Полигон

Зерна упали в землю, зерна просят дождя. Им нужен дождь. Разрежь мою грудь, посмотри мне внутрь, Ты увидишь, там все горит огнем. Через день будет поздно, через час будет поздно, Через миг будет уже не встать. Если к дверям не подходят ключи, вышиби двери плечом. Мама, мы все тяжело больны. Мама, я знаю, мы все сошли с ума... Сталь между пальцев, сжатый кулак. Удар выше кисти, терзающий плоть, Но вместо крови в жилах застыл яд, медленный яд. Разрушенный мир, разбитые лбы, разломанный надвое хлеб. И вот кто-то плачет, а кто-то молчит, А кто-то так рад, кто-то так рад... (...) Ты должен быть сильным, ты должен уметь сказать: Руки прочь, прочь от меня! Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть. Что будет стоить тысячи слов, Когда важна будет крепость руки? И вот ты стоишь на берегу и думаешь: "Плыть или не плыть?" Мама, мы все тяжело больны. Мама, я знаю, мы все сошли с ума... Мама, мы все тяжело больны. Мама, я знаю, мы все сошли с ума...

Сербия толком и не знал, когда именно начался этот кошмар. Быть может, он начал тянуться после смерти единственного человека, который смог объединить под одной крышей таких разных... воплощений Балкан. Они были... стали почти семьей. Они были единой Югославией. А может быть, все началось и гораздо раньше... Просто многие, если не все, старательно не замечали многих проблем. Как и он сам. И все они - виновны, и все они - виноватые... Все шестеро(1) трудились и работали за единое благо. За процветание их народа. За... Данко сплюнул на дощатый пол. Теперь он только проклинал их всех. Иван молча глядел ему в глаза. У всех была общая идея. Идея равенства наций. Тогда у руля стоял вполне адекватный лидер, почитаемый(или более-менее уважаемый) всеми государствами в той или иной степени. Общество с воодушевлением строило государство, в котором хотело жить, работать, создавать семьи, рожать детей... Но большая беда пришла откуда не звали. И человек-воплощение, которому не повезло находиться между молотом и наковальней(2), испытал всю низость нового мира. *** Началось все довольно-таки невинно. У них за столом с Хорватией возник ярый спор по поводу главенства национального языка. Хорватия считал, что его язык в первую (и главную!) очередь хорватский, а уже потом сербский, даже несмотря на то, что на его территории проживало испокон лет население сербов, а Сербия наоборот считал свой язык главенствующим. Хорватия потребовал признать его язык самостоятельным. Закончилось все очень серьезной дракой, и Хорватия, зло усмехаясь и пытаясь вырваться из рук других воплощений которые держали его и оттаскивали от Сербии, ехидно бросил: - Ты еще горько пожалеешь за свои слова, сказанные мне. Собрался и ушел из их общего, бывшего очень тихим дома первым. За ним, к большому ужасу Сербии, ушел и поддерживающий его Словения... На следующий день они оба громко объявили всему миру о своей независимости... А потом Данко получал вслед горящие дикой ненавистью к себе взгляды ото всех оставшихся в спину и шепотки за спиной. Так как смог объявить себя преемником разваливающейся Югославии. «Имел наглость,» - громко зашептала ранее вполне адекватная Македония. Которая тоже затем ушла, гордо задрав нос. Босния и Герцеговина шла рядом. Но время утекало как песок из пальцев, а удержать власть и единую страну у него все еще не получалось... И тут же разразился тяжелый экономический кризис. И тут вмешался новичок на мировой арене, доселе неизвестный. И показал свое истинное лицо. Так как все события были выгодны исключительно ему... Альфред Ф.Джонс. Соединенные Штаты Америки. *** Его бросили почти все. В один момент. Даже Иван, который решительно не понимал, на кого и за кого играет его новый босс... Но он и так бы не смог пробиться и помочь ему, так как сильно ослабел в результате перестройки и становления нового курса. Все бывшие союзные республики были отпущены и с великою радостью ушли от него прочь. Страна, так же как Югославия рассыпалась по швам, а он сам почти умирал от боли... СССР изжил себя полностью. Пришло время нового. И вместо мощного государства - противника Америки пришел слабый и измученный, едва державшийся на плаву из-за плохой экономики, Федерация. А именно такой он и нужен был Альфреду. Чтобы упрочить свое лидерство в мире. Стать единственным и неповторимым. Более-менее шаткое равновесие во всем мире покачнулось. *** Данко сталкивался с ним раньше. Их всех когда-то пригласили на какое-то собрание, где он и увидел этого... не человека. Джонс вызвал у него горячее отвращение в первую же секунду их невольного знакомства. Слишком уж фальшиво выглядел Альфред со своей истинно голливудской улыбкой, аккуратно зачесанными светлыми волосами, грубой курткой из кожи и надменным лицом. Но эти глаза... Голубые как небо за стеклами очков, придавали ему какое-то неуловимо хищническое обаяние. Острый, пронзительно-оценивающий взгляд, оглядел "брата" Ивана. Сербия мягко поздоровался и протянул руку: даже при знакомстве с таким кадром надо иметь лицо. К этому привыкаешь волей-неволей за сотни лет собственного существования. Губы Альфреда сложились в усмешке, и с ней же он от него отошел. И так не поздоровался. Данко сжал протянутую для приветствия руку в кулак. И с трудом опустил. На душе возникло очень тяжелое предчувствие, словно в нее упал камень. И не зря. Он не придал особого значения, когда американца окружили интересующиеся Словения, Хорватия, Босния и Герцеговина, Македония... *** Сербия ворвался в дом Хорватии из-за его решения - применить военную силу против сербов, исторически живущих в двух наиболее близких к нему самому регионах. - ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ?! - проорал он, останавливаясь в метре от бывшего союзника, - как ты смеешь выгонять их с родной земли! Как это понимать? - Я уже давно принял решение, - Хорватия без интереса глянул на Данко, проигрывая ножиком, который он чистил нечистой тряпицей, и у того невольно засосало под ложечкой: глаза словно опустели. - Моя страна будет исключительно только для моих собственных граждан. - Что... - выдыхает Сербия, - да это же... Движение Хорватии было таким быстрым, что Данко не успел увернуться. Но щеке красовался глубокий, кровоточащий порез. Тот отшатнулся от него не в силах поверить в услышанное. - Мне надоело твое засилье в моей собственной стране. Пора положить этому... - тут он прервался и спокойно вытер грязный от крови нож, - конец. Убирайся. - Тихо сказал он ему. - Я не признаю никогда твое господство в собственной стране. И не признаю себя твоей частью... Частью бывшей Югославии. Сербия все так же оцепенело стоял на месте. В висках громко стучали сказанные слова бывшего мирного соседа. У того вместо привычно спокойного выражения лица была настоящая гримаса из смеси ярости, злости и омерзения. - ЖИВО! - злобно рявкнул на него Хорватия. И неожиданно сильным движением рук схватил Данко за грудки и вышвырнул его за дверь. Из пореза на щеке началась литься красная кровь и рану противно защипало. Одновременно с этим по мирно проживавшим там людям открыли огонь... И они оба утонули в кровавом водовороте. *** Сербия стоял на своей границе, которая граничила с Хорватией. Измученный, весь в крови, ранах и едва дышащий. Если бы он знал, что это предстояло ему не единожды... Тот гордо и сияя улыбкой стоял напротив него и с характерным жестом провел пальцем по шее: только посмей сунуться сюда больше. И в улыбке почти неадекватного хорвата с ярко сверкающими, почти безумными глазами, он видел отблеск фирменной улыбки Альфреда Ф. Джонса(3)... *** Иван тяжело вздохнул, обрывая одну из нитей воспоминания Данко. - Мне очень жаль, что так получилось, если бы я смог вмешаться... - Ничего уже не вернешь, - Сербия коснулся своего протеза. - Ты не виноват, что не смог, ты был так слаб... Я поразился сам, когда впервые увидел тебя... *** Это произошло где-то в далеком девяносто пятом году. Иван, откуда-то позвонив, попросил пустить его в срочном порядке на территорию. Сербия позволил и даже смог встретить его, идущего с самолета. Несмотря на собственную слабость, боль и бессилие. Его поразил Иван. По нему и его виду читались все невзгоды и тяготы произошедшего распада некогда великой страны. Тот сразу же отвел его в место для курящих и вытянул сигаретную пачку, при этом тяжело, словно был очень болен, громко закашлявшись при этом. Мертвенная бледность, огромные, глубоко запавшие в череп фиолетовые глаза, заострившиеся скулы, поредевшие волосы, круги и синяки под глазами. И эта нездоровая худоба... Он действительно выглядел словно умирающий. - Иван, - прошептал Сербия, - что с тобой такое... Ты болен? - Все трещит по швам. Нет экономики, - Россия издал рокочущий смешок, - нет денег, я в большой долговой яме. Инфляция. Полное отсутствие средств к дальнейшему существованию. Почти все, кроме некоторых людей за чертой бедности. Как видишь по моей одежде... Самое поганое - Америка хозяйничает на моей территории как у себя дома. Я пытался его прогнать, но мой босс полностью под его контролем... Я больше так не могу, - у Ивана буквально вырвалось это, - я чувствую, что скоро умру... - Нет... Ты что! Что ты такое говоришь?! - возмутился Данко, - разве может наследник Византии так умирать? - Какой из меня теперь наследник, Данко... - Насмешливо тянет Иван жадно раскуривая уже вторую сигарету. - Я - пьянчуга, безработный... стал... А к тому же меня насильственно подсадили на наркотики... Чтобы стал управляемыми и более сговорчивым. Он, к ужасу Данко, спокойно задрал рукав старой, но чистой белой рубашки. На коже были явные отметины от уколов(4)...