минако. Ей не составило труда догадаться, кому принадлежат цветы — неоновый свет прожектора скользнул по белоснежному костюму стоявшего у дальнего выхода Эйса. «А еще говорят, что у кумиров нет кумиров», — подумала Айно и, подняв руку, чуть махнула Кейто в знак признательности, нежно улыбнувшись. Какое непостоянство!***
Глухая осенняя ночь накрыла город плотным одеялом, погасив кое-где ночные огни. Небо было беззвездным, и даже бледное лунное пятно не пробивалось сквозь плотную завесу туч. Абсолютный мрак и тишина. Даже ветер, казалось, уснул в кронах деревьев. Город словно дышал спокойствием. Спала и Минако. Всего час назад она вернулась из клуба и, наскоро приведя себя в порядок, легла в постель, уснув в тот же миг, как голова ее коснулась подушки. Артемис, свернувшись калачиком в изножье кровати, тоже видел свои кошачьи сны. Мягким голубым светом на прикроватном столике светился циферблат электронного будильника, показывая три часа ночи. Совсем скоро ночь отдаст свои права серому рассвету; самое время поторопиться. Адонис, материализовавшись прямиком в сонном тепле спальни Айно, осторожно подошел к ее кровати, серой тенью нависнув над девушкой. Минако, что-то сонно пробормотав, перевернулась на бок и блаженно улыбнулась, подложив ладонь под щеку. Эйс замер на месте, словно пойманный с поличным. Однако несколько мучительных секунд спустя он убедился, что его появление не нарушило сон девушки, и тогда Кейто с величайшими осторожностями положил рядом с ее головой букет персиковых плюмерий и небольшую коробку, упакованную в блестящую белую бумагу и перевязанную пышным красным бантом. Помедлив еще с мгновение, он нежно коснулся пальцем теплой щеки возлюбленной и сделал шаг назад, растворяясь в воздухе… …Первый же солнечный луч, скользнув по подушке сквозь щель в занавесках, упал на открытку, аккуратно засунутую под атласную ленту подарка, и осветил написанные острым витиеватым почерком слова: «С днем рождения, Минако!»