Renaissance

Солнце уже давно скрылось за горизонт. И теперь вместо него светила луна, полумраком освящая палубу, где патрульные матросы следили за морем и течением волн. За штурвалом со всей бдительностью стоял капитан, вымотанный мужчина лет сорока. Знать, которая плавала на волнах в этом пароходе, еще не собиралась откланяться в сон – ведь еще бал не закончился. А некоторые гостья уже давно потерялись в забытье, так как имели морскую болезнь и не желали пренебрегать своим здоровьем. Из каюты графа Фантомхайва слышались стоны, крики, тяжелые дыхания. Поддавшись своей похоти, Себастьян согласился провести ночь с Греллем, который так отчаянно признавался ему в любви. Сейчас же этот красноволосый мужчина плавился под крепким телом графа. Себастьян не помнил, когда он в последний раз занимался любовью. Наверное, последний раз был только с Сиэлем – перед его отъездом. Перед глазами вновь оживали до боли в груди знакомые картины. Хотелось дотронуться до них, но это было просто невозможно. Хотелось почувствовать теплое юношеское тело, которое безропотно поддавалось ласкам старшего брата. Желание коснуться до его мокрых сизых волос, после соития – сводило с ума Себастьяна, который видел под собой не брата, входил все глубже и глубже не в него, а в мужчину, с кем едва знаком, тело которого было жарче, похотливее, чем тело юного брата. Себастьян, излившись в тело мужчины, покинул его и обессиленно лег на спину рядом с Греллем, вновь вспоминая своего брата. Он чувствовал себя последней тварью. Ведь он, верный любовник своего чуда, предал его, слившись с другим мужчиной. Желание провалиться сквозь землю обхватило разум брюнета, заставляя рукам содрогаться от бессилия в теле и до предвкушения в сердце, думая, как можно избавиться от этой пытки. Себастьян морально уже не мог терпеть эти муки, которые день ото дня стирали его грань между настоящим и прошлым. Или уже стерли, и посему он был столь слаб перед призраком прошлого. Перед неостывшими чувствами к единственному человеку, который мог подарить ему счастье. Перед самим собой. Грелль легонько коснулся пальцами до щеки Себастьяна и улыбнулся, понимая, что тот уже на грани забытья в небытии. Себастьян прикрыл лицо рукой и так заснул, чувствуя рядом присутствие красноволосого мужчины.

***

Бал продолжался до самого утра. И было ясно, что многие гостья парохода сегодня будут спать днем, словно вампиры, о которых ходят легенды. Капитана судна заменил дежурный матрос, который успел выспаться и стать бодреньким. Хоть и стояла ясная погода и небо было безоблачное, волны вновь бушевали, что не могло не тревожить как капитана, так и матросов, кто понимал, что станется с пароходом, если все будет так и продолжаться. По приказу капитана, судно начало плыть быстрее, и планировалось причалить к парому Дан не тридцать первого августа, а двадцать седьмого, что, возможно, поможет избежать от бедствий и непредвиденных происшествий в океане. Капитан понимал, что нельзя пренебрегать жизнями сотню людей, да еще и знатных людей своей страны. Граф Фантомхайв проснулся, когда уже солнце двигалось к полудню. Болела голова от вчерашнего хмеля, но он помнил каждый болезненный миг, проведенный вместе со слугой своей тетушки Ангелины. Как бы он хотел, чтобы вместо него в его объятиях оказался его любимый. Как бы он хотел дотронуться до него хоть раз. Как бы он хотел увидеть его рядом – беззащитного, маленького, желающего тепла, нуждающегося в нем, в Себастьяне. О, как Себастьян желал этого. Желал того, чего, скорее всего, не сможет заполучить. Иногда Себастьян сравнивал себя с турками, которые всегда и любой ценой, иногда даже ценой своей жизни, получали свое. С турками, девиз которых звучал примерно так: «Нам приглянулось – мы заполучим!». С давних времен ходила легенда, что в Османской империи правил безжалостный султан, которого звали Мехмед, кто и сказал эти слова, кои стали девизом всей этой расы. Безжалостные, не знающие милости, но знающие, какова сила любви, какова сила влюбленного. Именно так он себя и видел во многих случаях из его жизни. Именно так он завоевывал свое. И сейчас он жил лишь из-за мести. Желал найти и отомстить тем, кто убил его младшего брата, пса Ее Величества и наследника семьи Фантомхайв – Сиэля Фантомхайва, его любимого. Себастьян встал с постели и направился в ванную комнату, где сможет принять прохладный душ и остудить свою похмельную голову. Холодные капли, холодя тело, катились вниз по мускулам, мышцам, стекали по торсу мужчины. Брюнет приподнял голову, подставляя лицо под холодные капли, которые стремились вниз, лаская белоснежное лицо мужчины. В уме вновь возобновлялся образ сизевласого ангела. Его ласковая улыбка, его синие глаза, словно волны в океане, его тоненькие руки, совсем как девичьи ручонки, его юношеское тело – хрупкое, беззащитное, манящее для объятия. Себастьян шумно сглотнул. Во рту пересохло. И он выключил воду, кутаясь в полотенце и покидая кабинку душа. Когда он вышел из душа, то Грелляя уже не было в его каюте. А он точно помнил, что мужчина с красными волосами спал в его постели. А вообще, Себастьяну не особо хотелось думать о нем. Сейчас у него более важные дела. Сейчас ему предстоит разузнать, куда подевался его слуга. Невозможно, чтобы мужчина просто бесследно исчез. И поэтому граф решил осмотреть пароход, может, и найдет? «Возможно, вновь таится где-нибудь в подвале, в отстраненном от людей месте и ест свои печеньки…», – думал Себастьян, застегивая пуговки от белой рубашки. Он любил носить белую рубашку без никаких жакетов, костюмов, галстуков-бабочек – как на сей день было актуально и модно носить всем джентльменам не только Великобритании, но и всего мира. «Какой странный, однако, у него вкус… Печенье в форме косточек…» – Фантомхайв застегнул пуговицу штанов. Вдруг он заметил, как чужие руки медленно ласкали плечи и поднимались вверх к шее, потом вновь опускались вниз, возвращаясь в прежнее место, массируя. Сквозь хлопковую материю рубахи Себастьян чувствовал холод пальцев незнакомца. Потом эти цепкие пальцы вновь скользнули на шею графа, крепко сжимая их, душа. Пока до подсознания Себастьяна медленно доходило то, что скоро в легкие перестанет поступать кислород, он был словно в прострации, словно и не замечал, как его, возможно, будущий палач возвышается над ним, кривя губы в безумной улыбке. Себастьян начал задыхаться от нехватки кислорода, но было уже поздно вырываться из плена цепких, холодных пальцев, которые не только душили его, но и холодили шею, словно холодный металл. Граф попытался посмотреть на своего душителя, но тщетная попытка не увенчалось успехом. Себастьян упал на колени, все еще вырываясь и сопротивляясь смерти, словно так жаждет жизни. Голова уже шла кругом и перед глазами появлялись картины из жизни, как он читал во многих книгах: «Перед смертью человек видит свое прошлое» – так было написано в одной из них, имя которой сейчас не столь важно, сколько надо бы вырваться из плена и отдышаться. Но все попытки Себастьяна были неудачными. Казалось, сейчас он самый слабый человек во всей вселенной. Вдруг над головой начало темнеть. Себастьян свел это на симптом наступления смерти и тут же поменял свое мнение, когда из, все еще сгущающейся, тьмы засверкали кровавые глаза. Себастьян узнал их – такие же были у Сиэля из его сна. Такие же кровожадные и с вертикальными зрачками. Граф прикрыл глаза, когда из тьмы начало материализоваться образ его младшего брата. Он не хотел в это верить. Этого просто не может быть! Себастьян с удвоенной силой начал вырываться, царапать руки своего убийцы, пытаясь убрать их от шеи. Ему на мгновение стало страшно. Стало страшно от, казалось бы, правды – Сиэль уже не ангел, а напротив демон, жаждущий крови. Жаждущий его, Себастьяна, смерть. – Призови меня… «Голос Сиэля… Нет. Невозможно. Невозможно! Этого не может быть. Нет!» Себастьян резко открыл глаза и часто, глубоко задышал, втягивая в легкие сладкий, как показалось тогда, кислород. Он начал кашлять, обессилено опускаясь на холодный, деревянный пол каюты. Кровь из царапин начала капать на рубашку, оставляя на ней бардовые пятна. «Что это было?», – задался вопросом граф, обнаружив себя в таком состоянии и не увидев тьму, из которого кровавыми глазами смотрел на него его младший брат. «Это было видение? Или все-таки реальность?», – он уже не понимал где реальность и где мир его мыслей. Именно сейчас было такое ощущение, словно выпал из ужасного сна, но все было столь реальным, что Себастьян не видел грань между двумя мирами: сна и реальности. Он кое-как поднялся с пола и направился к зеркалу, чтобы посмотреть на свою шею – остались ли улики недавно произошедшего? Но, на его великое удивление, его ждало разочарование, ибо никаких следов от удушья не осталось, да и пятен и следов крови не было, словно это все было паранойя. Словно тихо, но весьма заметно, граф Фантомхайв сходил с ума. Или это все реальность? Он уже окончательно запутался в себе… В дверь постучались, и Себастьян тихо дал разрешение войти, садясь на несобранную кровать. Еще одно дивное событие за сегодняшнее утро – человек за дверью оказался Гобовщиком, исчезновение которого Себастьян хотел разъяснить сегодня. Его брови лишь на доли секунды приподнялись в удивлении, но после сразу он нахмурился, посему между бровями пролегла полоска. Себастьян гневно смотрел на своего слугу, который, по-видимому, что-то разузнал. – Доброе утро, милорд, – ласково проговорил слуга, кланяясь своему господину. Себастьян чувствовал себя ужасно устало, после недавнего напора непонятных чувств или все-таки после душки своего «брата»?.. Он прилег на постель, внимательно слушая речь своего слуги. – Милорд, за все то время, пока меня не было, с Вами что-то странное происходило? – задал вопрос Гробовщик, садясь на край кровати. – Да, буквально несколько минутами ранее меня душили, но я очнулся, словно спал, хотя я точно помню, что уже давно был пробужден, и не обнаружил никаких следов. И почему-то чувствую себя усталым, даже если это, возможно, был сон. – Себастьян высказал свое мнение, как это делают душевно больные люди своим психиатрам. – Вы слышали что-нибудь? Например, такие же слова, как и во сне? – Себастьян промолчал, не желая отвечать. – Вы видели своего младшего брата, не так ли? – равнодушно проговорил слуга, на что Себастьян удивился, но не стал показывать это. Он лишь открыл глаза, направляя серьезный взор на своего слугу. – Да. – Тогда все ясно… – многообещающе сказал мужчина и дотронулся рукой до руки своего господина, – Мне жаль говорить это, но Ваш младший брат не умер, а стал демоном, и теперь желает, чтобы именно Вы его призвали. Я и сам не понимаю, зачем демону надобно, чтобы звал его определенный человек, но, так или иначе, ни в коем случае нельзя делать этого. Господин Себастьян, Вы ведь наслышаны мифов и легенд о проклятых Богом существ? Посему, я не советую Вам делать того, что просит тьма… Слова слуги болезненно врезались в ум графа и вонзились словно иглы. Недавно он думал, что запутался полностью. О, как он ошибался. Теперь уж точно он был загнан в угол, и теперь не понимал, как выбраться оттуда. Его младший брат, его любимый, о котором он столько лет тосковал и оплакивал – не умер… Не умер, а превратился демона. Но почему? Он ведь был ангельски чистым. Почему? За что? И зачем теперь этому демону Сиэлю нужен старший брат? Ведь граф знал, что если души не умирают, а превращаются в темных сил, то они не помнят своего прошлого. Так и Сиэль не должен помнить свое прошлое, своего брата, свою любовь… Это просто случайность? Или все же умысел?